Химера

      — Доброе утро, класс! Поздравляю вас с началом нового учебного года! Средняя школа — важный этап в жизни каждого шко… — воодушевленно распинался бесящего вида мужчина у классной доски, описывая все прелести школьной жизни не менее воодушевленным ученикам.       Хотя, одна личность всё же не вписывалась в эту сопливо-розоватую идиллию. Мальчик с темными волосами, во внешности которого запоминающимися были, разве что только ярко-изумрудные глаза, увлеченно играл в гляделки с вороной, сидящей на ветке старого дуба, что так удачно закрывала его окно от палящего апрельского солнца.       Очередная банальная речь в начале очередного унылого года… Слушая пылкие призывы к усердной учебе, и заверения классного руководителя об уникальности каждого ученика, Изуку испытывал что-то среднее между непреодолимой тягой проблеваться и необходимостью выкинуться из окна. Он всегда с трудом переносил подобные «мотивационные» речи, которые после себя оставляют только одно — раздражение, и впустую потраченное время.       Каждого ждет великое будущее, да? Мидория не смог сдержать лёгкого смешка, вспоминая каждый раз, когда ему твердили об его ничтожности. Жизнь — болото, заполненное однородной серой массой, зовущейся людьми, и любой элемент, выделяющийся больше положенного, будет немедленно утянут на дно. Эту истину ему пришлось усвоить ещё в раннем детстве, когда все прознали об его «уникальности».       К слову, особенностью Изуку является отсутствие каких-либо особенностей. Ну разве не забавно? Иронично, даже очень.       Ворона, видимо, не обладала большим терпением, поэтому, важно расправив свои крылья, сиганула вниз и отправилась по своим важным птичьим делам. Паренёк почувствовал себя преданным, и, с завистью глядя вслед улетающей птице, с тяжким вздохом повернулся к доске. Однако, его внимания удостоился вовсе не распинающийся перед классом учитель, а часы, висящие над доской.       Изуку с облегчением отметил, что большая часть этого бесполезного вводного урока уже прошла. Как же хочется, чтобы в школу ворвался какой-нибудь злодей и закончил его муки!       Точно! Он ведь не сделал анализ на утреннего злодея! Парень вмиг оживился. С несвойственной ему в обычном состоянии резвостью, он вытянул из портфеля неприметную тетрадку, на которой небрежным почерком было написано: «Анализ причуд №13».       С трясущимися пальцами и маниакальным блеском в глазах, он напоминал злобного гения, который разрабатывает план по захвату Японии. Пожалуй, анализ был единственной вещью, вызывающей у него искренний интерес.       «Превращение в монстра — невероятно мощная причуда, дающая владельцу преимущество в силе и размере, однако размер может стать и недостатком, так как снижает поворотливость и скорость реакции. Так же вероятно, что есть ограничение по времени для пребывания в подобной форме, ведь ресурсы для жизнедеятельности, сосредоточенные в обычном человеческом теле, не способны долгое время обеспечивать такого великана энергией. При отсутствии внешних ресурсов, злодей, скорее всего вымотается в течение 10-15 минут, так что эффективнойстратегиейпротивнегоявлялсябыпродолжительныйбойоднаконельзяислючатьсопутствующийуронпо…»       — Эй, Деку, ты че там опять бормочешь, а? — прервал размышления Изуку вкрадчивый, с ноткой угрозы, голос его «лучшего» друга.       Чёрт, за своими рассуждениями парень упустил момент, когда урок закончился и все ученики покинули класс. Ну, все кому не доставляет особого удовольствия избиение беспричудного одноклассника.       Едкая фраза: «Тебя ебёт?» — так и осталась несказанной, а всё из-за неприятного холодка, что прошёлся по спине Изуку, стоило ему увидеть маленькие взрывы, вспыхивающие на ладонях главной звезды средней школы Орудера.       — Игнорить меня вздумал, задрот? — прошипел Бакуго, вальяжной походкой приближаясь к парте «друга детства» в сопровождении своей свиты. — Ещё не устал тешить себя пустыми надеждами? Думаешь, что сможешь стать кем-то полезным в будущем? — рычит Кач Бакуго, выхватывая из слабых рук тетрадь.       — «Ну да, куда ж без этого?» — равнодушно подумал Изуку, уже придумывая очередное оправдание для синяков (а они сейчас несомненно появятся), которое вечером с самыми невинными глазами будет заливать своей матери.       — Хах, анализ героев и злодеев на будущее? Ты что, всерьёз думаешь, что сможешь стать героем? Запомни, Деку, ты — никто, просто бесполезный, беспричудный слабак, что зря тратит кислород. Просто прими это и продолжай волочить свое жалкое существование. Не рыпайся и не доставай меня своим видом, ясно? — зажжённая прямо у Мидории на глазах тетрадь отправилась в свободный полет через широкое школьное окно.       — «Тц, совсем ведь новая была», — с легкой досадой думал Изуку, морща лицо, пока на него со всех сторон летели тумаки.       — «Хорошо хоть не по лицу бьют — синяк под глазом падением с лестницы не объяснишь».       Одним из немногих людей, способных вызвать у школьника эмоции, был его друг детства — Кацуки Бакуго. И были они отнюдь не радостные. Его реакция на беспричудность Изуку была бурной и ожидаемой, хотя от этого не менее неприятной. Резкие слова и, обидные для большинства людей прозвища, Мидорию не цепляли, однако сопровождающие их побои не могли оставить его равнодушным. Согласитесь, трудно игнорировать боль во всем теле и запах собственной палёной плоти. Да уж, причуда у Бакуго, что надо, просто «огонь».       Ещё труднее скрывать все происходящее от матери, ведь она была вторым, и последним человеком, который ему не безразличен. Моменты, когда мама со слезами на глазах просит у Изуку прощения, заставляют его вновь, хоть и не надолго, испытывать чувства. Если быть точнее, то чувство вины за собственное существование.       Инко хорошая женщина, она заслуживает сильного сына с удивительной причудой, который был бы её гордостью, а не позором. Естественно, женщина всеми силами пыталась и продолжает пытаться доказать сыну, что её не волнует его беспричудность, и не забывает каждый день говорить ему, как сильно она его любит. Однако, даже самая широкая улыбка не скроет нотки грусти и вины, лежащей в глубине маминых глаз, что сводило Изуку с ума, заставляя навязчивые мысли о собственном убожестве роиться в голове с удвоенной силой.       — О, и ещё, Деку? — сказал Бакуго, направляясь к выходу из класса. — Чем заниматься этой бесполезной писаниной, лучше найди крышу повыше и сигани вниз. И да, не забудь помолиться, чтобы в следующей жизни у тебя была причуда, может, вселенная тебя и услышит, — с самодовольной ухмылкой и чувством выполненного долга, Бакуго, под аккомпанемент задыхающихся от смеха приятелей, покинул кабинет, громко хлопнув дверью.       Стать героем… Если честно, Деку уже и сам не знает, обрадовался бы он, если б у него внезапно появилась причуда, стал бы он спасать людей? Сейчас детские мечты кажутся такими наивными и глупыми. Наверное, в глубине души Изуку согласен с Катсуки. Пользы от него нет и не будет. Беспричудные люди в современном мире — редкость. Они слабы и беспомощны по сравнению с людьми нового поколения, поэтому нет ничего удивительного в том, что такие люди подвержены дискриминации.       Конечно, на законодательном уровне беспричудные обладают всеми правами «обычных» людей, однако в реальной жизни это не особо помогает. Как бы сильно ты не старался, люди все равно будут видеть в тебе только ни на что не способного слабака. Это клеймо, стереотип, закрепившийся в головах людей, и переубедить в этом общество невозможно. В лучшем случае тебя будут жалеть, в худшем… Лучше бы вам родиться с высоким болевым порогом.       Иногда Мидория задумывался о своем будущем, но ни к чему конкретному не приходил. Он его просто не видит. Сложно найти место в жизни, когда ты ничего не хочешь.       — «Придется переписывать», — подумал Изуку, доставая из маленького мутного пруда свою многострадальную тетрадь и осматривая причиненный урон: края листов обожжены и местами облезли, а сами листы склеились от воды, размытые чернила, оставшиеся на руках вместе с мутной тиной, не оставляют надежды на восстановление тетради.       — «Если я спрыгну с крыши, то Бакуго обвинят в доведении до самоубийства, и не видать ему тогда геройской карьеры», — пронеслась ехидная мыслишка у парня в голове, когда он размеренно шагал по широкой улице, прижимая к груди только что купленную тетрадь.       Вечерний город шумный. Небо медленно окрашивалось в розовый цвет, выманивая влюбленные парочки на прогулку; радостные дети выпрашивали у родителей игрушки и сладости; школьники проносились мимо шумными компаниями. И, в столь беззаботном и радостном окружении, Изуку чувствует себя лишним, грязным пятном, портящим прекрасную картину мира.       Идти домой не хотелось. Вновь придется натягивать раздражающую улыбку простачка, от которой потом болят все мимические мышцы, и воодушевленно болтать. Не важно о чем, мама все равно не вслушивалась в его слова, главное создать видимость того, что день принес Мидории младшему массу положительных эмоций.       Чтобы хоть как-нибудь удлинить путь и скрыться от этой суеты, мальчик свернул на грязную, неприметную улочку, которая, хоть и вела в не самый благополучный район, но была приятно безлюдна и, что самое главное, удлиняла его путь, позволяя подольше побыть наедине с собой и своими мыслями.       Недостроенная девятиэтажка, которая, должно быть, задумывалась, как жилой комплекс, выглядела, мягко говоря, непрезентабельно: сорванные ржавые решетки на окнах, которые уже давно не выполняют свою защитную функцию, торчащие из стен штыри, заколоченная входная дверь — все это явно указывало на то, что строительные работы давно не ведутся, да и навряд ли возобновятся вновь. Однако что-то в этом жутком здании зацепило Изуку. Возможно, потому что это здание чем-то похоже на него самого? Серое пятно на фоне новых высоток, портящее настроение всем, кто на него смотрит.       — Интересно, девяти этажей было бы достаточно, чтобы умереть? — пробормотал он пробираясь через чудом уцелевшую оконную раму, решетку с которой давно сняли вандалы.       Изнутри здание было таким же однотонным, как и снаружи, разве только кривые граффити, явно любительские, украшали стены. Пустые баллоны из-под краски и дешевого алкоголя, намекали на любовь молодежи к этому месту. Крутая лестница, ведущая на верхние этажи, выглядела на удивление надежной, хоть и была усыпана сигаретными бычками и пылью.       Странные звуки, усиливающиеся по мере приближения школьника к верхнему этажу, заставили его замереть, задержав дыхание. Бомжи? Подростки? Бандиты? Если честно, проверять ему не хотелось, поэтому он решил по-тихому свалить, однако девушка, чей крик он смог отчетливо различить, явно была бы против такого решения. Проклиная внезапно проснувшуюся совесть, Изуку стал, как можно тише, красться наверх.       Дверь на крышу была открыта, что было ему на руку. Не хватало еще привлечь к себе внимание скрипом заржавевших петель.       Осторожно выглянув на площадку, подросток смог различить двух парней лет 16-17, с довольными ухмылками окруживших жмущуюся к ограждению девушку, выглядящую немногим младше. Вниманием Деку завладели ее уши, которые были заостренной формы и явно больше, чем положено обычному человеку.       — «Мутационная причуда? Если ее уши усиливают слух, то могла ли она услышать меня?» — Изуку испытал непреодолимое желание записать все теории о ее причуде в новенькую тетрадь, однако хмельной голос заставил его вспомнить, где он находится.       — Ну, ты чего, как не родная? Обещаю, я буду нежен, — слащаво протянул один из них, потянув руку к своей жертве.       — Я-я-я ж-же сказала, я не х-хочу! — в защитном жесте прижимая руки к груди, ответила девушка. — Ты говорил, мы будем одни! Пустите меня домой!       — Бля-я… Ты серьезно думала, что я позвал тебя звезды рассматривать? Манги о романтике перечитала? Спустись с небес, детка, и не порть удовольствие ни себе, ни нам.       — Да че ты перед ней распинаешься? — решил вмешаться в разговор его приятель. — Если тебе дорого твое красивое личико, то советую не сопротивляться, — угрожающе прошипел он, подходя к побледневшей от страха девушке.       Словно в доказательство своих слов, парень продемонстрировал неестественно длинные ногти, края которых казались опасно острыми. Ой-ой, кажется, запахло жареным. Итак, что мы имеем:       а) напуганную до икоты девушку с эльфийскими ушками;       б) опасного парня с отстойным маникюром;       в) второго опасного парня с неизвестной причудой (что делает его еще опасней);       г) тощего 13-летнего школьника, не имеющего никаких знаний самообороны.       Да уж, погулял по заброшке…       Изуку стал судорожно осматривать пространство вокруг себя, в надежде найти решение. Ну почему он не додумался захватить одну из пустых бутылок? В портфеле потенциальным оружием является только содержимое пенала. Что ж, с пеналом в руке и портфелем на спине он наверняка выглядит устрашающе. Радует лишь то, что об его присутствии никто не догадался. Спасибо толстому слою строительной пыли, заглушающей звук шагов.       Стоп… В голове созрел ужасный, ненадежный, но всё-таки план. Свободной рукой школьник собрал с пола побольше бетонной крошки, перемешанной с мелкими камнями. Вторая рука судорожно сжимала пенал (грозное орудие).       — «Надеюсь, ее уши не декоративные», — подумал Деку, прежде чем негромко проговорить:       — «Когда я выйду — закрой глаза и беги на выход».       Судя по замершей на мгновенье девушке, ушки у нее все-таки необычные.       В попытке подавить дрожь, Изуку глубоко вздохнул, и, мысленно попрощавшись с мамой, выскочил на площадку, с громким криком: «— А ну свалили!», попутно кидая в, ошарашенных таким поворотом событий, недонасильников содержимое ладони.       Песок, смешанный с пылью и всяким мусором полетел прямиком в широко открытые глаза двух подонков. Сие действие принесло Мидории небывалое удовлетворение. Карма — вещь страшная.       Девушка вовремя отвернулась от летящего ей в лицо песка, и, оттолкнув матерящихся парней, побежала к выходу. Пробегая мимо Изуку, она вцепилась в его руку неожиданно крепкой хваткой, и, крикнув что-то вроде: «—Бежим!» — потащила его за собой.       Однако, те парни, похоже, не собирались так просто их отпускать. Их шаги стали слышны уже на уровне 4-го этажа, с каждой секундой становясь все громче. Стало очевидно, что они не успеют сбежать, не вдвоем.       — Беги на выход и позови помощь! Я их задержу! — торопливо проговорил парень, резко останавливаясь и скидывая с себя руку девушки.       Он не знает, что двигало им в тот момент, однако, робко брошенное ему в спину: «Спасибо!» — напрочь отбило всякие сомнения.       Стоило одному из парней показаться в поле зрения, как в него мигом полетели канцелярские принадлежности. Хоть когтистого парня прилетевшая в глаз ручка и задержала, второй даже не обратил внимания на летящие в него предметы. Изуку с досадой заметил, что лицо последнего покрылось крупными чешуями.       — «Удары по лицу ему явно не страшны», — успел подумать отчаянный школьник, прежде чем ему самому в челюсть прилетел болезненный удар, заставивший его упасть на пол.       — Ах ты ушлепок, в героя поиграть захотелось? Ща я с тобой поиграю! — прорычал чешуйчатый, отводя ногу для удара.       Изуку вскрикнул, боль была дикой, от чего перед глазами заплясали множество разноцветных пятен, а затем он ощутил резкий рывок, сильный удар о землю и жжение уже в ладонях, ободранных до крови. Встать он не успел, а ослабленные болью рефлексы не спасли его от пинка в бок.       Удар по ребрам был… болезненный. Мягко говоря. А если не мягко, то он был НУ ПИЗДЕЦ каким болезненным, о чем юноша не поленился оповестить нападавшего громким вскриком.       — «Черт, я тут подохну сейчас, нужно что-то делать. Думай, думай, думай!» — лихорадочно проносились мысли в голове.       Тяжело составить план, когда на тебя каждую секунду обрушивается чужой ботинок. Скорее инстинктивно, Изуку, схватив с пола первый попавшийся предмет, со всех сил воткнул его в ногу нападающему парню.       Раздался душераздирающий вопль, и всё, о чём успел подумать Мидория, глядя на корчащегося в агонии парня, так это: «Еще и циркуль новый покупать».       Всё произошло в считанные секунды. Воспользовавшись суматохой и собрав последние силы, Изуку со всех ног побежал к ближайшему ходу отступления — окну. В спину полетели грязные ругательства и обещания скорейшей жестокой расправы, однако, паренек потерял к ним интерес, когда, перекатившись через широкий, усыпанный осколками подоконник, полетел вниз.       Удачно оказавшиеся под стенкой мусорные баки, немного смягчили падение. По крайней мере, он не умер.       По-хорошему, Изуку следовало бы поспешить свалить оттуда, пока те парни не очухались и не пришли по его душу, но он не мог сдвинуться с места. И дело даже не в дикой боли, пронизывающей каждый изувеченный участок его тела, а в адреналине, все еще бурлящем в его крови, в этом давно позабытом чувстве, которое он испытывал каждый раз, когда в детстве восторженно смотрел на героев и представлял себя на их месте. Пустота, царившая в его груди сколько он себя помнил, отступила. Ее место заняло удовлетворение.       Изуку почувствовал, как на лице появилась глупая улыбка. Он только что спас человека. И ему это понравилось.