Альтернатива

Вдох-выдох. Лайн замер у стойки регистратуры, не осмеливаясь озвучить причину своего появления в поликлинике. Слишком волнительно, стыдно и страшно ему казалось произнести вслух, что его послали сюда, чтобы… чтобы… И эта женщина за стойкой, и все окружающие люди — Лайну казалось, что они всё услышат и начнут комментировать пользу порки для молодых хулиганов. Вдобавок, и выглядел Лайн соответственно: в джинсах с прорехами на коленках, в кедах и футболке с множеством непонятных надписей… Волосы Лайн продолжал подкрашивать, так как очень уж понравился чёрно-красный цвет. Одним словом, в глазах шустро ковыляющих рядом старушек парень должен был казаться тем ещё разгильдяем. — Что-то хотел? — улыбнулись ему от регистратуры. Лайн вздрогнул, но так и не посмел сказать, поэтому развернул направление и протянул женщине. — Иди в сто четвёртый, — вопреки опасениям Лайна не стала насмешничать она, просмотрев бумагу. — Там в порядке очереди. Слегка нервно хмыкнув, Лайн ярко представил очередь голозадых парней и девушек, которые дожидались наказания и потирали в тревоге свои пятые точки.  — Ах да, и не перепутай, тебе именно в сто четвёртый. Просто напротив кабинет для девочек, зайдёшь туда — уши надерут, — вдогонку предупредила женщина, и Лайн поспешил ретироваться, пока она не сказала что-нибудь ещё, не менее стыдное. Впрочем, замечание оказалось полезным хотя бы в том смысле, что больше не приходилось опасаться обнажения перед ровесниками противоположного пола. Раз уж кабинеты так удачно разделили. На скамейке перед «сто четвёртым» сидел только один парень, с независимым видом листая что-то на смартфоне. Выглядел он старше Лайна года на два, и было непонятно, точно ли этот юноша пришёл за наказанием или просто присел отдохнуть. — Туда? — уточнил Лайн, красноречиво ткнув пальцем в сторону закрытой двери, откуда доносились приглушённые звуки хлопков… чего-то обо что-то… и редкие мальчишеские взвизги. — Угу. Незнакомый парень лишь мельком взглянул на Лайна, кратко ответил и уткнулся обратно в свой смартфон. Казалось, что предстоящее наказание совершенно его не заботило, в отличие от Лайна, у которого начинался настоящий мандраж. Сесть-то он сел, но вцепился в джинсу на бёдрах и сжимал пальцы всё сильнее после каждого нового «я больше не буду» из-за закрытой двери. Хлопки ещё не прекратились, когда из кабинета высунулась крепкого вида женщина, осмотрелась и скомандовала: — Следующий! От её голоса Лайн аж подпрыгнул, но вот сидящий рядом юноша вальяжно поднялся, потянулся и не спеша проследовал в кабинет, пропустив выскочившего зарёванного мальчишку лет тринадцати. Тот унёсся, придерживая руками задницу и смаргивая слёзы, но звуки шлёпанья в кабинете всё ещё не стихали, и Лайн счёл, что наказывают, скорее всего, сразу по двое. Присев на самый край скамейки, Лайн приготовился к ожиданию. Да уж, обстановка и звуки пробирали сильнее, чем если бы сразу надавали по заднице. Тем более — при полном понимании, что скоро тоже придётся принять наказание. Спустя каких-то минут пять из кабинета вышел шмыгающий носом парень чуть старше Лайна. Суровая медсестра опять высунулась и позвала заходить. Внутри оказалось светло, особенно по сравнению с полутёмным коридором, и очень тепло. Несмотря на то, что на улице вовсю царило лето, в кабинете было ощутимо натоплено. — Заходи в свободную кабинку, полностью раздевайся и жди, — велела ему женщина, заходя в одну из двух, занавешенных тканью, кабинок. Внутри Лайн успел заметить край кушетки и обнажённого парня на ней. — Одежду сложи на стул. Женщина скрылась, задёрнув изнутри шторку, а Лайн зашёл в другую кабинку, отделённую от первой такой же большой занавеской. Поглазев на установленную над кушеткой странную металлическую конструкцию с прикреплёнными широкими ремнями-лопастями, Лайн принялся стягивать одежду. Хорошо хоть окно, пусть и большое, но находилось достаточно высоко, чтобы с улицы не просматривалось происходящее в кабинете. Из соседней кабинки, тем временем, доносились довольно любопытные фразы. — Не напрягай попу, — велела женщина тому взрослому парню. — Хорошо. Прогнись сильнее в пояснице. На тихое возмущённое шипение, что дальше уже некуда, медсестра велела стараться лучше и, кажется, шлёпнула его по заду. Тут Лайн не выдержал. Он уже закончил раздеваться, поэтому решил, что успеет вовремя отпрыгнуть, если что. Оттянув краешек шторки, Лайн заглянул в соседнюю кабинку. Медсестра как раз крепила дополнительный фиксирующий ремень на пояснице парня, а на границе между ягодицами и каждым бедром уже красовалось по узкому удерживающему ремешку. Зад юноши был приподнят, так как под ним находился специальный валик, а руки — закреплены в выемках спереди кушетки и также крепко привязаны. — Давайте только не сильно? — негромко попросил парень, и Лайн впервые заметил его страх. — А ну цыц! Сколько прописали, столько и получишь, — оборвали его, одновременно привязывая к кушетке теперь уже ноги — за щиколотки. — В другой раз подумаешь, прежде чем по автобусам воровать. И не стыдно? Взрослый же совсем! Она с размаху шлёпнула того юношу по заднице, оставив красный отпечаток. Парень тихонько ойкнул и больше не возражал. Медсестра закончила его закреплять, подвела два механизма и включила. Зажужжав, закрутились лопасти-ремни. Оба механизма начали вращаться, один возле левой, другой — возле правой ягодицы юноши. Кончики узких ремней попадали близко к межъягодичной расщелине, остальной длиной проходясь по вздрагивающим половинкам. — Ай! Мммгм… — замычал и задёргался парень, но ремни удерживали крепко, и ему не оставалось иного выбора, кроме как принимать болезненную порку и терпеть до тех пор, пока не выключат машину. Зрелище Лайну определённо… нравилось. Этого парня он видел впервые, получал тот справедливо, так что Лайн ему даже не особенно сочувствовал. Впрочем, гудение движущихся ремней и шлепки по чужой беззащитной заднице пробирали до дрожи. Захваченный азартом, Лайн слишком увлёкся подглядыванием и упустил тот момент, когда в его кабинку вошла медсестра. — Что это ты делаешь? — гневно зашипела она, сцапав Лайна за ухо и больно выкручивая. — Подсматривать? Ну я тебе задам! Ах ты… Вуайерист малолетний! Слова сопровождались шлепками, которые женщина щедро отвешивала по голой заднице Лайна, одновременно трепля юношу за ухо. Не столько больно — крем всё же действовал неплохо, но жутко стыдно. Лайн не сопротивлялся, стараясь лишь двигаться вслед за рукой медсестры, чтобы и уху было полегче. — Вот же безобразники на мою голову, — между тем продолжала возмущаться женщина. — Хоть бы один нормально принял наказание! Но нет, всё время выкидываете коленца. Так, быстро давай сюда направление, шкодник несчастный! Как только ухо наконец отпустили, Лайн сразу прижал к нему ладонь, пытаясь охладить. Команду он слышал и протянул требуемую бумагу, вытянув её из-под сложенной на стуле одежды. — Хм-хм… Значит, угнал у деда машину, покатался, удирал от полиции и попал в аварию? И это в шестнадцать-то… Да, накуролесил ты, парень. Тебя, смотрю, ещё и пожалели — никакого суда, только процедура в шлёпальне. — Где? — опешил Лайн. — Что ещё за шлёпальня? — А, это мы так неофициально называем кабинки с машинами для порки, — отмахнулась, но всё же объяснила она. — Ложись. Хотя, стой, совсем забыла. Она села на кушетку и схватила Лайна за руку, потянув к себе на колени. Пришлось перегнуться и лечь, зардевшись от осознания ситуации — голышом на коленях медсестры… Лайн схватился за край кушетки, чтобы не упираться ладонями в пол, и так и повис в не особенно удобной позе. Женщина пробежалась по выпяченному заду пальцами, сжала кожу и зачем-то помяла. Затем приложила к ягодице какой-то прибор, который пиликнул и будто бы легонько кольнул множеством иголочек, не протыкая при этом кожу. Лайн заинтересованно покосился назад, но ничего рассмотреть не смог, кроме штуковины в руке медсестры, похожей на электронный градусник моментального действия. Ощущение лёгкого покалывания повторилось — на этот раз в другой части ягодицы. А потом ещё раз, уже на второй. Одновременно Лайн прислушивался к шуму за шторкой, а шумело там изрядно. Гудение машины и звонкие хлопки ремешков по наказываемой заднице сопровождались ойканьем и постаныванием почти взрослого юноши. Лайн неожиданно для себя зарделся. Да блин!.. — Реакция снижена, — прокомментировала медсестра результат на пикающем приборчике. — Думал, здесь дураки работают? Так, давай-ка измерим температуру. Нет, лежи как лежишь. Когда женщина раздвинула ему ягодицы и ввела ректальный термометр, Лайн вздрогнул и едва не начал вырываться. Градусник совсем скоро вынули, но ощущение присутствия осталось. — Всё с тобой понятно, — вздохнула медсестра. — Готовься — ты здесь надолго, часа на два, не меньше. — В каком это смысле? — испугался Лайн. Его наконец отпустили, и Лайн стоял перед медсестрой, прикрываясь ладонями спереди. — В самом прямом, — она встала и, подхватив одежду парня, вышла из кабинки. — Жди, я скоро. — Эй, а одежда? — Отдам, когда закончим, — донеслось из другой части кабинета. И как только узнала, что пойманный с поличным Лайн собрался удрать при первой возможности и вернуться попозже? Теперь у него оставались лишь кроссовки, но убегать голышом мимо множества людей… Нет, на такое он способен не был. Тем временем, медсестра занялась юношей-вором из соседней кабинки. Лайн думал, что она пошла его освобождать, но нет — спустя минуту затихшие, было, хлопки сменили тональность, а ойканье парня стало громче и отчаяннее. — Стойте, выключите это! — вскричал юноша. — Я уже и так всё понял, не надо больше розгами… — Терпи, заслужил, — только и ответила медсестра. — Две минуты и будем обрабатывать. Парень за шторкой вскрикивал уже беспрестанно, и Лайн повёл плечами от нахлынувшей внезапно тревоги. Это ж как дерут, что даже такой взрослый парень почти разревелся? И что с ним самим собрались делать столько времени? — А может не надо два часа? — криво улыбнулся Лайн вернувшейся медсестре. — Меня там ждут, выпорете по быстрому и пойду, а? Впрочем, особенной надежды на снисхождение не было, и потому, когда его вновь ухватили за ухо, Лайн лишь поморщился и поплёлся за суровой медсестрой. Она отвела его в соседнюю комнатку через внутреннюю дверь, которой Лайн прежде не придавал значения. Комната оказалась похожа на процедурную в наркологии: кафель на полу, кушетка и большая душевая кабинка, от вида которой Лайн нервно икнул. Он уже видел похожую — в исправительном интернате. Только здесь все кнопки находились снаружи, а стенки были непрозрачными, скрывая хрен его знает какое содержимое. Женщина взяла какую-то склянку с дозатором и поднесла к лицу Лайна, не отпуская, при этом, полыхающего уха. — Открывай рот, — велела она. — Это поможет снять действие того, что ты проглотил. На язык вылилась порция вязкой и ужасно горькой субстанции, не выплюнул которую Лайн лишь огромным усилием воли. — Если сейчас не выпьешь, волью ещё, — предупредила медсестра, и Лайн, скорчив страдальческую гримасу, проглотил лекарство. Тогда медсестра убрала баночку, открыла дверь в душевую и завела туда юношу прежним же способом: за ухо. — Подожди пока здесь, — сказала она, закрыв и заблокировав дверцу. Над головой виднелись сетки вентиляции, так что недостатка в кислороде не наблюдалось. — Надо заняться воришкой. Она отошла, оставив Лайна любоваться странными креплениями, панелями и серебристым покрытием внутренних стенок душевой. Каких подлянок можно ожидать от таких вот просторных кабинок — Лайн помнил, и тем сложнее было сохранять самообладание и не начать выламывать дверь. Не хватало ещё схлопотать наказание за порчу больничного имущества, хотя наверняка такой момент тоже предусмотрен и сломать душевую едва ли хватит сил. Отсюда было почти не разобрать, о чём говорили медсестра и юноша-вор. Лайн слышал лишь невнятное бормотание, а потом женщина вернулась. — Я включу серию принудительного мытья, промывания и увеличивающего чувствительность массажа, — долетел до Лайна приглушённый стенками голос. — Старайся не сопротивляться, иначе включится функция наказаний за неповиновение. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя пошлёпали по попке в дополнение к предстоящей порке? Думаю, едва ли. Поэтому терпи — не нужно было пытаться обмануть. Ещё на слове «серия» Лайн напрягся, а уж всё остальное заставило замереть в тревожном ожидании. Спустя несколько секунд душевая негромко зашумела, и из приоткрывшихся шлюзов забили струи воды. Мощные и тонкие, они ещё и перемещались, лупя со всех сторон по подпрыгнувшему от неожиданности парню. Лайн оказался в перекрестье струй, он дёрнулся, было, в сторону, но был немедленно схвачен возникшим будто из ниоткуда обвившимся вокруг пояса гладким жгутом и водворён на место. — Пусти-пусти-пусти! — забарахтался Лайн. По заднице не хотелось, но струи долбили до боли обжигающе. Тщетно: жгут застыл каменным изваянием, утратив гибкость и удерживая Лайна в центре душевой кабины. Можно было сколько угодно размахивать руками и скользить босыми ногами по полу — вывернуться никак не удавалось. Спустя несколько минут гидромассажа, вода, наконец, перестала течь. Но на смену ей явились здоровенные жёсткие щётки — насадки на гибких манипуляторах. Они не только тёрли кожу, одновременно щедро намыливая выделяющимся гелем для душа, они ещё и вращались с мерным жужжанием, добавляя неприятных ощущений. Поелозив по всему телу — на брыкание реакции не было никакой — щётки убрались в манипуляторы, а на смену им показались другие насадки. Одна из них, с узкой и длинной щёточкой, напоминающей ёршик, нырнула промеж ягодиц, вращаясь там. Лайн мгновенно взвился и засучил ногами, и тогда манипуляторы схватили его за щиколотки и развели ноги в стороны, предоставляя юркой щётке впечатляющую свободу действий. — Не там! — вскрикнул Лайн. Внутрь щётка, к счастью, не погружалась, но по коже между половинок скользила ужасно щекотно, заставляя дёргаться, насколько позволяли удерживающие манипуляторы. — Нет, не надо, пусти! Возможно, из-за горького средства, а может, прошло достаточно времени, но обезболивающие таблетки и понижающий чувствительность крем больше не помогали. Лайн взвизгивал, барахтался и возмущался, но не мог ничего поделать с обидной щекотной процедурой. И тогда он заметил ещё несколько манипуляторов с другими насадками. Они нырнули к половинкам и больно зашлёпали, вероятно, включился тот самый режим для непослушных. Лайн возмущённо вскрикнул — будто мало ему назначенного в полиции наказания, и тут вплотную ко рту подвинулся ещё один манипулятор. Сжав на всякий случай губы, Лайн не достиг ровным счётом ничерта, поскольку появившаяся щётка принялась кружить по губам и остальному лицу снаружи, даже не пытаясь проникнуть на язык. Лишь когда Лайна нашлёпали и тщательно натёрли со всех сторон, его наконец окатили водой и опустили на пол. Вот только, посмотрев вниз, Лайн принялся вырываться с новой силой. Поверхность пола кабинки изменилась — теперь он напоминал скорее густо покрытую короткими ворсинками щётку, чем пол. Несмотря на трепыхания, Лайна усадили на странную поверхность. Щетинки кололись, крутились и перемещались, и ощущалось это одновременно больно и щекотно, поэтому юноша беспрестанно дёргался и не мог сидеть спокойно. — Эй! Когда уже всё, а? — крикнул он, совершенно забыв, что там пообещала медсестра. — Оно меня уже задолбало! И тут снизу воткнулся наконечник клизмы. Неприятное промывание затянулось минут на пять, после чего юношу, уставшего даже отбиваться, уложили на живот. На этот раз манипуляторы устроили Лайну знатный массаж: разминая, простукивая, похлопывая, пощипывая и покалывая в разных местах спины, ягодиц и бёдер. Это могло бы быть приятным, но Лайну не особенно нравилось, что при этом его прижали к полу, покрытие которого всё также напоминало шевелящуюся щётку. Разминали его с четверть часа, не меньше. Лайн успел получить немало впечатлений и пожалеть, что решил смягчить себе наказание. А когда его ещё раз выкупали — теперь при помощи мягких мочалок — совсем уж загрустил. Чувствительность тела возросла многократно, а ведь впереди маячили нерадостные перспективы получить по заднице от механической хренотени. — Теперь не будешь хитрить? — подмигнула медсестра, выпуская из душевой вытертого подохреневшего Лайна и выдавая ему его же футболку. — Обе шлёпальни заняты, посиди пока тут на кушетке. Или это ему так везло, или всех провинившихся отправляли за наказанием примерно на одно и то же время. Лайн присел, ожидая, когда его закрепят под механической шлёпалкой и зададут перца. М-да уж… Весёлое выдалось утро. Получить после всех приключений по заду было страшно, но несмотря на опасения, порка оказалось вполне терпимой. Механизм мерно гудел, а лопасти вращались над ягодицами, нашлёпывая их гибкими широкими ремнями. — Давно бы уже ушёл, паразит, — хмыкала медсестра на Лайновы редкие ойканья, когда ремни проходились по наиболее накупанным участкам. — Значит так, направление остаётся у меня, отметку о посещении процедуры я уже поставила. Урок усвоил? — Угу, — буркнул в сторону Лайн. — Хорошо. Она уже выключала механизм. Достав какую-то мазь, женщина обмазала Лайну пострадавшие ягодицы, после чего освободила от фиксирующих ремешков. — Немного пожжётся, зато не останется следов. Если хочешь, можешь отдохнуть в процедурной. — Нет уж, спасибо, я лучше пойду, — аж передёрнулся Лайн, забирая из рук медсестры свою одежду. Помня, с каким жалким видом покидали кабинет двое встреченных недавно пареньков, Лайн всеми силами постарался изобразить нормальность. Увы, получалось плохо: пониже спины начинало припекать, поэтому на лицо будто сама собой выползала страдальческая гримаса. Выходя из поликлиники, Лайн не ждал, что Эми до сих пор здесь, но собирался на всякий случай прогуляться к аллее. Но не успел он спуститься с крыльца, как девушка подбежала сама — оказывается, она стояла совсем рядом со входом. — Почему так долго? — взволнованно поинтересовалась Эмили. — Как ты? Они не догадались? — Ну так… — замялся Лайн, смущённо почесав затылок. Не рассказывать же о «весёленьком» купании… — Почти сразу догадались и слегка наказали. Чего он не ждал, так это реакции Эми. Она внезапно всхлипнула и расплакалась. — Это я виновата… Надо было тебя отговорить, — запинаясь, бормотала Эми, и Лайн, растерявшись, просто стоял и смотрел, совершенно не понимая, какого чёрта со всем этим делать. Успокаивать одноклассниц ему ещё не приходилось. Хотя… Это же Эми. Лайн вздохнул и прижал эту рёвушку к себе. Вот же… чувствительная на его голову. — Эми, не плачь, — поглаживая девушку по голове, мягко произнёс Лайн. — И вообще, ты мне пирог обещала, помнишь? Она только молча кивнула, но всхлипывать, вроде бы, перестала. Уже хорошо. — Давай тогда к тебе, — предложил Лайн. — Сварганишь мне пирог, а я займусь забором. Надо чинить, раз уж так так живописно его расфигачил. До сих пор щепки перед глазами.