«До вечера закончи со старой документацией и подготовь ту, где нужна моя подпись. Я уехал из Канагавы. Хорошего дня.»
Вот такое смс от Дазая видит Чуя, едва успевает разлепить глаза. Смешанные эмоции сразу заставляют его до конца проснуться – какое-то облегчение от отсутствия исполнителя оставляет приятное послевкусие, всё же, Чуе требовалась передышка от такого жёсткого психологического давления; и в то же время напрягает дазаевское пожелание хорошо провести день. От любого другого человека это воспринималось бы как простое соблюдение этикета и взаимоуважения, но Дазаю это было не свойственно, если только не требовалось для его махинаций. С Чуей такой необходимости не было – исполнитель открыто при нём выражал своё недовольство и пренебрежение к его персоне. Может, на завтрак успокоительных объелся? Одеваться в дорогую, хорошего качества и отличного вида форму оставалось непривычным даже спустя несколько дней. Застегнув ряд пуговиц на серой жилетке и слегка спустив её вниз за край, Чуя собрал волосы в низкий хвост, пустив его на одно плечо – теперь скрывать заднюю часть шеи ему было не нужно, хотя рефлекторно он иногда тянулся прикрыть её ладонью. Чёрная лента из бархата уже была привычна, один раз парень даже забыл снять её на ночь – так и проснулся утром с ошейником, как иногда называл украшение Дазай, желая его позлить. Чую его замечания всё реже трогали за живое – учитывая, что Дазай сам помог ему прийти к покупке такой вещи, прекрасно зная, для чего она могла Чуе понадобиться, Накахара на него не злился, лишь больше понимая, что парень просто не может разговаривать иначе. – Доброе утро, Чуя, – улыбка Йосано лёгкая и искренняя, что заставляет его впасть в ступор. – Э… Ага, – очень многословно, но что ещё ему ответить женщине, которая всегда лишь кивала в его сторону каждое утро, здороваясь на автомате. – Сегодня хороший день, так почему ты такой хмурый? Не проснулся ещё? – Хмыкнув себе под нос и продолжая перебирать справки от работников, Акико отвернулась к своему рабочему столу. – Хороший, да, – Чуя выдавил улыбку, желая скорее скрыться с глаз врача – он слышал, что, когда женщина не в духе, с ней лучше не связываться. Внешне она, конечно, казалась расслабленной и довольной, но что скрывается за улыбкой якудза – вопрос довольно сложный. – Удачи тебе на работе сегодня, – парень лишь кивает, закрывая дверь, и выходит в коридор, смотря в стену. Какие всё-таки все здесь странные. Может, пока он спал, они массово галлюциногенов объелись и теперь видят скачущих повсюду радужных единорогов? По обыкновению, Чуя направляется позавтракать, хотя его это уже настораживает – могли ли неприятели якудза отравить чем-то еду? Откинув в сторону дурные мысли, он устремляется в столовую, но тут его окликивает сзади женский голос. Хигучи. Чуя уже дышать боится чересчур громко – девушка вообще ни разу не заводила с ним диалог сама и уж тем более не звала по имени. Даже по фамилии. Чуя даже не был уверен, известна ли ей эта информация. – Чуя, ты слышишь или нет? – Голос уже раздаётся более недовольно, и парню деваться некуда – он разворачивается и медленно семенит к стойке. Подходит вплотную, лупя широко раскрытыми голубыми глазами, пока Ичиё улыбается ему. Ичиё Хигучи ему улыбается. Какой странный сон. – Да? – Чуя отмирает, опираясь ладонью о прохладную и идеально чистую поверхность ресепшена. – Что такое? – Хироцу-сан тебя просил зайти к нему. На том же этаже, где кабинет Дазая – первая дверь, – всё так же улыбаясь, пояснила девушка. Рыжие брови с каждым её словом сводились всё больше, и Чуя уже начал думать, что его хотят уволить. И тогда настроение Дазая легко бы объяснялось – он был бы в первых рядах радующихся этой новости. Поблагодарив девушку и скомкано улыбнувшись в ответ, начиная чувствовать себя глупо, парень направился в нужное место. В зеркале лифта он осмотрел себя – неужели из-за внешнего вида к нему все так резко оттаяли? Бред какой-то. В принципе, всё его появление и существование в Мафии один сплошной бред, поэтому удивляться чему-то уже смысла не было. Убрав за уши не до конца распутанные рыжие прядки, которые щекотали щёки при движении, он три раза постучал в тяжёлую дверь, а затем потянул на себя. В кабинете Хироцу Рюро он ещё не был – с этим исполнителем он виделся всего пару раз от силы, но мужчина вызывал у него в целом хорошие эмоции. Он был добр к нему по какой-то неведомой причине, может, всему виной был возраст – Рюро был старше всех известных Чуе мафиози, а может, это просто его натура такая, потому что, по малым наблюдениям, что у парня были, общался он со всеми одинаково. Ничего отличительного в кабинете не было – расположение мебели такое же, как у Дазая. На стеллажах чуть больше книг и папок – работа Дазая была больше связана с перемещением по городу и розыскам особо важных для Мафии личностей, поэтому с бумагами он возился меньше. С появлением Чуи ещё меньше, но всё равно слишком много по меркам обычных офисных сотрудников. – Здравству… Что происходит? – Не успев проговорить заранее приготовленное в голове приветствие, Чуя складывает руки на груди, замечая в помещении помимо Хироцу ещё и Акутагаву. Это уже точно может означать что-то серьёзное – двое из четырёх членов исполкома решили встретиться с Чуей. Ему точно крышка. – А что может происходить? – Акутагава подпирал собой стену позади сидящего в кресле Рюро, в руках который держал плоскую коробку из дерева. Наверняка она увесистая, раз приходится держать обеими руками. – Чуя, – Хироцу поднимается, обходя стол и останавливаясь, ожидая. Парень соображает и подходит к нему, убирая руки за спину и сцепляя их в замок. Нехорошее предчувствие начинало наседать на его нервы, оттого он сжал пальцы чуть сильнее. – Как бы мало ты не пробыл в нашей организации, мы рады твоему появлению здесь, – мужчина кивнул в знак подтверждения своих слов и вытянул руки вперёд так, что деревянный футляр оказался прямо у груди Чуи. – Это лично от меня. Так меня просил сказать Рюноске, но он тоже внёс свой вклад в подарок. – Тц, противный старик, – Акутагава отвернул голову в сторону, но искоса поглядывал на реакцию рыжего. – Это мне? – Недоверчиво сверля глазами предмет, что теперь вызывал у него любопытство, парень не решался притронуться к поверхности со светлыми узорами древесины. – Просто возьми и открой, дурак, – после слов Рюноске Чуя отмер, стараясь аккуратно забрать футляр, что оказался даже чуть тяжелее, чем парень представлял. Подцепив ногтем защёлку и откинув крышку наверх, Накахара забыл, как дышать. Его губы приоткрылись от приятного шока и сильного удивления, немой радости и даже детского восторга, а голубые глаза бегали по частям рафинированной стали, не в силах оторваться от матовой поверхности без единой царапины. Чуя выдохнул, издав что-то похожее на удивленный полу-стон, держа футляр снизу одной рукой, пальцами второй проводя по трём ножам разной формы с идеально острым лезвием. – Твою мать, – первое, что он говорит шёпотом, затем одёргивает себя и смотрит на Хироцу. – Извините. То есть, спасибо. Это… Мне нравится. – Мы видим, – Акутагава прыскает в кулак, отталкиваясь от стены. – Но в честь чего? Я, вроде, ещё ничего полезного для организации не сделал, – закрыв свой подарок и взяв второй рукой, он невольно прижал это сокровище к себе. Акутагава выгибает куцую бровь, быстро моргая и смотря Чуе в глаза – тот смотрел с искренним непониманием и ждал ответа. Рюноске резко отворачивается от него и прикрывает рот рукой, даже не пытаясь сдержать смех – отрывистые приглушённые смешки раздаются по кабинету под напряжённым взглядом Накахары. Понимая, что Акутагава отвечать ему не собирается, занятый внезапным приступом нарастающей истерики, он смотрит на Хироцу. – Чуя, ты правда не знаешь? – Нет. Я бы не стал спрашивать, если бы знал. – Подумать только, – теперь и Рюро издаёт короткий смешок, опустив голову. – Не помнить о своём дне рождения.***
Чем только человек не начнёт заниматься, чтобы забыться хотя бы на пару минут своего существования – вся грязная работа, все бессмысленные дела вдруг становятся настолько неотложными, что даже перерыва между ними выкроить не удаётся. И когда все эти мелочи вдруг заканчиваются, уступая место покою, люди понимают, что убежать можно от всего, кроме своих собственных мыслей. На письменном столе в пять аккуратных стопок лежали разобранные деловые бумаги Дазая – Чуя перепроверял их несколько раз, хотя справился без ошибок и с первого. На полках стеллажа и подоконнике не было ни одной пылинки, оконные стёкла было не разглядеть, даже если подойти вплотную – настолько они были чистыми. Хоть они были такими и прежде, чем Чуя решился их протереть, он всё равно это сделал. Он переделал уже всё, что было в его силах – он бы и полы здесь вымыл ещё десять раз, если бы знал, где в штабе кладовая со швабрами и моющими средствами. Его работа была выполнена, а сам он опирался одним локтем о стол, сидя в кресле Дазая, второй рукой подкидывая один из своих теперь личных клинков. Ему никогда ничего не дарили. Не только на день рождения – в его семье просто не было места праздникам. Редким и прекрасным считался день, в который он, придя из школы, не получил бы по лицу или не цеплялся своими руками за чужие, которые с таким остервенением пытались вырвать ему волосы. А ещё лучше было, когда домой Чуя просто не возвращался, укрываясь в приюте со своей настоящей семьёй. Тех людей парень уже считал одним большим подарком в его жизни, а потому не говорил им о такой дате, как его рождение. Ни к чему были эти лишние поздравления. Считал ли он этот день праздником? Определённо нет. Завидовал ли он тем, в чьей жизни такой праздник был? Да. Но больше двадцати лет он знал, что у него таких дней никогда не будет. Ему просто не повезло родиться там, где он родился. До девяти лет он и правда верил в то, что этот день настанет – день, когда его завалят подарками, а говорить будут только приятные слова, может, за что-то даже благодарить. Но после его сломало. Чуя ловит рукоять ножа, сжимая её с такой силой, что на его ладони остаются узоры плетения – тот день он мечтал забыть, выкинуть из головы и больше не помнить никогда. И вот в двадцать два года он почувствовал что-то близкое к его детской наивной мечте. Он уже забыл о ней, забыл, почему когда-то двадцать девятое апреля было для него важным днём в году, и оттого сейчас ярче он чувствовал то небольшое счастье, что у него было. Простое «удачи на работе» от Йосано, подарок от Хироцу и Акутагавы, короткое смс от Ацуши с поздравлениями – да даже «хорошего дня» от Дазая – всё это отзывалось трепетом у него внутри, позволяя вспомнить того маленького ребёнка, который так ждал всего этого. Жаль только, что ему пришлось ждать так долго. От растерянности он так и не спросил у Рюноске, от кого все об этом узнали. Подозрения пали на Мори – у того была вся личная и не только информация о каждом сотруднике. К тому же Огай ясно дал понять, что хочет видеть в лице Чуи верного сотрудника, располагая к себе. Когда парню надоело уже обо всём этом думать, он спустился на стрельбище, впервые за время взяв не ножи, а пистолет. С перезарядкой ему помог дежуривший там парень – даже он как-то слишком приветливо кивнул Чуе – неужели он тоже знает? Вакуум наушников отделял сознание от отвлекающего окружения – теперь сосредоточиться на стрельбе было в разы проще. Кроме Чуи днём в рабочий день здесь не находилось никого – это было только плюсом для парня, который хотел бы сейчас побыть один, но в то же время полная тишина ему претила. Он был без понятия, как правильно держать оружие, как наводиться на цель, каково это – чувствовать полную отдачу при выстреле. Методом проб и многих ошибок уже спустя полчаса он привык, ощущая, что на ладони появилась мозоль. Справляясь с перезарядкой уже в разы лучше, при этом не признаваясь себе в том, что это из-за дурацких методов Дазая, Чуя уже и думать забыл обо всём, как уловил движение с правой стороны, где находился вход в помещение. Он сразу узнал её – Гин Акутагава, что следила за ним по приказу Дазая. Девушка быстро заметила Чую, немного помявшись у первой дорожки для стрельбы, а затем пошла прямо к нему. Накахара вернул своё внимание цели, продолжая стрелять и давая понять, что он не очень рад её компании. Пусть в первую их встречу это было просто задание, он не мог быть уверен, что и сейчас она не выполняет чьё-то поручение. После серии выстрелов он чувствует на себе прямой взгляд. Цокнув под нос и сняв наушники, он повернулся к Гин. – Что-то хотела? – Он продолжает держать в руке пистолет, чтобы беседа особо не затягивалась. Гин молча стояла напротив, и Чуя отметил, что глаза у них с Рюноске одного оттенка, только вот у неё они были более узкими, нежели у брата. На лице была чёрная маска – для чего девушка её носила, Чуя бы предпочитал не знать. Слишком уж много в Мафии у каждого своих секретов и травм, а Чуе с головой хватает психованного Дазая. – Ты неправильно держишь его. И стойка тоже… Неустойчивая и открытая – больше шансов для врага ранить тебя. – И как же надо? – Чуя ухмыляется, почти в открытую смеясь. Гин нисколько не растерялась, подойдя ближе и опустившись на корточки – руками она развернула одну ногу Чуи, ставя её вперёд, вторую повернула под нужным углом, давая правильную опору. – Я видела, как ты управляешься с клинками. – И? – Чуя сначала слегка растерялся от её действий, почувствовав на своих икрах чужие руки. – Невооружённым глазом видно, что тебя обучали. Так почему не научили обращаться с оружием? – Вставая, Гин сложила руки на груди, смотря на парня в упор. Чуя не знал, стоит ли ей рассказывать детали о своём прошлом. В принципе, ничего тайного в этом факте не было, но мало ли таким образом он подставит другого человека? Пораскинув мозгами и пытаясь правильно подобрать слова, чтобы ответить Гин и при этом не скомпрометировать того, о ком пойдёт речь, он начал объяснять. – Человек, что рассказал мне о клинках и показал основы, не использовал огнестрел. – Кем он был? Такие навыки и возможности есть далеко не у всех. Тем более, вряд ли обычный гражданский стал бы знакомить ребёнка с ножами, – Чуя задумался о её словах и пожал плечами. – Он был для меня учителем. И почему ты думаешь, что тогда я был ребёнком? – Не один год надо потратить, чтобы при плохом освещении и в стрессовой ситуации так легко попасть в ладонь человека с пяти метров, – девушка покачала головой. – Ты права, – Чуя хмыкнул и повернулся к своей цели, поднимая руку с пистолетом. – Корпус лучше не ставь так прямо, иначе не успеешь увернуться при ответной стрельбе, – парень понял, что она не собирается уходить, и протяжно вздохнул. – Если в меня начнут стрелять, сомневаюсь, что при отсутствии шансов спастись мне это поможет, – сказав это, Чуя всё же встал так, как ему порекомендовала Гин. – Жизнь может зависеть даже от доли секунды, – она смолкает, когда парень надевает наушники и производит пару выстрелов, отмечая, что отдача в таком положении почти не чувствуется. – Сколько тебе? – Когда в обойме ничего не осталось, Чуя решил закончить тренировку. – Восемнадцать. – Почему ты здесь? – Чуя заметил, как Гин убрала руки за спину, выпрямляясь. – Вообще-то, я пришла, чтобы тебя поздравить, – она отвела взгляд в сторону, а Чуе удалось заметить её покрасневшие щёки. – С днём рождения. А ещё извиниться. Я просто выполняла задание и не хочу, чтобы между мной и моим коллегой были недомолвки. – Спасибо, – Чуя улыбнулся, опустив голову, – но вообще-то я спросил, почему ты в Мафии. – Мне всё равно где быть, если рядом есть Рюноске. Он обещал найти для нас безопасное место, и он нашёл его. – Безопасное? – Накахара поднял брови. – Есть места куда опаснее Мафии. Здесь хотя бы можно быть уверенным в том, что тебе не воткнут нож в спину. Разговаривая с Гин по обратной дороге к кабинету, Чуя понял, что она мини-копия своего брата. В разговоре она хоть и отвечала на все вопросы и поддерживала общение, ведущая роль всё же была у Чуи. Но ничего плохого в ней для себя он не видел – разговаривать на нейтральные темы было даже приятно с таким человеком, который не хочет от тебя ничего взамен и предельно прост в своих словах. У лифта они должны были разойтись, но тут Чуя вспомнил ещё кое-что, что его интересовало. – Гин, не знаешь случайно, кто сказал всем о сегодняшнем дне? – Чуя нажал на кнопку лифта, стоя к ней боком. – О твоём дне рождении? Ну, – она приложила к подбородку палец, задумавшись. – Мне сказал Рюноске. А ему, вроде бы, как и остальным членам комитета и Ацуши, сказал Дазай-сан. Ты же с ним работаешь, это понятно. Чуя так и застыл перед раскрытыми дверьми, смотря на своё отражение. Дазай? Зачем ему было это делать? Особенно после того разговора в ресторане, где, казалось бы, была поставлена точка – Чуя не лезет к нему, Дазай его не изводит. Так для чего? Очередная манипуляция со стороны исполнителя, чтобы расположить парня к себе на какое-то время? Или он просто дразнит его, заставляя много думать? Чуя мог поверить во что угодно кроме того, что Дазай сделал это просто так. Чтобы Чуе было приятно. Это на него не похоже. Задумчивость стала уже лучшей подругой Чуи – ещё немного, и у него появятся морщины на лбу от этих раздумий. За время минутной поездки в лифте он пришёл к тому, что просто поговорит с Дазаем, когда тот вернётся в Канагаву – хотелось обсудить всё начистоту, что и зачем на самом деле нужно исполнителю от Чуи. Согласовав с самим собой всё это в голове, он уже приготовился выйти из лифта, как увидел в раскрытых дверях Мори. – Босс, – Чуя кивнул ему, сцепив пальцы рук и выйдя из кабины, двери которой после этого закрылись. – С праздником, – Огай одарил его улыбкой, начиная медленно идти к своему кабинету. – У меня кое-что есть для тебя. – Не стоило, – Чуя немного стушевался – такая внимательность от Мори была скорее ношей, нежели приятным сюрпризом. – Новая одежда тебе очень к лицу, – Огай метнул на него одобрительный взгляд, продолжая идти, – Осаму постарался? – Да, – Чуя коротко ответил, смахивая с глаз чёлку и ожидая, пока Мори откроет кабинет ключом и пропустит его внутрь. – Босс? – Да? – Мори прошёл к своему рабочему месту, жестом подзывая Чую сесть напротив, пока на лице парня росло удивлённое выражение – на столе стояла открытая бутылка вина и два бокала. Увидев заинтересованность в голубых глазах, главный якудза усмехнулся. – Я угадал с выбором, как приятно. – Почему вы делаете столько для меня? – Чуя спросил в лоб, иначе он просто не умел. – Скажем, на то есть две причины, – Мори облокотился в кресло и указал на бокалы – Чуя подвинулся и разлил вино. – Первая – это то, что я всё больше слышу от сотрудников о твоих хороших качествах. Даже Осаму пару раз что-то упоминал такое, – рука Чуи слегка дрогнула, но Огай этого не видел – он смотрел на панораму Йокогамы. – Хочу дать тебе понять, что Мафия – это не просто организация. Это наша семья, – беззаботная улыбка не внушала Чуе особого доверия при этих словах. – А вторая причина? – Взяв бокал за ножку и чуть покачав его из стороны в сторону, чтобы уловить аромат, спросил Чуя. – Ты мне интересен как ещё один член исполкома. Об этом рано говорить, но такого человека я бы хотел там видеть, – Мори отзеркалил жест парня и сделал пару глотков. – Это место чуть больше, чем просто должность. Чуя хотел бы верить ему, но что-то не давало. Не мог даже глава Мафии с первого взгляда увидеть в человеке то, чем он может быть ему полезен. Их первая встреча не сулила за собой ничего серьёзного – Чуя чуть ли не нагрубил Мори, послав перед этим с превеликим удовольствием его любимого сотрудника. Так почему? – Ох, совсем забыл, – Мори открыл один из выдвижных ящиков стола, положив перед Чуей шляпу. Это была та самая шляпа, что он увидел в магазине с Дазаем – он убедился в этом с первого взгляда. Тогда, у витрины, ему не дали её долго рассматривать, а сейчас она лежала прямо перед ним. И она была для него. Чуя закрыл глаза и засмеялся – ему вдруг стало так легко и смешно в этот момент, что удержаться даже перед боссом он был не в силах. Выпив остатки вина из бокала и поставив его на место, парень подцепил двумя пальцами головной убор за поля, осматривая лучше. Улыбка с его лица так и не сошла, отчего Мори тоже улыбнулся. – У Дазая отличное чувство юмора, не находите? – Хихикнув и водрузив шляпу на её новое законное место в виде рыжей макушки, Чуя поднял взгляд на Мори. – Не понимаю, о чём ты. Но чувство стиля у него точно есть. Чуя поднял глаза наверх, отмечая, что теперь обзор совсем немного закрывают чёрные поля. Это было даже с какой-то стороны мило – Дазай передал подарок через Мори, иначе лично Чуя бы точно припомнил ему, что он назвал эту вещь уродливой. Оставалось надеяться лишь на то, что он не планировал всё это ещё в тот день, когда Чуя заприметил шляпу в магазине. Иначе парню уже можно начинать бояться такой доброты от человека, что мог при желании лишить жизни без особых усилий и душевных скитаний.***
Хорошее вино подействовало на Чую в сто раз эффективнее, нежели высокоградусный коньяк Дазая – от Мори он шёл к кабинету Дазая навеселе. Настолько навеселе, что при прощании с Огаем чуть о свою же ногу не споткнулся – Мори очень коварно поступил, распив с ним бутылку, причём сам мужчина пригубил пару неполных бокалов. Около часа они просто разговаривали, в какой-то момент Чуе даже почудилось, что Мори также расслабился и разговаривал с ним не как начальник, а просто знакомый. Накахара, конечно, держал себя в рамках, но его любимые нецензурные словечки пару раз проскочили – извиняться за них смысла не было, поэтому он смирился. Мори хотел расспросить его чуть больше о той части прошлого, что не удалось собрать в документацию по личному делу, но, замечая мрачность на лице парня от этого вопроса, он перевёл тему. В закрытом кабинете меньших размеров кабинета босса Чуе стало ещё хуже. Он всё хотел сказать Дазаю простое «спасибо», осознавая, что такое его состояние к долгому разговору не располагало, как не заметил, что сполз со спинки дивана и улёгся, начиная засыпать. Шляпа покоилась рядом с головой, жилетку он расстегнул, чтобы пуговицы не давили на живот, и глаза постоянно закрывались, как он не пытался бороться с сонливостью. Уже придя к тому, что Дазай позже обнаружит тут его спящую тушку, пожелав самому себе сладких снов, Чуя услышал, как кто-то зашёл в кабинет, и сел ровно, жмурясь. – Как ты долго, – зевая, промолвил он. – А? Ты ждал меня? – Ацуши встал у края дивана. – Я думал, это Дазай, – Чуя чуть ли не мурлычет, потягиваясь руками вверх – он всё ещё не протрезвел, а теперь ещё и всё тело обмякло. – Не хотел будить, – Ацуши приземлился рядом, улыбнувшись, – прости, я не успел выбрать тебе подарок, – плечи парня опустились, и он очень виновато смотрел на Чую. – Забей. Это вообще не важно, – Чуя улыбнулся и тыкнул пальцем в его щеку, – мне и так слишком много подарили сегодня. Больше, чем за всю жизнь. – Кто подарил тебе это? – Ацуши потянулся за шляпой, вертя её в руках и разглядывая, а затем надел на свою голову, прищурившись. – Я безумно глупо в ней, кажется, выгляжу. – Немного да, – Чуя усмехнулся, вытягивая руку к голове парня. – Фактически подарил Мори, а если подумать, то Дазай. – Дазай? Вы наконец-то поладили? – Ацуши увернулся от чужой руки, удерживая головной убор за донышко сверху. – Скорее, всё стало только хуже, – Чуя задумался всего на мгновение, а затем быстро спросил, пока Ацуши не ушёл от темы, – почему Дазай при всех его заслугах и статусе с самого начала не поставил меня на место? Накаджима при таком вопросе не подавал вида, что что-то не так. Чуя не отрывал от него глаз, пытаясь уловить сомнение или факт того, что он пытается утаить правду. Но парень, постукивая пальцами по чёрным бокам шляпы, не казался обеспокоенным. Скорее он думал, стоит ли вообще Чую в это посвящать. – Потому что в организацию тебя взял Мори. – Но остальных разве не он нанимает? – Конечно нет. Мори по-настоящему важны лишь те сотрудники, что близки к его положению – главы старших комитетов и отделов, от которых напрямую зависит успех боевых операций. Вроде меня, к примеру. Но даже так, я попал сюда благодаря Дазаю, а не Мори. – Что меняется от того факта, что меня взял босс? Я всё равно подчинённый Дазая, – Чуя чувствовал, что ответ где-то на поверхности, но уставшее и расслабленное алкоголем сознание никак не могло уцепиться за эту тоненькую нить истины. – По факту да… – Ацуши стал говорить тише, опустив голову, – Дело в том, что единственный человек, имеющий такую власть над Дазаем, что тот подчиняется одному его слову или мановению пальца – это Огай Мори. Все интересы босса, важные ему в разной степени люди или вещи, его приказы – это и есть цель и суть работы его правой руки. Как-то так… – Он поднимает глаза, смотря на Чую снизу и смолкая. – Но… Ты говорил, что они не близки, – Чуя путался ещё больше, услышав объяснения. Он вновь потянулся за своим подарком, желая вернуть его себе, сняв с чужой головы. – Всё так, – парень пожимает плечами, уклоняясь от Чуи. – Это сложно понять, даже я не до конца в этом разбираюсь, – он усмехнулся, удерживая шляпу на макушке. –Ну что ты делаешь? – Понимая, что Накаджима отдавать его вещь не собирается, как и посвящать его в детали отношений Мори и Дазая дальше, Чуя останавливается и облокачивается назад. – Хочу посмотреть, как сидит, – Ацуши хихикнул, снимая шляпу с себя, и придвинулся ближе, надевая её на Чую. Немного поправил, чтобы она сидела ровно, и осмотрел. – Красиво, – он улыбается и смотрит теперь только в глаза напротив. – Ты пил? – Поведя носом, поинтересовался он. – Мори, кажется, намерился меня споить. Но я не то чтобы против пить итальянское вино за чужой счёт, – Чуя не отводит взгляда от него, положив указательный палец на свои губы, и уголок его рта чуть дёрнулся. – Хочешь попробовать? Чуя не знает, чем он руководствуется в данный момент, но точно не здравым смыслом. У него нет никаких задних мыслей по поводу Ацуши – он бы не стал его так использовать. Может, именно сейчас, когда Чуя не совсем трезв, он начинает давать шансы тем, кто ему небезразличен во всех смыслах, а может, он просто глупит, не думая о последствиях – он часто поддавался своему вспыльчивому характеру, ведомый эмоциями. – Хочу. Едва Ацуши это сказал, Чуя подался вперёд, слегка притормозив у его лица, давая ещё один шанс отказаться – но в чужих глазах страха не было. Накахара отпускает себя, позволяя себе забыть о том, где они находятся, кто они друг другу, вообще забыть обо всём, кроме мягких горячих губ, что открылись ему навстречу. Поцелуй выходил осторожный, изучающий, словно они знакомились заново друг с другом – Чуя придерживал Ацуши за талию, пока тот скользил руками по его шее. Дыхание от соприкосновения с чужим языком учащалось, и в то же время Чуя почувствовал, что пора тормозить – он мягко отстранился, сжав ткань белой рубашки Ацуши, и уткнулся лбом в его плечо. – Прости. – Не надо, – Ацуши шепчет, поднимая его голову обратно на уровень своих глаз. – Всё хорошо, – он буквально светится от собственной улыбки, успокаивающе оглаживая щёки Чуи. Шляпа летит на пол, пока парни возвращаются к своему занятию, и шумные вздохи обоих начинают становится сбивчивыми. Ацуши цепляется за чужой затылок, начиная вставать, а Чуя опускает руки ниже, помогая ему сесть на свои колени и вжимая пальцы в его бёдра, заставляя вздрогнуть и ахнуть в губы от неожиданности. Чуя, всё ещё надеясь на то, что у него сохранились остатки трезвого сознания, больше так не делает, водя пальцами только по худой спине. Но тут он чувствует руки Ацуши, что каким-то образом проскочили под его рубашку, и теперь выводили незатейливые рисунки на его груди – Чуя от этого прикусывает губу парня, вызывая скулёж. Остатки разума покидают обоих. – Какого чёрта вы делаете?! – Дверь кабинета резко и громко хлопает, заставляя парней оторваться друг от друга с соответствующим звуком. – Ацуши?! – Дазай стоит у двери, без остановки бегая глазами с одного лица на другое, выглядя при этом более, чем растерянно. И ещё очень зло. Ацуши под его взглядом медленно убирает руки от Чуи, но тот продолжает удерживать его на себе, с каким-то вызовом смотря на исполнителя. – А в чём проблема? – Голос Чуи звучал максимально расслаблено. – Проблема в том, что это мой кабинет, – Дазай подходит ближе, но не вплотную к ним. Он словно впал в состояние шока от того, что увидел, тяжело сглатывая и пытаясь совладать с самим собой. – Я же сказал тебе не лезть ко мне, сукин сын, – Дазай сжимает кулаки, рыча и обнажая клыки. – Я и не лезу к тебе, Дазай, – Чуя садится ровно, смотря на сжатые руки. – Ацуши, – Дазай прикрывает глаза, собирая все силы. – Выйди. – Перестань, – Ацуши встаёт с чужих колен, оправляя одежду. – Ты уже понял, что Чуя не… – Я сказал тебе выйти! – Ацуши кривится от крика, поднимая руки к говорящему. – Нет, не прикасайся ко мне! – Дазай отскакивает от него, как ошпаренный. – Осаму, успокойся, это же я, – Чуя в шоке смотрел на эту сцену – Ацуши просто вытянул руки, а Дазай отошёл от него на несколько шагов. – Уйди. Уйди и оставь меня! – Он закрывает глаза, прячась таким образом от парня. – Не выводи меня из себя. Ацуши потерянно посмотрел на него, поджав губы и обернувшись к Чуе – он пытался улыбнуться ему, чтобы показать, что это нормально, но у него не вышло. Когда дверь закрылась за ним, Чуя выпрямился, встав перед Дазаем. Осаму смотрел на него таким же взглядом, каким смотрел, когда Мори предложил ему здесь работать – словно он самое ужасное существо на земле. – Я хотел дать тебе шанс, но я в который раз убедился, что ты психованный идиот, – Чуя нагибается за шляпой, отряхивая её. – Я ненавижу тебя. – Что? – Чуя оборачивается, не веря своим ушам. – Ненавижу. – Ты? Меня? – Чуя усмехается. – Пошёл ты, Дазай-сан, так далеко, чтобы не возвращался, – он устремляется к двери, но Дазай хватает его за локоть, не давая сдвинуться. – Пусти меня. – Почему ты лезешь ко мне в жизнь?! – Чуя зашипел от того, с какой силой сжали его руку. – Мне запрещено общаться с Ацуши?! Я не понимаю тебя! – Чуя кое-как выдёргивает свою руку, закипая. – То не хочешь со мной разговаривать, то издеваешься, то даришь подарки. Разберись в себе сначала! – Если твои низменные желания настолько неконтролируемы, сними себе шлюху на ночь, животное. – Я ничего такого не хотел. – Я видел, – Дазай бросил взгляд на диван, словно мог повторно на это смотреть. – А, я понял, – Чуя усмехается, вставая ровно перед взглядом карих глаз. – Вот в чём твоя проблема. – В чём же? – Слушай, я, конечно, не спец в таких делах, но, если хочешь, могу тебе помочь найти того, кто переспит с тобой, – улыбка Чуи не сходит с лица, когда он видит, как от этих слов побледнел Дазай, и понимает, что попал в точку. – Ох, сложно, наверное, было столько всю жизнь работать? Я не удивлюсь, если ты девственник, – Дазай продолжал молчать, а Чуя уже не мог себя остановить. – Ничего, Дазай, с возрастом это придёт. Не расстраивайся. Секс – это не страшно. Чуя жмурится от боли и пошатывается, когда Дазай отвешивает ему такую пощёчину, что хлопок эхом ещё долго гудит в ушах, а кожу обжигает раскалённым металлом. На глазах непроизвольно появляются слёзы – казалось, ударь Дазай его не ладонью, а кулаком, челюсть сразу была бы сломана. После звонкого шлепка по своему лицу, Чуя прикладывает ладонь к покрасневшему участку кожи, открывая глаза и смотря на Дазая, что отвечал ему нечитаемым взглядом исподлобья. Было видно, что он сдерживал себя, чтобы не ударить ещё раз – на шее вздулась вена и ритмично пульсировала. – Не разговаривай со мной так, будто ты что-то знаешь. Дазай не смотрит на него, когда парень тихо уходит из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь. Дазай ничего перед собой не видит, приложившись спиной к стене и сползя по ней на пол, роняя голову на свои руки. Плакать он разучился уже очень давно, оттого больнее становилось в разы больше – того выхода агрессии, что он допустил, ударив Чую, было мало. Слишком мало для того, чтобы прекратить снова думать о том времени, когда он окончательно похоронил самого себя и оставался с тех пор лишь пустой оболочкой, которую удерживают на коротком поводке, что никогда не смеет порваться или отстегнуться.***
Йосано давно привыкла к таким неотложным ночным вызовам. Она уже не помнит, когда в последний раз волновалась или поддавалась панике – годы работы, за которые она видела много отвратительных вещей, закалили разум, сделав её хладнокровной настолько, насколько может быть врач. Следы усталости можно заметить только на лице, однако она также умело научилась скрывать синяки под глазами, оставаясь внешне такой же, как и всегда. Несмотря на количество её помощников, занимая должность главного врача Мафии, Йосано всегда держала всё под контролем. Каждый её пациент был важен – она вела их до самого конца выздоровления. Или смерти. Настольная лампа отбрасывает достаточное количество света, чтобы отыскать чистую упакованную капельницу – проверив её на повреждения, хотя женщина и так знала, что вещь в идеальном состоянии, она укладывает её в свою сумку вместе с медицинской иглой и нитью. Необходимые медикаменты оказываются там же следом, пока Йосано проверяет время, прошедшее с момента разморозки донорской крови – слишком долго тянутся эти минуты, когда она должна быть совсем в другом месте. Акико щиплет себя за палец, успокаиваясь, и бежит мимо палат в конец коридора, где вместе с хранилищем плазмы и остальных составляющих находится комната с аппаратурой для размораживания – нужная температура светилась на электронном экране, и врач перекладывает пластиковый мешок, наполненный красной жидкостью, в переносной контейнер с поддержанием необходимой температуры. Глаза снова дёргаются на наручные часы – укладывается вовремя. Перекинув через плечо ремень от контейнера, она бежит обратно. По коридору разносится звук скольжения подошвы её туфель, когда она не успевает уйти от столкновения с парнем, что вышел из одной палаты прямо у её кабинета. – Чуя! – Йосано сдерживает ругательство, но её голос всё равно повышается. Чуя делает шаг назад, часто моргая от яркого белого света – он не ожидал, что ночью его так ослепит, выйди он из своей комнаты. Но слыша шум и возню, которой раньше не было в такое время суток, он решил проверить. – Что случилось? – Наблюдая за неожиданно бодрой и слегка взъерошенной Акико, он сразу отходит ото сна. – Ничего нового, – женщина фыркает, продолжая свой путь. Следующие слова Чуя слышит, как из-под толщи воды. – Дазай вскрыл вены. Накахара открывает рот, не двигаясь с места – его ноги будто прочно привязали цепями к полу, так, что он даже не может оторвать стопу и сделать шаг. Акико сказала это с лёгкостью и даже каплей раздражения, что подействовало ещё сильнее – парень думал, что ему послышалось. Он хотел так думать, но осознал, что это правда. Это не должно его так шокировать, ведь он видел те шрамы, но услышав это сейчас, Чуя просто не может поверить. – Вам… Вам нужна помощь? – Он дёргается вперёд, не ощущая своих конечностей – руки стали ледяными как от вод Северного Ледовитого океана. – Чем ты можешь помочь? – Йосано не оглядывается, сбегая по лестнице на первый этаж, стремительно достигая главных дверей, а затем оборачивается. – Водить умеешь? – Да, – Накахара кивает так быстро, что кажется, будто его голова сейчас оторвётся. – Надо очень быстро. – Я смогу, – он больше не медлит, обгоняя женщину и останавливаясь лишь на середине парковки. Заслышав звяканье ключей и соответствующий сигнал о разблокировке дверей, он поворачивается на звук и бежит к женщине, садясь на водительское сидение чёрного легкового автомобиля. Дрожь в руках удаётся унять путём сжатия и расслабления кулаков, пока сознание убирает факт попытки суицида Дазая на задний план, давая пару секунд вспомнить ощущение роли водителя. – После двух кварталов сворачивай вглубь центра, – Йосано печатает что-то в телефоне, пока Чуя проглатывает слова о том, что помнит адрес Дазая сейчас очень отчётливо. Он также мог бы сказать, что за рулём чувствует себя всегда комфортно, но это первый раз, когда это было бы ложью. – Как вы узнали? – Его психотерапевт позвонил. Он проверяет Дазая в такие дни. – Какие такие? – Чуя не смеет отрываться взглядом от дороги, выжимая педаль газа почти до конца. – Когда он близок к рецидиву. Теперь в голове Чуи сложилось всё – ссора Дазая и Ацуши, дёрганье исполнителя и намного более быстрая смена настроения и поведения в последние дни. Его сумасшествие и потеря контроля на пытках, его обретающие теперь смысл слова из записей. Его пустые в одно время глаза, что загорались ненормально яркими бликами в минуты раздражения. Подавив рвущиеся наружу вопросы, Чуя мерно отсчитывал в голове секунды. Как давно его нашёл его врач? Сколько прошло времени? И главное – сколько времени у них осталось?