Валяться на кровати было даже приятно. Ведь это означало свободное время, когда не требовалось плестись на процедуры, в столовую или в душ.
Лайн лежал на животе, под одеялом, обнимал подушку и болтал в воздухе торчащими из-под одеяла голыми ногами. Хоть телефон бы дали, что ли, или книжку какую…
Накануне юноше удалось съездить в больницу к Эми, потом погулять с Келлом, потом ещё раз перед сном выпросить телефон, так как вспомнил, что родителям тоже позвонить не помешает… В общем, день прошёл нормально. И Лайн даже паддлом не отхватил ни разу, что немало радовало и придавало уверенности в том, что три дня без наказаний получится заработать быстро и без проблем. Единственная мелочь — с утра парня опять отшлёпала сиделка, напомнив о необходимости слушаться врачей и далее по списку. Но Лайн не обижался. Раз уж такое «веселое» пробуждение полагалось всем пациентам в рубашках, а не только ему — то и ладно. Можно и потерпеть.
Утренние процедуры, упражнения, завтрак и обход были позади, и теперь Лайн скучал, валяясь под одеялом. Заняться было совершенно нечем, но вскоре в палату явился Келл. В руке куратор держал планшетку с какими-то бумагами, что изрядно насторожило юношу — мало ли, что там опять потребовалось.
— Так-с, — Келл явно заметил мигом скрывшиеся под одеялом пятки, но никак это не прокомментировал. — Вставай, заправляй постель и пойдём.
— Куда? — от серьёзного тона куратора Лайну сделалось ещё тревожнее. — Сейчас ведь свободное время.
Которое можно было потратить на развлечения, будь у Лайна пижама. Но да ладно, уже меньше двух суток терпеть осталось.
— Лучше просто — идём. Не хочу тебя заранее пугать, — произнёс Келл, напугав этими словами только сильнее.
— Вы не могли бы уточнить, куда именно?
Из-под одеяла Лайн вылезать не торопился. В ответ Келл вздохнул, цокнул как-то совсем уж настораживающе, а потом выдал такое, из-за чего юноше натурально поплохело:
— Приехал стоматолог, тебе необходимо посетить его кабинет. Так как приём первый, настраивайся на то, что возможно зубы и полечить придётся. Хорошо сегодня почистил?
Захотелось натянуть одеяло и на голову тоже. Сжаться в комок и проорать, что никуда он не пойдёт и не позволит так над собой издеваться. Потому что от страха сбилось дыхание, а в груди словно бы образовался огроменный кусок ледяного булыжника — тяжёлый, холодный, давящий и мешающий дышать. Но если бы Лайн позволил себе так поступить… кроме возможного падения мнения о нём у куратора, по местным правилам за подобные выходки полагались розги.
Поэтому Лайн, чувствуя на висках влагу холодного пота и противную дрожь в коленях, выполз из-под одеяла и принялся застилать кровать. Медленнее, чем мог, потому что хотелось оттянуть неизбежное на как можно более далёкий «потом».
Подавить сковывающий горло стальным обручем ужас Лайн был не в состоянии, поэтому делал единственное, что ему было доступно — тянул время.
— Сойдёт, — наконец вмешался Келл, когда Лайн в третий раз принялся расправлять складки. — К такому уже никто не придерётся.
Он подошёл и ухватил юношу за локоть, поведя за собой в коридор как на прицепе.
Лайн не сопротивлялся, не спорил, но ноги переставлял с трудом, а сердце колотилось всё сильнее, гулким эхом отдаваясь в ушах. В стоматологическом кабинете юноше в прошлом уже бывать доводилось, и он прекрасно помнил все кошмары нахождения в кресле. Образы вспоминались один хуже другого, паника нахлёстывала всё сильнее, а в страшный кабинет не хотелось всё отчаяннее. Однако Лайн шёл. Наверное, так ощущали себя приговорённые к пыткам в далёком средневековье… Без возможности сопротивляться и хоть как-нибудь повлиять на мерзейшую ситуацию.
Перед дверью с соответствующей табличкой «Стоматолог» Келл вручил Лайну несколько распечатанных листов, в надписи на которых юноша не стал вчитываться — не до того ему было. А потом постучался и, дождавшись разрешения войти, впихнул Лайна внутрь. Одного. И дверь снаружи захлопнул.
Ля. Попав в тёплый и залитый солнечными лучами из широкого окна кабинет, посреди которого громоздилось то самое, пугающее до нервной дрожи кресло, а также стоял сурового вида дядька в белом халате и очках, Лайн чуть было не рванул обратно в коридор. Да что ж такое… Он же не трус! Но один даже вид инструментов и свёрл, а также характерный медицинский запах лекарств и чего-то такого… хрен его знает чего — но чего-то определённо неприятного — заставили откровенно трястись от страха. Лайн пожалел, что не умеет падать в обморок, как девицы в фильмах про старину. Сейчас такой навык пришёлся бы как нельзя кстати.
— Здрасьте, — выдавил Лайн, протянув врачу бумаги. Эх, жаль сбежать нельзя. Некуда. — Я, того, на осмотр пришёл.
— Садись в кресло, — кивнул ему доктор. Судя по надписи на бейджике, куда Лайн взглянул, проскальзывая мимо мужчины в кресло, звали стоматолога мэссэд Горд. Что, впрочем, было юноше до одного места, но надо же к нему как-то обращаться. — Давно в последний раз посещал врача?
Врать Лайн не посмел — вряд ли у Горда не было возможности проверить данные в карте.
— Года два назад.
Забрался в кресло Лайн прямо в тапках, старательно придерживая распахивающуюся рубаху. Чтобы хоть не голой задницей на прозрачную плёнку кресла.
— Плохо, — нахмурился врач. — Следует посещать плановые осмотры каждые шесть месяцев, чтобы выявить серьёзные заболевания на максимально ранних стадиях. Что ж, открывай рот.
Он приближался. Всё ближе и ближе — как в фильме ужасов с апокалиптическим сюжетом. Лайн сжался в кресле, наблюдая за тем, как мужчина берет железяку с острым изогнутым концом — будто игла, только ещё страшнее.
— В чём дело? — строго взглянул на него мэссэд, когда Лайн только плотнее сжал губы. — Открывай.
Скосив глаза на жуткую штуковину в руке врача, Лайн подчинился, зажмурившись и раскрыв рот так широко, что в уголках губ пронзило болью, а мэссэд Горд с намёком покхекал, объяснив, чего именно хочет, и сам усадил парня как надо, поскольку от страха Лайн мог только несчастно моргать.
А когда Лайн почувствовал во рту прикосновения прохладного металла, скрежет этой «ковырялки» по зубам, и увидел слишком уж близко сосредоточенное лицо врача — внезапно замутило. Но тошнота — это было ещё не самое худшее. Хуже всего был вердикт Горда.
— Два зуба надо полечить, — заявил он, убирая свою «ковырялку» острую, и доставая с подставки… мать его нафиг блин — настоящее сверло! Лайн отпрянул и прижался затылком к подголовнику, расширившимися от ужаса глазами уставившись на инструмент.
— Мне, хм, анестезии не положено? — нервно уточнил юноша, глядя как врач настраивает сверло. Ой, лять. Ой, попал. Только «полечения» зубов ему, блин, не хватало!
— Попробуем так, если будет больно — скажешь, сделаю укол, — «успокоил» мэссэд.
Уколы Лайна и так пугали, но в кабинете стоматолога закрадывались подозрения, что колоть будут не в зад. Оставалось выяснить — куда.
— А куда укол? А можно сразу, чтоб не больно было? — попытался Лайн отвлечь врача, который уже поднёс сверло вплотную к лицу. Отворачиваться было попросту некуда, но юноша не открывал рот широко, а поспешно тараторил, надеясь заговорить Горда, чтобы тот убрал эту страшную штуку.
— В десну. Сразу не стоит, зачем давать лишнюю нагрузку на организм? К тому же, больно быть не должно и так. Давай, Лайн, хватит упрямиться. Быстрее начнём, быстрее вернёшься в палату.
Лайн это и без его слов понимал. Но между уколом в десну и мерзким свистом вращающегося сверла разницы для него, пожалуй, не было. Одинаковый кошмар, избежать которого хотелось любой ценой.
Рот, всё же, Лайн открыл. Но следил за малейшими перемещениями рук врача с нарастающим ужасам, и за мгновение до того, как сверло опустилось к зубу — к его, блин, НОРМАЛЬНОМУ зубу, который даже не болел нифига, Лайн не выдержал. Увернулся, скатился с креста и, пока врач не успел отреагировать, выбежал в коридор.
Нафиг-нафиг-нафиг. Лучше уж пусть порят. Хрен с ними. Пусть изолятор, жопные припарки и всякий имбирь. Приятного там, конечно, ничего нет, а больно, жгуче и фу, но хотя бы страх в любых других кабинетах не настолько иссушающе непреодолим. Делая укол витаминов, никто не будет ковырять иглой в заднице сорок минут, а?! И глаза вблизи того места не растут, поэтому пугаться-то Лайн пугался, но хоть не видел и всё заканчивалось достаточно быстро. А тут…
Юноша быстро зашагал по коридору. Скрыться некуда, но плевать. Быстрее, быстрее, пока стоматолог не вышел из кабинета. Пока не очухался беседующий с Ринаром Келл, пока никто не заметил, как бьётся сердце и хочется пуститься бегом.
— Лайн? — внезапно раздался голос Келла, и парень от неожиданности подпрыгнул, после чего всё-таки сорвался и рванул в палату. — Эй, ты что творишь?
— Он сбежал, — пояснил вышедший-таки Горд, чего Лайн не услышал, так как уже скрылся в палате. — Приведёте обратно или пусть бы с ним? У мальчика два кариозных зуба. Не мешало бы пролечить, но, в принципе, пока не критично.
— Приведу, — у Келла нервно дёрнулась щека. — Иначе у Лайна будут проблемы.
— Ах да, здесь ведь с таким строго, — понимающе покивал Горд. — Что ж, ведите. Я подожду.
А Лайн, тем временем, понимая, что укрыться в палате просто негде, попросту сел в дальний угол кровати, прижавшись лопатками к стене, и завернулся в одеяло. Была, признаться, мысль спрятаться под кроватью, но его бы и там очевидно быстро нашли, так не один ли хрен? Слишком быстро Келл заметил его стратегическое отступление.
Нет, Лайн вовсе не сбежал, поджав хвост. Просто нечего было тыкать прям в лицо всякую хрень, напоминающую о пытках в подвалах инквизиции. Одно только воспоминание о запахе палёной кости, мельчайших частичках, вылетающих изо рта и похожего на вонючий дым крошева бывших зубов — вызывало волны подступающей тошноты и дичайшего, хлестающего по нервам ужаса.
— Лайн, — сунулся в палату Келл. Юноша только хмуро взглянул в ответ из своего угла, но никак больше не отреагировал. — Блин.
Мужчина приблизился и с размаха плюхнулся на кровать, усевшись рядом.
— Ты вообще соображаешь, что сделал?
— Покинул пыточную чеканутого садиста со сверлом, — отозвался Лайн мрачно. — Я отказываюсь туда идти. Что подписать, чтобы от меня отъеблись?
Келл звонко хлопнул себя ладонью по лбу, на мгновение даже чуть-чуть этим своим ответом развеселив юношу. Лайн только губы в усмешке скривил. Да, заматерился. И плевать на возможные последствия — ограничивать себя ему уже осточертело.
— Давай так, я сейчас объясню последствия твоей выходки, а потом уже сам решай, — вздохнул Келл.
Выглядел врач так, будто всерьёз беспокоился, поэтому Лайн возражать не стал. От его россказней хуже уже не станет, так ведь? Поэтому Лайн кивнул. И замер, опешив уже в самом начале речи.
— Ты ведь хотел быстрее выписаться, чтобы помочь своей подруге с работой. Забыл? Ай, чёрт, не должен я этого рассказывать, но плевать. Слушай, Лайн. Тебя должны были перевести на облегчённый режим сразу после того, как сам заслужишь право на пижаму и прочие привилегии. Нет, это не одно и то же. Нейтану понравилась твоя мотивация к исправлению, поэтому он уже не намерен держать тебя здесь весь месяц.
— А?! — страх внутри отступил под жаркой волной неописуемого счастья. — Меня выпишут раньше?
— Только в том случае, если не будешь доставлять проблем, а вести себя как вчера. Никаких нарушений, понимаешь? Нейтан оценил, как ты был готов на всё ради друга, но если начнёшь дурить, лечение не сократят из-за внутренних правил диспансера. Теперь смотри — облегчённый режим означает право на два выхода в неделю. Да, наружу. По времени — от окончания утренних процедур и до начала вечерних. Практически два полноценных выходных. А после того, как примешь назначенное лечение, это от десяти дней, помнишь? Так вот, сразу после может быть собрана комиссия по поводу твоей досрочной выписки. Одна беседа и свободен, Лайн!
Узнай юноша об этом раньше — от радости бы плясал. Но теперь, кажется, он сам всё испортил.
— Звучит просто прекрасно, — помрачнел Лайн. — А что мне будет за то, что от стоматолога сбежал?
— Если вернёшься сам — только внушение паддлом. За мат можно влепить десяток сверх того, тогда не придётся намыливать тебе рот.
— И пойти лечить зубы? — скривился парень. Возможность отправиться домой и выходить погулять звучала весьма привлекательно. Но — в кресло? Опять? И чтобы сверлом по зубам? — А если откажусь?
Келл помрачнел.
— Тогда хуже. Насильно тебя, конечно, к стоматологу не потащат. Но порку за неподчинение, бегство и капризы ты заработал, после чего останешься на сутки в изоляторе.
— Я не истерил.
— Да-да. Только что матом — это я ругался, не ты. Посещение стоматолога обязательно, ходить туда нужно каждую неделю. В следующий раз тоже пойдёшь на порку и в изолятор?
Лайн опустил голову. Зажали его, похоже, со всех сторон.
— А если я сейчас… пролечусь, — даже сама мысль о свёрлах вызывала нешуточный душевный трепет, — то на следующей неделе?..
— Мэссэд просто проверит, качественно ли ты чистишь зубы.
Если так… то, пожалуй, стоило отмучиться сразу, чтобы потом уже точно знать, что ничего сверлить не будут. Оставался один нерешённый вопрос. Получить от стоматолога ещё и по заднице Лайн не хотел.
— Келл, вы можете сами? — замялся юноша, исподлобья посматривая на куратора. — Ну, паддлом? Не хочу и лишней секунды провести у… того мэссэда, Горда, в кабинете.
К счастью, необычную просьбу Келл воспринял нормально и даже заметно расслабился.
— Ф-фух. Да без проблем. Рад, что ты одумался.
Одумался, ага… Скорее, выбрал меньшее из зол. Лайн фыркнул, когда Келл небрежно похлопал себя по бедру. Выглядел мужчина в этот момент совсем не строго.
— Давай свой паддл и ложись. В темпе.
Ну, к такому уже было не привыкать, хоть и смущало всё ещё. К тому же, от Келла можно было не ждать внезапного обидного слова, как от сиделки, или унизительных взглядов, как от Виолы.
Поэтому Лайн выпутался из одеяла и перелёг через колени куратора. Места хватало, поэтому удавалось лежать на кровати, а не свешиваться вниз головой, упираясь руками-ногами в пол. Зад, правда, выпячивался совершенно непристойно и Лайн будто сам предоставлял его для наказания. Впрочем, так оно по сути и было.
— Сколько раз? — поёрзал Лайн. Лежать было… неуютно.
— Хм? Просто до стойкого покраснения, — отозвался Келл. Мимоходом он отодвинул края больничной рубахи, полностью оголяя воспитательное место, и Лайн поёжился от дуновения прохладного ветерка. — Чувствительность у всех разная, так что чёткого количества в правилах нет. Но не рассчитывай, что отделаешься легко.
— Вы что, такой безжалостный? — на губы внезапно выползла совершенно неуместная улыбка и Лайн даже отважился вбросить небольшую подколку. — Мало мне стоматолога-садиста.
— Хочу, чтобы тебя пробрало. Чтобы подольше не нарывался, — не уступил Келл. Но звезданул по выпяченному заду не паддлом, который отложил в сторону, а ладонью.
— Эй! Между прочим, это уже фамильярность.
За наглостью Лайн пытался скрыть факт того, что щёки заполыхали как впервые. А… кажется, на коленях Келла он ещё не оказывался. И это было слишком близко.
— Не бухти, для тебя стараюсь. Чтобы без синяков.
Против этого Лайн возражать не стал, только поёрзал под ощутимыми, но, в принципе, щадящими шлепками. Спокойно терпеть такое он мог, ну, если не очень долго.
Но когда Келл взял паддл и наподдал уже им, Лайн вздрогнул и зажмурился, после чего сдвинулся чуть вперёд. Потом ещё чуточку. И ещё. Лайн вцепился в одеяло и вздрагивал, неосознанно уползая от паддла в единственно доступную сторону.
— Куда это ты? — на поясницу легла тёплая рука куратора, остановив уползновения Лайна. — Смирно лежи.
Юноша молча покосился на Келла, но ничего не ответил. Конечно, это же не ягодицы врача вздрагивали от резкой непрекращающейся боли…
— Ай, — сердито бросил Лайн. Не вскрикнул, а именно сказал. С обидой в голосе. — Там уже и так всё болит, сколько можно-то?
Его ворчание ответом не удостоили, вместо слов Келл прошёлся по заду подопечного вихрем скользящих шлепков. На сей раз Лайн уже не молчал, а шипел сквозь зубы и, не сдерживаясь, ёрзал на коленях куратора.
— Всё, вставай, — наконец разрешил мужчина. — До стоматологического кабинета сам дойдёшь или отвести?
— Сам, — буркнул Лайн. Ещё не хватало, чтобы его туда за руку тащили.
Если по дороге от мыслей о страшном кабинете отвлекало пострадавшее место, то у нужной двери страх вернулся вновь, утянув сознание в водоворот паники. Лайн украдкой оглянулся — в паре метров позади маячил Келл, пристально наблюдая за его действиями. Эх. Сбежать во второй раз, похоже, получится едва ли.
Дрожащей рукой Лайн толкнул дверь, позабыв о необходимости стучаться. Дверь медленно отворилась, и перед застывшем в ужасе юношей вновь открылся вид на ряд свёрл, закреплённых в отходящем от кресла держателе.
— Вернулся? — изучающе посмотрел на Лайна стоматолог. — Иди в кресло, и чтобы больше без беготни. Тебе шестнадцать или семь? Постыдился бы.
Лайну, может, и сделалось бы стыдно, но страх хлестал по нервам не хуже розги. Это ведь надо сесть и самому держать рот открытым, пока там всякими острыми штуками ковыряются. Ой, не… Не представлять. Лайн на мгновение зажмурился, пережидая особенно острый приступ паники, после чего словно на ватных ногах двинулся к креслу.
Если бы не весь кошмар ситуации, кресло могло быть даже удобным — с высокой спинкой, упругим подголовником и возможностью сидеть в нём с ногами. Но Лайн нервно наблюдал за врачом и чувствовал нарастающую дурноту. Ни о каком комфорте в этом страшном кабинете не могло быть и речи.
— Открыть, — скомандовал мэссэд Горд. В руке он уже держал какую-то пугающую штуковину. Из всего местного арсенала Лайна не пугало только зеркало, но в комплекте с «ковырялкой» пугало и оно. Названий парень вообще не знал, и просто пялился на весь этот пыточный инвентарь широко раскрытыми от ужаса глазами. — Не понял? Рот, говорю, открой, — велел мужчина строго, и Лайн не посмел ослушаться.
Рот юноша открыл, но вот глаза зажмурил крепко-крепко, чтобы хотя бы не смотреть на стоматолога и постараться не думать о том, что он вот-вот начнёт вытворять с его, Лайна, бедными зубами.
Отчего-то врач медлил, а у Лайна от напряжения уже челюсть свело. Но юноша на всякий случай не шевелился, а только всё сильнее цеплялся за собственные бёдра, в напрасной попытке с помощью боли избавиться от страха, скручивающего внутренности тугим узлом.
— Ну нет, я не могу работать в таких условиях, — сквозь буханье ударов пульса в ушах до Лайна донеслись удаляющиеся шаги и стук открываемой двери. — Келл! Зайдите, пожалуйста.
* * *
Как знал, что этот бесёнок опять что-нибудь натворит. Келл ждал подопечного в коридоре, чтобы удостовериться, что не сбежит опять и не нарвётся-таки на серьёзное внушение. Мужчина слишком хорошо представлял, что такое порка розгами, поэтому очень не хотел такого испытания Лайну, которому из-за всех процедур и местной суровости и так непросто.
Поэтому, когда дверь распахнулась и из кабинета выглянул Горд, попросив зайти, Келл насторожился, а в груди ёкнуло тревожным предчувствием. Мужчина знал, что Лайн боится, и даже попытался его отвлечь — сначала смутив, а потом — чуть более жёстким отшлёпом, чем требовалось… Но неужели нельзя собрать волю в кулак и немного потерпеть? Что за бесхребетный мальчишка ему достался?!
— Что, опять не слушается? — уточнил Келл у Горда, входя в кабинет. Но стоматолог удивил, отрицательно качнув головой.
— Нет, он подчинился, но… Посмотрите сами.
Ну и зачем тогда звать? Келл видел, что Лайн сидит в кресле, но со спины не было видно подробностей. И только обойдя кресло, Келл понял.
Лайн сидел зажмурившись, с напряжённо открытым ртом. Губы мальчишки аж посерели и мелко дрожали, на лице выступила испарина, а в бёдра Лайн вцепился так, что в стискиваемых местах побелела кожа. Казалось, что боли паренёк не чувствует в принципе.
— Ох, блин.
— Вот вам и «блин», — хмуро отозвался Горд. — Я детей пытать не нанимался. Забирайте пацана, пока он в обморок не упал или чего похуже.
Тут глаз «умирающего» заинтересованно приоткрылся, и Келл понял, что потерять сознание этому охламону не грозит, хоть он и боится прямо-таки до чёртиков.
— Лайн, если не вылечить кариес сразу, он разрастётся настолько, что лечение усложнится в разы, — решил попытаться Келл ещё раз. В конце концов, однажды пролечиться придётся всё равно, даже если Лайн сейчас предпочтёт розги. — Только представь себе шесть проколов десны многоразовым шприцом, чтобы обезболить процедуру, после чего зуб рассверлят, будут долго вычищать нерв, и возможно одной процедуры не хватит, тогда придётся рассверливать всё снова. Думаю, ты бы не хотел так, правда?
Мальчишка уже открыл оба глаза и с ужасом выпучился на куратора. Про распахнутый рот Лайн, кажется, забыл.
— Сделай лицо попроще, — фыркнул Келл. — У тебя всего лишь пара небольших дырок, которые можно залечить без обезболивания. Я же правильно вас понял, Горд?
— Всё так, — кивнул стоматолог. — Уберём повреждённые ткани и заменим регенерирующим раствором, минут двадцать и оба зуба будут как новые. Но я не могу работать, пока ты так дрожишь, Лайн.
Со всё возрастающим раздражением Келл заметил, что паршивцу даже не стыдно трусить. Вначале его было жаль, но, чёрт, Лайн даже не пытался взять себя в руки. И тут Келлу пришла в голову интересная мысль.
— Не возражаете, если я присяду? — спросил Келл у Горда и, получив в ответ недоумённый кивок, подошёл к стоматологическому креслу.
По гладкой обивочной плёнке сдвинуть Лайна получилось на раз-два.
— Что вы делаете?.. — не понял парень, но Келл быстро перешагнул сиденье и устроился за спиной подопечного, после чего обхватил руками и притянул к себе.
— Помогаю успокоиться, — Келл отметил покрасневшие уши Лайна и про себя довольно усмехнулся. Пусть ему лучше будет стыдно, чем страшно. — Теперь у тебя за спиной живая спинка кресла, которая умеет обниматься. Можешь, кстати, откинуть голову ко мне на плечо. И рот открывай, хватит испытывать терпение мэссэда Горда.
— Это уж слишком, — поёрзал Лайн, впрочем, особенно не вырываясь. — Зачем вы как с мелким?
— Затем, что ведёшь ты себя именно так. Давно бы закончили, если бы кто-то не накрутил себя до полуобморочного состояния. Уж если моё присутствие тебя оттуда не выдернет, то прямо не знаю… Давай, Лайн, не боись. Если опять начнёшь впадать в панику, я тебе в ухо плюну.
Уловка сработала — Лайн заржал и откинулся назад, внаглую устраиваясь на груди Келла.
— Не надо плеваться, я в норме, — выдал он и, вздохнув, разинул рот.
— Начинайте, Горд, — произнёс Келл. Он не был уверен до конца, справится ли Лайн с паникой, но надеялся, что теперь ему станет стыдно так явно трусить.
До исцарапанных почти до крови бёдер Лайну теперь было не дотянуться, а когда он попробовал, услышав свист вращающегося сверла, Келл предоставил для хватания собственную руку.
— Всё будет нормально, закрой глаза и думай о чём-нибудь другом, — негромко произнёс Келл почти в самое ухо испуганно напрягшемуся пареньку. — Ты же не трус, правда? Вот и терпи.
Ну, теперь Лайн хотя бы сидел, пусть и цеплялся за руку Келла с отчаянностью утопаюшего. Горд больше не заявлял, что не может работать, а сосредоточенно лечил кариес перепуганному мальчишке, который до сих пор не научился преодолевать страх.
* * *
Уши вспыхнули моментально. Этот… Этот Келл, что он творит? Лайн покраснел совершенно дико, на миг даже забыв про стоматологический кабинет. Келл устроился сзади и схватил, обнимая как непослушного ребёнка. С учётом распахнувшейся сзади рубахи и голых ног, сидеть в таком положении было неуютнее вдвое. Но главная проблема заключалась в том, что Лайну действительно стало гораздо спокойнее и куда менее страшно, чем было одному. Поэтому, хоть и от стыда хотелось провалиться, возражать против присутствия Келла Лайн не стал, а, наоборот, нахально откинулся прямо на куратора.
От одного мерзейшего звука сверления Лайн забывал дышать и сжимался от ужаса, но Келл отвлекал и подбадривал, а держать его руку помогало куда больше, чем отчаянно сжимать в кулаках собственные бёдра. И потому даже оседающая на нёбе мельчайшая зубная пыль не вогнала юношу в глубины панического ужаса, как могла бы.
Держаться удавалось. Когда Келл напомнил, что Лайн не трус, то юноша и сам вспомнил, в какую задницу должна рухнуть его репутация после такой откровенной истерики. И даже пусть с Келлом они через месяц не увидятся вовсе, Лайну не хотелось бы выглядеть совсем уж тряпкой. Ещё и поэтому страх послушно разгонялся по углам, и хоть где-то глубоко внутри испуганно трепетало и дёргалось, Лайн больше не впадал в то кошмарное состояние, когда предпочтительнее было бы получить какой угодно штраф, лишь бы не это.
«Экзекуция», к счастью, длилась недолго. Лайн успел изрядно вымотаться и упереживаться, поэтому под конец расслабленно лежал на груди Келла и даже не дёргался от движений мэссэда Горда. От усталости даже страх куда-то подевался, оставив только мимолётную неприязнь и всё чаще мелькающую мысль: «да когда же всё кончится».
И вот, наконец, долгожданная свобода. Даже дисциплина и жёсткие местные правила казались счастьем по сравнению со сверлением зубов, поэтому в коридор Лайн выбрался ужасно счастливым.
— Три дня теперь считаются от завтра? — вдруг вспомнил парень о пострадавшем тыле.
— Да, если опять не нарвёшься.
— Эх, — вздохнул Лайн. Снова сначала, а ведь соберись он сразу, то послезавтра получил бы уже возможность перестать сверкать голыми ногами из-под больничной рубашки.
— Зато всего паддл, не розги, — озвучил Келл то, что Лайн и так знал. Прочувствовал, так сказать, на своей пятой точке. — Иди отдыхать. Можешь вздремнуть, если хочется, ты теперь до обеда свободен.
Лайн кивнул. Спать ему не хотелось, но убраться в палату и поваляться под одеялом казалось отличной идеей. И пусть обед опять на высоком стуле с ложки, а потом загонят спать в постель. Пусть опять ждать три дня, без учёта сегодняшнего, прежде чем удастся обзавестись штанами. Плевать. Зато к стоматологу больше не надо, а в следующий раз не надо будет ничего лечить. А уж зубы Лайн почистит. Он теперь умел это проделывать абсолютно качественно.
