Стих о моих шагах к тебе

      — О чём ты? Какая забота, это всё пустяки, — постарался Дазай отшутиться. «Сенпай» — такое непривычное обращение от Ацуши… Но Осаму не стал напоминать, как Ацуши утверждал, что не назовёт его так. Значит, то, что Осаму сделал — правильно, значит кохай на самом деле хотел бы отдохнуть, как бы ни отрицал. — Думаю, рано или поздно так любой бы сделал.       — Любой? Да вы смеётесь… В любом случае, хоть сегодня вы и смогли меня отпросить, я не стану пропускать часто, идёт? Только сегодня. Я не хочу проблем, — наверное, вот, почему Ацуши поблагодарил вслух. Ведь его дальнейшие слова могли прозвучать наплевательски… Хотя, слава богам, Дазай так не считал. Этот старшеклассник вообще часто не оправдывает страхи, за что Ацуши очень ему благодарен.       — Я и не говорил, что стану заставлять тебя прогуливать, боже, ты же потом не оправишься от такого! — засмеялся Осаму и заправил волосы за ухо. Ацуши поглядывал на него, хоть старался и не следить за каждым движением. От еды осталось только воспоминание, только у Ацуши осталось немного блинчиков — он поспешил их съесть. — Будет слишком уж эгоистично с моей стороны приучать тебя к безделью.       Накаджима вздохнул, но никак это не прокомментировал — иногда Осаму говорил слишком уж насмешливые вещи, о чём прекрасно знал.       — Раньше вы ведь даже не общались со мной так часто, вот я и подумал, что это какой-то хитрый план, — пробурчал Ацуши, заедая слова кусочками блина с сиропом, пока Дазай на него удивлённо глядел.       — Как жестоко с твоей стороны такое предположить, Ацуши! Неужели ты не верил в мои искренние намерения?       И вот что ему на это отвечать? Сложно признать, что не верил, но вовсе не потому, что Дазай был каким-то подозрительным. Только в радость его повышенное внимание. Ацуши в целом никому доверять не может, когда идёт речь о его безопасности. Хорошие оценки дают ему дом, карманные деньги, одобрение. Не выходит не относиться к учёбе ревностно.       — Я просто думаю, что иногда отдохнуть — это хорошо, но если я буду отдыхать всё время, то потеряю смысл… Всего, наверное. Так что, даже если ваши намерения искренние, они могут… Странно сказаться, — Накаджима улыбнулся неловко. Он старался не пускать эти мысли к себе. Было бы слишком опасно задуматься слишком сильно и решить нечто… Неправильное.       Время обеденной перемены подходило к концу — остались биология (две подряд), история и… Что-то ещё, Ацуши подзабыл. Он растерянно сжал ткань на своём рукаве, старался, чтобы Дазай не заметил.       Вечно Ацуши нужно всё испортить. Видимо, быть хорошим учеником у него получается лучше, чем быть хорошим другом. Он ещё и всё время, когда смущается, говорит неприятные слова — просто хочет отвести от себя подозрения, чтобы не узнали о его чувствах. До чего глупо получается…       Дазай не видит причины смурного настроения на лице Ацуши — пусть. Что же происходит в этой седой голове? Так или иначе, он слишком легко поддаётся плохим чувствам.       Кто бы говорил. Может, подразнить его, припомнив ситуацию с тем, что кто-то в Ацуши влюблён? Заодно, о своих письмах напомнить… Ох, он же ещё даже не о́тдал следующее! Дазай — слишком медленный поклонник. Быть может, во время «украденной» прогулки с Ацуши провести что-то вроде свидания? Одновременно он сможет и поднять Накаджиме настроение, и удовлетворить свою прихоть, и сделать шажок в будущее. Если Осаму решит-таки признаться, что писал Ацуши стихи, их встреча обретёт другие краски — будет выглядеть так, будто Дазай ухаживал по всем фронтам.       «Так и есть», — не удалось не признать.       — Ты очень вкусно готовишь, — вдруг вспомнил Дазай, что именно Ацуши приготовил блюдо, что так согрело. Слегка завидно даже. Осаму бы хотел приготовить что-то, что по итогу стало бы настолько же вкусным. Он широко улыбнулся кохаю.       Взгляд у Ацуши неверящий, боязливый, даже при улыбке. Можно даже решить по виду слишком доброго парня, что… Возможно, его смущают слова Осаму. Да, это значит лишь, что Ацуши любит похвалу. Не только от Дазая.       Он будто ожидает чего-то, то ли опровержения, то чего-то… Большего. Если Осаму поддастся, то от комплиментов отбоя не будет, заткнуться не получится! Или же воображение слишком живое у Дазая. Лучше сделать вид, что ничего не заметил.       — Мне пора идти, льстец, — хмыкнул Ацуши. Похвала — верх того, что он мог от Дазая получить, и даже этого уже слишком много. Улыбка кривая, слова неловкие, Ацуши запутался в собственных ногах, чуть не ушёл без контейнера от еды. Только потом он попрощался вновь, сгорая от стыда перед объектом влюблённости.       «Дурак, дурак, дурак!», — думал Ацуши, убегая по лестнице, несясь на всех порах. До звонка оставалось всего минуты две.       Мелькнувшая вдалеке фигура заставила его застыть. Казалось бы, что за глупость? Но в этой школе белую форму носили только студенты по обмену, и длинные белые волосы из них были только у одного. И с этим человеком у Ацуши сил разговаривать не было.       Накаджима поискал глазами место, куда можно будет спрятаться, пока Шибусава не пройдёт мимо, однако его уже успели заметить — нужно было быть расторопнее. Ацуши вздохнул обречённо. В конце концов, может быть и такое, что разговаривать они не станут, или, что просто скажут друг другу привет. Вряд ли ему хотят передать новое жуткое письмо, верно? Хотелось бы надеяться. Ацуши улыбнулся неловко Шибусаве, кинувшему приветствие. Вот и всё, можно идти…       — Ацуши-кун.       Насколько грубо будет это проигнорировать? В голове и сердце пронеслось, опять-таки, его собственное взаимодействие с Дазаем, так что Ацуши повернулся вновь, смирившись.       Он не жестокий. Он не может обрывать общение так просто. Тацухико не делал ничего плохого.       — Прости, если это неожиданно, — голос спокойный и размеренный, что заставляло Ацуши чувствовать ещё бо́льший дискомфорт. И как его могли вызывать самые обычные вежливые слова? Хотя, жутко было именно от их вежливости, словно в словах оставался какой-то подвох. — Ты не хотел бы встретиться после занятий?       — Зачем? — сразу же сорвалось с губ, а глаза Ацуши широко раскрылись. Они с Шибусавой вовсе не были друзьями, а их самый долгий разговор длился… Пару минут? Ещё и время поджимает, а опаздывать на занятия!.. Это может плохо кончиться. Мышцы на ноге сократились, и Ацуши топнул нетерпеливо. Он уж точно не мог стоять тут и болтать с Шибусавой.       — Просто прогуляться. Или, возможно, мы могли бы пойти в кино…       Тут Ацуши стало его банально жаль. Может, и неправильное это чувство — жалость. То есть, слова старшеклассника звучали довольно искренне, но некомфортно было с ним настолько, что Ацуши не мог согласиться. Слава богу, что у него был отличный повод отказать…       — Прости, я сегодня занят. Я хотел прогуляться с Дазаем, только с ним. Мы… Уже всё спланировали, — пришлось приврать, и всё же, Ацуши был уверен, что правда перекроет ложь (ну, и что Тацухико отстанет). Он только хотел добавить «как-нибудь в следующий раз», но…       — Дазай? Сомневался, что он вообще кому-то может нравиться, — Тацухико приложил руку к подбородку, размышляя вслух. Школьный звонок прервал его слова, но Шибусава не замечал. Он действительно… Не понимал словно. Да и причём тут «нравится»? Ацуши даже этого не говорил!       — Что?       Это было… странно. У Ацуши лицо стало чуть враждебнее, хоть Шибусава и не обратил внимания. Только поднял глаза, и они блеснули более-менее осмысленно.       — О? Разве ты не согласен? Он неухоженный, со спутанными волосами и синяками под глазами. В бинтах, под которыми неизвестно, что прячет, повреждёнными пальцами и ногтями. Если говорить не о внешности, то он одинокий, безработный, недостаточно самостоятельный, недостаточно здоровый, как и в физическом, так и в психическом плане. Я сомневался, что Дазай в целом кому-то может понравиться, — после своего (всё ещё лишённого какой-либо эмоции) спича, Тацухико улыбнулся и пожал плечами, прикрыв глаза. — Я бы побоялся с ним куда-то ходить.       «Ты говоришь это лишь для того, чтоб меня обидеть!» — вспыхнул Ацуши, так и не сказав не слова. Даже его уши заалели от возмущения. Все эти вещи, что Шибусава про Дазая сказал, даже если и были правдой, уж точно не заслуживали такого осуждения и пренебрежения!       — Шибусава-кун, — пора было на урок. Накаджима вдруг ощутил, что больше не чувствует себя обязанным быть «хорошим» для этого человека. Его собственные дела оказались куда важнее, и Ацуши смог даже сделать пару шагов в сторону, направляясь в свой класс, — я не могу общаться с человеком, который так относится к своим друзьям. Прости, — не глядя в сторону высокой фигуры, Ацуши прошёл мимо. Как же… Как же легко было почувствовать облегчение всё это время. Но вот последнее, что оставалось сказать, далось уже сложнее. Ацуши вдохнул тихо. — И не пиши мне писем больше. Я из-за них неловко себя чувствую.       Ответа он не услышал — должно быть, его не было. Шагов тоже не последовало, и Ацуши спокойно зашёл в свой класс. Он никогда не хотел быть жестоким, но… отказавшись от общения с Шибусавой, почувствовал эмоциональный подъём, словно весь мир вдруг стал проще и понятнее.       «Одинокий и безработный», — пронеслось в голове чужим голосом. Даже несмотря на то, что Тацухико относился к Дазаю настолько плохо, он очень много о нём знал. Если это всё, конечно, правда. В душе зазмеилась тоска — видимо, у Дазая тоже не было родителей, или жил он самостоятельно. При этом ещё и потерял доход. Или же…       Гадкий голос в голове шептал, что сенпай взаправду живёт у какой-нибудь женщины старшего возраста, а та его содержит. Было бы очень неприятно прийти в гости к Дазаю и узнать нечто подобное.       «А ему было бы неприятно узнать, что я мечтаю о нём по ночам», — покраснел Ацуши. Кажется, этим он обратил на себя внимание кого-то из класса… Он полностью безнадёжен.       Ацуши узнает всё это, когда придёт к Осаму домой. Надо только дождаться завтрашнего вечера… И не перевозбудиться вдруг (от такой внезапной мысли щёки ещё сильнее покраснели). А сегодня Осаму погуляет с ним после школы, причём, предложил это сам и организовал Накаджиме свободный день… Ещё немного, и можно будет поверить, что Осаму к нему что-то испытывает. Было бы так хорошо… Целых два дня, когда Ацуши наконец получит то, чего ему так недоставало. Ужасно звучит! Но разве Накаджима виноват, что чувствует себя живым лишь тогда, когда ощущает внимание близких людей? Учёба поддерживает его жизнь, хобби успокаивает, но вот без общения его жизнь не полна, как бы Ацуши ни стеснялся.       «Но что, если это всё — глупая шутка? Что, если Осаму хочет мне навредить и выставить на посмешище?», — если бы Накаджима стоял, то от пугающей мысли подкосились бы ноги. Сколько бы он ни убеждался в преданности и искренности своих друзей, всё равно иногда такие иррациональные проскальзывают, доводят до тряски. — «Нет, он не станет. Точно не станет».

***

      Дазай поймал Ацуши у выхода из школы, и, по правде говоря, если бы Накаджима и хотел сбежать из-за глупого страха, то всё равно бы не вышло. Он нервничал весь оставшийся день, а потому ноги заплетались и сердце часто сбивались с ритма.       И Дазай снова вызывал тахикардию. Едва ли не сердечки летали над головой Ацуши — серьёзно, как вообще сенпай ещё не заметил?       — Ацуши-кун! Ты вовремя, я как раз уже чуть не ушёл на автоматы один, но решил, что было бы некрасиво оставлять того, чьё свободное время я с таким трудом добыл. Пойдём-пойдём, пока твой учитель не заметил нас в окно или ещё как-нибудь, — Дазай говорил непрерывно и тянул его за руку, а Ацуши не оправился ещё от их встречи. Кажется, всё хорошо, никто не выскочит из кустов, чтобы побить его, его не снимают на видео, а Осаму… Вот как заподозрить его во лжи, если в глаза ему смотришь, а там — искренняя радость?       «Всё в порядке», — вновь отразилось у Накаджимы в голове, и оковы стресса спали. Он посмотрел на руку Осаму, что сжала его ладонь.       — Автоматы? Игровые, что ли? Звучит чудесно, но потом пойдём куда-нибудь поесть, — голос более тихий и стеснительный, чем хотелось бы. Дазай, даже если и заметил, решил просто кивнуть и завести разговор о том, как едва не сорвал урок физики.       «Быть может, я раскрою свою глупую тайну сегодня», — решил Осаму. Беспокойство его отпускало, ничего он с собой поделать не мог. Говорить с Накаджимой всё ещё было одной из самых приятных вещей на свете, и он не был готов от этого отказываться. К тому же, чем больше Ацуши с ним находился, тем больше Осаму, подключивший свою рациональную сторону, подозревал, что кохай испытывает к нему что-то похожее в ответ. Если он убедится в этом сегодня, то отдаст письмо от своего имени. В открытую.       В голове Ацуши тоже возник план — быть может, если сегодня всё пройдёт хорошо, ему признаться, открыться? Осаму советовал разделаться с этими непонятными чувствами… А даже если не ответит на них, то он лишь откажет, издеваться не станет. Хотя нет, они же планировали на завтра ночёвку!       Тогда с признанием лучше повременить. Всего до послезавтра.       — Почему вы выигрываете во всё, что для двоих… Это невозможно, — фыркнул Накаджима, когда его персонажа вновь повергли. Дазай довольно ухмылялся.       — Ну не знаю, может, с автоматом что-то не так, — ответил дразнящие или даже игриво — не разобрать. У Осаму зародилась идея, которую он поспешил воплотить. Для этого он встал из-за своего «экрана» и, под взглядом Ацуши, подошёл к мальчишке и встал позади, положив руки ему на плечи. — Так, ну, выбери одиночный режим.       — Мне бы ещё всего пять раз поиграть, а то деньги кончаются… — Накаджима вздохнул, нажимая на кнопки.       — Так, вот. Обычные атаки это хорошо, но используй комбинации. Какие ты знаешь?       — Я вводил те, что написаны на автомате, вот тут, в правом углу. Не то что бы я часто играл в это… — фыркнул Накаджима, и за его спиной кивнули, чего он не увидел. Он вообще старался не оборачиваться, чтобы ненароком не столкнуться с Дазаем лицом к лицу.       — Понятно-понятно, значит, поэтому ты вводишь их не очень быстро, — когда Осаму сказал это, Ацуши почувствовал на голове тяжесть. Дазай опёрся на его макушку своей головой. Затем, как-то недовольно цыкнув, переместил голову Ацуши на плечо и заговорил близко (слишком близко!) к уху.       — Ну-ка, с какой скоростью ты обычно играешь? — старшеклассник вдруг нажал «Play» и улыбнулся задорно. Ацуши тут же принялся нажимать на кнопки, да и победил довольно легко — играть с компьютером было легче, чем с Дазаем. Осаму водил подбородком по его плечу задумчиво и даже коснулся щекой шеи Ацуши пару раз.       Возможно, проигрывать Осаму всё время не так уж и неприятно. Ацуши ненароком подумал о том, как мило Дазай радуется. Руки дрогнули, хоть до этого смущение и не показывалось физически.       В следующем раунде Осаму говорил комбинации ему на ухо, только нажимать успевай. За сегодня, во время именно данного раунда, он получил самый большой урон, который получал когда-либо, и удовлетворённо улыбнулся.       Наверное, он готов был вечно так играть. Лишь бы Дазай рассказывал ему что-то вот так или просто рядом находился — близко и очень нужно.       — Ох… Деньги кончились, — вернее, те, что Ацуши выделил на игру. Остальных со скрипом должно было хватить ему на продукты до следующего приезда опекуна. Дазай задумчиво покивал, отстраняясь, так что плечо перестало тянуть.       — Тогда пойдём в кафе, угощу тебя мороженым, — так беззаботно! Ацуши посмотрел на него с любопытством, вспоминая слова Шибусавы. «Безработный», — может, неправда всё это? Наверняка сплошная ложь. Иначе Дазай не стал бы тратить на кохая деньги.       Ацуши лучезарно улыбнулся. Может, сами они и не знали этого, но оба воспринимали происходящее, как свидание, и были очень довольны.       Дазай пообещал «не держать Ацуши долго», вспомнив, как ответственно Накаджима относится к домашнему заданию. Угостил его мороженым, да ещё выглядел всё время так дружелюбно и обаятельно, что Ацуши скрывал своё отношение к нему гораздо меньше, чем обычно.       — Мне уже страшно становится, признавайтесь, на что вы собираетесь меня подписать? — рассмеялся он, доедая что-то орехово-шоколадистое, очень вредное и невероятно вкусное. Осаму напротив медленно ел фисташковое.       — Готовлю почву на случай, если понадобится помощник, чтобы спрятать тело.       — Дурак, — беззлобно заметил Ацуши на чужую неправдоподобную серьёзность.       — Так, отдавай мороженое.       Но Ацуши уже съел последнюю ложку и показал старшему язык, откинувшись на стул. Впрочем, Дазай просто шутил и был рад, что Ацуши чувствует себя в его компании непринуждённо. Именно в этом и состояла цель… Но весомых доказательств тому, что Ацуши влюблён, Осаму не нашёл. Стало ясно только, что младшеклассник давно не отдыхал, а потому даже вполне обычное развлечение школьников казалось ему волшебным.       Накаджима смотрел, как Осаму оплачивает счёт, и хотел остановить его, всё же заплатить за мороженое самостоятельно, но не успел.       — Что такое? Я ведь изначально предложил тебя угостить, — фыркнул Дазай, и стало немного легче. Действительно.       По дороге домой (уже смеркалось) Ацуши не мог молчать, словно его подменили — хотелось рассказывать всё-всё-всё, что Дазай может найти интересным или смешным. Не только себя Накаджима удивил такой переменой настроения, и, если признаться, Осаму был очень ей рад. У самого чужого дома Дазай взял Ацуши за руку и усмехнулся.       — До завтра, Ацуши-кун, — он лукаво взглянул в чужие глаза и на румянец, а затем отпустил руку. Накаджима запоздало ему помахал, улыбаясь. Как хорошо, как же хорошо!       В этот день он не получал писем. Ни одного.