Возроди то, что стало пеплом. Останови эти цепные реакции. Я не готов умереть, ещё нет. James Arthur – Train Wreck
Чуя становился параноиком. В мыслях он ругал себя, против воли пытался направить сознание в положительное русло, моментами подвисая и смотря на людей, что его окружали. Как он ни старался абстрагироваться от накатывающей тревоги, в конце концов неизбежно приходил к выводу, что все вокруг врут. Каждый, связанный с Мафией — профессиональный лжец в том или ином смысле. Им не нужно произносить вслух слова обмана – у них всех это в крови, говорил себе Чуя из раза в раз. Ацуши и Акутагава врут о своих отношениях, ведя себя на глазах остальных так, словно знать друг друга не желают. Но Чуя знает, что как только закрывается дверь кабинета одного из них, или стоит им остаться на ночь в доме – они любят друг друга безотказно. Йосано врёт ему каждый раз, когда говорит, что спасать Дазая или его больше не намерена – всё равно она это сделает вопреки кинутым фразам. Врёт Хигучи, которая с первой встречи прячет от Чуи взгляд – он ей точно не нравится, но она продолжает молчать, просто избегая его. Почему бы не сказать, что в нём отталкивает её? Сакуноске врёт окружающим, притворяясь добрым и невинным – Чуя уверен, он легко сломает шею противнику при угрозе своей жизни или жизни того, кто ему дорог. Врёт Хироцу, Озаки, врёт Гин. Дазай врёт, кажется, больше всех них вместе взятых – стоит улыбке появиться на его лице, ложь отражается в его глазах, льётся из его уст, втекает в уши тех, к кому он обращается. Сколько врёт Мори, Чуя сказать точно не может, но уверен, что на одном уровне с Дазаем. Но больше всех врёт сам Чуя. Накахара врёт сам себе, пытаясь убедить себя в том, что всё наладилось. Он чётко знает, где его место, в чём его долг перед организацией, которой он готов служить до момента, пока его не покинут силы. У него появился человек, про которого он думает, о котором волнуется. С которым ждёт встречи каждый вечер. Появилось место, похожее на то, которое Чуя представлял в своих мечтах, называя домом. Но всё это гнилая, беспросветная ложь, заложником которой он сделал себя сам. Чуя дёргается на улицах при виде людей, похожих на Мичизу, останавливая себя каждый раз и повторяя, как заведённый, что за ним никто не следит. Верит в то, что Мичизу в какой-то момент поймёт, что силы Мафии безграничны, её члены безжалостны, а Овцы против них – ничто. Эта вера – тоже враньё. Такое же враньё, как и мысли о том, что у них с Дазаем всё хорошо. Чуя не может не заметить разницы между Дазаем, которого он знал два месяца назад, и тем Дазаем, которым он стал сейчас. Его внешность, голос, движения, тупые шутки – всё осталось таким же. Но отношение к Чуе поменялось. Стоит Накахаре переступить порог дома, он оказывается прижатым к стене, снова забывая о том, что хотел о чём-то поговорить. Рассказать о Тачихаре, Овцах, их встрече. Всё это улетучивается, стоит Дазаю бросить его на кровать и взять его член в рот. Мозг Чуи мгновенно меняет положение, оказываясь между его ног. Глупо было бы отрицать, что Чуе это совсем не нравится. Но его не покидало ощущение, что это не Дазай. За прошедшие четыре дня они ни разу не спали вместе. Во всех смыслах. Чуя понимал, что Дазай пытается решить эту проблему в своей голове, как ему и советовал Сакуноске. Чуя терпеливо ждал, не зная, что предложить в ответ – замечая чужой стояк и предлагая помощь, он всегда получал отказ. Спать в разных кроватях было для него привычным, но не обижаться он не мог. В голове прочно засела мысль, что Дазай отвлекает себя от того, что неизбежно его накроет. Что он делал дни напролёт дома в одиночестве, Чуя не знал, а спрашивать даже не успевал, выматываясь из-за чужих махинаций с собственным телом. Перед сном он неосознанно спрашивал сам себя «чего ты ожидал? Тебе с самого начала сказали, что тебе это не подходит». Чуя на это лишь рычал и продолжал искать в голове выход из лабиринта, который перестраивался и перестраивался, бесконечно его путая. Он снова начал ощущать пустоту, от которой так хотел убежать многие годы. В этот вечер тревога достигла своего пика – Чуя не мог сосредоточиться над работой, несколько часов просидев в одной позе, невидящим взглядом смотря на карту Йокогамы перед собой. Хотелось напиться и сбежать из этого города ото всех, скрыться хотя бы на день и просто подумать. Переведя взгляд на часы на мониторе компьютера, Чуя решил поехать домой. Начать разбираться хотя бы с одной проблемой, не дававшей ему покоя. Он привык за прошедшее время обращаться за помощью. Но в этой ситуации, когда он оказался зажатым со всех сторон, помощи искать было не у кого. Единственный из его окружения, кто умеет отключаться от эмоций, мыслить хладнокровно и быстро, и кому Чуя доверяет – Дазай. Поэтому Чуя решил первым делом выяснить, что происходит с ним. Уже останавливаясь у подъездной дорожки, Чуя замечает незнакомый ему автомобиль, стоящий непосредственно перед входной дверью. Она была плотно закрыта. Номера были также ему незнакомы. Он глушит двигатель, но из машины не выходит, раздумывая, что ему лучше предпринять. Из окна кухни, выходящего на эту сторону, света не было. Хоть на улице ещё не было совсем темно, Чуя заметил, что темень в доме Дазай не любит – когда Накахара приезжал, свет был зажжён на всём этаже кроме ванной комнаты. Что-то неприятно скребёт его под рёбрами, и он решает позвонить Дазаю. Когда серия длинных гудков завершилась голосом автоответчика, Чуя открыл их переписку и отправил сообщение.«С тобой всё нормально? Чья машина около дома?»
Он нервно постукивал пальцем по рулю, безотрывно следя за домом. Не выдержав, Чуя вышел из машины и закурил, крутя пачку свободной от сигареты рукой. Перчатку с правой руки он снял, когда набирал сообщение, потому сигарету держал левой. Он не понимал, почему так беспрекословно подчиняется просьбе Дазая курить в перчатках, но прекратить делать именно так не мог. Когда горло уже ощутимо саднило от трёх выкуренных сигарет подряд, дверь открылась. Чуя никак не ожидал увидеть того, кто сейчас вышел из дома Дазая и приближался к нему. Мори ступал неспешными шагами, но они казались до того тяжёлыми и громкими, что Чуя сразу понял – Мори зол. По его лицу ничего точно нельзя было сказать, но то, как он смотрел сейчас на Накахару, заставило парня отступить на шаг назад – глаза напротив на какую-то секунду сверкнули красным, застывшая на лице улыбка обнажала клыки. Первый раз Чуя почувствовал от этого человека исходящую угрозу. Его тень, отбрасываемая близстоящим фонарём, росла и окутывала мглой пространство позади себя. – Мори-сан, – Чуя осознал, как сильно сковало его тело, но пересилил себя и поклонился. Огай остановился напротив него достаточно близко, сантиметрах в тридцати. Чуя не знал, что ему нужно сказать, что хочет услышать Мори от него – он просто ждал, когда тот скажет хоть слово. Когда рука в белой перчатке потянулась и начала поправлять воротник Накахары, Чуя уловил в этом жесте что-то иное, нежели просто касание к себе. Что-то властное. – Чуя-кун. Ты ведь знаешь, что я хорошо к тебе отношусь, – голос Мори не выдавал его эмоций, звуча как обычно. – Да, – Чуя зачем-то кивнул, следя за пальцами, что ухватились за концы его хвоста, перекинутого через плечо. – Почему не попросил выделить тебе квартиру? Вижу, в лазарете жить тебе толком надоело, – Мори двусмысленно перевёл взгляд сначала на машину Дазая, на которой приехал Чуя, а затем и на дом позади себя. – Не стоит, – Чуя начал понимать, к чему ведётся этот разговор. – Чуя, скажи мне – тебе нравится, когда твои вещи забирают без спроса? – Огай замер взглядом на его глазах, а его пальцы так и продолжали сжимать локон Чуи. – Босс, вы же знаете – со мной лучше говорить прямо, – Чуя вдруг почувствовал уверенность и вытащил руки из карманов, которые всё это время прятал там. Снял вторую перчатку и сунул её в нагрудный карман куртки. – Прямо так прямо, – Огай пожал плечами и опустил руку. – Я очень не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне. – Позвольте узнать, что тронул лично я? – Чуя нагло выгнул бровь и склонил голову набок. – Не строй из себя дурака, – Мори устало вздохнул и обошёл Чую, сев на капот подаренной им машины Дазаю. – Я скажу первый и последний раз – убери свои руки от Дазая. Чуя, стоявший к нему спиной, опешил от такого заявления и развернулся на одной ноге, вперив изумлённый взгляд в человека перед собой. В голове Чуи словно разом рухнул карточный домик, который он так усердно возводил, задерживая дыхание и сдерживая дрожь в руках. Словно кто-то приоткрыл окно за его спиной, пустив в комнату ураган, своими порывами снёсший все старания Чуи. Его эмоции смешивались и создавали грязное месиво, пачкая внутренности, его кожу, словно он никогда от этого не отмоется. Он даже не старается скрыть своего шока от Мори. – Босс. Дазай не вещь, – Чуя говорил медленно, почти по слогам растягивая слова. – Так думаешь ты, – Мори вдруг потянулся к карману брюк Чуи, вытащив торчащую пачку сигарет. Из неё извлёк зажигалку, сигарету, подкурил и сложил всё также, вернув пачку на место. – Видишь? Тебе неприятно от того, что я сейчас сделал, – Чуя, скорее, всё больше поражался происходящему, нежели действительно злился на Огая. Он просто его не понимал. – Дазай мой, начиная плотью и кровью и заканчивая разумом. Его знания, интеллект, его расчётливость и стратегические способности – то, над чем я старался чуть ли не всю его жизнь. Он моё личное комнатное растение, мой самый верный слуга, называй, как хочешь. И я не позволю какому-то сорванцу, влюбившемуся в него по своей тупости, сбить его с пути. Чуя смотрел на Мори Огая так, словно видел его первый раз. Слова, произнесённые им, до того вызывали отвращение и отторжение, что Чуя отошёл от него на метр назад, встав на газон. Он всё смотрел и смотрел, разрываясь между желанием убить его прямо на месте и желанием молча развернуться, взять Дазая за шкирку и спрятать его от Мори так, чтобы тот никогда больше его не нашёл. Всё, что пытался скрыть Дазай, старательно делая вид, что он в порядке, Мори вывалил на Чую за одно мгновение, не чувствуя и капли стыда за это. Что мог сделать против самого властного человека в этой стране простой парень, ещё недавно не умевший правильно держать пистолет в руках? Ничего. Но для Чуи это «ничего» совсем ничего и не значит. – Я вовсе не сбиваю его с пути, – Чуя опустил голову, смотря на Мори с вызовом. – Знаете, мне совсем не обязательно прибегать к садизму и извращённым пыткам, чтобы Дазай воспринимал меня кем-то значимым, в отличие от вас. Я уверен, ещё немного, и он поймёт, что вовсе не обязан быть вашей собакой, – Чуя сплюнул на землю скопившуюся слюну и посмотрел в сторону дома, – странно, что он вас до сих пор не убил. Мори спокойно затянулся, даже глазом не моргнув на всю услышанную речь. Чуя поджал уголок губ, начиная мысленный отсчёт. Сколько понадобится времени боссу Портовой Мафии, чтобы подстроить смерть Накахары Чуи как несчастный случай? – Когда Дазаю придётся сделать выбор, ты откажешься от своих слов, – Мори кинул окурок на землю, встав рядом с Чуей и смотря в ту же сторону, куда смотрел он. – Мне не нужно тебя убивать. Я знаю Дазая куда лучше тебя. Он сломается от напора, с которым ты давишь, – Мори улыбнулся и окинул Чую взглядом. – Смерть от его руки будет тебе моим прощальным подарком, Чуя Накахара. Конечно, если ты не передумаешь. До встречи. Чуя не стал смотреть ему вслед. Он всё стоял, слушая стихающие шаги, затем услышал заработавший двигатель машины и уловил свет от включённых фар. Гравий на дорожке у дома жалобно затрещал от трения колёс, затем также резко стих. Сердце забилось как в последние минуты жизни, и Чуя сорвался с места, раскрывая со всей силы обе отлетающие в сторону входные двери, даже не потрудившись их закрыть. – Дазай! – Чуя влетает в кухню, не находя взглядом парня, затем несётся к нему в спальню и замирает в проходе гостиной, заметив его силуэт. В темноте комнаты царила мрачная и гнетущая атмосфера, поэтому первым делом Чуя нажал на включатель света – большая люстра осветила помещение, вырвав его из склизких лап сумрака. Дазай сидел в кресле, опираясь локтями о свои колени, и не моргая смотрел на прозрачный столик перед собой. Его взгляд был отрешённым и до того пустым, что можно было подумать, будто он мёртв. Холод и отсутствие мимолётного движения зрачков вызвали у Чуи волны ледяного страха. Он сделал несколько шагов, замирая напротив Дазая и смотря на поверхность стола. Грудой были свалены друг на друга препараты в капсулах и таблетки в блистерах. Запакованные шприцы и ампулы с прозрачной жидкостью ровными рядами были разложены в таком количестве, что Чуя мог подумать, будто это запасы минимум для пяти человек. Названия он даже не пытался читать, прекрасно понимая, что это такое. Он наконец осознал, почему Дазай не говорил Сакуноске о желании отказаться. Подойдя ближе, Чуя заметил, как дрожали скрещенные пальцы Дазая. Его ломило и разрывало изнутри, но он продолжал сидеть на месте, стеклянным взглядом прожигая медикаменты. Чуя теперь сомневался в том, что отказаться от препаратов – плохая идея. Дазай был до того напуган и неподвижен, что было ясно – он всей своей сущностью хочет этого избежать. Хочет и не может. Потому что ему никогда не давали даже попытки. – Осаму, – Чуя заговорил шёпотом, опустившись перед ним на корточки. Дазай не шевельнулся, продолжая смотреть прямо перед собой, словно Чуи здесь и не было. – Просто скажи мне, что ты хочешь, – он позволил себе коснуться руки Дазая, желая забрать всю его тряску себе, хотя сам едва сдерживал накатывающую дрожь. – Я сделаю так, как хочешь именно ты. Дазай медленно повернул на него голову, будто бы только сейчас заметил чьё-то присутствие. У Чуи всё сжалось и похолодело внутри от этих глаз, в которых была самая настоящая бездна – полное отсутствие воли и сплошная безнадёжность. Чуя в секунду возненавидел себя за глупые метания в прошедшие дни – почему он не замечал того, что происходит с человеком, с которым он спит под одной крышей? Как Чуя смел даже думать об обиде на него? Дазай вдруг потянулся за ампулой, взяв её двумя пальцами. Под внимательным взглядом Чуи он вертел стеклянную пробирку, словно пытался заглянуть внутрь и считать каждое составляющее вещество. Он сидел так несколько минут, а затем сжал ампулу в кулак и со всей силы кинул её в стену напротив – стекло звонко разбилось и разлетелось на мельчайшие осколки, а на стене остались брызги прозрачного вещества, стекающие густыми каплями по обоям. – Выкинь. Всё к чертям выкинь, – Дазай прошипел это сквозь плотно сжатые зубы. Чуя вскочил и ринулся на кухню за мусорным пакетом, отрывая его от рулона. Он снова услышал звон и вернулся обратно, еле уклонившись от ампулы, пролетевшей в стену рядом с его головой. Быстрым шагом он преодолел расстояние и схватил руку Дазая, которую тот занёс для очередного броска. – Хватит, – Чуя требовательно подставил ладонь под чужой кулак, который держал второй рукой вместе с пакетом. – Убери руку, – Дазай метнул в него более осознанный взгляд, но Чуе привиделось, что смотрит на него вовсе не Дазай. – Осаму, это я, – Чуя нагнулся к его лицу, бегая по нему глазами. – Я не сделаю тебе больно. Ты ведь знаешь. Дазай разжал кулак, и Чуя подхватил полетевшую вниз ампулу, отпуская чужую руку и кидая всё лежащее на столе в пакет. Дазай следил за его действиями безотрывно и уцепился за один блистер с успокоительными, осмотрев его. Протянул Чуе, когда тот уже всё свалил в чёрный мешок. – Оставь это. У себя. Чуя закивал и спрятал таблетки в свой карман, сразу же выходя на улицу и идя вдоль ворот соседних домов к мусорным контейнерам. Только сейчас он понял, что почти не дышал эти пять минут, находясь в доме. Его крыло приступом паники, но он продолжал идти вперёд, пока не кинул мешок к куче мусора, над которым кружили мухи – жужжание насекомых раздавалось у Чуи в голове, пока он пытался хоть на секунду отключиться от реальности, которая не в первый раз отвесила ему жёсткую пощёчину. Обратно идти было ещё тяжелее, и он почти обрадовался, когда увидел Дазая, сидящего на ступенях крыльца – находиться в помещении было бы невыносимо. Чуя остановился рядом с ним, тяжело дыша и чувствуя влагу на собственных глазах. Он не мог остановиться паниковать, хотя прекрасно понимал, что сейчас нужен Дазаю в сознании и с силами, а вовсе не заплаканный и трясущийся от страха. Дазай оторвал взгляд от земли, рассматривая чужое лицо с побелевшими губами. Чуя отвернулся от него, приподняв голову и вдыхая охладившийся июньский воздух. Внезапно он почувствовал, как его потянули назад за ремень – Дазай дёрнул и поймал его в свои руки, усадив на колени к себе боком. Чуя ощутил себя вдруг крохотным и беспомощным в чужих руках, которые впервые его обнимали, даруя защиту. Впервые Дазай прижимал его к своей груди, уткнувшись носом в макушку, пока Чуя часто и коротко дышал, справляясь с приступом. Впервые за всё время Чуя ясно осознал, что у них есть шанс.***
На следующий день Чуя ощутил на себе все прелести рабочего завала. Он и ранее был уверен в том, что работает на износ, но, как оказалось, Мори действительно желал огородить его от Дазая всеми силами. С самого утра зайдя в кабинет, Чуя обнаружил на столе свеженькую стопку документов по финансовым сделкам, которые требовали внимательного прочтения каждого из них по несколько раз. Около четырёх часов он разбирался с этой волокитой, отсиживая задницу в большом кресле, которое уже под конец совсем не казалось мягким. Отнеся боссу эту пачку, Чуя получил ещё одну в два раза больше – на его лице не отразилось ни одной эмоции, а вот глаза, застывшие на некоторое время на горе деловых бумаг, ясно описывали всё его состояние – хотелось швырнуть Мори всё это в лицо, затолкать поглубже в горло так, чтобы он подавился. Чуя без слов покинул кабинет, сжимая ненавистные бумаги в руках. Вслед он услышал приказ о встрече с представителем МВД по делу Овец, еле сдержав внутри себя закипающую бурю и с большим трудом не снеся дверь кабинета Мори. К девяти часам вечера, подъехав к тому же самому ресторану, где он когда-то присутствовал на встрече с Анго Сакагучи вместе с Дазаем, Чуя всерьёз задумался о том, что ещё пару дней такой сидячей работы по двенадцать часов за раз, и он просто застрелится – невыносима была даже сама мысль о том, что ещё придётся просидеть на месте хотя бы пять минут. Угнетал ещё и факт того, что Огай намеренно отправил именно Чую – прекрасно зная о том, что с этим делом парень перестал работать и для встречи потратил ещё уйму времени для изучения всей собранной информации остальными членами исполкома, Мори заваливал его больше и больше. И Чуя прекрасно понимал, что остановить всё это он может только одним способом – оставить Дазая в покое. Но он скорее утопится в этом нескончаемом потоке проклятых бумажек, чем действительно поступит таким образом. В этот раз разглядывать убранство этого места Чуе не хотелось от слова совсем – он даже не мог выкроить свободной минуты, чтобы отправить Дазаю пару несчастных смс, как он обычно это делал. Дазай отвечал ему крайне редко, ограничиваясь смайлами или одним словом, но хотя бы читал и подавал признаки жизни. Прошествовав к нужному столику, за которым уже издалека он заприметил знакомое лицо со спрятанными за бликующими от стёкол очков глазами, Чуя едва не снёс по пути пару стульев, задевая их рукой, которой гневно покачивал. – Ты опоздал, – Анго отложил на стол синюю папку, причём достаточно громко – его раздражение только подпитывало нервозность Чуи, который сразу уселся напротив с точно такой же папкой чёрного цвета. – На десять минут? Что ж, передам ваше недовольство Дазаю. Ах, да – ему же охренеть, как похуй. Как, впрочем, и мне, – Чуя взял стакан с водой и выпил половину под неодобрительным взглядом Сакагучи. – В Мафии все со временем становятся неотёсанными баранами, или только члены исполнительного комитета? – Анго поправил указательным пальцем дужку очков. – Ближе к нашей теме, – Чуя придвинул стул вперёд с громким скрежетом, отчего сам сморщился, раскрывая папку – Сакагучи он отдал оригинальные документы, выложив перед собой их копию. – Так как дело всё ещё стоит на месте, нам требуется больше свободы, – Чуя совсем не хотел влезать в разборки Мафии и Овец совершенно ни с чьей стороны, а потому надеялся на то, что эта встреча не принесёт никаких результатов. Анго зыркнул на него исподлобья и начал быстро бегать глазами по листам, хмурясь больше и больше с каждой минутой, но ничего не говорил. Чуя каждые тридцать секунд косился взглядом на телефон, включая экран и смотря на время – обычно он уже был дома. Его верхняя губа то и дело дёргалась от нехорошего предчувствия и неосведомлённости, а также настораживало отсутствие звонков Дазая. Неужели он не заметил, что Чуя задерживается? – То есть, – Анго отложил последний лист на стол, не отрывая от него взгляда, – за такое количество времени всё, что вы сделали – узнали имена и месторождения всех основных участников группировки? – А ещё старые склады оружия и продовольствия, которое они не успели скрыть от нас, – Чуя откинулся на спинку стула, не проявляя особого интереса к этой беседе. – И что вы хотите от нас? – Анго оторвался от документов, смотря на Чую очень скептически. – Отменить полицейские патрули. Все, – Чуя махнул рукой, глянув за окно, спрятанное светлой шторой. – Думаете, Овцы клюнут на это и вылезут из укрытия? – Да. А ещё хотим подключить к делу вашу систему слежения. Анго хрустнул пальцами, а Чуя подумал о том, что он действительно походил на бывшего якудза – холодный голос и точно такой же взгляд не менялись ни в первую, ни во вторую их встречу. – Вы издеваетесь? Система Мафии развита на том же уровне, а передавать вам данные из Токио – почти подсудное дело. – Наверное, поэтому на таких переговорах и присутствуете именно вы? – Чуя глянул через плечо, а затем нагнулся к столу, говоря тише. – Уйти из Мафии и остаться в живых – настоящий талант. Что вам стоит обойтись без суда и пойти нам навстречу? – Ты совсем обнаглел, Накахара? – Анго сжал кулаки, также понизив громкость. – Тебе дали заготовки для этой встречи, вот и работай по ним. – Так хорошо помните все правила и законы якудза? И не страшно вам по улицам вечерами ходить? – Чуя усмехнулся, возвращаясь в прежнее положение. – Если ты пытаешься мне угрожать… – И не думал. Мне это не надо, – Чуя пожал плечами, убирая копии документов обратно. Анго нахмурился и перевёл взгляд в сторону, обдумывая услышанное. Чуе казалось, что он раздумывает целую вечность – сам парень успел посчитать количество посетителей ресторана, проследить взглядом за снующими поочерёдно официантами, отстукивая при этом по своему бедру пальцем. На него давила тишина и отсутствие развития разговора – ему было откровенно всё равно, успехом или неудачей для организации он закончится. Ему хотелось просто разобраться со всем и свалить отсюда как можно быстрее. – Без Дазая у вас совсем туго? Чуя похлопал глазами и повернулся к Анго, думая, что ему послышалось. Он поджал уголок губ, стараясь говорить бесстрастно. – Знаете о его состоянии? – Слышал. Лично поговорить не представилось, – Сакагучи пожал плечами, пытаясь выглядеть непринуждённо, но Чуя уловил это напускное спокойствие. – Почему вы перестали общаться? Из-за работы? – Глупо думать, что мой уход из Мафии стал причиной конца нашей дружбы. Это случилось задолго до того, как я перешёл в МВД. Да и что говорить – в любом случае это произошло бы. – Произошло что? – Чуя напрягся под долгим взглядом собеседника, который думал, посвящать его в детали или нет. – После того, как Дазай вышел из психиатрической клиники, он сам стал инициатором и оборвал связь со мной. Сакуноске по его просьбе также не поддерживал со мной контактов. А потом я и ушёл. – Дазай лежал в психушке? – Чуя дёрнул ногой, ударившись коленом о стол – посуда на столе подскочила, а из наполненного водой стакана Анго вылилась почти треть. Услышанное Чуя и мог бы воспринять спокойно, но только не сейчас, когда Дазай изъявил своё желание ограничить потребление медикаментов, поддерживающих его психику, находясь почти сутками напролёт в одиночестве. – А что, ты не догадывался? – Анго выгнул бровь, смотря почти насмешливо. – Он пробыл там полгода, прикинувшись дурачком, который излечился. А по сути ничего не изменилось. Он только отгородился от всех, потому что беспокойство со стороны стало ему обузой. Чуя громко сглотнул, смотря на Анго распахнутыми глазами. Сейчас он ясно осознавал, почему его забота так претила Дазаю – он не хотел повторения того, что уже случалось. Друзья, которые переживали за того, кто сам не несёт за себя ответственности, были отвергнуты. Не из-за того, что они надоедали. Дазай знал, что он не вылечится. Он не хотел, чтобы кто-то чувствовал утрату в случае его смерти. Это он и пытался донести до Чуи до того, как у них зародилось их «ничего». Дазай умён и талантлив, но его чрезмерные знания о многих вещах не дают ему верить в то, что всё может наладиться. Просто потому что он уже давно просчитал свои шансы и решил, что и пытаться не стоит. Это ударяет по Чуе так сильно, что он хватает папку со стола, прижимая к груди, и встаёт, даже не кинув на Анго взгляда. – Раз вы отказались, нам говорить больше не о чем, – он разворачивается и идёт быстрым шагом к выходу, на улице срываясь на короткий бег до машины и дёргано её открывая.***
Первое, что оправдывает худшие опасения Чуи – отсутствие света. Быстро окинув прихожую взглядом, парень понимает, что Дазай точно в доме – его обувь была на месте. Накахара проносится в его спальню, по дороге включая свет в зале. Распахнув дверь настежь, Чуя никого не обнаруживает здесь – кровать заправлена, на одеяле ни единой складочки. Вещи стоят в идеальном порядке, всё точно так же, как и всегда. На кухне его также никто не встречает – Чуя тяжело дышит из-за мельтешащих мыслей, которые мешают сосредоточиться. Он слышит возню в крысиной клетке и возвращается в гостиную, проверяя кормушку – она оказывается абсолютно пустой. Отсыпав зверьку корма, Чуя немигающе уставляется на то, как он жадно ест. Что-то заставляет его встать именно на этом месте, и он начинает вспоминать, что его настолько сильно смутило. Сняв обувь и отнеся её на положенное место, Чуя меняется в лице, смотря на своё отражение – он пропустил, кажется, всего одну деталь, которая оказалась самой важной. Он бегом достигает кухни, где оставил свет, и смотрит на гарнитур. Взгляд голубых глаз замирает на металлической планке для ножей, когда Чуя понимает, что там не хватает одного. – Твою мать… До Чуи слишком медленно доходит осознание в тот момент, когда он уже дёргает ручку двери ванной вниз – замок не поддаётся. – Дазай? – Чуя громко барабанит в дверь кулаком и смолкает, дожидаясь ответа. Когда он так и не слышит чужого голоса, он ударяет в разы сильнее. – Дазай, открой мне сейчас же! – Удар коленом по двери также не приносит никакого результата. Чуя прикрывает глаза, пытаясь не вспоминать той ночи, когда похожее уже случилось. У него было слишком мало времени, но что сейчас делать, если Дазай повторил свои действия, он не знал. Парень достаёт телефон из кармана и слишком сильно нажимает по экрану – его пальцы заледенели от страха, сковывающего всё тело. Звук гудков отдавался в голове слишком мерзко, будто над ним издевалось само время. – Чуя? – Ацуши явно удивился позднему звонку. – Быстро скинь мне номер Сакуноске, – Чуя замечает, как грубо и громко он разговаривает. – Что случилось? – Из динамика слышится копошение – Ацуши, по всей видимости, уже лежал у себя дома. – Без вопросов. Просто сделай это, – Чуя сбрасывает звонок и уставляется на дверь. Она кажется ему огромной непробиваемой стеной, которая выросла между ним и Дазаем с самого первого дня и никак не желала подпускать его ближе. Все моменты, когда Чуе было позволено всего на секунду приблизиться к нему, узнать самую незначительную часть, сразу же вылетают из головы. Он хватается двумя руками за ручку, начиная резко дёргать её вниз, пытаясь сломать замок. Вибрация телефона останавливает его, и Чуя сразу же звонит по номеру, который Ацуши ему скинул в смс. – Ода Сакуноске слушает. – Дазай закрылся в ванной и не реагирует на мой голос, – Чуя произносит всё на одном дыхании, только сейчас начиная более трезво понимать происходящее. – Давно? – Я не знаю, только приехал, – Чуя прикладывает свободную руку ко лбу, смахивая холодные капли пота из-под чёлки. – Выломи дверь, я сейчас приеду. Не отключайся, – Чуя слышит, как Ода бросил телефон на стол и куда-то отошёл. Включив громкую связь и положив мобильный на пол, Чуя упёрся стопой одной ноги в стену рядом с дверью, начиная ещё сильнее дёргать ручку. Ему хватило минуты, чтобы понять, что это не сработает – тогда он начал толкать дверь плечом. – Блять, я не могу! – Чуя с размаху приложил ладонь в деревянное покрытие, чувствуя пульсирующую боль в плече. – Пистолетом, – голос Сакуноске раздался приглушённо. Из-за испуга Чуя даже не вспомнил об оружии, которое он носил с собой – кобура почти каждый день висела на его бедре, и к этой тяжести он достаточно быстро привык, временами забывая о ней напрочь. Достав пистолет и приведя его в готовое для выстрела состояние, Чуя отошёл подальше и прицелился, стреляя два раза по замку. Спрятав оружие обратно, он поднял телефон и открыл дверь, включив внутри свет. Он ожидал вновь увидеть брызги крови на стене ванной, почувствовать едкий металлический запах, но ничего этого не было. – Ну что? – Он… Сидит на полу, – Чуя сказал это шёпотом, будто чувствуя вину за собственное волнение. – Всё нормально. – Не отходи от него, пока я не приеду, – Ода скинул вызов, а Чуя так и остался стоять с телефоном у своего уха. Дазай сидел, прижавшись спиной к ванне и опустив голову на колени. Одна рука лежала на макушке – ни на одежде, ни на коже следов крови видно не было. Тут Чуя замечает вторую руку, покоявшуюся на полу у ног – на конце ножа, который Дазай крепко стискивал пальцами, была размазана кровь, оставшаяся также и на плитке у его ног двумя маленькими каплями. Чуя пригнулся, пытаясь рассмотреть щиколотки, но те тоже были в полном порядке, спрятанные высокими носками. – Дазай? – Чуя никак не решался перейти с шёпота на обычный разговор. Он отложил телефон на стиральную машинку и позвал снова. – Эй, что случилось? Дазай не отвечал ему, но до Чуи донёсся громкий прерывистый вздох – парень сильнее вжал голову в ноги, пряча лицо. Он будто пытался исчезнуть с чужих глаз, чтобы его никто и никогда не видел, а о его существовании напрочь забыли. Чуя сделал неуверенный шаг и потянулся вниз к ножу, намереваясь его забрать. – Я возьму нож, хорошо? – Он садится перед ним на колени, не отрываясь от дрожащих плеч. – Он, – Дазай заговорил очень тихо и спокойно – его голос заставил Чую замереть и вслушаться, – он сказал, что я должен помнить об этом каждый раз, когда смотрю в своё отражение. – Помнить о чём? – Чуя так и замер с вытянутой рукой, боясь сделать что-то не так. – Что я принадлежу ему. – Это не так. – Я больше не хочу видеть его в своём лице, – у Чуи никак не складывалась картина происходящего – Дазай выглядел максимально испуганно и беззащитно, но, если слушать только его голос и не смотреть на него, можно подумать, что он в полном порядке. – Поэтому я решил сделать так. – Что ты сделал? – Чуя испугался и повысил голос. Когда Дазай поднял голову, Чуя упал назад, расширив глаза от шока. Вся правая сторона лица была в крови, которая текла из глубокой раны, начинавшейся над бровью. Бугристая линия, которая всё больше расходилась к центру, рассекая бровь и верхнее веко. Чуя удержался, чтобы не закрыть рот рукой, боясь, что его реакция оттолкнёт Дазая. Правый глаз почти не было видно из-за опухшей кожи и века, которое нависало и закрывало половину глазного яблока, но Чуя понял, что Дазай не задел его. – Я не смог, – Дазай запрокинул голову вверх, громко сглотнув, отчего его кадык подпрыгнул. К уху медленно тянулась кровавая линия, пока он поднимал руку с ножом вверх. – Остановись сейчас же! – Чуя вскочил на ноги, ударив Дазая по руке. – От того, что ты выколешь себе глаза, не станет лучше! – Зачем я тебе? – Дазай уставился на него нечитаемым взглядом, а Чуе стало настолько больно и от самого вопроса, и от его вида, что он обнял себя руками и почувствовал дрожь в губах. – Ты не понимаешь? – Голос сжался где-то на выходе и звучал до того неуверенно, что хотелось повторить снова. – Не понимаю, – Дазай покачал головой. – Потому что… Потому что я тебя люблю, – Чуя сделал шаг назад, боясь произнесённого так сильно, будто он впервые понял это. Но куда больше его пугало лицо напротив, которое исказилось в ужасе или отвращении – Дазай словно разозлился, услышав это. – Уходи. – Что? – Он растерянно скинул руки с себя, не веря в услышанное. – Я не хочу слышать это. – А я не хочу смотреть, как ты себя изувечиваешь, – Чуя подошёл к нему, но Дазай резко вскочил на ноги и уткнулся спиной в стену рядом с зеркалом. – Отдай чёртов нож, – он уже не мог себя сдерживать – голос дрожал и подпрыгивал от нервов. – Тебе не придётся смотреть, если ты просто уйдёшь, – Дазай смотрел на него исподлобья, предупреждающе обнажив зубы. Чуя решился и бросился к нему, поймав свободную руку своей – Дазай вытянул ладонь, чтобы остановить его, но парень среагировал немного быстрее, убрав её в сторону. Левую руку вдруг резко обожгло, настолько сильно, что он вскрикнул и попятился назад, опустив глаза – ладонь рассекло наискось глубоким порезом, из которого сразу потекла кровь, густо собираясь по бокам от ранения, скапливаясь и стекая каплями к запястью. Чуя зажмурился и схватил себя за предплечье, впив ногти в кожу, чтобы остановить эту боль.Я не хочу терять самообладание, Но я не могу с этим справиться.
– Прости, – Дазай уронил нож на пол и упал на колени перед ним, смотря широко раскрытым здоровым глазом и вторым сильно опухшим и залитым кровью, – прости меня… – Ничего. Мне не больно, – вопреки словам, Чуя ощутил влагу на глазах, когда раскрыл их и посмотрел на Дазая. – Я не хотел… Чуя… – Я же говорю, мне не больно! – Чуя утих сразу же, когда Дазай сжал его ладонь своими руками, сложив её в кулак. – Держи так, я сейчас, – он выбежал из комнаты, а Чуя непонятливо смотрел ему в след, прикусив от боли изнутри щеку. Дазай вернулся с аптечкой, положив её на пол рядом с ногами Чуи, и сел перед ним так же, как и до этого. Его ладони совсем немного испачкались в чужой крови, собственный глаз наверняка болел в разы хуже руки Накахары, но он, наплевав на это, достал нужный пузырёк и забрал раненую ладонь Чуи себе в руку. Щедро вылил на рану раствор перекиси, отчего Чуя отвернул голову и зашипел, стиснув зубы. Пусть ему и было больно, он не мог не удивляться резкому изменению поведения Дазая – за мгновение он из пугающего и отстранённого человека превратился просто в сгусток заботы и нежности. И что из них настоящее – Чуя уже не думал. Потому что настоящим Дазай был весь. – Прости меня, – Дазай прошептал это в сотый раз, вытирая ватой кровь. – Я не злюсь, – Чуя выдохнул, смотря на его неравномерно отросшие волосы и облокотился о стену. – Просто прости, – он достал бинты, начиная перевязывать руку Чуи с особой осторожностью. – Замолчи уже. – Нет, послушай, – он вдруг поднял к нему голову, и Чуя силой удержал себя от комментария по поводу его собственной раны. – Я прошу у тебя прощения не за это, – Дазай снова вернулся к своему занятию, накладывая тугие слои марли и разрывая её конец на две части, чтобы сделать узел. – Я не справляюсь. У меня не выходит, Чуя. – Ты только начал. Не говори так, – Чуя поджал губы, протягивая руку к его волосам, но опомнился и опустил её обратно. – Я знаю, что не смогу, – голос Дазая становился всё тише. Он закончил делать тугой узел и подался вперёд, обняв Чую и уткнувшись головой ему в живот. – Не хочу, чтобы ты видел, чем это кончится. – Я помогу тебе, – Чуя опустил руки на его плечи, сильно сжав ткань толстовки, в которой был Дазай. – Тебе просто надо попросить меня. Дазай сильнее притянул его к себе, прижимаясь левой стороной лица и скрестив руки на его талии. Он никогда не просил помощи, насколько сложно бы ему не было. Он никогда не давал себе возможности чувствовать необходимость в поддержке, считая это слабостью. Ему было больно, невыносимо больно до такой степени, что он накладывал на себя руки, потому что знал, что с ним никто не справится. Никто не захочет нести эту ношу на себе, видеть его таким, каким сейчас видит его Чуя – безрассудным и запутанным в бесконечном потоке своего сознания. Когда Дазай откроется ему полностью, сколько пройдёт дней, когда Чуя поймёт, что не выдержит? Три? Или хватит пары часов его припадков, чтобы Чуя собрал вещи и свалил от него? – Дазай, – Чуя замер с едва заметной улыбкой на лице, смотря на него сверху. – Ничего не чувствуешь?Вытащи меня из этого поезда, потерпевшего крушение.
Мысли испарились в секунду, когда Дазай ощутил пальцы, зарытые в его волосы. По затылку к спине спустились мурашки, когда Чуя совсем легко погладил его по голове, приглаживая торчащие вверх прядки. Дазай не открывал глаз, борясь с рефлексом откинуть от себя чужую руку и переломать на ней все пальцы до одного. Но эти касания совсем не казались похожими на остальные – они были не чужие. Родные, ласковые, совсем не внушающие ему угрозу, пальцы Чуи массировали его голову, напоминая собой тот день, когда они были ещё детьми. Дазай никогда не считал себя глупцом, полагаясь на развитую до максимума интуицию и свой интеллект. Но рядом с Чуей он может себе позволить поступать глупо. Потому что уверен, что Чуя никогда не осудит его за ошибку.Ведь один шанс на миллион – это всё-таки шанс.
– Вытащи меня, – прошептал Дазай. – Помоги мне выбраться отсюда. Чуя облегчённо выдохнул и зарылся в его волосы обеими руками – боль в ладони отступила на второй план, когда он впервые так легко касался каштановых мягких волос, перебирал их и распутывал. Он отцепил от себя руки Дазая и сел перед ним, скрестив ноги, внимательно осматривая его лицо. Оно больше не казалось отталкивающим и злым, но и спокойным тоже не было – Дазай был растерян и не мог сказать больше ничего. Чуя улыбнулся и взял вату, смачивая её перекисью. Притянул к себе за подбородок голову Дазая и лёгкими движениями смывал кровь, стараясь не задевать глаз. – То, что ты сказал, – Дазай закрыл глаза, морщась от боли, когда раствор попадал в рану, – меня это напугало. – Меня тоже, – признался Чуя в ответ. – Почему? – Я никогда это никому не говорил, – Чуя подул на рассечённую бровь, промакивая её несколько раз. – Я никогда не слышал этого. Чуя подался вперёд и прижался щекой к левой щеке Дазая, обняв его за шею. Он снова ощутил руки на своей спине, которые потянули его вперёд. Дазай усадил его себе на колени и спокойно дышал Чуе на ухо, отчего тому было щекотно. Он прижимался к Дазаю так сильно, что, казалось, ещё немного и он просто растворится в нём без остатка. И это совсем не казалось неправильным и опрометчивым – это казалось самым правильным и важным поступком всей его жизни. Он никогда ни в чём так не был уверен, как в своём решении оставаться рядом с этим человеком. Ни его прошлое, ни его состояние не могли оттолкнуть Чую – он просто хотел сберечь Дазая. Остаться в его руках, тёплых и живых. Услышав звук раскрывающейся двери из коридора, оба повернули голову – Ода замер на пороге ванной, смотря на них по очереди, а затем остановился взглядом на правом глазе Дазая. – Я подумал, резать вены уже вышло из моды, – Дазай криво улыбнулся.***
Полчаса Чуя ожидал в зале, сидя со скрещенными ногами на диване вместе с Ником – тот, прокувыркавшись по нему минут десять, уснул на его ноге и дёргал во сне маленькими ушками. Кидая обеспокоенные взгляды на запертую дверь комнаты Дазая, Чуя не слышал повышенных тонов и других громких звуков – Оде только позавидовать можно из-за его умения сдерживать себя в руках. Он не сказал ни одного слова, когда помогал промыть Дазаю глаз, затем также молча осмотрел его и приклеил пластыри, наложив прочную повязку по диагонали. Чуя оставался в стороне, наблюдая за тем, как Дазай давит из себя улыбку, пытаясь скрыть боль – а боль наверняка была адская. Ник вздрогнул и упёрся лапами в бедро Чуи, когда Ода вышел из комнаты один и сел рядом, смотря на него с нескрываемым недовольством. Чуя не решался взглянуть на него, гладя обеспокоенную крысу здоровой рукой. – Ты хоть понимаешь, что ты сделал? – Сакуноске говорил тихо, но своего раздражительного тона не скрывал. – Я куплю ему новую дверь в ванную, честно. – Накахара! – Ода зашипел на него и отвесил такой сильный подзатыльник, что у Чуи едва глаза не выпали из черепа. Он повернулся к нему с застывшим шоком в глазах. – Ты что, совсем безмозглый? Знал, что он перестал принимать препараты, и молчал? – Я не думал, что так получится, – Чуя сконфузился и опустил взгляд в пол. – А о чём ты думал? Что его сразу отпустит, он наденет розовые очки и улетит с тобой в Европу играть свадьбу? – Прекрати, – Чуя сжал правую руку в кулак, – я не эгоист. Я видел, как он этого не хотел. – Два идиота, – Ода тяжело вздохнул, потирая виски. – Его нельзя оставлять одного в таком состоянии. Он теряется. Путает реальность и иллюзии, прошлое и настоящее. Это не шизофрения, но не менее губительно. – Так он сможет жить нормально без таблеток? – Чуя пытался спросить осторожно, но тяжёлый взгляд напротив заставил его снова почувствовать себя глупым. – Смог бы. Если бы не Мафия и… – Мори. Я понял. – Я вколол ему транквилизатор, – Сакуноске покосился на крысу, которая влезла по одежде Чуи и улеглась ему на плечо. – Зная его и тебя, вы не станете меня слушать, – он достал из сумки две упаковки препаратов, которые Чуя раньше не видел. – Что это? – Антидепрессанты, – Ода кинул их Чуе на колени, – это не поможет ему полностью, но уравновесит. Сейчас он мечется между несколькими состояниями. Для тебя это тоже может быть опасно, – он кивнул на перевязанную ладонь Чуи, которую тот сразу спрятал себе за спину. – Это случайность. Он не специально. – Такие случайности могут повториться. Но раз уж ты решил – настаивай и дальше, – Ода зарылся рукой в свои волосы, взлохмачивая их. – У него могут начаться провалы в памяти. Не удивляйся, если он спросит, как его зовут. Не подавай вида, что что-то не так. – Такое уже было, да? – Чуя поджал губы. – Когда он лежал в клинике. – Он выблёвывал все лекарства и еду. Вплоть до того, что его связывали, чтобы вколоть успокоительное. Они говорили ещё долго, пока Сакуноске объяснял Чуе детали о болезни Дазая и то, с чем он может столкнуться. Чуя не скрывал, что его это пугало, но он совсем не усомнился в своём решении. Зная о том, какие вещи Дазай пишет в тайне от всех, видя в его глазах тепло рядом с собой и Ацуши, слушая его немногочисленные монологи, Чуя верил, что у него получится. – Можно? – Проводив Сакуноске и закрыв за ним двери, Чуя заглянул в спальню Дазая. Тот сидел на кровати, уставившись в окно, где из-за света внутри комнаты было видно его собственное отражение и отражение вошедшего Чуи. – Чудовищу сюда нельзя, – Дазай повернулся к нему и уставился одним глазом на Ника, который сидел на голове Чуи, принюхиваясь к запаху комнаты, где он ни разу не был. Чуя улыбнулся и снял крысу с головы, вместе с ним под строгим взглядом Дазая усевшись напротив. Крысёныша он опустил рядом, и тот побрёл к Дазаю, пару раз чихнув и дёрнув лысым хвостом. – Говорят, животные чувствуют, когда с их хозяевами что-то происходит, – Чуя тыкнул Ника в бок, и тот начал вертеть головой из стороны в сторону. – Он сожрал всю еду на два дня из-за стресса, когда ты заперся. Дазай хмуро смотрел на Ника, когда тот взобрался по его штанине. Парень поднял его на уровень своего лица, вертя в руках и рассматривая, пока зверёк издавал звуки возмущения. – Какой же ты уродец, – Дазай положил крысу себе на живот и провёл пальцем от его макушки до хвоста, пока Чуя улёгся рядом. – У тебя отвратительный вкус на парней, Накахара. Чуя не сдержал смешка, подтянувшись и поцеловав Дазая под скулой в открытый участок кожи. Нежные касания к коже переросли в чувственные поцелуи чуть ниже, прямо у края повязок. Дазай приподнял подбородок и положил руку Чуе на голову, готовясь его остановить, но Чуя лишь слегка опустил вниз бинты указательным пальцем, оставляя влажные поцелуи на кадыке и слушая чужое громкое дыхание. Затем слегка отстранился и тихо поинтересовался. – Что там? – Следы от верёвки и цепей, – Чуя склонил голову к плечу, испытующе смотря. – Можешь посмотреть. Чуя пересел на его колени и нашёл узел на задней стороне шеи, развязав его и начиная отматывать. Ник от безысходности сполз на кровать и лёг с краю, свернувшись клубком. Чуя иногда поднимал глаза, ловя на себе пристальный взгляд одного карего глаза, медленно разматывая бинт. Когда он закончил и отложил ткань в сторону, Дазай продолжал молча следить за его реакцией. На светлой коже чётко выделялись три странгуляционные борозды – одна ровная, две другие шире и с размазанными очертаниями. Чуя потянулся и провёл по ним пальцем, не решаясь спросить очевидное. – Я не вешался, если ты так думаешь, – Дазай далеко не в первый раз прочёл его мысли. – Тогда откуда? – Меня привязывали к стене и пороли, – Дазай опустил взгляд. – На расстоянии от меня лежал пистолет. Чтобы дотянуться до него приходилось сильно изворачиваться. Цепь натягивалась, – Дазай приложил к шее ладонь, показывая удушье, – в эти моменты я не думал, а только слышал. Слышал приказ убить. Когда кислород переставал поступать в мозг, я был уверен, что меня душат чужие руки. До сих пор уверен, что так и было. Мне удалось схватить пистолет с одиннадцатой попытки. И я убил того, кто долгое время занимался этим со мной. Больше такого не было. Чуе было невыносимо понимать то, что Дазай не переживал о случившемся – он будто рассказал, что ел на завтрак. Всё больше у него возникало мыслей о том, насколько Дазай сильный, раз всё ещё жив и способен улыбаться, хоть и в большинстве случаев совершенно не искренне. Способен осознанно разговаривать и вести себя обычно, когда в его голове творится не пойми что. Чуя задумался, что было бы с ним, окажись он на его месте. Наверное, удушил бы себя сам той же цепью от безысходности. Или просто бы застрелился. – Ты красивый, – Чуя уловил удивление Дазая и убрал его руку с шеи, – тебя не портят эти шрамы. Даже это, – он коснулся повязки на чужом лице, – всё равно я буду так думать. – Ты помешался, – Дазай фыркнул, а затем понял, что сам так же думает о Чуе. – Да плевать. Это не самое плохое, что могло со мной случиться. Чуя медленно приблизился к нему и провёл языком по его шее снизу-вверх, положив ладонь на его затылок и утягивая в долгий поцелуй. Дазай лениво скинул его с себя и перевернул на спину, нависнув сверху. Упираясь руками по бокам от рыжей головы, он мучительно терзал губы и язык Чуи, выбивая тихие протяжные стоны из чужой груди. Затем оторвался от его губ, просто рассматривая его. Он уверен, что так на него смотреть больше никто другой никогда в жизни не будет – так смотреть может только Чуя. Совершенно открыто и без злого или хитрого прищура, без недобрых намерений и обмана. С теплом и плескающейся страстью в голубых глазах. Чуя смотрит с доверием и нежностью, без боязни проводя пальцами по щеке и убирая тёмную чёлку с лица. – Поспим вместе? – Чуя глянул на крысу, улыбнувшись. – Без чудовища, естественно. – Давай уедем. – Куда? – Чуя не ожидал услышать такого, сразу же вернув внимание Дазаю. – Сидзуока. Горячие источники, чайные плантации и прочая курортная чепуха. – Звучит заманчиво, – Чуя улыбнулся и вылез из-под него, забрав Ника. – Так, я посплю у тебя? – Он обернулся у выхода через плечо. Дазай пожал плечами и скинул бинты с подушки на пол, пока Чуя убежал и усадил крысу в клетку, затем переоделся у себя и вернулся в комнату со своей подушкой. Он выключил свет, прошёл к окну и поставил на подоконник ночник-луну, который когда-то купил, но до сих пор ни разу им и не воспользовался. Кинув подушку на кровать, он прикусил язык, пробуя разные режимы и цвета, и остановился на голубом. – Напомни, сколько тебе лет? – Дазай выгнул бровь, когда Чуя удовлетворённо уселся рядом и любовался приглушённым светом, отбрасываемым на потолок и стены луной. Он несмело придвинулся к Дазаю, влез под одеяло и лёг на его руку, чувствуя себя спокойно впервые за долгое время. – Луна сегодня красивая, не так ли? – Чуя хихикнул, чувствуя себя дураком, когда услышал обречённый вздох в ответ и буквально почувствовал, как Дазай пожалел о своём решении. – Такая красивая, что умереть можно. – Фу. Это слишком, – Чуя сморщился, но Дазай вдруг повернулся набок и слегка толкнул его в плечо, безмолвно прося повернуться спиной. Когда Чуя выполнил просьбу, он никак не ожидал, что его обнимут со спины и прижмутся всем телом, уткнувшись тёплым носом в затылок. – Ты ходячая батарея… – Заткнись уже и спи, придурок. – Сам заткнись. И сам придурок, – Чуя ответил тихо, чтобы не выдать своим голосом улыбку, которая не сходила с его лица – такая близость для Дазая была огромным шагом, и Чуя это ценил всем сердцем. Он почувствовал на своём животе под футболкой чужие тёплые пальцы, которые нежно огладили кожу вокруг пупка и замерли, когда Дазай оставил поцелуй на его плече. Убаюканный неожиданной лаской, Чуя уснул в разы быстрее и крепче, чем от нескольких таблеток успокоительного.***
Просыпаться от лёгких щекочущих поцелуев в ключицы ни в какое сравнение не шло с надоевшей трелью будильника – Чуя с большим удовольствием промурлыкал, потянувшись руками над головой, затем наугад положил их на пушистые вьющиеся волосы, взлохмачивая их. От этого действия сразу появилась отрезвляющая боль в ладони, и Чуя раскрыл слипшиеся от глубокого сна глаза, уставившись на Дазая, который выглядел достаточно свежо для того, кто только проснулся. – Наконец-то, – Дазай закатил глаз, сунув руку под одеяло и огладив ягодицу Накахары. – Вываливайся из моей кровати. – Обычно в таких случаях говорят «доброе утро», – Чуя надул губы, протерев глаза кулаком. – Если что, уже половина девятого. – Какого хера ты не разбудил меня?! – Чуя подорвался с места, шлёпая босыми ногами по прохладному ламинату. – А ты думаешь, тебя так легко разбудить? – Дазай, смеясь, медленно шёл за ним до гостевой спальни, наблюдая, как нервно Чуя перебирает мятые рубашки в своём шкафу. – Я погладил уже. – Шутишь? – Чуя обернулся с выпученными глазами, скинув всю груду одежды из рук на пол. – Может, и кофе мне ещё сварил? – И кофе сварил. И даже сделал завтрак, – Дазай кивнул, ухмыляясь. Чуя потерянно лупил на него почти обезумевшим взглядом, а затем подбежал и запрыгнул, сцепив ноги на его пояснице и оставляя поцелуи по всему лицу. – Мне тяжеловато так-то, – Дазай сморщился, подбросив его повыше и поддерживая снизу руками. – Я всё доделаю, и мы сегодня же уедем, – Чуя опустился на пол, чувствуя, как настроение резко улучшилось. – Сходи в душ, – Дазай зажал нос пальцами. – Ой, пошёл ты со своим обонянием, – Чуя фыркнул и со всей силы шлёпнул его по бедру, снимая на ходу футболку и кидая через плечо на Дазая, который даже не думал отводить взгляд от отлично слаженного подкаченного тела, которым никогда не уставал любоваться. На ум сразу пришла отличная идея, и Дазай, подождав пару минут, проследовал за ним в ванную, дверь которой так и нельзя было закрыть изнутри. Отодвинув в сторону штору, скрывающую ванну, Дазай выключил воду и хорошо рассмотрел нагого Чую, который от неожиданности замер, смотря на него почти с испугом. Капли воды задерживались на светлой коже, стекали вниз, повторяя изгибы голого тела с заметными мышцами пресса и рук, привлекая к себе ещё больше внимания. Дазаю много стоило сдержать себя и потянуться за шампунем, отведя взгляд. – Я подумал, тебе будет не очень удобно мыть голову со своей раной, – он ухмыльнулся, замечая, как стремительно чужие щёки начали краснеть. – У меня нет времени на это, Дазай, – Чуя опустил руки и повернулся к нему спиной, сразу почувствовав, как на плечо надавила рука, заставляя его сесть. – Я просто помогу, – Дазай выдавил шампунь на пальцы, начиная втирать его в мокрые волосы, промывая кожу головы и замечая, как Чуя расслабляется от этих действий, а на его плечах появляются мурашки. – Заводишься как девственник. – Заткни пасть и продолжай, – Чуя обмяк, откинув голову назад и улыбаясь, сдвинув колени вместе. Дазай прикусил губу и постепенно начал перемещать руки ниже, массируя затёкшие плечи и шею Чуи. Пена стекала вниз по его груди, и Дазай повёл пальцами вслед за ней, нарочито задевая ногтями соски Чуи, замечая, как они набухли от такого касания. Он опустился на колени рядом с ванной, оставляя укус на шее парня, чувствуя горьковатый вкус шампуня и чужой учащённый пульс своим языком. Надавив ладонью на лобок и заставив этим Чую раздвинуть ноги, он обхватил его член рукой, начиная медленно водить по всей его длине. – Какой ты мудак, – Чуя прохрипел и прогнулся в спине, упираясь пальцами ног в стенку ванной, а руками о её дно. – Мне прекратить? – Дазай убрал руку и отпрянул от него, сразу поймав недовольный взгляд. – Зубов не соберёшь. – Очень убедительно, – двумя пальцами руки он сжимал сосок Чуи, целуя его при этом и начиная дрочить уже быстрее, а сбивчивое дыхание у его губ только сильнее подстёгивало каждый раз замедляться и не давать ему кончить. Чуя изнывал и кусал его за нижнюю губу, поджимая пальцы на ногах и выстанывая его имя в не совсем осознанном состоянии. Когда парень желал притронуться к себе рукой, Дазай предупреждающе шлёпал его ладонью по бедру и сильнее кусал, надавливая большим пальцем на уретру и получая в ответ ругательство, перетекающее в стон удовольствия, когда движения руки на члене возобновлялись. – Как легко довести тебя до состояния безотказности, – гадко улыбнувшись ему в рот и щёлкнув пальцами по пульсирующей головке, Дазай почувствовал сильную хватку в своих волосах. – Дай мне кончить, – Чуя сдвинул брови, растеряв всю свою гордость и принципы и открыто умоляя его. – Пожалуйста, Осаму. – Я подумаю, – Дазай водил пальцем по вздувшимся венам на чужом члене, наслаждаясь таким видом Чуи – мокрого, податливого и с широко раздвинутыми ногами, с губ которого срывалась мольба вперемешку со стонами. – Умоляю, – Чуя сладко простонал и закатил глаза, когда Дазай размашисто провёл по стволу несколько раз, и наступила желанная разрядка – Чую затрясло волнами сильной дрожи, пока Дазай прижался губами к его груди, замедляя движения руки. – Убью тебя, скотина… – Всегда пожалуйста, тюлька, – Дазай чмокнул его в ухо и включил воду, смывая пену с тела и головы Чуи, потому что самостоятельно сделать тот этого теперь не мог.***
По приблизительным расчётам у Дазая на всё про всё было около четырёх часов – Чуя должен был съездить на сделку в другую префектуру и сразу же вернуться. Как только Накахара покинул дом, Дазай воспользовался домашним ноутбуком и проверил ещё раз нужный адрес. Даже если бы он был сейчас в состоянии долго и быстро идти, пешком в такое время он бы не уложился, поэтому вызвал такси. Достав из спрятанного на кухне сейфа пистолет и патроны, он пришёл к выводу, что пользоваться им не придётся – он пригодится только для вида. Погода стояла отвратительно жаркая даже с утра, поэтому поверх футболки он надел белую рубашку, не застёгивая – лишь для того, чтобы скрыть предплечья. Проверив ещё раз время и рассмотрев всевозможные варианты событий, Дазай выпил половину таблетки успокоительного, чтобы не слететь с катушек в крайнем случае. Его нисколько не удивляет наружный вид дома, у которого его высадил водитель – в каких-то местах дерево потрескалось, вздулось из-за дождей, но даже не это делало его угнетающим. Когда-то ухоженный газон зарос травой, дорожка была просто протоптана по земле, где-то валялся мусор, а изгородь при движении издала противный скрипящий звук. Подобно ей проскрипели ступени на лестнице крыльца, когда Дазай неспешно взобрался по ним. Заглянув в окно и увидев через пожелтевший от курения тюль силуэт, Дазай постучал по стеклу и прошёл к раскрывающейся двери. Джун Накахара выглядела крайне отвратительно – Дазай придирчиво осмотрел её, сделав заметку, что Чуя в апреле выглядел куда лучше по сравнению с ней. Волосы выпадали, отчего на висках виднелись проплешины, рыжий цвет был совсем тусклым, где-то голову уже тронула седина. Нездоровая худоба и впалые щёки придавали этой женщине максимально болезненный вид, и Дазай сравнил её в голове с ходячим скелетом. На секунду он даже засомневался, что Чуя действительно её сын – ничего общего, кроме роста, чётко выделяющихся скул и цвета волос и глаз он не заметил. Возможно, когда-то она и была красивой, но назвать её мамой Накахары Чуи было бы оскорбительным для Дазая. Чуя был прекраснее её во много раз. Как только она всмотрелась в его лицо, Дазай понял – она испугалась. Попыталась сразу же закрыть дверь, но мафиози не дал ей этого сделать, подперев мыском кроссовка дверь снизу. На его лице расплылась улыбка от догадок, которые не переставали скакать в голове в бешеной пляске, будоража больное сознание и одновременно заставляя мозг работать в нужную сторону. – Так-так-так, значит, знаете меня, да? – Дазай прижал кончик языка к уголку губ, толкнув дверь и раскрыв её до конца, пока женщина пятилась от него в ужасе. – Уходи… Пошёл вон отсюда! – Её слова казались до абсурда смешными – Джун лишь отходила от него всё дальше, пока не вжалась спиной в низкий старый холодильник. – Я намерен поговорить с вами, Джун, – Дазай спокойно прошёл внутрь, оглядев комнату – это была и кухня и гостиная с узким потрёпанным диваном сразу. Полы под подошвой его обуви скрипели, обои в некоторых местах были разорваны – здесь было даже хуже, чем в приюте, где он жил. Если бы сейчас у его ног пробежали тараканы или крысы, он бы и не удивился. – От вас зависит, спокойно ли вы мне расскажете, откуда знаете членов исполкома Мафии, или мне придётся вам угрожать, – он побрезговал присесть куда-либо, потому просто развернулся к ней лицом и замер, убрав руки за спину. – У тебя на меня ничего нет, урод! – Джун переместилась к столу и схватила нож – её рука дрожала настолько сильно, что пришлось держать рукоять и второй рукой. Дазай таращился на неё, всё ещё не понимая, как Чуя вообще смог вырасти таким тактильным и открытым рядом с агрессором в лице матери. – Ничего нет, правда? Вы так считаете? – Он подошёл к ней непозволительно близко, и женщина замахнулась – Дазай сделал шаг в сторону, и она споткнулась о его ногу, упав на четвереньки и оглянувшись со страхом. – Наверняка страх смерти вам не знаком, – Дазай пожал плечами, со скукой смотря на то, как она поднялась и выставила нож в его сторону, – это будет для вас даже подарком. А вот провести остаток дней в женской колонии будет довольно-таки неприятно, как думаете? Джун вылупила глаза, отчего её фиолетовые синяки с проступающими венами под глазами стали выделяться ещё сильнее. – С какой стати я туда попаду?! – Например, за сексуальное насилие несовершеннолетнего. Родного. Сына, – с каждым словом Дазай приближался к ней на шаг, а улыбка с его лица улетучивалась, оставляя место оскалу и мраку в зрачке одного открытого глаза. – Девятилетнего ребёнка. – Такого не было! Ты ничего не докажешь! – Джун закричала, когда Дазай выхватил нож из её рук и вогнал его лезвием в стол, разъярённо посмотрев на неё и схватив за шкирку. – Я не Чуя – ударить женщину для меня ничто. Тем более, какую-то стервозную маразматичку с поехавшей головой, которая ничего не стоит, – Дазай сжал её горло второй рукой, контролируя себя и не пережимая воздух до конца. – Как ты, похотливая сука, ещё можешь себе позволять ходить по этой земле? – Пальцы резко вжались в липкую кожу шеи, и Дазай начал чувствовать приливающую эйфорию, прикрыв глаза. – Только из-за Чуи я не убью тебя, хотя, уверен, он не будет долго скорбить в случае такой утраты, – он отшвырнул Джун на пол и убрал руки в карманы спортивных брюк, дожидаясь, пока она откашляется и придёт в себя. Джун обхватила своё горло, царапая его ногтями и не замечая этого – закрытые глаза и кашель мешали сосредоточиться, пока она корчилась на полу от боли. Дазай всё же опустился на стул, чувствуя головокружение от резкого скачка адреналина – в какой-то момент в нём вскипело самое яростное желание придушить её сразу же, как только он вспомнил Чую, который рассказывал о том, что она с ним сделала. Одно это воспоминание его лица, когда он сдерживал слёзы и дрожь в голосе, подстёгивало Дазая освободить его от этой женщины. Представлять, что она делала с совершенно невинным и неокрепшим Чуей в его детстве, как она могла ударить его, вырвать ему волосы или изнасиловать, стало для него хуже всех тех пыток вместе взятых, через которые он проходил. Хотелось всадить ей нож поочерёдно в оба глаза, отрубить каждый палец и засунуть ей в рот, медленно убивая. Но он здесь был не для этого. – Расскажите мне всё. Начиная от рождения Чуи и того, почему он не должен был узнать о Мафии.