Все, что осталось

      »- Я хочу на вершину, — полушепотом сказала Касуми.       Мы стояли на смотровой площадке, в том самом месте, где дали жизнь нашему малышу. Я помнил тот момент, словно это произошло только что. Наша первая близость, положившая начало самой важной главе моей жизни. В тот момент я был счастлив и беззаботен. Я даже представлял, как будут развиваться наши дальнейшие отношения, видел тысячу свиданий, бесконечную череду объятий, жарких поцелуев. Я верил, что может быть эта девушка проживет со мной целую жизнь, что я стану одним из немногих в моем клане, кто умудрился жениться, завести семью и воспитывать детей в той здоровой обстановке, где оба родителя живы, счастливы и любят друг друга. Я помнил эти минуты такими живыми и яркими, что сейчас, стоя на том же месте, рядом с той же женщиной и осознавая, что этим фантазиям не суждено сбыться, я с трудом находил в себе силы дышать. А еще я помнил ту легенду, которую она мне рассказала и понимал ее стремление подняться на самый верх драконьей горы, все-таки это мечта из ее финального списка, но этого желания я не разделял. Я боялся, что до вершины она не доберется. Если она погибнет в пути, наш малыш тоже погибнет, а этого я боялся больше всего на свете. Я уже давно смирился с тем, что моя любимая скоро покинет меня, но я не готов расстаться еще и с сыном. И я сказал ей нет.       - Но это необходимо, — сказала она мне.       В ее голосе я почувствовал умоляющие нотки, она вот-вот готова была заплакать, но я снова отрицательно покачал головой.       - Ты же понимаешь на сколько это опасно, — сказал я, — наш малыш…       - Наш малыш не доживет и до утра, если я не найду в себе больше сил! — В отчаянии воскликнула она. — Источник моей силы там, — она указала рукой на морду огромного каменного дракона, — ну как ты не понимаешь?! Он такой же как я, он меня поймет, он может дать мне сил! Он сделает это!       Эти утверждения походили на бред. Она говорила эти слова и, ее глаза блестели, словно у безумной. Я не мог выдержать блеска этих глаз. Одна мысль о том, что моя любимая от бесконечной боли и страданий сошла с ума, приводила меня в ужас. Я снова сказал ей нет, я сказал, что это невозможно, что я даже не уверен в том, что смогу добраться до вершины один, а с ней и подавно можно забыть об этой идее. Я говорил и, по моему лицу катились слезы. А Касуми только мотала головой и закрывала уши руками. В конце концов она просто приказала мне заткнуться.       - Если ты не отведешь меня туда, — сказала она четко и громко, — я сама пойду.       С этими словами она развернулась и направилась в сторону драконьей горы так резво, словно ее туда притягивал магнит. Но я не собирался ее отпускать. Я не мог позволить ей загубить и себя, и нашего сына. Я просто взял ее на руки и понес в сторону деревни. Касуми сопротивлялась, кричала на меня, била кулаками, но я ее не отпускал. Я продолжал крепко прижимать ее к себе и упрямо нес домой. Никакие протесты и оскорбления не могли остановить меня.       Когда мы уже пересекли границу деревни, Касуми громко вскрикнула и схватилась за живот, началось сильное кровотечение. Я не сразу понял, что случилось. Подступившая паника на секунду затуманила мой мозг. Я просто стоял и смотрел, как по моим рукам струится кровь. Сильная пощечина Касуми вывела меня из транса.       - Смотри, что ты наделал! — Закричала она. — Это ты во всем виноват!       Она кричала и плакала, все крепче прижимая руки к животу, словно пытаясь удержать его внутри.       «Этого не может быть, этого не может быть…» — стучало в моей голове, но я уже осознал, что наш малыш умирает.»       «Дома нас встречали, как героев. Уйти на такое опасное задание и вернуться не понеся потерь, отделавшись лишь легким испугом и несколькими незначительными травмами, казалось невозможным. Но мы это сделали! Деревня ликовала. Родные встречали своих близких, рыдая в голос. Они были так счастливы, что казалось передушат весь наш отряд своими пылкими объятьями. Ведь перед самым уходом многие из нас уже успели попрощаться. Многих из нас уже никто не ждал, но мы вернулись. Все!       Я стоял у ворот и смотрел, как радуется моя деревня. Люди вокруг засуетились, готовя худо-бедный праздник на задворках разбушевавшейся войны. Я наблюдал за их счастливым шебуршанием и чувствовал, как по моей груди разливается волна тревоги. Они еще ничего не знают, но я, как командир отряда, должен им сказать. Я отчаянно искал в голове нужные слова. Просто вывалить на них тяжкий груз реальности было бы слишком жестоко. Тем более в такой момент. Но как можно аккуратно сообщить такую новость, я не представлял. Я несколько раз открывал рот и закрывал его снова. Каждый раз заранее подготовленные слова, в последний момент казались мне совершенно не верными. Словно, эти слова — детали из пазла, но не из того, который я пытаюсь собрать.       Какая-то пожилая женщина схватила меня за руку и потащила в толпу, она кричала мне слова благодарности, за то, что я вернул ее сына живым и страстно уверяла меня, что я немедленно должен присоединиться к празднику, который состоится прямо сейчас и прямо здесь. Я попытался мягко выдернуть руку, но она крепко вцепилась в меня. Ее лицо озаряла счастливая улыбка.       - Такое трудное задание! — Радостно восклицала она. — Почти не возможное, а вы вернулись, все! Вы самый замечательный командир на свете! — Не замолкала она. — Мой сынок еще так молод, так молод! Я уж боялась, что не увижу его больше! Но вы…       Ее голос то и дело дрожал и срывался. Растянутые в улыбке губы промокли от слез. С каждым ее словом, я все больше верил, что принял верное решение, но так же я понимал, что пора сказать правду.       - Я провалил задание.       Я выплюнул эти слова так резко, так быстро, как только мог, чтобы не успеть передумать. Вокруг в миг повисла тишина.       Только что веселившиеся люди вдруг замерли на месте. Я почувствовал, как в меня врезались их переполненные недоумением взгляды. Они не понимали моих слов. Провал такого серьезного задания для шиноби допустим только в случае смерти. А мы живы. Мы стоим перед ними невредимые, из плоти и крови. Наши сердца по-прежнему бьются. Наши легкие наполняются воздухом, наши руки и ноги на месте. Но мы провалили задание. Я его провалил.       - Как это может быть? — Спросила меня та самая пожилая женщина, отпуская мою руку. — Почему?       Но я не знал, что ей ответить. Я струсил? Пошел на попятную, потому что испугался? Нет, не то. Смерть не пугает меня. Моя смерть… Мы давно с ней на ты. Я встречался с ней лицом к лицу бессчетное количество раз и мог принять ее в любой момент. Но я не мог отдать ей тех, кто мне дорог. Все эти люди пошли на это задание вместе со мной не для того, чтобы умереть. И я взял над ними шествие не для того, чтобы смотреть, как они умирают. Я стоял посреди притихшей толпы, не смея пошевелиться. Мое тело впало в немой ступор. Мне нечего было им ответить. Я провалил задание, потому что решил, что так будет правильно.       - Это было мое решение, — хриплым полушепотом проговорил я, и мне казалось, что стук моего собственного сердца заглушил эти слова, — я несу ответственность.       Судя по реакции толпы, они услышали каждое мое слово. Мое сердце билось не так уж и громко. Все эти недавно беснующиеся от счастья люди, разворачивались и, молча, уходили в глубь деревни один за другим. Кто-то из моего отряда в отчаянии крикнул, что они только выполняли мой приказ.       Вдруг я почувствовал толчок в живот, не сильный, но такой неожиданный, что он едва не сбил меня с ног. А потом маленькие ручки моего сына крепко сжали мою талию.       - Я очень рад, что ты вернулся, папа, — тихонько проговорил Какаши.       Он так крепко прижимался ко мне, что все переполняющие его чувства становились почти осязаемыми. В тот миг я в очередной раз убедился, что поступил абсолютно правильно. А все остальные… они просто исполняли приказ.»