Ирин Аласайл

      Рейнджеры и друиды неразлучны со своими животными-спутниками. Они их лучшие друзья, вернейшие соратники, преданнейшие стражники. Связь некоторых выходит далеко за пределы «хозяин-питомец», и они уже не смыслят жизни друг без друга.       Даже на минутку.

***

      Гваэль встретила своего смилодона ещё котёнком, когда браконьеры убили его мать и уже хотели посадить детёнышей в клетку, чтобы потом продать. Эльфийка была молода, всего лишь подросток по меркам своей расы. Чувство справедливости и праведный гнев вспыхнули в ней.       Гваэль призвала на помощь природные силы, и лианы опутали незадачливых браконьеров. Эльфийка уже занесла над ними косу, но её остановил наставник, напомнив, что каждая жизнь ценна и не им её обрывать. Друиды взяли детёнышей под свою опеку и оставили браконьеров со сломанными инструментами, но всё же живыми.       Эльфийке нравилось возиться с малышами и проводить с ними время в облике леопарда. Когда котята подросли, то почти все они начали свою самостоятельную жизнь… С ней остался лишь один, с которым у неё сложилась особенно глубокая связь. Иногда Гваэль казалось, что она понимает его мысли!       Учитель сказал, что она теперь связана со смилодоном, как друид и его верный спутник. И что связь эта будет разорвана разве что смертью одного из них.       Гваэль почесала смилодона под подбородком и задумалась об имени. Она всё детство провела в Кьонине, но под давлением обстоятельств была вынуждена бежать в чужие края, где её и подобрали друиды… Иногда её снедала тоска по родине, какой бы плохой она не была. Поэтому она дала имя на эльфийский манер — Шлепандиэль.       Но почему-то все вокруг называли смилодона просто Шлёпа. Он не был против. Он вообще был мирным и доброжелательным. — Шлёпа, голос! — скомандовала Октавия, и кот послушно издал низкий рык. Были бы у кобольдов волосы, они бы встали дыбом, а так эти маленькие существа только разбежались с воплями. Довольная девушка потрепала смилодона по загривку и отблагодарила его солониной. — О могучий великозверь… Гляди какие красивыштуки мы приносить в дар тебе! Не жри нас, великозверь!       Шлёпа с несколько усталым видом позволил напялить на себя дурацкие бусы, изо всех сил стараясь не напугать этих забавных гоблинов, которые плясали вокруг него. Они ещё вроде как были нужны Гваэль. — Шлёп, видишь этого болтливого ворона? — Регонгар с усмешкой указал мечом в сторону странной птицы в Варнхолде. — Фас!       Этот ворон давно не нравился смилодону, поэтому он с готовностью бросился в атаку: взлетел, цепляясь когтями, по деревянной стене и извернулся в прыжке, пытаясь достать ошалевшую от такой наглости птицу. Однако когтистая лапа смогла только выбить несколько пёрышек, и ворон криво полетел прочь, на ходу выкрикивая ругательства в сторону кошек и отдельных людей. — Шлёпа, у нас тут важная церемония… Шлёп, нет, трон — это моё место, даже не пытайся забраться на колени! Шлепандиэль, хватит позорить нас перед гостями, выплюнь ты уже сапог капитана Варна… Шлёпа! А, чёрт с тобой, — Гваэль махнула рукой на огромного кота, который решил вспомнить детство, и переключила внимание на длинную очередь из ремесленников с подарками.       А ещё он однажды погнался за птичкой, залетевшей в тронный зал, и по пути пробежался по обеденному столу, сбил патруль стражников, оборвал гобелен и напугал бедного ремесленника Шарэля до икоты. Птичку, к слову, он всё равно не поймал.       Несмотря на это Шлёпа нравился всем — да кому может не понравиться такой большой кот-обалдуй?! И сам он достаточно благодушно относился ко всем этим двуногим, что его вычёсывали, приносили ему еду и чесали за ухом. Только одного человека во всей столице Шлёпа не переносил. Смилодон страшно, до поджатого хвоста и дрожи в лапах, боялся… Линдзи. Что очень огорчало бардессу!       Однажды Линдзи решила получше подружиться со Шлёпой. А что может понравиться зверю? Вкусная еда! Хафлинг неслышно (она не со зла, просто по привычке!) подошла к смилодону, пока он трапезничал, и незаметно положила рядом вкусные запечённые паучьи лапки. Всё равно никто из отряда не стал их есть, может, хоть Шлёпе понравится? Не зря же она осваивала новый рецепт!       Шлёпа наслаждался своим ужином, совершенно расслабившись и довольно щурясь. Наконец, наевшись до отвала, он решил вернуться к Гваэль. Он встал, развернулся… И увидел нечто такое, от чего мгновенно взвился в воздух и мяукнул, как испуганный котёнок!       Там, где, как он думал, ничего и никого не должно было быть, лежали они! Странного вида, странного запаха! Паучьи ножки! Шерсть на загривке встала дыбом, и Шлёпа низко зарычал. На шум прибежал весь их лагерь: Гваэль — с косой наперевес, Регонгар — спешно натягивая левый сапог на правую ногу, а Амири — босая, но уже в состоянии бешенства. Они все думали, что Шлёпа учуял врагов!       Каково же было их удивление, что огромный зверь испугался всего-навсего каких-то запечённых паучьих ножек! Все посмеялись над ним, Регонгар отколол очередной каламбур, Гваэль с улыбкой успокоила кота, а сам Шлёпа решил больше не подходить к Линдзи — а вдруг у неё ещё остались эти лапки?! Да и пауков, особенно больших, он стал немного опасаться…       И больше Шлёпа не отходил от Гваэль ни на шаг, грозно шипя на тех, кто подбирался к эльфийке слишком близко. Исключениями являлись только Октавия, которая нравилась смилодону, и Тристиан, который нравился Гваэль. — Тристиан, я так люблю тебя… — послышался едва уловимый шёпот в спальне. Гваэль со счастливой улыбкой положила голову на грудь своему любимому. Тристиан коснулся губами лба девушки и поправил одеяло, получше укрыв их обоих. — Ты свет моей жизни…       Они разделили одно блаженство на двоих и грелись в объятьях друг друга. Казалось, мир сосредоточился в пределах кольца их рук… Но вдруг они ощутили на себе чей-то пристальный взгляд. Обычно такое чувство возникало, когда они заходили в чью-то засаду или когда из стен собиралась выйти толпа мертвецов.       Гваэль и Тристиан мгновенно напряглись. Эльфийка медленно подняла голову и… встретилась взглядом с жёлтыми кошачьими глазами, которые смотрели на неё почти в упор. — Шлёпа?..       Смилодон, откликнувшись на своё имя, одним движением взобрался на кровать. Матрас прогнулся под такой громадной тяжестью. — Шлёпа, нет! — Тристиан попытался помешать коту, но куда там! Шлепандиэль, ничего не заметив, плюхнулся поверх них обоих, зажмурился и тут же громко заурчал. Ему было вполне уютно.       А вот Тристиану и Гваэль, придавленным двумястами килограммами наглого кота, оставалось только смириться — этой ночью их в постели будет трое. Уединение? Личное пространство? Забудьте об этом, когда кот рядом!