Все, что осталось

      «Касуми не хотела меня видеть. Прошло уже несколько недель, а мне так и не удалось поговорить с ней. Сначала она выгоняла меня из своей палаты, а вскоре просто потеряла сознание. Это случилось четыре дня назад, с тех пор она так и не пришла в себя. Аппарат жизненного обеспечения заставлял ее сердце биться, снабжал тело кислородом, чтобы наш малыш мог продолжить жизнь, но этого было недостаточно. С каждым днем он проявлял все меньше активности, ему не хватало того, что еще могло дать ему материнское тело, но и снаружи шансов выжить практически не было, поэтому Цунаде никак не решалась делать операцию. В данном случае оба варианта были одинаково рискованными. Мы решили еще немного подождать. Не знаю, чего мы ждали. Касуми уже не придет в себя. Ее жизнь подошла к концу и теперь мы сражаемся только за нашего сына. Но и у него шансов почти нет. Достать его на двадцать седьмой неделе жизни слишком опасно, легкие могут не раскрыться и тогда он просто задохнется и умрет, а если он останется внутри и проживет там еще несколько недель, из-за недостатка кислорода и питательных веществ он может неправильно развиться и родится с патологией, вплоть до умственной отсталости.       Я сижу возле ее кровати, и часами смотрю на ее живот. Еще пару дней назад, он мог без устали пинаться по пол часа к ряду, а сейчас чудо, если он пошевелится хоты бы пару раз в день. Такая низкая активность может привести к атрофии конечностей. Тогда он не сможет ходить, если вообще выживет. Я смотрю на нее, на ее лицо, и меня трясет. Мне страшно представить, что она думает сейчас обо мне. Она так верила, что драконья гора может помочь ей, она так оживала, когда смотрела на нее. Может быть я был не прав, когда не пустил ее. Может, если бы я позволил ей подняться на вершину, она бы справилась. А потом мне в голову пришла совсем уж безумная мысль: может еще не поздно?       Я наклонился к ее лицу и шепотом произнес:       - Милая, открой глаза, — попросил я, — нашему малышу очень нужна твоя помощь. Проснись, я отведу тебя на драконью гору.       Я говорил, и вера в то, что она очнется, плотно вгрызалась в меня, наполняя сердце. Я не знаю, откуда взялась эта вера. Но она была такой живой и яркой, что я просто не мог не поддаться ей.       - Касуми, — снова позвал я, — я клянусь, я подниму тебя на самую вершину, только, пожалуйста, открой глаза.       Я взял ее за руку и крепко сжал. Она была такой теплой, как у здорового человека. На моих глазах выступили слезы. Это надежда переполнила меня. Я продолжал шептать ей обещания, начал расписывать, как там наверное здорово на самой вершине, какой открывается вид. Что там, на носу огромного дракона, весь мир будет, как на ладони ее маленькой руки. Но она не слышала меня. Зато наш сын услышал. Он так бойко заворочался внутри, будто вытянулся во весь рост. Видно он тоже захотел это увидеть. И я захотел. Я так сильно этого захотел, что поверил окончательно и бесповоротно в целительную силу драконьей горы.       Полный решимости я поднялся со стула и отправился домой. Я должен все как следует просчитать и подготовить. По-хорошему бы сначала подняться на вершину в одиночку и проложить маршрут, наметить план действий, но на это нет времени. Придется понадеяться на удачу.       Дома я собрал рюкзак для похода. Сложил туда провизию, палатку, спальные мешки, оружие, на случай нападения диких зверей и прочие необходимые вещи. А потом я сел на диван и стал ждать. Клиника закроется для посетителей в семь. К восьми часам там останется только дежурный медперсонал. В девять на улице стемнеет. В десять проведут последний обход. Часов в двенадцать медперсонал устанет и разбредется по ординаторским, тогда-то я и приду за ней. Раньше смысла нет, Цунаде мне ее так просто не отдаст, а бороться с одним из легендарных саннинов опасно. Даже если я и смогу победить ее за счет более высокой скорости, я потеряю слишком много сил, а силы мне понадобятся для подъема в гору. К тому же на шум боя сбежится еще не весть сколько народу. Весь медперсонал деревни — ниндзя. А против такой толпы не попрешь, уж не говоря про то, что тут и полиция может вмешаться, а с Учиха шутки плохи, а там и до АНБУ не далеко. Хотя против меня одного хватит и Цунаде в компании пары медсестер. Так что лучше все провести втихую. Запутавшись в своих мыслях, я и не заметил, как прошло два часа. Время бежало, как сумасшедшее, а я нервничал. Может быть, я даже трусил, ведь Касуми может не пережить подъем. Тогда и наш сын его не переживет и виноват в этом буду я. Но отступать нельзя. Я принял решение, я поклялся… если она откроет глаза, но она не открыла. Я ведь черт знает что себе напридумывал. Где это видано, чтобы горы исцеляли людей? Эти мысли привели меня в замешательство. Вера все еще крепко держала меня в своих объятьях, но сомнения буквально раздирали меня изнутри. В этом замешательстве я варился еще два часа, а когда часы пробили семь, в дверь постучали.       - Сакумо, открывай! — закричала Цунаде. — Это срочно!       Я быстро распахнул дверь. Цунаде выглядела жутко взволнованной, ее волосы были растрепаны, а на руках я заметил царапины.       - Касуми очнулась, — выпалила она, — она сказала, что ты что-то ей наобещал. И теперь она ведет себя как безумная. Даже в голове не укладывается откуда у нее столько сил. Я не могу вколоть ей успокоительное, это опасно для ребенка. Ты должен ее успокоить.       Я стоял на пороге и улыбался. Я наконец-то принял верное решение, и теперь я во что бы то ни стало выполню свое обещание. Из меня в мгновение выветрелись все сомнения. Я схватил рюкзак и помчался в больницу. Ждать больше нельзя. Если придется, я буду драться с Цунаде и ее медсестрами, и с полицией Учиха я тоже буду драться, как и с АНБУ Хокаге, и никто из них не сможет меня остановить. Даже если сам дух каменного дракона воспротивится нам, я поставлю свою невесту на его окаменелый нос, во что бы то ни стало. Я выдеру с корнями всю его мистическую силу и вложу ее в нашего малыша. И он родится здоровым и сильным и проживет еще очень много долгих счастливых лет.»       «У нас отняли самое дорогое. Деревня осталась без короля. Такой исход в войне худшее, что вообще возможно представить. Мы лишились целого поколения, мы лишились продолжения самих себя. Полное и безоговорочное поражение. Но может еще есть шанс. Если дети еще живы, мы должны их спасти.       Хокаге организовал экстренное собрание. Меня на него не пустили. Я остался в стороне, но сидеть, сложа руки, я не собирался. Там не просто дети, там мой сын. Мой маленький мальчик, за которого мы с Касуми столько сражались. И я не собираюсь проигрывать это сражение. Восемь лет — это слишком мало. Это только самое начало жизни. Я ни за что не позволю ему умереть вот так.       У меня нет ни малейшего представления, где они сейчас могут находиться. Если их капитан не дурак, то они не разобьют лагерь там же, где и в прошлый раз. А я был уверен, что он не дурак. К тому же вражеская деревня, наверняка, координирует его действия, а в штабе дураки не водятся. И все же я решил проверить. Лучше сразу провести разведку, чем выжидать на месте, сложа руки. Может мне удастся что-нибудь узнать. Может быть, я даже смогу найти детей. Я не стал тратить время на сборы, подобрал те боеприпасы, что остались на поле боя, после рокового сражения и сразу отправился в путь. До прошлого лагеря противника полтора дня пути с привалами, я добрался туда за сутки. Сон и еда были для меня излишней роскошью. Адреналин не давал телу почувствовать усталость. Будь они на том же месте, я догнал бы их в пути, но я никого не встретил. Их там нет, я уже знал это, когда прибыл. Но я надеялся, что там есть хоть кто-то, кто мог знать настоящее место расположения наших детей.       Мне повезло, я обнаружил небольшой отряд противника. Они, не торопясь, собирались к отбытию, видно не ожидали, что кто-то прибудет сюда так скоро. Их было восемь, я был один, но у меня было преимущество. Эффект неожиданности. Они не знали, что я здесь. Я попытался прикинуть план, как расправлюсь с ними, но кровь кипела во мне, как на костре, не давая соображать. Я хотел посворачивать им всем шеи. Их не было там, на поле боя, но я хотел их всех уничтожить, потому что знал, что они все равно причастны. Я едва сдерживал себя, чтобы не кинуться в бой в открытую, еле еле держал себя в руках. А потом кто-то сказал:       - Эти идиоты даже не заметили, как мы стащили их отпрысков прямо у них из-под носа. Клюнули на такую простую уловку! — и рассмеялся.       Ноги сами понесли меня. В долю секунды я оказался в центре их отряда, и мне было все равно в какую сторону атаковать. Я сражался со всеми одновременно, безжалостно втыкая в них клинок, ломая руки и перерезая глотки, до тех пор пока передо мной не остался только тот смешливый парень. Я скрутил ему руку и повалил на землю, наступил на голову и приставил к горлу кунай.       - Тебе все еще смешно? — спросил я, втаптывая его наглую рожу в землю.       Он не ответил мне. Он крепко стиснул зубы, и я видел, как в его глазах страх борется с лютой ненавистью.       - Где наши дети? — спросил я.       Я знал, что расколоть его будет не просто. Шиноби никогда не выдают информацию просто так. И он был нем, как рыба. Я сильнее надавил на его голову. Он застонал от боли.       - Можешь сразу меня убить, — прорычал он сквозь зубы, — я ничего тебе не скажу.       - Ну уж нет, — ответил я, — так просто ты не отделаешься.       Я начал его бить. Я избивал его с такой несвойственной для меня яростью. Перед моими глазами стоял Какаши — мой маленький сын все время такой хмурый и серьезный, он просто не может умереть. А потом я увидел его мертвым, этот жуткий образ на секунду возник перед моими глазами яркой вспышкой и исчез, в сто крат усилив мою ярость. Я снова и снова бил этого ублюдка, посмевшего посмеяться над нами.       - Где мой маленький сын?! — кричал я, — Сволочь! Где мой маленький сын?       Но ответа не было. Эта скотина продолжала молчать.       - Может быть хватит, сенсей? — послышалось за моей спиной. — Вряд ли вам удастся вытянуть из него информацию таким образом.       Я вздрогнул и обернулся.       Мои ученики, знаменитая троица Иноичи, Шикаку и Чоуза, стояли за моей спиной. Они сильно выросли с тех пор, как я ушел от них в декретный отпуск, и добились больших успехов в мире шиноби. Кто бы мог подумать, что именно они придут ко мне на помощь в такой момент. Удивленный этой внезапной встречей, я выпустил из рук своего, потерявшего сознание, противника.       - За вами не угонишься, сенсей, — улыбнувшись сказал Иноичи, — вы лучше предоставьте это мне. Я знаю, как правильно изымать информацию.       - Не даром он у нас лучший сенсор в деревне, — поддержал его Шикаку и на всякий случай связал мою жертву теневой техникой.       Я покорно отошел в сторону, чтобы не мешать им действовать. Я совершенно потерял контроль и едва не уничтожил единственную ниточку, связывающую меня с сыном. Если бы мои ученики не остановили меня, я бы его убил. Мы бы никогда не узнали, где искать наших детей.       - Да не переживайте вы так, сенсей, — сказал Чоуза и положил руку мне на плечо. — Мы их спасем, обязательно! Вот увидите.       Я только вздохнул. Мне было стыдно за себя. Мне было страшно за сына. Ну как же мне не переживать? Разве это возможно?»