Все, что осталось

      »- Значит, жениться собираетесь… — произнес Джирайя задумчиво разглядывая потолок.       - Ага, — говорю я, — просвидетельствуешь?       Мы сидели у меня на кухне и, как всегда, обсуждали наши с Касуми отношения. Сейчас она почти все время проводит в больнице, но ее самочувствие улучшается с каждым днем. Если так пойдет и дальше, Цунаде обещала отпустить ее домой. Ко мне домой, клану Инудзука я ее больше не отдам. Еще немного и она станет моей женой. Она теперь Хатаке и не имеет к клану больше никакого отношения.       - Значит, ты теперь будешь Инудзука? — Спросил Джирайя.       Его вопрос меня сильно удивил.       - С чего это вдруг? — спросил я в ответ.       - Разве ты не в курсе правил? — Удивился он. — Более сильный клан всегда поглощает слабый. Ты последний Хатаке на земле, а Инудзука вон как расплодились. Превосходство очевидно.       Я только ошарашенно раскрыл рот и снова закрыл его. Численное превосходство — это вечная проблема. Маленькие кланы часто гибнут под давлением более крупных и сильных кланов. Мой клан, правда перевелся совсем по другой причине, но сейчас угроза шла, именно, с этой стороны.       - И что делать? — Только и смог я выдавить из себя. Джирайя, конечно, дурак, но дурак хорошо подкованный в действующих правилах деревни и всего мира шиноби.       - Смириться, — коротко ответил он.       - Это не возможно, — говорю я. — Какие еще у меня есть варианты?       - Добиться разрешения у главы клана о добровольном «переводе» Касуми, — говорит он, —, но это тоже не вариант. Инудзука упрямые, как бараны, а свои техники они ставят в один ряд с техниками таких великих кланов, как Сенджу и Учиха. Они скорее убьют, чем отпустят.       - Но она не шиноби! — Возразил я. — Какая разница в чьем она клане?       - Она нет, но ваш ребенок, если он родится и сможет выжить…       - Он родится и сможет, — поправил я его предположение на четкое утверждение.       Иначе и быть не может, я отказываюсь в это верить.       - Что же, учитывая, что за ней присматривает Цунаде, шанс действительно есть, — согласился он. — У твоего клана есть своя удивительная способность.       - Редкая белая чакра, — догадался я.       - Скорее всего малыш ее унаследует, и глава клана Инудзука знает об этом, — сказал Джирайя. — Они захотят получить эту способность и укоренить ее в клане. А для этого надо сделать малыша частью клана, а потом женить на ком-нибудь внутри клана и, таким образом, закрепить родственную связь.       - Да, для клана вариант замечательный, — говорю я, —, но что делать мне? Меня-то это не устраивает!       - Есть еще один способ, — продолжает он, —, но устроит ли он Касуми, это вопрос.       - Говори.       - Она может провести церемонию отречения, — сказал Джирая, — добровольно отказаться от родства с кланом и соответствующего имени. Но если она согласится, то ей до конца жизни придется носить маску скрывающую любые внешние отличительные черты клана. А так же она лишится права передавать техники клана по наследству. Все, кроме призыва, потому что этот контракт зависит не от клана, а от собак-ниндзя. Право решения принадлежит им.       - Это тоже не подходит, — говорю я, — что еще есть?       - Это все, — говорит Джирайя.       - Что значит все?! — Возмущенно воскликнул я. — Я не могу требовать от нее такой жертвы!       - Тебе так нужны техники Инудзука? — Удивился Джирая.       - К черту техники! — Говорю я. — Ей же на пол лица придется маску нацепить, да еще и очки на вторую половину! Она будет выглядеть, как Обурамэ!       Джирайя рассмеялся.       - Да, зрелище то еще будет, — сказал он, — правда я слышал, что Обурамэ носят очки по другой причине. Говорят, у них по глазным яблокам мухи ползают, зрелище на столько отвратительное, что многих людей рвало при виде этого. Вот они и спрятали глаза под очками.       - Какое милосердие… — скривившись отозвался я.       Природа наградила меня замечательным воображением и теперь я изо всех сил старался отогнать представший перед мысленным взором образ, вылезающей из-под века мухи.       - Так, — собрался я с мыслями, — давай вернемся к проблеме. Какие еще у меня есть варианты ее разрешения?       - Не женись, — говорит Джирая.       - Если я не женюсь, — говорю я, — мой ребенок все равно станет Инудзука. К тому же как ты себе это представляешь? Сначала я делаю ей предложение, а потом говорю, что передумал?       - Да… — подтвердил Джирая, — Как ни крути, фамилию ты теряешь.       - Но я не хочу этого, — говорю я. — Должен быть еще способ.       - Забудь про этого ребенка. Женись на женщине, не принадлежащей ни к одному клану, и заделай другого, — сказал он.       Мне не пришлось ему отвечать, мой взгляд ясно сказал ему, что такого никогда не будет.       - Значит, я заберу сына и уйду из деревни, — сказал я.       - Это рискованно, — возразил он. — Тебя объявят преступником, укравшим ребенка у одного из ведущих кланов Конохи. Тебя найдут, отрежут тебе яйца, а мальчика вернут обратно в клан.Так это мальчик? — Спохватился он.       - Разговор окончен, — говорю я.       У меня больше нет сил думать, как оставить малыша у себя. Какой бы вариант ни пришел ко мне в голову, все сходится к одному. Но я что-нибудь придумаю, обязательно придумаю.»       «Сегодня у нас праздник. Какаши исполнилось пять лет и я решил, что пора отправить его в академию. Раньше детей отправляли учиться только с восьми лет, но смутные времена все ближе подкрадываются к Конохе. Угроза объявления войны идет сразу от нескольких деревень и совсем скоро все опытные ниндзя уйдут на фронт. Хокаге принял решение отправить на обучение самых талантливых пяти-семилеток, чтобы было кому выполнять простые задания и тем самым оказывать экономическую поддержку деревне. Вчера мы прошли отбор и по результатам экзамена Какаши совсем чуть-чуть не дотягивает до генина, так что в академию его забирают с радостью. Однако сам Какаши не в восторге. Вся проблема в той формулировке, которую использовал экзаменатор, когда говорил мне о его результатах.       - В практической части все отлично, — сказал он, —, но над книжками он, очевидно, не сидел, только правила и знает, а теорию боя и стратегическое построение даже на базовом уровне для него, как черная дыра. Надо поработать с этим и смело отправлять в генины.       Это целиком и полностью был комплимент, но Какаши услышал только то, что он не знает, не дотягивает и что над ним еще надо работать. Сейчас он сидел на кухне хмуро уставившись в учебник, который мы взяли в библиотеке. Какаши решил начать занятия прямо сейчас. Его пунктик — я должен все уметь и все знать — не давал ему покоя.       Пока мой упрямый сынок корпел над книжками, его гиперактивный дядя носился вокруг, готовя праздничный стол. В одно мгновение на столе появились многочисленные фрукты, сладости, соки и прочие атрибуты детского праздника. Последней на столе появилась бутылка саке.       - Я ему пока не разрешаю пить, — осторожно заметил я, пытаясь не разжечь очередной конфликт с моим буйным родственником. Но он в ответ только рассмеялся.       - Это для нас с тобой, — сказал он, — отмечать будем.       Потом он достал из-за пазухи какой-то сверток и серьезно посмотрел на Какаши.       - Племянник, — торжественно и строго произнес он, — отвлекись!       Какаши лениво оторвал взгляд от книги и перевел его на Кейске. Его глаза выражали вопрос, однако в них не было и тени любопытства.       - Разговор пойдет серьезный, — четко проговорил он, делая акцент на каждом слове, — так что отложи, пожалуйста, книгу.       Какаши, молча, повиновался. Все его существо кипело раздражением, но Кейске ничего не заметил. Чтобы научиться расшифровывать мелкие сигналы, говорящие о внутреннем состоянии моего неординарного сына, надо прожить с ним рядом не один год. Все-таки сдержанность — это главный конек моего сына, он способен испытать все возможные эмоции, сохранив на лице одно и то же выражение.       - Сегодня я пришел к тебе не просто так, — продолжил Кейске.       Я знал о чем он собирается говорить. Я уже давно мысленно подготавливаю себя к этому разговору и все же волнение от сердца медленно поднималось к горлу.       - Я пришел сделать тебе очень выгодное предложение, — все так же торжественно говорил Кейске.       Я не удержал волнительный вздох. Кейске, очевидно, принял его за недовольство и нахмурился.       - Какаши, как тебе известно, — еще громче заговорил он, — твоя мать относилась к одному из величайших кланов Конохи. К клану Инудзука. Об этом говорят и клановые метки на лице, которые ты унаследовал.       - Знаю, — коротко ответил Какаши, —, но спасибо, что напомнил.       Какаши снова потянулся за книжкой. Подобное неуважение всерьез разозлило Кейске, и он яростно взглянул на меня, видимо, желая упрекнуть в плохом воспитании, на что я лишь пожал плечами, старательно сдерживая улыбку. Не знаю почему, но такая беспардонность Какаши, вместо родительского желания осадить, вызывала у меня смех. Тем не менее, Кейске продолжал.       - Это еще не все, — строго произнес он, заставляя Какаши снова забыть о книге, — как я уже говорил, я пришел сделать тебе предложение. Я выполняю сегодня роль посла от главы клана Инудзука, который великодушно передал тебе приглашение на вступление в клан. Ты получил невероятную возможность стать частью одного из величайших кланов в мире! — Последнее предложение Кейске почти прокричал, стараясь произвести на Какаши максимальное впечатление. Но бедняга не знал, что впечатлялка-то у Какаши атрофирована.       - Неинтересно, — коротко ответил он и снова раскрыл книгу.       Кейске так и сел. Он не знал, что сказать. По его глазам было четко видно, что он и мысли не допускал, что Какаши может отказаться. Он явно верил, что Какаши будет прыгать от восторга и обливаться слезами благодарности.       - Ты что, не понимаешь ЧТО я тебе предложил? — Севшим голосом спросил Кейске.       - Понимаю, — ответил Какаши без тени сомнения.       - И отказываешься?!       - Да.       В кухне наступила тишина. Мы с Кейске, молча, переглядывались. Он злился, а я лишь разводил руками, тайно купаясь в лучах облегчения. Какаши отказался. Наш давний спор, наконец-таки, разрешен.       - Это мне? — Вдруг спросил Какаши, резко нарушив тишину.       Он указал пальцем на сверток в руке Кейске.       - Что? — Растерялся тот.       - Подарок в честь поступления в академию? — Спросил Какаши, снова указав на сверток.       Кейске секунду разглядывал плотно свернутый пакет, потом кивнул и протянул племяннику. Какаши осторожно развернул подарок и извлек оттуда непонятную большую тряпку. Какое-то время он напряженно разглядывал новое приобретение, после чего его глаза начали медленно расширяться от восторга. Какаши резко сорвался с места и помчался в комнату переодеваться. Через минуту он снова появился на кухне в черной обтягивающей майке плавно переходящей в маску, которая скрывала всю нижнюю часть его лица, оставляя открытой только глаза и лоб.       - Смотри как круто, пап, — сказал Какаши, хотя следы восторга уже покинули его лицо, уступив место привычному спокойному выражению.       Он кивнул дяде в благодарность и снова умчался, на этот раз разглядывать себя в зеркало.       - Ну, хотя бы подарок понравился, — попытался я успокоить Кейске.       Он сидел за столом, низко опустив голову, и явно был очень расстроен.       - Да ладно тебе, — сказал я, — не конец света. Да и маска ему идет…       - Только не забудь ему потом объяснить, — сказал он, — что эту маску ему теперь до самой смерти носить.       Кейске, молча, поднялся из-за стола и направился к двери.       - Закрой, — бросил он.       - Да брось, — сказал я, в попытке сорвать его побег, — у Какаши праздник.       Я победил и был рад, но при этом чувствовал себя виноватым. Мы делили Какаши с самого рождения и теперь, когда дележка окончена, я и представить не мог, что кто-то должен уйти.       - Какая разница в каком он клане? — Продолжал я попытки.       - Если разницы нет, тогда почему ты не отдал его мне сразу?! — Кейске повысил голос, но потом сразу поправил себя, повторив фразу шепотом, — почему не отдал сразу?       Но я мог только молчать. Потому что он мой сын, какие тут еще могут быть причины? Но говорить об этом Кейске не собирался, тут и так все понятно. Наша и без того маленькая семья только что потеряла еще одного человека. Когда Какаши вернулся на кухню, Кейске уже не было. Какаши полу безразличным тоном спросил, куда делся дядя, и я ответил, что он ушел на задание. Потом Какаши вздрогнул и встрепенулся, словно внезапно понял что-то.       - Вернется? — спросил он.       В ответ я только покачал головой, и Какаши кивнул мне. Больше мы Кейске не увидим. Какаши все понял, но по нему трудно было понять, что он почувствовал, поняв это. Какаши снова раскрыл учебник и погрузился в чтение, и только едва заметная дрожь ресниц, говорила о том осадке, что оставило в нем исчезновение родного человека.»