Альтернатива

Проснувшись утром, Лайн чувствовал себя куда лучше. Пусть и горло першило, и нос одновременно тёк и не дышал, но та убийственная слабость и жар отступили. Поэтому теперь отсутствие одежды воспринималось особенно остро. Лежать голышом под тонкой простынёй в чужом доме, и при этом не краснеть, юноша больше не мог. К счастью, уже через минуту он заметил свою одежду рядом на стуле — чистую, сухую и сложенную аккуратной стопкой. Лайн сразу же натянул трусы и футболку, почувствовав себя гораздо увереннее. Сил, всё же, пока недоставало: прогулка до туалета едва не завершилась на полпути, когда голова внезапно закружилась и пришлось схватиться за стену. Лайн ограничился этим походом и вернулся в постель: очень уж лечь хотелось. До Эмили парень не добрался, хотя и слышал лёгкие шаги и звяканье посуды со стороны кухни. Запахи оттуда тоже долетали весьма приятные. Лайн решил немного передохнуть, а потом наведаться туда и поинтересоваться на предмет перекуса. Идти не пришлось — передвижения юноши были замечены, и буквально через пять минут в комнату вошла Эми с подносом в руках. — Как самочувствие? — приветливо поинтересовалась девушка, пристраивая поднос рядом с Лайном, заинтересованно поглядывающим на тарелки. На подносе обнаружился суп-пюре, какая-то жидкая каша и компот. Пахло приятно, поэтому у юноши и мысли не возникло возразить, что он, вообще-то, такое не любит. А может, виной тому был пробудившийся голод, скручивающий внутренности тугим узлом. — Живой и голодный, — улыбнулся в ответ Лайн. Было чертовски приятно чувствовать себя окружённым заботой и вниманием девушки-ровесницы. Необычно так. — Это для меня? — Ага, лопай, — кивнула девушка, продолжая улыбаться. — Потом лечиться будем, пока пойду всё приготовлю. От слов про лечение Лайн насторожился, но уточнять не стал, вспомнив про обещанное назначение от дежурного врача. Что там может быть? Пара таблеток, может, чай горячий или спрей какой-нибудь для носа. Вряд ли Эми станет сильно заморачиваться по этому поводу. Сам бы он точно не стал. Раньше, когда Лайн простывал, с врачами всегда разговаривала мама, а ему оставалось лежать и капризничать. То есть, капризами парень своё поведение, конечно же, не считал, но резко протестовал против любых неприятных процедур. Вплоть до криков и разбрасывания небьющихся предметов. Небьющихся, потому что попробуй он что-нибудь разбить — пострадала бы его же пятая точка, в чём Лайн даже не сомневался и старался не перегибать с возмущением. Пока юноша завтракал, Эми в комнату не заходила и шумела чем-то на кухне. Лайн успел спокойно всё умять, после чего сложил грязную посуду на поднос и прилёг обратно на подушку. Сначала хотел отнести на кухню сам, но, здраво рассудив, отказался от этой идеи. Малоприятно полететь на пол вместе с посудой из-за того, что невовремя закружится голова. Хоть и чувствовал себя Лайн после завтрака получше, но рисковать, всё же, не стал. — О, ты доел. Отлично, — заглянула к нему Эмили и легко подхватила поднос. — Я тоже закончила с подготовкой. Она вышла раньше, чем Лайн успел спросить, что именно ему назначили. Через минуту Эми принесла небольшой столик, вручила Лайну распечатанный листок с рецептом и рекомендациями, а сама принялась носить и ставить на этот самый столик разные пугающие штуки. Лайн застыл, при появлении каждого нового предмета неосознанно отодвигаясь к стене. Про рецепт парень вообще забыл. — Это-чего, это-всё-куда-пихать?! — распахнув глаза, протараторил он, сидя уже вплотную к стене. Отползать дальше было просто некуда. — Ты прикалываешься что ли? Эми подняла с дивана смятый лист бумаги и стала зачитывать, одновременно показывая наглядно. Целый, мать его, список. Сироп и настой ромашки для горла. Солёная вода и спринцовка — промывать нос. Мазь, марля и стеклянная палочка для странно звучащих турунд, туда же. На сколько запихивать? На полчаса? Лайн с трудом удержался, чтобы не матернуться и стал слушать дальше. Другая мазь на травах для груди, спины и стоп, которую можно даже при температуре. Анти-грипо-чёто-тамные таблетки. И это ещё полбеды. Когда Лайн увидел последнее, то побледнел и вжался в стену изо всех сил. Да серьёзно? Уколы? — Нет, — замотал головой юноша, испуганно глядя на небольшой поднос, на котором умещались прозрачные баночки, ампулы, шприц, спирт и вата. — Только не это. Ни за что. — Лайн… — Не-не-не, я против, — перебил он, не дослушав. — И остальное — это что, всё?.. «Всё в меня? Куда так много-то?» — Нет, ещё ингаляции, — отчего-то смутилась Эмили. — Но чайник в погребе, и я не успела слазить. Чуть позже, хорошо? — Я даже не буду спрашивать, что это за звери, — медленно проговорил юноша. — Не надо их. Ничего не надо, я и так выздоровлю. Само пройдёт. Испытывать на себе эти сомнительные процедуры, как обозвал их для себя Лайн, решительно не хотелось. Однако и Эми не выглядела готовой отступить. — То есть как это само? А если тебе без лечения опять поплохеет? — она нахмурилась и строго посмотрела на парня. — Не хочу, — пожал плечами Лайн, давя в себе желание высказаться громче и эмоциональнее. — Ты же не запихнёшь это в меня насильно. Больше всего пугал шприц и прочее с того же подноса. Лайн время от времени с опаской поглядывал в ту сторону — как будто шприц мог взлететь и сам вколоться в задницу. — Лайн… — как-то устало выдохнула Эмили и присела на край дивана. — Ты прав, ничего запихивать и даже уговаривать не стану. Вот рецепт, забирай и сам лечись, а если не хочешь, то одевайся и дуй домой. Вторую такую ночь я не переживу. Приняв бумаженцию — осторожно, будто ветку шиповника, Лайн вопросительно глянул на Эми. — Это из-за скорой что ли? Девушка невесело хмыкнула. — Не только. Пол ночи вокруг тебя скакала. Переволновалась как никогда в жизни, особенно когда тебя трясло от холода, а сам был горячий, притронуться страшно. Всё время компрессы на лоб, от которых ты отбивался; простыню упинывал — замучилась поднимать. Потом — высочайшая температура. Скорую ждала, боялась, что не успеют, блин! Продолжать? Лайн хотел пошутить, но не решился, вместо этого просто кивнул. Не верилось, что ночь прошла так плохо. — Скорая — это уже под утро было, — добавила Эми. — А через три часа позвонили из больницы, убедились, что я проснулась и всё правильно поняла в рецепте — что купить, как вводить и чем тебя, блин, кормить, чтобы быстрее выздоравливал. Сходила в аптеку, приготовила еду, подсушила утюгом твоё барахло, потому что за ночь оно не успело... Это не считая того, что если не принести угля и не поддерживать огонь в печке, мы нафиг замёрзнем. И вот после всего у меня только один вопрос. У тебя совесть-то есть?.. Лечиться он не хочет. С ответом Лайн не нашёлся, и Эми вышла, оставив его одного. Совесть у парня проснулась сразу. Было неудобно и стыдно. Лайн зло посмотрел на рецепт, перевёл взгляд на лекарства. Вот зачем всему следовать, можно же было, как-то… сократить, что ли. До чего не хотелось получать так много очевидно неприятных процедур! Но и проваливать домой Лайн готов не был. Как и разругаться с той, кто помогал, ничего не требуя взамен, будто и правда сестра, а не посторонняя девушка, над которой он частенько и довольно грубо подшучивал. То есть, не только над ней, его внимания хватало для многих. Но всё же. Горло перехватило. Лайн ещё с минуту созерцал свои голые коленки — одет он был по прежнему в трусы и футболку — а потом собрался с духом и позвал Эми. — Чего? — вернулась девушка. На плече у неё висело полотенце, а руки порозовели. — Посуду мыла, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд. — Звал зачем? — Да, это… — замялся Лайн. — В общем… Извини. Не люблю лечиться просто. — Извиняю, — кивнула Эмили. Больше она ничего не сказала и молча ждала продолжения. Но Лайн смутился, и образовалась неловкая пауза. Через минуту Эми молча повернулась к выходу. — Подожди, — всполошился юноша. — Я к тому, что не буду больше спорить. С вот этим вот всем. Лайн махнул рукой в сторону столика. Попросить не получалось, слишком неловко. Но Эми поняла. — Тогда пойдём к раковине: промываться, а остальное можно лёжа, — она взяла необходимое и выжидающе посмотрела на парня. Тот неохотно поднялся и поплёлся следом. Процедура оказалась хуже, чем он думал. Так над Лайном ещё никто не издевался. — Да какие садисты придумали такую хрень? — возмущался он, отфыркиваясь после струи соленой гадости, которая должна была вроде только нос промыть, но Лайн с непривычки наглотался. — Может, один раз хватит? — несчастно взмолился он. Всё, чего достиг Лайн — понимающего кивка и похлопывания по плечу. — Сейчас привыкнешь. Всю чашку надо. Юноша вздохнул и повернулся другой стороной, чуть наклонив голову вбок. Эмили поправила его положение и напомнила задержать дыхание. А через пять секунд Лайн фыркал и матерился, уже не стесняясь присутствия девушки. Да чего ж эта гадость настолько мерзкая?.. Чтобы потратить всю воду, понадобилось минут десять. Лайн совершенно измучился, хоть и притерпелся ближе к завершению процедуры. Из ванной хотелось сбежать, пусть даже в интернат. Парень передёрнул плечами. Нет, пожалуй интернат уже чересчур, но Эми сказала, что подобную экзекуцию придётся сегодня провести ещё минимум дважды. Лайн определённо начинал ненавидеть болеть. По сравнению с промыванием, ромашка показалась даже приятной, с учётом, что вкуса парень сначала даже не почувствовал, только запах. Он бултыхал разбавленную тёплую настойку в горле и скучал. — А мне бабуля в детстве и горло той же спинцовкой промывала, что и нос, — выдала вдруг Эмили, и Лайн чуть не подавился, в ту же секунду покрывшись мурашками. Тьфу, представить страшно. — Сполоснёт грушу под краном и вперёд. Она это обзывала «орошением». — Но ты же не собираешься?.. — даже отодвинулся Лайн, настороженно посматривая на девушку. Та хихикнула. — Нет, конечно. Просто вспомнила, — пояснила с улыбкой Эми. — Та ещё пакость. Шуток парень в тот момент не воспринимал в принципе, поэтому продолжил полоскать горло, в перерывах периодически вздыхая. Наконец стакан опустел. — Что дальше? — неохотно спросил Лайн. — В списке много всего было. — Для начала вернуться в зал и лечь, а то еле стоишь, — Эми поддержала его за локоть. — Пойдём. Отпихиваться и уверять, что справится сам, юноша не стал. Главным образом, потому что и правда утомился и хотел поскорее прилечь. Повозившись на мягкой подушке, Лайн прикрыл глаза. Рядом Эмили шуршала упаковками лекарств. — На, выпей, — подала Эми таблетку и стакан с водой. Лайн сел и проглотил безвкусный кругляш. Затем убрал стакан и тут заметил, как девушка набулькивает из пузырька в ложку густую жидкость. — Сироп, — пояснила она. Ложку Эми поднесла к губам Лайна. В нос шибануло резким травяным запахом. — Это уже на наказание смахивает, — буркнул он и открыл рот. Эмили не заставила себя ждать, и сунула туда ложку с лекарством, напоив им одноклассника как малыша. — Кхе. Тьфу, гадость, — сморщился Лайн. — Дай запью. Он потянулся к стакану, но был перехвачен за руку. — Так лучше подействует, поэтому — нет. — Теперь ещё больше похоже, — проворчал Лайн. — Вымыть рот с мылом, наверное, примерно также противно. — Если хочешь считать наказанием — пожалуйста, — Эмили кивнула с серьёзным видом. — Даже повод есть: с десяток минут назад кое-кто громко ругался неприличными словами. — Подумаешь, — скривился юноша. — И сколько раз в день эту пакость? — Тоже три, — Эми сверилась с рецептом. — Ага. Теперь давай на живот и ближе к краю. Девушка похлопала по дивану рядом с собой, и Лайн сперва не понял о чём речь. Но тут она потянулась к Самому. Страшному. Подносу. Хоть и обещал не спорить, юноша не сумел побороть страх. Он побледнел и попятился. — А может, сначала всё остальное? — пролепетал он, не замечая, как дрожит обычно уверенный голос. — Там же ещё что-то было, да? Схватив рецепт, Лайн с надеждой заглянул в список. Хоть немного отсрочить неизбежное! — Мазь лучше в конце, чтобы уже не перемещаться и спокойно полежать хотя бы часок, — сосредоточенно ответила Эми, не поворачиваясь. Готовила укол. — И когда нос заткнут марлей — не слишком приятно. Будет отвлекать. Лайн лихорадочно перебирал варианты, чтобы только не соглашаться на болезненную и, что скрывать, до мурашек пугающую процедуру. Точно! — Ты вообще умеешь их делать? Может, лучше не стоит самим? — уточнил парень, довольный от пришедшего в голову, как ему казалось, отличного аргумента. — Умею. Мама научила, она в роддоме работает, — отозвалась Эмили. — Я уже ей лекарства колола, соседской бабушке, племяшу — он намного младше тебя, кстати. Себе тоже делала. Давай, подставляй попу, — наконец повернулась она. Лайн уставился на шприц как на злейшего врага. Колпачок девушка уже сняла, и потому игла приковывала к себе взгляд — слишком длинная, слишком острая, да и шприц выглядел здоровенным по сравнению с теми, которыми ставили прививки. Целых пять кубиков. Брр. — И чего ждём? — поторопила его Эмили. — Нельзя долго вот так на воздухе держать, поворачивайся. — Я… — Лайн сглотнул. — Мне… В туалет надо. Срочно. Лайн потихонечку передвинулся ближе к тому краю дивана, где не было столика, Эмили и ужасно-жуткого шприца, словно вытащенного из фильма про сумасшедших учёных. Показное спокойствие неплохо работало, когда весь класс загоняли на прививку. Но там всё было иначе: кололи в плечо, а не в задницу, да и значительно меньшим шприцом. А иногда иголку только слегка под кожу, в общем, если отвернуться, было относительно нормально. Но этого монстра в руках у Эми Лайн успел рассмотреть в подробностях, ужаснуться и прийти к выводу, что пошло оно всё в баню. Надо сваливать. — Стоять, — преградила дорогу Эмили. — У тебя взгляд странный, как будто сейчас заберешься от меня на шкаф, ну, или в туалете закроешься. Вот, смотри, я закрываю иглу колпачком и убираю гадость подальше, — девушка медленно проделала то, о чём говорила, и положила шприц назад на поднос. — Присядем? Она опустилась на диван и Лайн неохотно сел рядом, внимательно следя за её движениями, чтобы не вышло как ночью с врачом. Впрочем, вряд ли Эми смогла бы удерживать ровесника силой. — А я вот темноты боюсь, — неожиданно призналась девушка. — И пчёл. И ещё когда зубы сверлят в стоматологии. Что ж, хотя бы над страхом, которого он стыдился, не смеялись. Напротив, Эми вдруг рассказала о своих. Ладно зубы лечить, там много кто боится (Лайн, кстати, не был исключением), но в темноте-то чего страшного? И, э... пчёлы? Заинтересовавшись, юноша почти забыл про отложенный в сторону шприц. Почти. — И что, сильно боишься? — повернулся Лайн так, чтобы сидеть лицом к ней и следить за движениями. На всякий случай. — Темноты? — До ужаса, — серьёзно заверила Эми. — В темноте, бывает, так разыграется воображение, что удираю к выключателю во все лопатки и радуюсь, что ноги-руки никто не откусил. Почему-то воображается разная гадость, и ведь знаю, что там ничего нет, но стра-ашно, — она хихикнула. — Как маленькая, да? Ещё и веселится. Впрочем, откровенность за откровенность. — Вот и я, хм, опасаюсь, — признался Лайн. — Той штуки. — Он махнул рукой в сторону шприца. Страх, на самом деле, немного отпустил. — А как ты с собой справляешься? Он спросил просто чтобы поддержать разговор, но Эми всерьёз задумалась. — С темнотой или с остальным тоже? — наконец спросила она. — Да со всем, — улыбнулся Лайн. — В целом. Эмили плюхнулась спиной назад, развалившись на диване. Затем подложила руки под голову и посмотрела на Лайна. — Хм. Например, стараюсь отвлечься, чтобы не накручивать себя и не думать о том, что меня пугает. Ещё помогает мысленно спеть, а лучше, чтобы музыка в наушниках на всю громкость. Или когда есть мотивация, которая сильно перевешивает. — Вроде как — лечись или иди отсюда нафиг? — даже хмыкнул Лайн. — Да нет, это я от усталости психанула, — Эми лежала и улыбалась. — Скорее так: укол с обезболивающим, и если его не воткнуть, то от болевого шока ласты склеишь. А если не за себя переживать, а за другого, то вообще становится не до самозапугивания. Хочешь про котейку расскажу? Лайн кивнул. Он был согласен слушать даже про носорожьи яйца, лишь бы Эми подольше не вспоминала про назначенные уколы. — Наш кот однажды пошёл гулять и пропал — потом оказалось, что уснул на куче сложенных брёвен. Не отзывался, хотя уже стемнело. Я его звала, звала, выходить-то в темноту страшно. Потом слышу — пищит, и так пронзительно, как будто ему больно. Так перепугалась за него, что все глупые фантазии из головы вылетели, побежала с фонариком вытаскивать. Он шёрсткой к смоле приклеился и не мог оторваться. Эми приподнялась на локте и весело предложила: — А хочешь, я его тебе притащу? Отвлечёт от того самого, — она небрежно мотнула головой куда-то в сторону столика с лекарствами. Напомнила. Лайн поморщился. Но позволять себя уговаривать или спорить с Эми по поводу такой ерунды стало уже попросту стыдно. Да что это с ним сегодня? Надо собраться. — Лучше тогда наушники с музыкой, — выдавил юноша, понимая, что в ближайшие минуты придётся лечь под укол, иначе он просто перестанет себя уважать, демонстрируя однокласснице неспособность взять себя в руки. Эми умчалась в другую комнату. Не прошло и минуты, как её телефон, с воткнутыми в него наушниками от компьютера, лежал перед Лайном. — Я всё спросить хотел, — парень уже взял себя в руки и говорил вполне спокойно, но хотелось оттянуть ещё на минуточку. — Ты говорила, что сама себе колола лекарство. Это как надо извернуться? Покажешь? — В бедро, вот так, — выставив указательный палец, девушка потыкала себя в ногу с внешней стороны. — Больнее чем в попу и ходить потом не очень приятно, но зато удобно: под рукой. Был выбор — лечь в стационар или остаться дома и делать самой. Мама не могла помочь каждый день. Лайн оценивающе посмотрел на свои ноги. Больнее, но не надо выставлять напоказ голую задницу? Не придётся поворачиваться спиной в слишком уязвимой позе? Интересно, насколько такой способ больнее и стоит ли вообще пробовать. — Давай и мне в бедро? — наконец решился юноша. Так хотя бы к страху примешивался лёгкий интерес. — Только с музыкой. Что-нибудь пободрее. — Сейчас, — Эмили включила смартфон и протянула наушники Лайну. — Это подойдёт? Ничего особенного юноша не ждал, не представляя, что из музыки могла любить одноклассница, с которой до вчерашнего дня и не разговаривал почти. Но безразличие рассыпалось в первые же секунды, а спустя минуту глаза расширились от удивления. — Про десантников? — недоверчиво переспросил он у Эми, слегка сдвигая наушники, чтобы услышать ответ. Заряд поддержки от песни оказался настолько мощным, что мурашки пробежали по спине вверх и вниз, а в груди шевельнулась забытая в последние дни уверенность. Собственный страх волшебным образом отодвинулся на задний план. — Ага, — кивнула она с довольной улыбкой. Лайн не стал дожидаться, пока Эми скажет что-нибудь ещё. Или, что хуже всего — возобновит уговоры. Пересел на край дивана, взял листок с назначениями врача и нашёл пункт, где было сказано, что уколов предстоит получить аж двадцать: по два каждый день. Побледнев, Лайн вернул листок на место. Даже если вернуться домой, принять их всё равно придётся, раз уже выписали. Поэтому нечего и тянуть. — Эми, — позвал он, собрав в кулак остатки решимости. — Втыкай, я готов. На самом деле, уверенности в том, что она всё сделает правильно — нифига не было. Лайн прибавил звук и зажмурился. Нам рукава повыше Да пояса потуже Мы выдержим с тобой, браток, Бывало хуже Ногу облизал холод смоченной в спирте ваты. Через секунду кольнуло — терпимо, но капля пота по спине скатилась. — Только не дёргайся и расслабься, ладно? — откуда-то издали послышался голос Эмили. Лайн напряжённо кивнул, морщась от нарастающей боли. Он одновременно был здесь и не здесь, всё сильнее погружаясь в песню. И когда стало почти нестерпимо, боль закончилось. — Не так уж и плохо, — прокомментировал парень и откинулся назад. Процедура заняла секунды, но они растянулись тягучей смолой и длились слишком долго. Лайн даже представить себе не мог, как согласится на это ещё хотя бы раз. — Что там осталось из списка? Оно меня, наверное, доканает. Несмотря на опасения, Лайну даже понравилось, когда Эми нежно-нежно наносила лечебную мазь ему на спину. Потом на грудь, давая возможность полюбоваться неторопливыми движениями рук, а потом укрыла и пересела вниз, отчего парень смущённо заёрзал. — Ноги я и сам могу намазать, — чуть покраснел, отодвигаясь. Но его цепко поймали за щиколотку и уверили, что будет не больно. — Но это как-то… — не нашёлся юноша, — это чересчур. Давай сам? — А потом намазанный пойдёшь мыть руки и всё перепачкаешь, — не приняла Эми возражений и, зачерпнув немного мази из открытой баночки, начала аккуратно втирать. Лайн вцепился в края тонкого одеяла, которое получил вместо сползающей простыни. Ладно уж уколы этими огромными иголками, век бы их не видеть, но показать, что боится щекотки, парень отчаянно не хотел. Однако, тело считало иначе — нога дёрнулась в попытке отстраниться от прикосновения тонких пальцев, а изо рта само собой вылетело, смущающее ещё пуще, хихиканье. — Хорош, блин, — Лайн попытался отползти. Впрочем, изо всех сил он не вырывался. — Я уже и так весь в этой вонючей фигне. — Чуть-чуть осталось, потерпи, — через минуту отпустила Эми ёрзающую конечность. — Всё, теперь вторую. Лайн фыркал и елозил на месте уже не сдерживаясь, когда и вторую его стопу основательно намазали, надели носок и позволили, наконец, заползти под одеяло. Пока Эмили уходила мыть руки, Лайн вытащил из-под дивана рюкзак, в котором оставалась пачка чипсов. Пожевать нормально не удалось: вернулась девушка и напомнила про последнюю процедуру. Вскоре сердитый Лайн лежал с заткнутым марлевыми полосками носом, от которых разило ментолом настолько, что есть чипсы резко перехотелось. Болеть парню теперь не нравилось абсолютно.

* * *

— Да. Да, понятно. До свидания, — положила Эмили трубку, выслушав рекомендации врача. Ночью было не до того и спросонья она не сразу задумалась, а теперь сидела, прижимая ладони к горячим щекам. Мало того, что у неё дома ночевал одноклассник. Мало того, что она увидела его в чём мать родила, причём неоднократно. Теперь и уколы ему делать? Эми напряжённо выглянула из спальни, чтобы убедиться, что это всё ей не приснилось. Но нет — Лайн мирно дрых, трогательно обняв подушку. Простыня, которой он вроде как укрывался, слетела и валялась на полу. А Эмили открывался отличный вид сзади… Чувствуя, что жар смущения закипает всё сильнее, девушка в ступоре смотрела на ягодицы юного хулигана и прикидывала, что в одну из них вскоре придётся вколоть лекарство. Укол придётся делать самой: мамы-то дома нет, и в больницу Лайна вряд ли получится отправить, раз он даже к себе домой не выпинывается. На тот шанс, что юноша умеет и сделает всё сам — Эми надеялась, но не слишком, так как привыкла рассчитывать на свои силы. Встряхнувшись, Эмили опять укрыла Лайна и ушла заниматься домашними делами, которых, как обычно, было невпроворот. Успела почти всё — до того, как проснулся парень. Только вот выспаться не успела, устала и потому жутко рассердилась, когда Лайн заявил, что насильно она в него ничего не засунет, а лечиться он не хочет. Вот именно не хочет, без объяснения причин. Ладно бы, не доверял ей, но тогда пусть делает всё сам! Купила всё по рецепту, принесла, рассортировала и рядом на столик поставила, ему оставалось только принять. Но нет. «Не хочу», «не заставишь» и, самое эпичное, «само пройдёт». Выглядело это упрямство почти по-детски, разве что губы не кривил. Эми в красках представила ещё одну бессонную ночь у постели Лайна, если тому станет хуже из-за того, что наплевал на назначенное лечение. Содрогнулась и высказала, усиленно сдерживаясь в рамках, чтобы выполнял всё по рецепту или катился домой, потому что она тоже, вообще-то, не железная. Язык так и чесался Лайна как-нибудь обозвать, мальчишкой, к примеру, но Эми удержалась, ограничившись вопросом, есть ли у него совесть. И ушла. Потому что слова кончились, а скатываться до перехода на личности девушка не хотела. В конце концов, будет даже лучше, если Лайн вернётся к себе домой. Ощущение чего-то неправильного преследовало Эмили с момента, когда она узнала о побеге юноши. Вроде и помочь надо, не бросишь ведь замерзать, а сообщить кому-то без согласия Лайна будет предательством, парень ведь ей доверился. Но, в то же время, Эмили чувствовала себя будто соучастницей преступления, на которое не соглашалась и которого не хотела. Оставался только один честный вариант — переговорить с самим Лайном и выяснить, отчего он сбегал: может, есть веская причина и вдвоём получится придумать решение. Потому что тянуть и дальше девушке не позволяла совесть. Когда её окликнул Лайн, Эмили как раз заканчивала мыть посуду после завтрака. Раздумывая, как подступиться и с чего начать непростой разговор, она не сразу поняла, что обещание не спорить, потупленный взгляд и порозовевшие скулы юноши означают, что он больше не намерен избегать прописанных процедур. А ещё было заметно, что с такими методами Лайн столкнулся впервые. То ли раньше не болел, что маловероятно, то ли ограничивался одними таблетками. Лайн ругался, фыркал и ворчал. Ему явно не нравилось, и Эми прекрасно понимала почему — сама это всё не раз испытала, но юноша терпел и слушался, и вот это как раз было очень необычно. В обязанности старосты входило поддерживать порядок и дисциплину в классе. Эми не раз говорила с Лайном на тему его поведения, но он казался поистине непрошибаемым. И слушаться, что-то, не спешил. Да что там слушать, он вообще плевал на её слова и открыто смеялся. В последний раз они сцепились, когда Лайн отказался сдавать дневник на проверку вместе со всеми, выхватил прямо из рук девушки собранные со всех одноклассников дневники и выкинул из окна третьего этажа. Это было… незабываемо. А теперь — точно подменили, позволил промывать себе нос. Когда шипел и злился, то ругал неведомых изобретателей злосчастных процедур, но никак не Эмили. И горло послушно прополоскал, пусть через вздохи и демонстративные стоны. Уж во что, но в искренность этих стенаний девушка не верила. Главным образом потому, что пожалела парня и выбрала самое безобидное из вариантов, указанных в рецепте. У ромашки хотя бы вкус ничего, по сравнению с отвратительной содой или горьким фурацилином. Когда раствор кончился и хулиган перестал изображать печального кита, с шумными вздохами выплёвывающего воду, Эми настойчиво под локоток сопроводила его обратно на диван. И дело было не столько в его видимой слабости, сколько в разумном опасении девушки, что Лайн спустя время опять раскапризничается и станет спорить с остальными пунктами рецепта. Лучше уж быстрее закончить, пока вредина в настроении слушаться. Этого его настроения хватило ненадолго. Таблетку Лайн проглотил без проблем. От микстуры поморщился, но выпил, обозвав наказанием. Эми была согласна, что парню не помешало бы прописать люлей, и она озвучила это в более мягкой форме, сказав, что раз хочет считать наказанием — да пожалуйста. Его право. И даже на запрет запить гадость Лайн отреагировал нормально, но дальше начались странности. От шприца с лекарством Лайн уползал, вероятно даже не отдавая себе в этом отчёт, поскольку его взгляд был прикован к острию иглы. «Ну вот, только этого не хватало», — огорчилась Эмили, припомнив, как ночью парень отчаянно не хотел принимать укол жаропонижающего от работников скорой. И тут Лайн объявил, что ему надо в туалет, да с таким видом, точно собрался запереться там до вечера. С этим надо было что-то делать, и Эми, отложив пугающий юношу предмет, понесла какую-то успокаивающую чушь. Рассказала про свои страхи, которых не стеснялась, так как постоянно боролась с ними и вполне успешно, потом предложила принести котика. Музыку включила — любимую песню для случаев, когда нужно было перебороть свой страх или боль. В общем, делала всё, чтобы Лайн отвлёкся и перестал зацикливаться. Он же смелый, блин. Это же Лайн, который откровенно грубил учителям, носил вызывающую одежду на грани безобразия и гордо уходил на переменах «покурить». Это же он громко ржал, когда его отправили на разговор к дисциплинаторам, хотя все знали, что подобные беседы сопровождаются строгим внушением при помощи ремня. Но укол-то — это быстро и не настолько уж больно. Эми на собственном опыте знала обе процедуры. Воспитываемая строгой матерью, она имела возможность сравнить, а уж если вспомнить бабулину розгу… Ух. Тогда девушка уехала гулять с подружкой, не взяв с собой телефон, и загулялась, а когда вспомнила, что не предупредила домашних — уже стемнело. Автобуса, как назло долго не было и Эми сумела вернуться только к двенадцати, так как добиралась на своих двоих. А за неё дома испереживались все... Последствия были очевидны, а урок — усвоен. Поэтому Эмили бы поняла, если бы Лайн стеснялся показать попу или сомневался в навыках одноклассницы, но если он и сомневался, то совсем немного. Основной эмоцией явно читался страх. Неужели его храбрости хватало только на выпендрёж в школе? Наконец Лайн сумел взять себя в руки и хмуро подставил бедро, несмотря на упоминание, что туда больнее. Похоже, подставлять попу он всё-таки боялся сильнее, чем почувствовать боль. Эми постаралась проделать всё насколько возможно безболезненнее, но понимала, что как бы ни пыталась, не получится сделать совсем не больно. Она опасалась, что Лайн в последний момент начнёт дёргаться или уползать, но нет. Обошлось. Лайн больше не вредничал, устало откинувшись на подушку. Он благосклонно позволил намазать себе спину и грудь, при этом даже не отколол скабрезных шуток, которые ожидала Эми. Чуть позже выяснилась ещё одна милая подробность о грубом хулигане. Он жутко смутился, попытался отказаться от растирания ног, и когда Эми не согласилась и принялась мазать сама — попискивал и хрюкал, ёрзая от щекотки. Эмили не устояла от искушения немного его подразнить, и потому водила пальцами по самым нежным местечкам стопы дольше необходимого. Эми крепко держала вздрагивающую ногу за щиколотку и делала вид, что не замечает гримас и фырканья Лайна. А вот нечего было капризничать. Все нервы вымотал за утро.