Стих о моих шагах к тебе

      Ацуши осторожно поправил волосы, даже зная, что растреплются. Свисающая белая прядь, от которой он всё никак не находил силы избавиться, раздражала. Скорее всего, без неё Накаджима ещё хуже станет выглядеть — так он про себя решил и взял портфель. Пора было выйти на улицу — к Дазаю, что придёт с минуты на минуту. К его дому!       Ацуши поспешил вниз по лестнице, будто и не омрачался вчера перед тем, как сенпай написал ему. Он ведь решился-таки открыть старый подарок Шибусавы с запиской — странная брошь, похожая на жука и зеркало одновременно (как если бы у жука тело было зеркалом), подкреплялась небольшим стихом. Накаджима не мог сказать, почему всех, кого он привлекал, интересовала поэзия, но вот, что стихи от неизвестного ему понравились больше, точно знал.       «От твоей руки приму я кару за совершённые грехи», — нет, спасибо. Ацуши снова поёжился, как при первом чтении.       Его вовсе не волновал сегодняшний тест по математике. И неиспользованный билет в кошачье кафе (не вечный, между прочим). Совсем это его не волновало. Честно.       Ацуши споткнулся с разбега у самого выхода из подъезда; да, неудача, но не критичная, если бы дверь не открылась именно тогда, когда школьник падал. Точно должно было этим утром что-то пойти не так! Даже ноги Ацуши успел чьи-то разглядеть, прежде чем зажмуриться. Да, он упадёт на человека, да, это будет полный позор, но всё это будет потом, а сейчас он предпочтёт этого не видеть.       Вместо ожидаемого удара его довольно легко удержали за руки.       — Ты так сильно рад меня видеть, что даже бежал? Ацуши-кун, ты не говорил, что дорожишь мной настолько! — пульс ускорился при звуке самого знакомого голоса на свете, но Ацуши так и не мог ничего сказать, онемел словно. Он только раскрыл широко глаза — довольное лицо Осаму сверкало карим прищуром и улыбкой.       — Вовсе не настолько, — его голос звучал так, будто вобрал в себя только воздух. Руки Дазая всё ещё удерживали Ацуши в мнимом плену — отпустят, только дёрнись или потянись.       Осаму, дружелюбный, красивый и улыбающийся ему, как всегда. Накаджиме вдруг подумалось: ну не напишет он тест по математике, а Шибусава продолжит приставать, и так далее. Зато у Ацуши есть Дазай, который всегда рад с ним увидеться. Отпуская чужие руки, Накаджима успокоенно улыбнулся.       — Просто вы очень хороший друг, — он наклонил хитро голову и тоже на Осаму глазами сверкнул. Возможно, похвала совсем не к месту, но от всего сердца хотелось это сказать.       Дазай моргнул так удивлённо, что Ацуши не выдержал — рассмеялся.       Осаму это успокоило — он потянул Ацуши за рукав на улицу, а Накаджима фыркнул, ведь сенпай стягивал с его плеча неплотно сидящий пиджак.       Дазай снова держал письмо у себя в кармане, ожидая, когда останется наедине с рюкзаком Ацуши, чтобы туда положить свои выраженные в стихах чувства. Ох, он писал бы в прозе, но Ацуши может догадаться! Рано, очень рано. Ведь Накаджима только что назвал его другом, тем более — хорошим. Тоже очень приятно, ведь не так-то легко действительно стать хорошим другом, высокая ступень доверия! И сердце не могло не утопать в карамельной радости…       Может, для Ацуши он таков, словно Сакуноске-сенсей для Дазая? Было бы очень неловко… Ведь если бы Одасаку испытывал к нему подобные чувства, Дазай бы оторопел и не смог бы доверять ему.       Подобная мысль заставила улыбку угаснуть. Тогда, возможно, стоит оставить всё лишь на стадии стихов — так Осаму решил, постепенно возвращая разговоры в привычное русло.       — Ты выбрал слишком раннее время, Ацуши-кун, мне пришлось совсем не спать, чтобы успеть, — пожаловался Дазай с лицом искренне несчастным, но добился только недоверчивого взгляда. — Так ты мне ещё и не веришь!       — Вы всегда опаздываете, а как бы мне ни хотелось побыть с вами утром, я не могу позволить себе опоздать на урок… — тяжело вздохнув, Ацуши ещё раз прокрутил в голове всё, что сказал, и вспыхнул. Кажется, Дазай тоже услышал нечто странное, иначе его лицо не стало бы довольным, как у кота чеширского.       …сенпай весь, целиком и полностью, из «Алисы в стране чудес» вылез. Иначе никак.       — О, так может мне звать тебя погулять каждый день? Лестно узнать, что меня-таки ценят, — прозвучало хвастливо, но всё равно принесло облегчение, и Ацуши мог перестать напряжённо в Осаму вглядываться. Тот не сказал ничего смущающего, и на том спасибо. Ацуши расслабленно глядел на дорогу, преодолевая расстояние и натыкаясь взглядом на кучу других школьников, что тоже направлялись на учёбу. — Хотя, я так рано опять не встану, — Дазай печально вздохнул.       — И чем вы по ночам занимаетесь, раз вам к назначенному времени не встать? — Накаджима хихикнул и скосил на старшего взгляд, но тот не пожелал рассказывать. — И, конечно, я вас ценю. Жаль, что когда мы придём, почти сразу придётся расстаться…       — О, мы можем прогулять первые уроки, — Ацуши только что подал Дазаю хорошую мысль (и заодно потешил его самолюбие). Конечно, на такое предложение Ацуши не согласится…       — Ни за что, это ваша роль. Я запнусь, буду паниковать, если нас поймают в коридоре… Ни к чему это, — отшутился. Накаджима может согласиться на кое-что другое, но позже. И пока он понятия не имеет о планах Осаму на него.       Ничего, скоро узнает. Возможно, у него даже загорятся весельем глаза. И, уж конечно, они проведут время вместе, как Ацуши и хочется (если Накаджима не шутит).       — Кстати о том, чем я занимался ночью. Зря ты об этом заикнулся, теперь будешь слушать, как я, уже почти уснув, решил научиться готовить, и что из этого получилось. Процесс занял всю ночь, насколько же затянется рассказ?.. — они дошли неспеша до первого светофора на их пути, пока Осаму беззаботно болтал.       Ацуши даже не знал, живёт ли сенпай с родителями или самостоятельно. Он ничего не знал о таких простых частях его жизни, выбрал только простую стратегию — не верить слухам. А слухов было много в школе. Не только про Дазая — про всех и сразу, кто хоть как-то привлёк к себе внимание. А Дазай уж точно умел внимание привлекать… Кто-то говорил, что он постоянно флиртует со всеми девушками вокруг, кто-то, что он… спал… с школьной медсестрой. В общем, слухи были для Ацуши неприятными. Устроишься себе с книжкой за партой, а кто-то рядом давай обсуждать. Ещё были слухи о том, что Осаму вообще живёт в закусочной у какой-то женщины в два раза его старше.       В общем, всякий бред, который так и лип к мыслям.       — …я могу прийти к вам и помочь убраться? Это же нельзя так оставлять… — спросил мальчишка, выслушав печальную историю о том, как кухня потерпела поражение. Дазай засиял словно.       — Никто не делал мне таких щедрых предложений с тех пор, как Куникида-сенсей вытряхнул мой шкафчик с личными вещами! Ах, Ацуши-кун, ты очень меня обяжешь, — кажется, Осаму был очень даже доволен и легко согласился привести Ацуши к себе. Накаджима даже губу прикусил на миг.       — Тогда можно сегодня после занятий, наверное? — руки сжались на лямках рюкзака, а Ацуши спросил как можно небрежнее.       Ох, Осаму помнит о разбросанных всюду стихах и некоторых компрометирующих материалах… Ацуши лучше будет этого не видеть. А чтобы Накаджима пришёл к нему в гости (ради уборки…), стоит подчистить улики.       — Нет-нет, сегодня никак нельзя. Может, я смогу управиться к завтрашнему дню, — на непонимающий взгляд Дазай только кивнул самому себе. — Да, точно смогу. Зайдёшь ко мне завтра после учёбы и дополнительных занятий, если, конечно, это не слишком поздно, и твой опекун не сойдёт с ума оттого, что ты так надолго пропал.       — …вы знаете про… — что-то Ацуши покоробило. Тогда как Осаму продолжал идти, Ацуши остановился и остался чуть позади. Он пытался вспомнить, говорил ли Дазаю когда-либо, что живёт с опекуном. Когда Ацуши поднял голову, то Осаму смотрел на него, словно не понимая, почему Ацуши остановился.       Или понимая всё слишком хорошо.       — Да, знаю. Ты в группе каких-то отчислений для семей, а я видел списки. Чего сразу так испугался? — Осаму фыркнул, уперев руки в бока. — Что, страшишься моего гения?       И засмеялся. Ацуши, успокоившись, подхватил смех и продолжил идти — впереди уже виднелся школьный забор, сакуры и белое здание.       — Опекуна нет сейчас, Дазай-сан, он только проверяет моё домашнее задание. И… Я мог бы… — сердце Ацуши забилось быстро от пришедшей на ум мысли. Лепесток сакуры упал ему на нос, сорванный порывом ветра, и Накаджима чихнул.       — Да-да?       — Я мог бы прийти к вам на дружескую ночёвку! — зажмурился и затараторил Ацуши слишком громко. Как бальзам на душу его искреннее волнение… Хотя, может, у Накаджимы просто не было ночёвок?       Даже в таком случае очаровательно. Он весь очаровательный.       — Преступник, — из голоса Дазая можно было мёд делать. Кашлянув, он постарался исправиться, не улыбаться слишком сильно. — Ну давай. Предоставлю всё, что могу, только тебе лучше не рассчитывать на лишнюю подушку.       — То есть, у вас есть второй футон, но нет подушки? — Ацуши цокнул тут же, прикидывая, как будет удобнее устроить себе ночлег. — Хотя, забудьте. Мне не надо.       — Сама скромность. Обещаю отдать тебе самый мягкий футон, — Осаму прищурился, сделав несколько шагов до сакуры, и так возле неё и остановился. Ацуши без задней мысли пошёл за ним.       Краем сознания он вспомнил, что это — сакура признаний. По крайней мере, неофициально её считали таковой.       — Да не надо, обычный футон сойдёт.       — …хочешь спать со мной на обычном? — раздалось в ответ. Непонимающее такое, удивлённое.       — Конечно нет, думайте головой! — …Ацуши бы не хотелось только по одной причине — они друзья, а если Ацуши будет спать с Осаму, то сойдёт с ума от того, как близко они находятся, не сможет уснуть, а ещё, может, Дазаю придёт в голову померить его пульс. И хорошо, если он решит, что Ацуши просто приснился кошмар! В общем, в текущей ситуации, спать с Дазаем — немыслимо.       Однако, конечно, Ацуши не нужно думать о такой возможности, это ведь просто шутка.       Стоило уже поспешить в школу — Дазай явно идти на первый урок не собирался и ждал, пока Ацуши уйдёт. Ну, младшему так казалось, что ждал.       — Вы же не собираетесь повеситься на дереве признаний? — Ацуши сделал вперёд шаг, к Осаму и к дереву. Сзади, с другой стороны ствола, вполне мог кто-то подслушивать — есть у пары людей такое хобби. А Ацуши стоял к Осаму очень близко, будто специально нарывался на появление новых слухов.       — Что, боишься, что оскверню? — Дазай хихикнул, остановив взгляд на чужом лице. — Глупо было выбирать в качестве особенного именно это дерево. Здесь все проходят и каждый может увидеть. У нас ведь есть отдалённое, только…       — Только вот на нём вы уже вешались, — голос Ацуши звучал неожиданно сердито.       Да, из-за этого у «старой» сакуры старшеклассники теперь не признаются друг другу… Кто же знал, что всех это так зацепит?       — Что об этом долго помнить… Меня же спасли, — от неприятной темы старший отмахнулся. Он ненавидел делать людей грустными — не очень любил жить с чувством вины.       И как всё могло испортить глупое дерево? Дазай цокнул, обводя пышную сакуру взглядом, а затем напугал Ацуши, наклонившись к нему.       — Твои друзья уже ждут тебя у входа и очень странно на нас смотрят, — пробормотал Осаму, и голова Ацуши повернулась тут же, всколыхнулись все беспорядочные светлые прядки.       — После этого вашего движения они смотрят на нас ещё страннее, — Накаджима фыркнул, не зная, посмотреть ли на сенпая или на друзей… По крайней мере, даже так Осаму видел, как щёки его друга покраснели. Видел и улыбался, рассматривая узоры капилляров там, где те были видны.       — Встретимся на следующей перемене или на большой? — спокойно продолжил Дазай. Всё не должно закончиться одной прогулкой до школы, ведь его план ещё не был воплощён… Ацуши бегал глазами.       — На следующей, но я, может быть, буду с Кёкой-чан. Вы же не против? — наконец, Ацуши повернулся к Дазаю полностью, и едва не столкнулся с ним носом.       — Совсем, — в такие моменты, когда Ацуши смущала его улыбка, их разница в росте и мнение Дазая о чём-либо, почти можно было поверить, что мальчишка испытывает к суициднику то же самое, что и Осаму к этому младшекласснику.       Ацуши кинул «пока» и убежал к друзьям, а Осаму коротко помахал ему. Через секунду же прозвучал звонок, и последние люди потянулись со двора ко входу.       …наверное, все двусмысленные действия были лишними. Или они не были бы двусмысленными, не заостряй Осаму на них внимание. Он слишком помешан на чувствах, будто в мире ничего больше нет. Но если прекратит помешательство, то выяснит, что в его мире правда нет ничего больше.       Напридумывал всяких глупостей, а Ацуши теперь расхлёбывать.       «Прости, Ацуши-кун», — Дазай подождал, пока и правда ни души во дворе не останется. Сложно в целом сказать, за что он извинялся. Может, за свои будущие действия?       Пока он только вошёл внутрь, в школу. Задержался у шкафчиков, проверяя и свой, и Накаджимы Ацуши — вряд ли тот был бы против. Может, Ацуши не заметил чего-то, что ему мог бы оставить один надоедливый фанат. А Дазай бы «что-то» выбросил, лишая всех причины для беспокойства.       Тацухико не нужен в и без него непростой ситуации, и на него нет времени совершенно. Беспокоить Ацуши будет, когда тому и так несладко — как уже Осаму упоминал, об учёбе младшеклассник слишком сильно печётся. Наверняка сейчас нервничает на тесте и кусает губы, всё время поправляет волосы.       Всё-таки, есть вещи, которые Дазаю далеко не безразличны, даже если это не общение с Ацуши. Те вещи, что его вымораживают до скрипа зубов, если бы, правда, он имел право показать этот скрип.       Шибусава на первом уроке либо действительно присутствует, либо сидит в библиотеке, а Фёдор, который тоже мог бы нервировать, остался дома по причине слабости и болезни. Если и будет причина поговорить с заклятым другом, то сделать это удобнее всего сегодня. И в шкафчик Накаджиме письмо своё класть нельзя — вытащить же легко могут или проследить… Кто знает этого Шибусаву, может у него дома есть стена с фотографиями младшеклассника.       А было бы забавно.       Вместо того, чтобы бессмысленно просиживать урок, Осаму завалился в класс к одному учителю, который точно не сдаст его комиссии по поведению.       — Сенсей, доброе утро! — фыркнул он, захлопнув за собой дверь. Немного отпускало — всё он делает нормально. Возможно, даже правильно (вот же кошмар). Сакуноске за столом не вздохнул даже, только поднял голову.       — Доброе, Дазай. Ты сегодня позже обычного, думал увидеть тебя во дворе.       — Да, мы не встретились, как обычно, но я провожал до школы одного человека. Помните, вы советовали мне взять шефство над кем-то из младших? — Осаму присел на одну из парт переднего ряда, улыбаясь слишком задорно. Наверное, он превысил лимит — за короткий промежуток времени встретился только с теми людьми, которым доверяет. Остальных бы не вынес просто. Сакуноске уже начал работу, кажется, готовился к будущему уроку, но не прогонял.       — Ты перестарался с этим, как мне кажется, — учитель поправил очки и слегка даже улыбнулся. В его словах ни тени осуждения не было, просто Дазай действительно вышел за рамки шефства, чего Ода никак не ожидал.       — Но мне правда стало лучше и легче. Спасибо за тот совет.       Часы тикали слишком медленно, а ведь даже непонятно, чего хотелось больше — провести время с другом или снова строить планы на будущее, проводя время со своей любовью.