***
Сосна отправляет его умываться, и Билл стоит наедине с Мэйбл в ванной. Она подводит глаза розовой гелевой ручкой и на его еле живой взгляд отвечает: — У меня нет такой подводки. — Ясно... — включает он ледяную воду. — Ты в порядке? — В полном, — вряд ли девушка верит, но всё равно возвращается к своему отражению. — У тебя свидание? — Ага... Лицо обжигает холодом. Знакомое ощущение, которое ассоциируется только с попытками держаться. Он смотрит в зеркало безжизненным взглядом и видит эти огромные синяки под глазами, пустыми и светлыми. И лицо без дежурной улыбки. Как только он выходит, Диппер в фартуке сажает его за стол. Если бы Билл не устал настолько сильно, он бы посмеялся над чужим внешнним видом. — Поужинаешь с нами? Билл предпочитает сидеть без малейшего движения и не отвечать. — Мэйбл! — орёт он сестре, наливая Сайферу воды. — Вот успокоительные, если тебе надо, — ставит рядом со стаканом, после поворачиваясь к девушке. — Есть пожелания к ужину? — Я убегаю в ресторан сейчас. — Надеюсь, не за наш счёт. — Обижаешь, Дип, — смеётся и тянется обнять брата, отчего тот морщится и отодвигает её. — Иди отсюда к своим ухажёрам, — отпихивает её Сосна, и она со смехом убегает в прихожую. Пахнет фруктовыми духами на весь дом. — Всё равно никто лучше тебя не готовит! — Так и быть, оставим тебе немного, — улыбается Сосна, пока Мэйбл не хлопает дверью. Дальше они молчат. Билл не то что бы о чём-то думает, скорее просто смотрит в стол. И не знает, чего хочет больше: сбежать или остаться. На кухне пахнет какими-то специями и маслом. Биллу нравится, но он не уверен, что в состоянии сейчас есть, но Пайнс всё равно ставит перед ним тарелку с овощным рагу. — Поешь, будет полегче. — Или нет. — Или нет, — соглашается он. — Избегаешь таблеток? — забирает оставшееся успокоительное. — Не принимаю лишний раз. И молчит о том, что однажды пытался довести себя до смерти именно этим препаратом. И наконец спустя затяжную тишину, когда Билл отодвигает едва тронутую тарелку, Сосна спрашивает: — Так что случилось? И вопрос такой сложный, что нельзя никак ответить. Жизнь у него случилась. И как-то с этого момента всё пошло по пизде. — Ничего? — придумывает он классный, как ему кажется, ответ. — Ты идиот, что ли? — опять гнёт брови Пайнс и уходит убирать посуду. Когда он не смотрит, всё кажется немного проще. Билл выдыхает перед тем, как признаться. — Я хочу разорвать все свои контакты с людьми, чтобы быть независимым и перестать на них полагаться. По ощущениям Пайнс даже не дёргается. Просто замирает и так и остаётся повёрнутым к раковине. — Что плохого в том, чтобы полагаться на людей? — Я чувствую себя слабым и ничтожным, — произносит еле слышно. — Со мной тоже? — после долгой паузы. — Я не знаю. Ты просто слишком хороший, правда. Пайнс поворачивается к нему и садится рядом. Билл не понимает, что значит его взгляд. Сосна долгое время подбирает слова, но не перестаёт на него так смотреть. — Если я тебя действительно раздражаю, скажи это так, чтобы я поверил, — Билл осторожно улыбается на его слова. — Может... Это звучит слишком наивно, но просто включи голову. Ты такой умный и не можешь справиться с тупыми мыслями. Ты думаешь, что не хочешь быть слабым в чужих глазах, но всё ещё со мной. — Я же говорю, ты другой... — Ну так, блять, тогда и не предлагай перестать дружить, если не хочешь этого! — а после смотрит на него, и так запутанного. — Прости. Если перебарщиваю. Он не перебарщивает. Просто ни капли не помогает распутать эти самые глупые мысли. — Я боюсь, что меня предадут. И одиночества вместе с этим я тоже боюсь. Я так устал, что мне нужно быть одному, чтобы ни от кого не зависеть. Я устал сдерживать своё безумие. Устал постоянно работать, чтобы просто не сдохнуть в будущем, и при этом помираю сейчас. Я устал от себя и этих попыток жить. Слова льются из него, хоть их и страшно было произносить ранее. Это просто... Что-то, что ему необходимо было сказать. Это не так, как перед Мэтью: намного спокойнее за свои секреты. Сосна напряжённо потирает шею и поджимает губы. Биллу терять перед ним уже нечего. Он обнажает душу как может и не имеет сил сдерживать весь этот поток эмоций ещё дольше. — Слушай, несмотря на все гадости, что я говорил о тебе... — Пайнс словно пытается забрать у него всю боль, когда кончиками пальцев легонько касается предплечья Билла. — Я беру все свои плохие слова назад, ладно? Да, раньше было много плохого между нами. Да и сейчас непросто, — эти пальцы дёргаются, и Билл знает, что Пайнсу рядом с ним тоже сложно. — Но, пожалуйста... Когда тебе будет некуда пойти, приходи сюда, — Пайнс смотрит так, как не смотрел на него ни один человек в его жизни. — Я, возможно, не такой хороший друг, не могу тебя всегда поддерживать, относиться с полноценной отдачей, но всё же. Билл, блять, ты можешь сомневаться в ком угодно, но не во мне, вот честно. И так ты не будешь одинок. Так у тебя будем мы с Мэйбл. Сайфер понял, что новое было в чужом взгляде. То была обиженная преданность. У Билла не хватает времени, чтобы пережить все эти чувства, которые только что появились внутри. "Приходи сюда" "Ты не будешь одинок" У него опять текут слезы. Билл не может, банально не может их сдержать, когда к нему относятся с такой теплотой и говорят то, чего не говорил ни один человек в его жизни. Но он всё равно от тянущего недоверия злится то ли на себя, то ли на мир, который его так терпеть не может, и плачет, плачет, бесконечно плачет. И вместо подходящего "спасибо" язвит, вырывает из себя всю боль и обиды напоследок: — Да я настоящий тебя даже не устраиваю! Ты шарахаешься от меня тут же. Пальцы напряжённо сжимаются на запястье, и это немного возвращает к реальности, заставляет думать и тут же жалеть о сказанном. Это было его решением себя контролировать. — Значит, придётся исправлять! — вновь улыбается Пайнс. — Тем более, давно пора было избавиться от этого дерьма, чтобы дышать полной грудью. Ну как, ты со мной? — отпускает и протягивает вперёд ладонь как при сделках. — Не бросай меня без предупреждения, пожалуйста, — вырывается само по себе. Билл не просит того, чтобы его не бросали в принципе, потому что в глубине души думает, что из всех людей сделать ему больно заслуживает только Пайнс. А тот лишь смеётся, призывно трясёт ладонью и терпеливо ждёт. — Конечно, — отвечает Пайнс и так намного проще, чем если бы он начал говорить наивную чушь по контексту. Билл, как минимум, не чувствует себя грязным, когда отвечает на рукопожатие. Пайнс тёплый. Бесконечно тёплый, надёжный и болезненно родной. С ним ощущение слабости притупляется обо всё, что только можно. Хотя бы с ним. Хотя бы с ним можно держать оборону не так сильно. Биллу кажется, что его немного любят, когда кто-то так старается ему помочь***
Мэйбл стоит в центре какой-то компании вся в блестках, пачкает сверкающие и переливающиеся пальцы в жидкости, пуская мыльные пузыри целыми стаями, которые тут же улетают птицами вверх. Билл смотрит на всё это, протискиваясь сквозь толпу ребят и любуется: то ли на пузырьки, переливающиеся радугой, то ли на девушку. Смотрит так же, как все — неотрывно. И сразу понятно становится, за что Мэйбл и любят, и ненавидят: за её движения, полные жизни, за свет в чуть более зеленых чем у брата глазах и волнистые красивые волосы. Какие-то ребята встают к ней в центр, но им до неё далеко. В них нет столько идей, безумия, любви ко всему, что они делают. Мэйбл — свет. Только ещё и немного тёплый. Падающая сверкающая звезда, которую все мечтают увидеть. Билл надеется, что у неё будет достойный спутник в жизни. Потому что все, кто стоят рядом, не могут даже сравниться с ней. Это чувствуется. Это банальное превосходство. Даже брат смотрит на неё с восторгом в глазах. Люди потихоньку расходятся, и Билл улыбается широко и спокойно, как это делают все лжецы. Он приветствует всех в её компании и говорит о том, как же это было красиво. — Хочешь? — протягивает она баночку с мыльными пузырями. — А можно? — Конечно, — она ещё не знает, на что согласилась. Сосна видит ровно тот момент, когда Сайфер заливает себе это в рот. Они встречаются взглядами. И варианта два: проглотить, либо же выполнить задуманное. Билл поворачивает голову в точности к нему, с полными горького мыла щеками надувает, приоткрыв рот, пузырь. А потом ещё и ещё, пока они не начинают лететь Пайнсам в лицо. Вместе с пузырьком, убившимся об нос Сосны, умирают и его последние нервные клетки. Мэйбл и какие-то девчонки звонко хохочут. Биллу одновременно страшно и интересно, что будет. Пайнс же обещал спокойно относиться к нему настоящему. Тот лишь сжимает его щеки пальцами, заставляя выплюнуть будущие радуги вместо неба на покрытие территории школы. — Ты, блять, знаешь, сколько на толчке сидеть будешь, если проглотишь? — Ты проверял, что ли? — На Мэйбл. Билла почему-то это заставляет разулыбаться. Сосна не в бешенстве, Сосна так проявляет заботу. Это тоже чувствуется. Билл ещё и сплевывает разок в эту лужу, чтобы тот не волновался о том, "сколько он будет сидеть на толчке".***
Билл сам вылавливает Мэтью перед его тренировкой и цепляется намертво и жёстко за плечи. Тот даже не против: даётся и спокойно идёт следом, немного зажмуриваясь от боли. — Неделя вышла, мой ответ всё ещё "нет", — Сайфер прижимает того спиной к стене и смотрит бешенно. Эхо пустого класса усиливает его речь. Пошла уже вторая попытка разорвать любые связи с этим парнем. У Мэтью на это свои планы: — Ты уверен? Я могу заплатить. У Билла иные представления о человеческих взаимоотношениях, но волнует его только нехватка денег. И возможный шантаж со стороны этого незнакомца. Хотя... То, что ему нравятся парни и живёт он в другом районе, не гарантирует что-то сильно опасное для него. — Сколько? — Билл вспоминает оставшуюся ему сумму и сменяет настрой на деловой. — Сотня устроит для первого месяца? — Что от меня нужно? — Всё что угодно. Ему нужны деньги. До совершеннолетия у него будет как минимум четыре сотни долларов. То, сколько не хватало до мечты. Значит, подработки могут пойти чисто на будущие расходы и... Но с другой стороны это означает постоянное нахождение рядом с этим хреном. В любых контактах. Перед Биллом встаёт сцена, где вместо положенного интима он откусывает Мэтью хуй. И определённо вся школа и район будут в курсе, что они встречаются. Сайфер не знает, получится ли нормально разыграть отношения перед этим парнем. Ради денег можно пойти на что угодно, но... Что если Мэтью правда предложит ему что-то серьёзнее чем совместные игры. Поцеловаться?.. ...Переспать?.. Билла передергивает от мысли, что нужно будет оголяться перед незнакомцем. Перед парнем, о котором он ничего не знает, и который ничего не знает о нём. — Расскажи мне, что входит в твоё сраное "всё что угодно", — дёргает за ворот лёгкой рубахи. — Я не знаю, на что ты готов, — отвечает тот легко и расслабляет лицо. Он очень красив, Билл не спорит. Но всё равно он какая-то ёбаная тварь. — С тобой, честно говоря, ни на что, — выплевывает ядом. — Но тебе нужны деньги. — Как ты, блять, догадался? — иронизирует Сайфер, слыша, как ударяются чужие лопатки о стену. — По тебе, кстати, не скажешь, что ты готов на такие отношения, — Билл ощущает этот невесомый посыл, слышимый сквозь слова: он называет его шлюхой. — Я не соглашался, — шипит он, больше не чувствуя себя загнанным животным. Хищник теперь он. — Но тебе нужны деньги, да? — напоминает, словно пытаясь уберечь спину от ударов. Мэтью нежно касается его щеки, желая удержать прикосновениями контроль, как делал это в библиотеке. Билл жёстко отрывает ладонь от себя и сжимает в руках до первого глухого стона парня. Он очень надеется, что это от боли, потому что иначе он больной, блять, извращенец. — А тебе, похоже, нужно, чтобы тебя трахнули хорошенько, раз ты себя в руках держать не можешь, — Не исключено. Билл и так знает, что держать лицо и любезничать перед ним не было смысла после всего произошедшего, но говорить то, что думаешь, с незнакомцами он всё равно не привык. Он отпускает Мэтью. — Перед тем, как мы перестанем пересекаться, скажи: ты со всеми так дружбу и отношения покупаешь? — Кроме Дэвида. Билл вежливо пожимает плечами и сдерживает улыбку, вспоминая однажды услышанное. "Пойдём в новый ресторан. Я слышал, там классная паста. Чек на тебе" Кажется, маленький мальчик не в курсе очень многих вещей вокруг него. Биллу не важно, это не его жизнь, не его чувства. Не ему винить кого-то в желании быть любимым. Но когда этот мудак лезет к нему и смеет упрекать и давить, он за себя не ручается. Запах почти сбывшейся мечты выветривается. Им больше не по пути.***
Когда Сайфер пересчитывает деньги, в комнату врывается Гидеон, пахнущий своим терпким жасминовым гелем для душа, со своей идеально прилизанной причёской. — Ты собираешься отрабатывать своё место в этом доме или нет? — про то, что Билл несётся с одной подработки на другую и уже второй день не успевает приготовить ужин. — Опа! — пытается вырвать он купюры, за что получает по рукам. — Неплохо так зарабатываешь. Надеюсь, легально, а то знаешь же, как папочка к этому относится. — Я, в отличие от тебя, не шляюсь по ночам хуй пойми где, — напоминает про то, что юному Глифулу лучше всего молчать о чужих деньгах, если он не хочет, чтобы Билл рассказал о его. Подработки Сайфера легальны, но заработок там на порядок выше, чем он напиздел. Поэтому свои интересы он обязан защищать хоть с чужой кровью. — Я знаю, что ты у меня воруешь. Как же плохо, что в элитных школах деток учат в том числе считать, а не только выёбываться. — Кхэм, так как тебе, любимый братец, живётся с тем, что твоя мать сошла с ума из-за вас с папашей? — Билл щурит глаза с широкой улыбкой и продолжает пересчитывать, складывая всё в уме. Козырь. Козырь. У Билла их бесчётное множество. Он всегда будет на шаг впереди, на ступень выше, как бы его не пытались сместить. "А кого заслуживаешь? Глифулов?" Нет. Сосна сказал, что нет. Он заслуживает хорошего: Диппера и Мэйбл Пайнс. Лучших. Билл и ведёт себя теперь как заслуживающий лучшего. Идёт по головам тех, кто его обижал. — Заткнись, мразь, — Глифул шипит, и даже так слышно, как он нервничает от сказанного. — Пока не пришлось опять ёбнуть об угол. Билл спокойно ведёт плечами. Не показывает, что помнит, о чём вообще речь. — Папаша-сектант жену овощем сделал. Из-за тебя, гадёныша, — шепчет Сайфер, подходя к братцу. Психике миссис Глифул были нанесены непоправимые травмы каким-то сраным гипнозом. Билл не верил в эту чушь, пока однажды не увидел у Бада в глубоко спрятанных вещах красную накидку и записи о каком-то обществе, где женщину хотели вылечить от нервозов после капризов тогда ещё маленького ребёнка. Мать всегда являлась живым напоминанием того, что они с Бадом натворили. И самым удушающим козырем в руках Сайфера. — Ты думаешь, так сложно на этот раз оставить тебя слепым? "Ствол, украденный из ящика Бада, направлен на сына этого ублюдка. Он может убить Гидеона прямо сейчас, если захочет. Совести насрать. Биллу на своё будущее в тюрьме тоже. Он хочет пристрелить их обоих. "Чего не танцуем, Гидеон? Пляши!" — направляет он дуло мальчишке в голову. Глупому и мелкому Глифулу, которому он должен подчиняться и терпеть его выходки. Билл просто убьёт его. Убьёт как минимум из-за услышенного от него в фостерной семье "Вот этого, со змеиными глазами". А затем и его безотказного папашу за все синяки и переломы. Гидеон не понимает, что ему нужно делать, танцует как-то нелепо, раздражающе, боясь, что Билл нажмёт на курок. "Сайфер" звучит в воздухе строго. Парень стреляет, попадает Гидеону куда-то в руку и тут же направляет на Бада. Он уже осёкся с испуга, нельзя сделать это ещё раз. "Сайфер, опусти оружие". Биллу смешно, и он хохочет, держа обоих на прицеле. Бад кидается на него, закрывает сына и откидывает ствол. Сайфера бьют лицом о ближайшую поверхность. В сознании только тёмное пятно, пачкающее белую рубашечку Гидеона. Билл не может открыть один глаз, и болит он адски" Билл молчит. Улыбается. Ему почти восемнадцать, он скоро сбежит, а вот Глифулы со своим говном так и останутся. — А ты подумай, что скажет Мэйбл, — обвивает брата со спины руками. Жестом змеи. Верно. Что с Мэтью, что с Глифулами: теперь-то он точно не будет ничьей добычей. Из всех союзников он оказался около самых лучших. — Чтоб ты сдох. — Скажи код от сейфа, я пристрелю себя, — к собственным недавним воспоминаниям. — Слишком живучий. Хочу чтобы ты рыдал от боли. Ты не заслуживаешь жизни. — Ты тоже. Но почему-то живём мы оба, а плачешь от боли только ты. Даже если это не так, Гидеон никогда об этом не узнает. — Я тебя ненавижу. Ненавижу больше всех. Я готов заплатить любую сумму за твою смерть. — Эх, жаль Миссис Глифул никогда не видит, когда твой отец меня избивает. Ей бы, наверное, зашло. Отдала своё здоровье за то, чтобы вы нихуя не изменились. — Ты, — пытается сжать чужие руки на спине. — Не смей больше говорить про мою мать. Не вплетай её к нам. Ты понял? — Ага, — и его превосходства видно невооружённым глазом. Единственное различие в том, что у Билла теперь есть товарищ, словам которого он верит.