The Setting Sun.

      Сон Чуи прервала чья-то рука, дёргающая его за плечо. — Вставай, Чуя! — судя по тону, парень с серыми волосами будит друга уже довольно долго. — Мм... Сколько... времени... — рыжий приподнимается на руках, но теряет равновесие и падает на постель. — Сейчас восемь утра. Твой первый учебный день в универе. Чуя, тут такое дело... — Ширасэ замялся, — Тебя ждёт какой-то Дазай... Этих слов хватило, чтобы Чуя подскочил с кровати, как будто на него вылили ведро ледяной воды. Он натягивает на себя заготовленную со вчера уличную одежду и спешит в ванную. После сна голова всё ещё остаётся неясной, однако Чуя кипит от раздражения. — Дазай?! — Говорит, что твой семпай... — Ага, семпай, — юноша недовольно кричит из ванной, зажимая во рту зубную щётку, — Я вчера уснул не дождавшись тебя и поэтому не рассказал, что мой наставник заносчивый идиот! — Слушай, Чуя, — Ширасэ накидывал на плечи поношенную парку, — вечером мне всё расскажешь, я спешу. Иду в универ вместе с одной девчонкой! Вечером всё... — он начал закрывать дверь, но остановился, просунул голову в проём и крикнул, — Удачи на учебе! Я передам этому заносчивому идиоту, что ты скоро спустишься! — Ага! И тебе удачи! Чуя был не удивлён новому знакомству друга с девушкой. Тот лет с двенадцати начал интересоваться противоположным полом. К тому же брал рыжего друга и отправлялся с ним гулять с девочками. Те, частенько обращали внимание на Чую и его немного нежную наружность, из-за чего Ширасэ в шутку дулся. Друг детства Чуи всегда был весёлым, временами грубоват и небрежен, в тоже время обладал своей особой привлекательностью. С тех пор этот парень то залазил в отношения, то вылезал из них, но его это вовсе не огорчало. Однако сейчас важнее детских воспоминаний то, что его ждёт семпай. Чуя понятия не имел зачем тот зашёл за ним, тем более после того, как они друг-другу нагрубили. Хотя нагрубил скорее рыжий, а Дазай фамильярничал, как будто нарочно злил кохая. Юноша напоследок внимательно оглядел себя в зеркало, чтобы понять нормален ли его внешний вид. Чуя знал, что в университетах Японии дресс-кода нет, но в заведение он попал престижное, поэтому наряжаться в цепи и рваные джинсы, наверное, не стоит. Он наскоро повязал на затылке свободный пучок из наиболее длинных волос спереди. Его рыжая шевелюра доставала до подбородка, некоторые пряди естественно завивались. Чтобы не мешались, Накахара убрал их за уши. Мельком взглянув на свой вид в зеркало, он остался доволен. Чёрт. Чуя совсем забыл вчера собрать рюкзак. Пришлось делать это впопыхах и вероятно, что некоторые ненужные вещи оказались закинутыми в рюкзак, а нужные — наоборот. Но сейчас об этом некогда волноваться. Накахара убедился что, вроде как, собран. Ноги поспешно влезли в заношенные кеды и полетели вниз по лестнице. Дазай стоял на том же месте, что и вчера. На нем были чёрные брюки с массивным ремнём, а также чёрная рубашка с длинным рукавом, на ногах белые кроссовки, которые выглядели, как будто они только что с витрины дорогущего бутика. Его лицо оставалось уставшим, а бледность подчёркивала ещё большие синяки, чем вчера. Создавалось впечатление, что этой ночью он не спал вовсе. На Дазае не было плаща и Чуе в глаза бросилось то, что вчера он не замечал — бинты. Его руки, по самые ладони, были обмотаны эластичным бинтом, повязки проглядывались и из под ворота рубашки, несмотря на застёгнутые до самого подбородка пуговицы. Из-за этих бинтов Чуя еще сильнее растерялся. — Доброе утро, семпай... — рыжий приветливо улыбнулся и поклонился. — Утречка! — тот выглядел так, как будто вчерашнего разногласия и не было, — Давай без формальностей, все-таки ровесники, окей? — Угу. Дазай-сан, можно вопрос? — Чуя попробовал снова вести себя вежливо. Парень изогнул правую бровь: — Дай угадаю, зачем я замотался в бинты? Чуя кивнул и слегка покраснел. Было ясно, что за этим что-то кроется. — На меня напали бандиты. Избили, ограбили и смылись. — в словах Дазая была очевидная ирония. «Раз семпай не говорит настоящую причину, значит всё не так просто», — подумал Чуя. «Тем более мы знакомы второй день, да и товарищами не являемся. Будем считать, что это меня не касается». — Ох, извини за слишком бестактный вопрос... Зачем ты пришел за мной? Пары начнутся после половины десятого, сейчас слишком рано, — Чуя решил перевести неудобную тему на более насущную. — Мне нужно провести тебе экскурсию, если ты не забыл, — он снова лениво тянул слова, и в мыслях рыжего вновь всплыл образ океана родины, облизывающего песок. — Я совсем забыл... Чуя чувствовал себя не в своей тарелке. Сначала грубит семпаю, затем тот приходит за ним перед началом лекций, обмотанный бинтами. И рыжий снова становится вежливым с ним. Временами его раздражение бесследно пропадает и он начинает вести себя противоположно тому, что было даже и час назад. Хотя сам Дазай совсем не казался нервным или что-то в этом роде, если забыть про его нездоровый вид и смотреть только на то, как он держит себя, то можно подумать, что парень вполне счастливо и беззаботно живёт. — Дазай-сан, ты сегодня не на машине? — А, — на его лице на секунду выступило недоумение и тут же исчезло, — ты об этом. От твоего дома минут 10 пешком, так что я подумал... — Тогда идём! — не дожидаясь окончания фразы, рыжий двинулся в сторону университета. Погода, к слову, стояла, как и вчера, — хорошая. Тепло, но совсем не жарко, прохладный ветер совсем немного теребил волосы прохожих и приятно щекотал лицо, разве что солнце то и дело пряталось за плотными облаками. В воздухе пахло весной и иногда пробегали нотки далёкого дождя. Парни шли до кампуса молча, ибо достойных тем для разговора не находилось. Во время их тихого пути до университета Дазай стал немного рассеянным, однако на его губах неоднократно проглядывалась улыбка. Чуя же решил, что бессмысленно вести беседы с тем, кто прямым текстом сказал, что дружбу заводить не собирается. «Как только освоюсь на учёбе и в городе, так сразу перестану с ним общаться», — решил рыжий. «Вряд ли у нас есть хоть что-то общее».

***

— Понравилась экскурсия? — Дазай стоял, опираясь на стол в библиотеке и наблюдал как его рыжий кохай восторженно изучал книжные полки. — Ага, спасибо. Ворота¹ крутые очень, а ещё лестницы. Про библиотеку я вообще молчу! — стараясь это всё выговорить как можно тише, Чуя листал старое издание Пруста. Страницы приятно шелестели в пальцах. Экскурсия Дазая и правда была неплохой, начав рассказывать историю университета и про его достопримечательности, он как будто перестал быть развязным парнем, даже выражение лица изменилось, стало серьёзней и увлечённей. Чуе и вправду понравилось его слушать. — Тебе нравится французская литература? — Угу. Я ведь на факультет искусства поступил. Мне интересны переводы, особенно с французского. Дазай невнятно замычал. — А ты на каком? — рыжий оторвался от книги и устремил взгляд на семпая. Тот тоже смотрел на него, однако делал он это до того, как Чуя повернулся в его сторону. Осаму отвел взгляд и почувствовал легкий холодок по спине. Что-то шевельнулось у Дазая в голове, когда их глаза встретились. Нечто пугающее. — Э-э.. Я на юридическом... Чуя положил увесистый томик на место и направился в сторону Дазая. Он остановился совсем близко, на расстоянии вытянутой руки и не отрываясь смотрел в тёмные глаза. Взгляд Чуи был заинтересованным, будто он рассматривал диковинную зверушку. Дазай же выбрал точку на полу и смотрел на неё. От напора голубых глаз он почувствовал себя неловко, но шевеления в мозгах больше его не тревожило. — Кто твой любимый писатель? — спросил рыжий. — Достоевский наверно... — его голос сел, — Ты чего так смотришь?... Будто опомнившись, Чуя ужасно смутился и отвернулся, дабы скрыть пылающие щёки. Иногда в смущение его мог ввести даже длительныы зрительный контакт с каким-нибудь парнем. — Прости, не знаю чего это я... И правда, что же это было? Дазай было открыл рот, чтобы что-то сказать, но его опередили. — Чуя! — в их сторону шёл Ширасэ, обнимая одной рукой за плечи миниатюрную девушку с розовыми волосами. Кажется, линзы она тоже носила розовые. — Ох.. Ширасэ, это... — Ага, — друг рыжего улыбнулся во весь рот, — это Юан, мы встречаемся. Юан вежливо поклонилась Чуе, он ответил ей тем же. — Ты уже осмотрел универ? Если да, — тут Ширасэ обратился к Дазаю, — я украду его? — Кради на здоровье! — Осаму вальяжно направился к выходу. Однако в его движениях промелькнула напряженность и как будто желание поскорей смыться.

***

Обед. Чуя, Ширасэ и Юан сидели за столом и обсуждали свой первый учебный день. — Вот уж не ожидала, что окажусь в одной группе с твоим другом! — воскликнула Юан, обращаясь к Ширасэ. — Надеюсь, что на некоторых лекциях мы будем пересекаться. — друг рыжего удрученно вздохнул, — Знал бы я, что мы с тобой встретимся, Юан, тогда бы тоже на искусство поступил... — Зато ты в одной группе с Дазаем! Я слышала, что он сдал вступительные на максимальный бал, не только в Токийском, но и в Киотском университете. Да он гений! — Может и гений, но полный идиот. — раздраженно вставил Чуя, втягивая через трубочку последние глотки молочного коктейля. — Полностью согласен! — с энтузиазмом сказал Ширасэ, — С первого дня мои одногруппницы на него слюни пускают. Какой красавчик! А какой загадочный, в бинтах ходит, — он наигранно сложил ладони вместе, изображая девушек, — вот бы пригласил меня на свидание! Юан и Чуя засмеялись. — Ах да, кстати, — лицо Ширасэ вмиг потеряло передразнивающее выражение, — чуть не забыл. Всех первогодок приглашают на выходных на тусовку. Приглашают парни со второго курса, их вроде зовут Сакуноске Ода и Анго Сакагучи. — О-о, как интересно! Пойдем вместе? — Глаза Юан загорелись в предвкушении "хорошо провести время". — Мы с Ширасэ это не пропустим! — Накахара тоже был рад приглашению.

***

После занятий Чуя решил пойти в библиотеку и позаниматься там. Он любил читать, с самого детства его было не оторвать от этого занятия. Всегда какое-то чтиво было у него под рукой, а учитывая тот факт, что свободно он говорил на двух языках — английском и японском, к тому же немного понимал испанский, так как рос в Южной Калифорнии², выбор оригинальной литературы для Чуи был немного больше, чем у остальных. Французским он не владел, но это было его мечтой. Рыжего покоряла культура Франции, под влиянием этого он часто одевался "по-западному", особенно любил перчатки и имел несколько элегантных шляп. Он надевал их когда выходил гулять в центральные районы вместе с Ширасэ. Конечно, вместе с любовью к литературе, Чуя приобрел страсть к библиотекам. Их внушительные полки, уставленные произведениями мирового искусства всегда выглядели волшебно, и в этой атмосфере было приятно заниматься. В библиотеках Чуя читал, учился, рисовал и думал. Зачарованный мир книжного царства всегда был убежищем рыжего парня, где он мог узнать всё, что угодно, при этом прячась от любых проблем. В библиотеке Чую ждал небольшой и не особо приятный сюрприз. Дазай, а вместе с ним два парня, выглядящие немного старше него, сидели за столом и видимо занимались учебой. Хотя об этом говорил не их задумчивый и сконцентрированный вид, а скорее скопище тетрадок, учебников и письменных принадлежностей, вываленных на стол. Сами парни увлеченно, но шепотом, беседовали о чем-то. Дазай выглядел полностью расслабленным, он с заинтересованной и неподдельной улыбкой слушал товарищей, подперев забинтованной рукой щёку. Он увидел вошедшего рыжего и помахал ему рукой. Тот ответил. А Осаму снова погрузился в общение с товарищами. Чуя прошел вглубь читального зала и устроился за самым дальним столом. Компания семпая была в метрах десяти от него и иногда до рыжего могли долетать их разговоры. Он решил не обращать на них никакого внимания. Достал из рюкзака сегодняшние конспекты и материалы на завтра, карандаш остальные письменные принадлежности он утром забыл дома), ежедневник, планшет и постарался погрузиться в учебу. — Осаму, кажется Сасаки запала на тебя! — смеясь сказал парень, который казался самым старшим. — Точно, и мне так кажется, — подхватил тот, что в очках. — Да бросьте вы! — всхлипнул сам Дазай. — Это не с ней ли ты ходил на дополнительные занятия, а потом переспал? Спутники Дазая захихикали, а тот жалобно, но утвердительно простонал. Кажется, бинтованный стал для Чуи еще неприятней, чем был. «Ладно, мой семпай», — думал рыжий, «помимо того, что просто странный, богатый и все такое, так он еще и бабник!». Убеждение в том, что Дазай таскается по девушкам почему-то затекло к нему в мысли, подобно противной холодной слизи и распространялось по сознанию. Чуя даже ни разу никого не целовал за свои-то девятнадцать лет, что уж говорить про отношения, тем более интимные. Быть может поэтому он испытывал неприязнь к людям, имеющим, так скажем, обширные знания и опыт в этой теме. Может, это слегка задевало его самолюбие? Накахара решил больше не думать об этой неприятной теме, и чтобы не слышать пошлых разговоров Дазая и его друзей, всунул в уши наушники, покопался в плейлисте и включил то, что как ему показалось, неплохо подойдет для учебы и совсем не подойдет для мыслей о "развратном семпае" — «Freaks — Surf Curse».

***

На улице уже темно и Дазай возвращается в свой офис на той же Bugatti. Конечно, он мог бы пойти в свою квартиру, куда обычно и идут обычные люди. Только для этого парня его квартира — вовсе не уютный дом, а скорее место, навевающее плохие мысли и будоражащее дурные воспоминания. Лучше он поедет в главное здание Портовой Мафии, потерпит давящую тишину лифта, пока добирается до тринадцатого этажа, запрётся в своем кабинете и будет убивать время до глубокой ночи, играя в видеоигры и смотря нудные сериалы, лишь бы оттянуть время сна. Осаму убежден, что не нуждается в близких отношениях. Ему достаточно иметь пару товарищей, таких как Ода и Анго, достаточно иметь несколько номеров девушек в контактах телефона, которым он сможет позвонить, а затем расслабиться с ними. Его вполне устраивает его положение в Мафии. Убьешь парочку ублюдков — и этих денег хватит на несколько лет, а приятным бонусом будет выпуск пара. О такой жизни как у него можно только мечтать: бандит; интеллектуальные способности на высоте; денег куча; родственников нет и оттого никто не тревожит; свой офис, дорогая машина и своя двухкомнатная квартира в престижном районе Токио (и это в двадцать-то лет!); красивая наружность; девчонки сами вешаются; друзей вмиг купишь. Осаму давно убедился, что если поставить себя в место, где много чистых эмоций, где контактируешь с насилием, смертью, чувствами и желанием, можно едва, но коснуться истинной природы человека³.