***
Наверное все сотрудники Мафии, которые в той или иной степени добились относительного успеха в этой организации, научились скрывать от окружающих свою усталость и подавленность. Каждый из тех, кто занимал высокую должность, не мог позволить своим эмоциям брать верх над собой, ведь это могло отразиться на качестве выполняемой работы. Вот и Акутагава сейчас следовал к своему кабинету, внешне ничем не отличаясь от того Акутагавы, которого все привыкли видеть. Однако в этот день ему хотелось упасть лицом в подушку, хотя в таком состоянии подошло бы и не очень мягкое покрытие ламината, и отойти в мир снов на ближайшие сутки. Стоя в лифте, Рюноске боролся с желанием заснуть стоя и стать невидимкой, чтобы остаток рабочего дня кататься по этажам и бесшумно посапывать, привалившись спиной к стене кабины. После проведённой ночной зачистки нужно было составить сводки и написать отчёт. Массовое устранение нелегалов он недолюбливал именно из-за этой бесконечной волокиты с документами для босса, а отнюдь не из-за того, что приходилось лишать жизней порой больше сотни людей за раз. Когда ключ в замке двери его кабинета не желал проворачиваться и отпирать её, Акутагава прикрыл глаза, уже заранее зная причину этого. Он делает мысленный отсчёт от десяти до нуля, собираясь с остатками сил и входит внутрь, закрыв за собой дверь. – Я дал тебе запасной ключ на случай непредвиденных ситуаций. И в их число не входит твоё проникновение сюда в моё отсутствие, – исполнитель подходит к своему столу, на котором сидел Ацуши и улыбался ему. – Брысь, – он отвешивает парню лёгкий подзатыльник, после которого тот сразу спрыгивает на пол. – Кто-то явно не в настроении после зачистки? – Ацуши усмехается, пока Акутагава садится в своё кресло и кладёт перед собой своё пальто, уложив на него голову. – С чего бы мне быть в настроении после неё? – Парень фыркает, стараясь изолироваться от фонового шума, создаваемого непрошенным посетителем. – В таком случае, может, чашка кофе немного улучшит ситуацию? – Ацуши, миловидно улыбаясь, пододвигает к руке Акутагавы ароматно пахнущий кофейными зёрнами напиток. Рюноске приподнимает голову, удивляясь, как раньше не уловил этот запах. Он щурится, поглядывая на Накаджиму, и делает пару глотков, которые сейчас ему кажутся настоящим спасением. – Говори давай. – Что говорить? – Накаджима выгибает светлую бровь, наклонив голову набок. – Что тебе нужно, – Рюноске ставит тёплую кружку на стол, грея об неё постоянно мёрзнущие руки. – Какого ты плохого обо мне мнения, – парень пожимает плечами и продолжает стоять напротив Акутагавы, отвечая ему совершенно бескорыстным и открытым взглядом. – Как будто я тебя не знаю, – Акутагава закатывает глаза, подпирая подбородок одной рукой. – Если снова будешь проситься в ночную смену, мой ответ – нет. – Да я и не думал даже, – Ацуши скрещивает руки за спиной, беззаботно переступая с ноги на ногу. – Помочь с отчётом? – Нет. – Могу обед принести. – Ацуши. – Можем вечером сходить перепроверить снаряжение? – Так, всё, – Акутагава резко поднимается из-за стола, взяв Ацуши под руку и ведя его на выход из помещения. – У тебя своих дел нет? Может, Огаю на собрании комитета передать, что тебе слишком сладко живётся? – Ладно, я понял, – Накаджима выворачивается и встаёт позади, показывая, что уходить не собирается. У него ещё осталась одна идея в запасе, которую он не хотел использовать, так как не любил давить на жалость. Но если он так может проверить слова Чуи, почему бы и нет. Тяжело вздохнув и опустив глаза в пол, Ацуши начал теребить пальцы, демонстрируя прекрасную актёрскую игру. Легко можно догадаться, откуда у него были такие способности, учитывая, что он долгое время близко общался с Дазаем. – Можно мне остаться? Пожалуйста, – он поднимает округлённые глаза на Рюноске, который мгновенно хмурится. – Что случилось? – Сегодня утром Шива… Она… Умерла, – Ацуши поджимает губы и отводит глаза в сторону. – Шива – это твоя рыбка? – Рюноске чуть склоняется к нему, говоря уже на тон спокойнее. – Угу, – Ацуши тихо шмурыгает носом, представляя, как его синяя радужница сейчас весело мечется по аквариуму. Ему почти стало стыдно, как вдруг он почувствовал на своей макушке чужую руку, что легко его гладила, словно он был котом. Ацуши поднял глаза на Рюноске. – Останься. Только не мешай. – А… – Вечером сходим за твоими любимыми сырными лепёшками, раз твой рыжий дружок занят, – Акутагава убрал руку и уже направился к своему столу, но Ацуши его не отпустил и обнял со спины, прижимаясь щекой к спине и хитро улыбаясь, радуясь, что Рюноске этого не видит. – Ацуши. – Спасибо. Ты такой хороший, – стараясь не терять грустные нотки в голосе, пролепетал парень. Дазай бы сейчас ему десять из десяти поставил за разыгранный спектакль. – Это только на один день, пока ты не вернёшься в строй, – Ацуши чувствует, как от тяжёлого вздоха двигается чужая грудь. – Как скажешь, – парень отскакивает от исполнителя, взяв стул у стены и пододвинув его к столу, усаживаясь и продолжая ломать комедию. Теперь главное не забыть про эту легенду и ненароком при Акутагаве не упомянуть про смену воды в аквариуме. Ацуши включает личный компьютер Рюноске, открывая нужные документы для заполнения, пока Акутагава вешал верхнюю одежду на крючок. В силу своей работы, подростку требуется около десяти секунд, чтобы пробежаться глазами по списку задач, что высвечивались в нижнем правом углу экрана, и понять, что то-то не так. Он нажимает на ссылку в перечне и под звуки шагов исполнителя успевает прочитать заголовок. – Эй, тебе нельзя это видеть, – Акутагава садится и разворачивает монитор от Ацуши к себе, но тот уже увидел достаточно, чтобы сопоставить два и два. – Это же одно из дел Дазая. – Не знаю, я в дела Дазая не лезу, – Акутагава чувствует на себе безотрывный взгляд. – Зато я знаю отлично, что это его дело, – Ацуши не нравится, что его игнорируют, и он придвигается ближе, требовательно потянув парня за рукав. – Почему босс передал это тебе? – Мне не положено говорить об этом, – Рюноске отвечает ему холодным взглядом. – Говорить об этом именно мне? – Ацуши сглатывает и сжимает его запястье, теперь уже совершенно отвлекаясь от всех прочих мыслей и не скрывая своего волнения. – Скажи, пожалуйста, что с Дазаем? – Он приболел, разве не так? – Акутагава поджимает губы, скашивая глаза на хватку на своей руке. – Дазай никогда никому бы не позволил вести свои дела, – Ацуши опускает взгляд в пол, представляя, что всё это может означать. В одну секунду ему становится так паршиво, что приходится зажмуриться, чтобы не плакать. Он мог сразу обо всём догадаться, ещё когда Дазай отправил ему идиотское сообщение, написанное как по хорошему образцу. Если бы Дазай однажды не попросил Ацуши скрывать свою привязанность и её причины, парень сейчас бы уже стрелой вылетел из штаба и побежал к нему. – Эй, с ним всё нормально, – Рюноске пальцем приподнял голову Ацуши за подбородок, пытаясь его успокоить. Конечно, лично с Дазаем он о его состоянии не говорил никогда, как и остальные сотрудники. Но Рюноске тоже провёл достаточное время с этим человеком, прекрасно зная о приёме препаратов, бинтах и замечая психическое состояние. Никогда это ни с кем не обсуждал и не лез не в своё дело, но глупцом он не был. – Думаю, Мори бы рвал и метал, если бы с его любимчиком случилось что-то серьёзное. Ацуши в ответ лишь пожал плечами, продолжая смотреть куда-то вниз. Ему всегда в такие моменты было больно от мысли, что он не может помочь человеку, подарившему ему когда-то давно новую жизнь и заменившему собой семью. Акутагава не мог понять его, не мог увидеть в глазах эту боль, но тем не менее он почему-то всё равно сгребает парня в охапку, укладывая светлую голову себе на грудь и поглаживая по волосам. И от этого Ацуши становится немного легче.***
– Значит, снова тишина? – Мори сидел в своём кресле боком к Чуе и, казалось, вид вечерней Йокогамы занимал его куда больше беседы с подчинённым. – К сожалению, – Чуя, в свою очередь, смотрел на свои чёрные оксфорды, боясь лишний раз не так моргнуть или шевельнуться. – Это весьма предсказуемо, – Огай поворачивается к парню, который был слишком хмурым и мрачным сегодня. Чуя поднимает глаза и встречается с чужими, стараясь держаться ровно. – Я не к тому, что ты плохо справляешься. Это действительно было бы большой удачей, получись у тебя напасть на их след. – Босс, я постараюсь больше не подводить вас, – Чуя сжимал в руке свою шляпу за её дно, говоря искренне. Он действительно поклялся самому себе, что лжёт Мори Огаю первый и последний раз в жизни. – Расслабься. У всех бывают неудачи, тем более, ты ещё учишься, – Огай, на удивление, будто и не заподозрил ничего. Видимо, тревожность Чуи из-за Мичизу он принял за переживания от отсутствия результатов на задании. – Мне продолжать поиски? – Да. Только передохни денёк завтра и можешь возвращаться к этому делу. – Вы даёте мне выходной? – У Чуи от неожиданности чуть глаза на лоб не полезли. Если так подумать, ему и правда требовалась передышка от всей этой мафиозной кашеварни, иначе у него начнёт ехать крыша. У него ещё не было ни одного выходного с первого рабочего дня, а ведь прошёл почти месяц. – Хоть ты неплохо держишься для того, кто с якудза ранее дел никаких не имел, я не зверь, так что да – у тебя завтра выходной. И ещё – забери у Хигучи свою карту. Сегодня день выплаты заработка. – Разве у меня не испытательный срок? – Он уже подходит к концу, а деньги тебе явно нужны, – Мори поднимает вверх указательный палец правой руки. – Скажем, меня достаточно устраивает твоя работа, чтобы отплатить тебе за старания. – Ого. Спасибо, – он остаётся приятно удивлённым окончанием их разговора. После того, как Мори даёт знак, что он свободен, Чуя коротко кланяется и уже собирается уйти, но тормозит у самой двери и оборачивается с вопросом в глазах. – Мори-сан, можно задать вопрос не по работе? – Конечно. – Как… Как там Дазай? – Чуя замечает, как дёрнулись брови босса вверх при его вопросе, но отступать уже было поздно. – Уже лучше. Скоро вернётся, – Мори едва заметно склоняет голову. – Почему ты сам его не спросишь? – Не поверите, я пытался, – почему-то Чуя улыбается, чувствуя себя идиотом. Но ему стало куда легче от мысли, что Дазай там не умер в одиночестве, а потому ему стало всё равно, что подумает Мори. – Меня радует, что ты волнуешься за него, – Мори в ответ расплывается в улыбке, и у Чуи от этого приятно щёлкает что-то в груди. – Неужели? – Если бы вы поладили, могли бы стать друзьями. Разве нет? – Мори выгибает бровь от услышанной усмешки Чуи. – Может быть, в ваших мечтах такое и возможно, – Чуя отвернулся, открывая дверь. – До свидания. – До свидания, Чуя, – как только дверь за Накахарой закрывается, улыбка с лица Мори тает также быстро, как его пальцы начинают почти нервно отстукивать по поверхности стола. Он прожигает глазами место, где еще несколько секунд назад мялся парень, и говорит в пустоту. – Ай-ай-ай, Чуя, у меня были на тебя совсем другие планы. В эту игру тебе лучше не начинать играть.***
Свой уикенд Чуя решил провести с пользой, понимая, что ещё одна такая возможность выпадет ему нескоро. Май выдавался очень тёплым, поэтому с утра парень вышел из главного здания Мафии в одной из старых футболок, заправив её в недавно приобретённые чёрные джинсы, на которых неплохо смотрелся ремень с его брендовых брюк. Кинув в рюкзак лишь телефон и кредитку, впервые за долгое время расставшись с ножами, что преданно висели все прошедшие дни на его портупее, Чуя решил позавтракать для разнообразия в одном из портовых кафе. Было особенно непривычно и в то же время приятно расплачиваться своими собственными деньгами, которые он заработал честным, пусть не совсем законным, но всё же трудом, а не украл, как бывало раньше. Прогуливаясь после завтрака по набережной, Чуя с какой-то досадой подумал о том, что он очень давно не гулял по этому городу. Раньше он либо отсиживался в злополучных районах Йокогамы, скрываясь от полиции, сбегал как можно дальше от своего дома, только чтобы не возвращаться раньше полуночи. Чем вообще была его жизнь до Мафии? Не считая встреч с друзьями из приюта, Чуя просто… Выживал. В семнадцать, когда его со скандалом за воровство выставили из школы, он был уверен, что так и будет всю оставшуюся жизнь болтаться по улицам, практически ничего не умея и не зная. Сейчас же даже воздух казался ему в сто раз слаще. Пусть он сам никак не изменился, всё же нашлось место, где его какие-никакие способности пригодились. И ему хотелось стать лучше. До этого момента его отношение к Мафии менялось из раза в раз: сначала он боялся, думая, что его просто продадут на органы, затем ждал момента, когда скажут, что шутка затянулась, и выпрут точно также, как и из школы. Всё больше погружаясь в работу, Чуя так и не понял, в какой момент у него появилось желание совершенствоваться. Стать действительно стоящим сотрудником, которого бы уважали. Конечно, до уровня Акутагавы и Дазая ему как до соседней галактики, но сидеть на одном месте не хотелось. Чуя не удержался и вернулся в тот магазин в центре, где продавались милые и бесполезные вещицы для дома. Понимая, что это всё очень глупо, он не отказался от мимолётной идеи сделать из своей палаты что-то более приближённое к его личной комнате. Фантазии хватило только на небольших размеров ночник в форме луны и чашки с изображением собаки. Да, достойная покупка двадцати двух летнего мафиози, внушающего страх своим врагам летящими в их тело клинками. С потяжелевшим рюкзаком ходилось как-то приятнее. Время уже близилось к обеду, и Чуя решил не сидеть, купив себе пару сэндвичей в уличной лавке и продолжив путь по магазинам. Одежды у него пока хватало, да и выбор его гардероба решил взять на себя Дазай. Чуя против не был – раз исполнителю это не составляло труда, самому парню заморачиваться не хотелось, тем более, что он не так хорошо разбирался во всём этом. Увидев в продуктовом странные мармеладки в виде мордочек кошек и мышей, он сразу подумал, кому могло бы такое понравиться, и купил одну упаковку. Это первый раз в жизни, когда он что-то кому-то купил в подарок. И когда дело дошло до винного отдела, Чуя завис. Он очень долго раздумывал над идеей, которая ударила ему в голову ещё на его день рождения. Она была спонтанной и до того не вязалась с его прошлым образом жизни, что казалось абсурдной. Но потом Чуя подумал – почему он должен себе отказывать, если теперь материально может позволить себе приобрести хорошее вино? Разбирался он в нём достаточно неплохо. После двадцатиминутных размышлений выбор пал на итальянское красное вино, похожее на то, которым его угощал Мори. Выдержка, правда, составляла всего десять лет, но для той цели, с которой Чуя хотел его купить, это вполне себе подходило. – Молодой человек, паспорт, – когда на лице уже начала расцветать улыбка, её появление остановил голос женщины за кассой. Чуя хотел ударить себя по лбу в этот момент, потому что новый паспорт, который обеспечил ему Мори для заданий, отдыхал где-то в палате. Свой собственный парень потерял ещё года два назад. – Мне двадцать два, – он произнёс это с каменным лицом, но, видимо, особенного впечатления на работницу магазина это не произвело. – Паспорт. – У вас проблемы со слухом? Я забыл его дома. Пробейте так. – Раз он дома, вы вернётесь туда без вина, – с этими словами продавщица убрала вино с кассы. Чуя сжал челюсти, играя от злости желваками. Он уже пожалел, что не взял с собой нож сегодня – ему дико вдруг захотелось отрезать язык этой женщине. Он оглянулся на очередь, что уже скопилась за ним, и произнёс более требовательно. – Я по-вашему на школьника похож? – Честно говоря, да. Мой пятнадцатилетний сын выглядит старше, чем вы. – Мне искренне жаль вашего сына. Тяжело, наверное, жить с такой сукой, – Чуя расплылся в улыбке и пошёл на выход из магазина, пока кассирша смотрела ему вслед в немом шоке. Идти пешком до штаба нужно было около двух часов, поэтому Чуя попытал удачу в ещё двух магазинах, где также с крахом провалился. В нём загорелось ненормальное желание сделать по-своему, поэтому о существовании своих документов он намеренно забыл. В итоге выбесило его всё настолько, что он просто уселся в очередном винном отделе на полу с выбранной бутылкой и открыл телефонную книгу. В который раз посмотрев на своё доставленное и прочитанное сообщение, он пожевал губу, раздумывая над своей идеей, а потом плюнул и нажал на кнопку вызова. Гудки раздавались так долго, что Чуя уже смирился с неизбежностью возвращаться в штаб, но почти спустя минуту они прекратились. Однако в трубке звучала лишь тишина – парень нахмурился, посмотрев на экран мобильного, где уже пошло время разговора, и начал первый. – Ты занят? – Очень, – по голосу Дазая вообще было ничего не понятно. Впрочем, как и всегда. – И чем же? – В данный момент я занят тем, что удивляюсь твоему звонку. – Значит, ты свободен? – Нет. – А если я скажу, что мне нужна помощь? – Чуя вздохнул, начиная вспоминать позабытое чувство раздражения и психоза от общения с Дазаем. – Попроси ещё кого-то. – Кроме тебя никто не сможет мне помочь. – Что тебе надо? – Купи мне вино. Я паспорт… Потерял, – Чуя покачал головой, раздумывая, что при таком варианте будет больше шансов на успех. – Пока. – Да стой! Ты всё равно нихера не делаешь, тебе не надоело там пиздострадать, а? – Чуя подождал пару секунд, но не услышал звука гудков и продолжил. – Понимаю, должно быть, ты действительно очень занят своими душевными делами, но все работают. У тебя это не займёт много времени, – снова тишина в ответ. Чуя уже приготовился говорить дальше, но Дазай его опередил. – Кинь магазин в смс. Чуя победно ухмыльнулся, а в голове у него разрывались фейерверки. Он до последнего будет отрицать, что уговаривал Дазая с целью проверить его состояние. Не хочется признаваться самому себе в этом просто потому, что Дазай ведёт себя по большей части как мудак, и даже волноваться за него кажется излишним. Поэтому Чуя сам себе придумал оправдание в собственной голове – ему просто лень возвращаться за документом, а все остальные действительно работают. И неважно, что он мог попросить о помощи любого покупателя в магазине. Убивая время просмотром новостей в телефоне, Чуя упустил момент, когда рядом с ним появилась пара ног. Он бы и не обратил на это внимание, если бы не голос, раздавшийся сверху. – Хорошо ты работаешь в моё отсутствие. Чуя решил, что ему показалось. Он даже не сразу поднялся с пола, разглядывая Дазая. Точнее, его внешний вид. Сейчас он совсем не походил на правую руку Мори. За весь месяц работы Чуя видел Дазая лишь в классических костюмах, дорогой фирменной обуви, и всё это прибавляло ему немного возраста и делало солидней. В этот момент перед Чуей стоял обычный парень, и только сейчас Накахара осознал, что они одного возраста. Массивные белые кроссовки, самые обычные джинсы, немного укороченные, и тёмно-зелёное худи, капюшон которого скрывал половину головы, но неуложенные волнистые волосы торчали из-под его края, а чёлка небрежно спадала на переносицу. – У меня выходной, – парень всё-таки поднимается, но взгляда не отводит. Он не знает, с чего начать, как правильно спросить, но Дазай скучающе обводит винный ряд глазами и продолжает диалог. – И ты решил напиться? Как оригинально, – его руки были убраны в карманы, а поза была достаточно расслабленной. Вряд ли даже хороший экстрасенс смог бы догадаться, что каких-то четыре дня назад этот человек почти покончил с собой. – Не угадал. Я просто хочу купить. – Просто? – Угу. Хочу коллекционировать. Чуя ожидал такой реакции – Дазай начал смеяться. Накахара стоял с бутылкой в руках, дожидаясь, пока исполнителя отпустит. Не то чтобы было неприятно – Чуя привык к этому. Но втащить Дазаю захотелось в эту секунду очень сильно. – Проржался? Пошли уже, – Чуя направился было к кассе, как вдруг бутылку вина из его рук ловко выхватили. – Эй. – Кто начинает коллекционировать с этого? – Дазай пробегается глазами по этикетке, затем возвращает вино на полку. – Оно было хорошим, – Чуя встаёт рядом, смотря на другие вина – конечно, тут были сорта и во много раз лучше. Но пока что отдавать сто пятьдесят тысяч йен за бутылку он был не готов. – Я бы не сказал, что оно столько стоит, – Дазай пожал плечами и отодвинулся от Чуи в сторону, продолжая изучать выбор. – Не знал, что ты разбираешься в вине, – Чуя следует за ним, также сканируя представленный товар уже не в первый раз. – Взаимно, – Дазай вдруг повернулся лицом к Чуе, оказываясь слишком близко и смотря вопросительно. Чуя почти сразу догадался, что от него хотят. – Да-да, конечно. На самом деле, я посланный шпион, который всё это время притворялся неудачником. Ох, как же я так спалился, да ещё и перед самим Осаму Дазаем! – Неубедительно. – Ты же знаешь, что я не умею врать, – Чуя сложил руки на груди, смотря почти обвиняюще. – Но я не настолько глуп, чтобы действительно верить в то, что ты никогда не врёшь, – Дазай всё же отворачивается, продолжая изучать ассортимент дальше. – Так откуда такие познания, сомелье-недоучка? – Рассказывали. – Кто? – Это допрос? – Не сказал бы. Скорее, дружеская беседа, – Дазай взял одну бутылку в руки, рассматривая ближе. – Дружеская? – Чуе до того не верилось, что он подошёл ближе и нахмурился. – Ты ведь так хочешь поиграть в друзей. Думаешь, я ничего не понимаю? – Эти слова показались Чуе почти что оскорблением. Дазай сказал это так легко, будто знал абсолютно всё. Но сейчас он ошибся. – Поиграть? Я хочу поиграть в друзей? – Чуя смотрел на сосредоточенное лицо исполнителя, который слушал его, казалось, вполуха. – Именно так я и сказал. Да. Чуя вспыхнул и выхватил бедную бутылку из чужих рук, чуть ли не выронив её на пол от резкости. Он рассчитывал на то, что Дазай обратит на него чуть больше внимания, но он лишь перевёл взгляд дальше по стеллажу. Чуя почти огонь из ноздрей выдохнул, сжимая горлышко бутылки так сильно, что оно могло треснуть. – На меня посмотри, – сказал Чуя. – Я тебя прекрасно слышу, малыш, не надо со мной так разговаривать, – на лице Дазая появилась улыбка, и Чуя вдруг подумал, что таким образом исполнитель себя успокаивает. Парень возьмёт это на заметку. – Посмотри мне в глаза и скажи, что я вру. Дазай, – Чуя выставил ладонь вперёд перед лицом Осаму, загораживая ему вид. Дазай то ли поддался, то ли просто был уверен в своих словах, но всё же обернулся к нему, смотря прямо в глаза. – Я ни во что не играю. Если ты привык притворяться, если твоё окружение так делало и делает – это не значит, что так поступают все. – Это просто слова, – Дазай почти шипит Чуе в лицо, не отрываясь от него. – Я искренен с тобой. – Мне плевать на тебя, пойми уже, – Дазай говорит настолько безэмоционально и бесстрастно, что Чуя поверил бы ему. Только вот у него было в запасе то, о чём Дазай знать не мог. – Правда? Как интересно, – Чуя улыбается и специально подаётся вперёд, но не нарушая личные границы. Он ловит едва заметный метнувшийся взгляд Дазая вниз, и произносит тише, – а вот Сакуноске мне сказал совершенно другое. И эта секунда, всего одна секунда, в которую Дазай меняется в лице – то, чего и добивался Чуя. Это было что-то настоящее и неподдельное – изумление, разочарование или ненависть, Чуя точно не понял, потому что почти сразу же Дазай смог снова скрыть это за своей маской. – Вот и приёбывайся к Сакуноске, раз он тебе говорит то, что ты хочешь услышать, – Дазай выхватывает бутылку из его рук и разворачивается, уходя на кассу. Деньги Чуя переводит Дазаю через телефон, потому что тот так быстро расплатился сам, не желая теперь вообще оставаться с Чуей в одном помещении, что парень его догнал только на улице. И вот уже второй раз за десять минут Дазай заставляет его удивляться. Чуя, не веря своим глазам, подходит к нему, но остаётся на расстоянии метра, чтобы лишний раз не выводить. – Ты же не куришь. – Разве я говорил, что не курю? – Дазай достаточно гневно выдыхает дым, протягивая купленное вино Чуе, которое тот сразу же убирает в рюкзак. Парень больше не решается говорить первым, поэтому тоже закуривает, смотря в ту же сторону, куда смотрел Дазай – на высотки Минато-Мирай. – Что ещё тебе Одасаку говорил? – Так значит, он не врал, – Чуя не спрашивает, а говорит утвердительно. – Ответь на вопрос, – сейчас уже Чуя начал сомневаться, что Дазай в порядке – тот затягивался слишком агрессивно, а его рука слегка тряслась. Видимо, новый курс препаратов он пить не начал и таким образом заменял их. – Что сближаться с тобой – плохая идея. – Жаль, он не знает, какой ты тупой, – Дазай достаёт вторую сигарету, зажимая её в зубах и доставая ключи от машины, что стояла на парковке. Нажимает на кнопку разблокировки, идя к ней, и Чуя следует за ним. – Ты ведь не послушаешь его, – он говорит с сигаретой во рту, на ходу подкуривая. – Мне, в общем-то, немного плевать на мнение людей, которые для меня никто, – Чуя кидает сигарету на асфальт и обходит Дазая, вставая спиной к двери водителя. – Ты нервничаешь. – Какой ты внимательный, – Дазай останавливается, выдыхая дым ему в лицо. – Удивительно для тебя, наверное, что я могу нервничать? Хотя после того, как ты видел мои вскрытые вены, тебя посещали мысли о моём нестабильном психическом состоянии? А нет, наверное, это было, когда я практически испытал оргазм, изувечив на пытках заключенного? Или ты понял это, когда читал мои записи, созданные во время моих приступов? Или когда увидел мои шрамы на кухне? – Дазай, успокойся, – у Чуи холод по спине пробегал от того, что творилось с Дазаем сейчас – вот такой он настоящий? Он выговорил Чуе, кажется, всё, что его долгое время тяготило, но легче ему не становилось. – Тебя слишком много везде, понимаешь? – Дазай от напряжения переламывает пальцами сигарету, и она разделяется на две части, которые падают на землю, но он этого даже не замечает. – Мог просто мне сказать, как есть – я бы попытался понять, – Чуе было неуютно сейчас от того, что Дазай себя явно не контролировал. Но это был хоть какой-то прогресс. – Ты никогда меня не поймёшь, Чуя, – Дазай подходит вплотную и ударяет руками по крыше своей машины с двух сторон от головы Чуи, отчего тот дёргается, но остановить Дазая не решается. – Мы настолько с тобой разные, что я вообще удивляюсь, как мы можем существовать в одной реальности. – Мы не должны быть друг на друга похожи, – Чуя тянется рукой к лицу Дазая, но тот сразу перехватывает его за запястье и отстраняет от себя. – Нет. – Почему нет? – Чуя сощурился и резко подался вперёд, но Дазай и это пресёк, впечатав его второй рукой в машину. – Я себе не принадлежу, – Дазай говорит почти по слогам, чтобы максимально донести до Чуи смысл. – Не трогай меня. – Хорошо. Я не буду тебя трогать. Можно мне услышать честный ответ на один вопрос, после которого я перестану развивать эту тему? – Чуя играл с огнём, но его вдруг посетила мысль, которая не давала ему покоя уже очень давно. – Ты не можешь ставить мне условия, – Дазай ощутимо сжимает чужое запястье, и Чуя чувствует отток крови из этого места, но не отступает. – Один вопрос с меня, один с тебя. Идёт? Дазай смолк, раздумывая над тем, чтобы он мог спросить Чую такого, что действительно не смог бы узнать сам. По прищуру карих глаз Чуя понял, что его всё-таки что-то интересует. – Спрашивай. – Так и будем стоять? – Чуе, конечно, не сложно, но ещё пару минут в таком положении, и его рука полностью онемеет. Дазай отпускает его и кивком головы просит отойти в сторону, после чего садится на своё место, а Чуя обходит автомобиль, садясь на пассажирское, скинув рюкзак между ног. Он незаметно растирает своё запястье, косясь на Дазая, который снова избегал его взгляда и смотрел прямо. – Что связывает тебя и Ацуши? Дазай обернулся к нему с явным желанием убить прямо на месте. Было видно, что это та тема, которую он ни за что с Чуей обсуждать бы не стал. Они смотрят друг на друга долгую минуту, после которой Дазай заводит двигатель и выезжает с парковки. – Куда ты едешь? – Туда, где отвечу на твой вопрос. Чуя смолк и решил всю поездку смотреть в окно, чтобы дать Дазаю собраться с мыслями, если ему это будет необходимо. Чуе самому нужно было сейчас чуть остыть. Он не до конца понимает, что сейчас между ними произошло, но уверен, что Дазай в этот момент был открыт. Пусть он не дал к себе прикоснуться, пусть это всё случилось из-за того, что он не принимает таблетки, с которыми, по-видимому, лучше себя контролирует, Чуя наконец-то что-то увидел. Ему не давала покоя собственная реакция – впервые почти за всё время, не считая той ночи, когда Чуя держал исполосованные запястья Дазая и не давал ему провалиться в обморок, они были так близко. У Чуи никогда не было проблем с близостью, если это касалось парней – ему, в общем-то, было всё равно. У него не было проблем с тем, чтобы найти партнёра на одну ночь, хотя такое и было крайне редко. Но с Дазаем он заволновался то ли от того, что этот человек вообще никогда не давал к себе так приблизиться, то ли Чую просто начинало к нему тянуть. И лучше бы это был первый вариант. Когда Дазай остановился, Чуя отмер и начал оглядываться. И, какое совпадение, он знал это место вдоль и поперёк. Изнутри и снаружи. Это был тот самый приют, в котором Накахара провёл чуть ли не всё своё подростковое время. Он посмотрел на Дазая, но взгляд того был направлен на здание дома сирот, где за забором в это время на улице уже не было видно детей. – Почему мы здесь? – Здесь началась моя жизнь, – Дазай заглушил двигатель и откинулся на сидение, проведя рукой по лицу. – Без понятия, сдали ли меня сюда двое идиотов, которые не знали о существовании презервативов, или мать умерла при родах, а отец куда-то свалил. Мне никогда не было интересно и до сих пор так и есть, – он роняет руку вниз, продолжая говорить. – Всё, что я помню о своём детстве – это то, что другие дети меня избегали. Возможно, я бы тоже избегал ребёнка, который вместо общих игр и прогулок отдавал предпочтение книгам, сидел в одиночестве и ни с кем не говорил. И нет, тогда я не был болен или недоразвит. Тогда я просто ненавидел всех и всё вокруг себя, желая выбраться из этого поганого места. Когда мне было десять, там появился мальчик шести лет. Я думаю, ты представляешь себе, какие воспитатели в подобных местах. Из-за того, что он был самым младшим, на него стаей накидывались остальные, отбирали вещи, еду, даже одеяло с подушкой. Мне было всё равно на этого мальчика, но меня так бесили остальные дети, что я забрал его под своё крыло. Ко мне никто не совался, потому что со временем начали бояться. Тот мальчик почти не говорил, как и я. Только я просто не хотел, а он не умел. У него даже имени с фамилией не было. Ну, видимо, мне было скучно, и я придумал их ему. Сказал ему тогда «тебя зовут Ацуши Накаджима». Чуя знал, что Дазай и Ацуши близки, но то, что он слышал сейчас, он даже не мог себе представить. – Я учил его говорить, писать, считать и прочее. Наверное, тогда я и привязался к нему. Ацуши с детства любил вредничать – он упорно не хотел звать меня по имени и звал просто «братиком». Мы спали в одной кровати, ходили вместе в ванную, потому что даже там к нему могли прицепиться. Мы действительно были братьями, и тогда я понял, что я могу не только ненавидеть, но и любить. А через два года меня забрал Мори. – Как он мог тебя забрать? – Чуя нахмурился. – Он меня усыновил. Чуя открыл рот от шока, даже не пытаясь скрыть своих эмоций. Он подался вперёд к лобовому стеклу, упираясь руками в свои колени. Теперь у него появилось ещё больше вопросов, но пока влезать с ними он не решался, и Дазай продолжил. – Ему не нужен был сын. Ему нужен был настолько верный и преданный сотрудник, у которого бы и мысли не возникло сказать слово наперекор. Но твой вопрос не об этом, – Дазай переключился с этой темы, не успел Чуя возразить. – Я знал, что если не заберу Ацуши, он просто не выкарабкается. Я приезжал в любую свободную минуту, потому что Ацуши для меня был самым важным, что вообще может быть в жизни, потому что в нём живёт моя светлая часть. Я знал, что Мафия его испортит, как испортила меня. Но лучше я буду за ним смотреть, чем он будет вообще непонятно где. И я забрал его через пять лет. – Как я понимаю, Мори тоже его усыновил? – Нет. Мори вообще не нужно никаких документов, чтобы просто завладеть человеком. Он глава Мафии. – Зачем тогда он усыновил тебя? – Ты серьёзно не понимаешь? – Дазай повернулся к нему впервые за всё время разговора. – Мори воспитал себе идеально выдрессированную собаку, которая подчиняется каждому его слову и будет верна до самой смерти. И после его смерти она останется верна ему и его идеалам. – Я всё равно не понимаю, зачем это родство… – В случае убийства главы якудза его место занимает ближайший родственник. Только в одном случае это не соблюдается – если этот родственник и убил главного мафиози. А теперь подумай, может ли верный пёс укусить своего хозяина? Чуя посмотрел на Дазая и ему стало многое понятно. Только теперь парня добивало то, что Дазай действительно не принадлежал себе – он был целиком и полностью Мори Огая. – Ты никогда не хотел сбежать? – Чуя спрашивает так тихо, будто их кто-то может услышать. – Первое, что вбили мне в голову – запрет об этой мысли. Накахара кусает изнутри щеку, не находясь, что сказать. Он не понимал, каким образом Мори настолько контролирует Дазая, что тот даже не может позволять себе думать о чём-то. Возможно ли, что методы воспитания Огая и развили психическое заболевание парня, из-за которого тот теперь страдает? Чуя сжал кулаки рук, борясь с самим собой – ему захотелось обнять сейчас Дазая, просто чтобы показать, что есть что-то помимо этой внушённой преданности и слепой привязанности. Но он променял возможность касаться этого человека на услышанную правду. – Не смей жалеть меня, – Дазай заводит автомобиль и выруливает обратно на дорогу, уезжая в обратную сторону. – Последнее, что мне нужно от тебя – это жалость. – А что тебе тогда нужно? – Мы договаривались один вопрос на другой. – Как угодно, – Чуя опустил окно до конца, чувствуя, что от услышанной информации вместе с неаккуратной ездой Дазая его начинает тошнить. – Почему Франция? – Что? – Чуя повернулся к нему, пытаясь сообразить. И воспоминания ударили ему в голову. – Ты запомнил тот разговор? – Если я с тобой разговаривал, значит запомнил, – Дазай сворачивает на другую улицу, рвано дёргая машину. – Так и что тебя интересует во Франции? Не поверю, что Эйфелева башня. – А что не так с Эйфелевой башней? – С ней всё так, но ты, я уверен, даже не знаешь, в каком году она была построена, – Чуя закатывает глаза на эти слова. – Ты прав, умник. Я хочу найти одного человека. Знаю лишь его имя и фамилию и то, что несколько лет назад он улетел во Францию. – С такой информацией у тебя все шансы, – Дазай фыркает, стуча по рулю указательным пальцем. – Кем он был? – Моим учителем в школе. Он проработал всего три месяца, но… Это были мои лучшие дни там. Он был не просто учитель. Я даже сомневаюсь, что это и есть его истинная профессия, – Чуя поджал губы, погружаясь в те воспоминания, и не замечал взглядов, которые Дазай на него кидал. – Он единственный из учителей, кто не закрывал глаза, когда я приходил в школу со следами от ногтей на лице, с выдранными волосами или в порванной одежде. Этот человек позволял мне оставаться у него дома. Он даже предлагал мне деньги, но я никогда не брал. Мне было достаточно того, что он кормил меня и обеспечивал ночлег, когда мне требовалось, – Чуя сжал свои пальцы так сильно, что хрустнули кости. – Дай угадаю – он делал это всё не просто так. – Не совсем… – Вы спали, – Дазай ухмыльнулся, качая головой. – Если ты скажешь, что хочешь его найти, потому что любишь его – я в тебе разочаруюсь. – Нет, я не люблю его, – Чуя посмотрел на Дазая с каким-то упрёком. – Я не настолько идиот, чтобы думать, что взрослый мужчина трахался с подростком два месяца по любви, а потом свалил. Нам обоим было удобно, и если бы я сказал ему «нет», он бы меня не трогал. Я сам хотел. – Если он был тебе хоть немного дорог, ты не боялся, что его уволят в случае раскрытия ваших отношений? – Нет. Он сразу мне сказал, что улетит. Мне было плевать – я впервые с кем-то переспал, меня кормили, лелеяли, заботились обо мне, я чувствовал себя желанным. Думаешь, меня волновало, что его могут уволить? – Зачем тебе тогда его искать? – Просто… Он сделал из меня то, что я сейчас представляю. Мы не только кувыркались, если ты так думаешь. Он рассказывал мне то, чему меня не научили в школе. Мои познания в вине – его заслуга. И моё умение управляться с холодным оружием. Он меня этому научил. Драться я и до него умел, но он всегда говорил, что мне нужно владеть оружием. Я никогда не спрашивал, зачем он меня учит – мне нравилось. С этим человеком я хоть как-то развивался. Просто хочу сказать ему «спасибо», что не остался равнодушным ко мне. Вот и вся причина. Дазай остановился на светофоре, о чём-то раздумывая. Его снова укололо это чувство интуиции, отчего волосы на затылке стали дыбом. Он посмотрел на Чую, который погрузился в какую-то прострацию, терзая свои пальцы. – Как его зовут? – Артюр… Артюр Рембо. На светофоре загорелся зелёный, но Дазай не сдвинулся с места. Он уставился на Чую, не моргая и почти не дыша. Кажется, Чуя что-то ему говорил, даже махал рукой перед лицом – Дазай не слышал и не видел. Перед глазами у него сейчас был день, когда он привёл Чую на стрельбище. И сейчас он чувствует себя полным идиотом, что не замечал этого раньше. Движения Чуи, его стиль бросков – Дазай только сейчас понял, что уже всё это видел ранее. В памяти сопоставлялись обрывки совершенно двух разных людей, постепенно складываясь в одну картинку. – Дазай, очнись! Нам гудят, ты не слышишь?! – Чуя ударил по рулю, отчего автомобиль Дазая издал протяжный сигнал, и исполнитель вернулся в реальность, нажимая на газ и трогаясь с места. – Что это было? – Тебе не надо лететь во Францию, чтобы с ним увидеться, – Дазай вдруг помрачнел, держа руль ещё напряжённее, чем обычно. – В каком смысле? – В прямом, – Дазай свернул и остановился на обочине. Он уронил голову и усмехнулся, расплываясь в широкой улыбке. – Рембо был членом Мафии, когда мне было шестнадцать. – Что? – Чуя наклонился к Дазаю, думая, послышалось ему или нет. – Как выяснилось, он был двойным агентом, – по началу Дазай говорил спокойно, но потом начал смеяться – сначало тихо, а потом прерывисто и громко, так, что ему стало сложно говорить. – Он предал организацию… И… Хах, он слишком много знал… – Дазай поворачивает лицо, искажённое истерикой, в сторону Чуи. – Дазай, где он? – Какое… Нелепое… Совпадение, – одной рукой Дазай схватился за живот, будто ему стало больно от собственного смеха. – Чуя, это правда слишком смешно… – Дазай, скажи мне, где он. Дазай выпрямился, пытаясь унять смех, но получалось это с трудом, и Чуе ничего не оставалось, кроме как схватить его за воротник толстовки. – Приди, блять, в себя, и ответь мне. – Ты уверен, что хочешь это слышать? – Всё тело Дазая продолжало дрожать от истерики, но Чуя терпеливо дождался, когда тот сможет хотя бы нормально дышать, и сказал уверенно. – Да. – Я убил его. Что-то внутри Чуи надрывается. Почему-то это сильно трогает его где-то под рёбрами, отдаваясь болью в теле. Он слишком долго хранил в себе эту маленькую мечту на одну-единственную встречу с человеком, которого он почти не знал, но который был для него в одно время почти целым миром. Нет, Чуя не был влюблён, он не соврал Дазаю. Но это не значит, что Рембо не был ему важен. Чуя чувствует, как его губы начинают дрожать, и он закрывает глаза, опускает голову и утыкается макушкой в грудь Дазая, который продолжал беззвучно смеяться, пока из глаз Чуи скатывались слёзы на его бёдра. Рука на воротнике ослабла и безвольно упала рядом на сидение. – Он мучился? – Чуя находит в себе силы спросить ровно, хотя из открытых глаз слёзы шли не переставая. – Недолго. Я пристрелил его в грудь, – вопрос Чуи как-то успокаивающе действует на него, отчего дрожь постепенно сходит на него. – Тогда ладно. Не страшно, – Чуя быстро утирает глаза, чтобы не показывать слёз Дазаю, выпрямляется и садится на своё место, смотря в пустоту. – Тупая была идея с этими вопросами. – Не думаю, – Дазай выдыхает, возвращая себе самообладание. – Не узнай ты об этом сейчас – сколько бы ещё лет ты ходил с мечтой, которой изначально не суждено было сбыться? И Чуя молча соглашается.