Too Young To Fall In Love

Март 1984 Энди собиралась домой. Она не планировала дорабатывать до Портленда, где должен был состояться последний концерт «Мотли». Решила посмотреть концерт в Солт-Лейк-Сити и ехать домой снимать эфиры, а потом уж вернуться к Оззи, когда он будет вместе с RATT. В «Роллинг Стоунз» никто не спорил. Материал готов, чего еще дальше сходить с ума? Ни Шарон, ни Док на дальнейшем пребывании Энди не настаивали. Приняв это решение, она испытала настоящее облегчение. Она устала уже от такой жизни и хотела заняться более насущными делами, тем более на MTV ей пообещали еще один эфир, а ради этого стоило бросить все. — Карьеристка, — презрительно отметил Никки, открывая бутылку пива. Вчера, как и всегда, была знатная пьянка, и, конечно, сегодня надо было опохмелиться. Утром в отеле было тихо, пока не набежала пресса, чтобы пообщаться с Оззи и другими музыкантами. Даже «Мотли» не устраивали разборки, явно уже подустав, но они совсем не растеряли свой энтузиазм, продолжая вести себя как и раньше, только уже не в таких масштабах. Энди сделала вид, что ничего не слышала, продолжая сидеть, закинув ноги в большое кресло, и слушать The Cars «Heartbeat City», чтобы снять о нем эфир. Ей было совершенно все равно, что думал Никки и другие. Они вряд ли пересекутся в скором времени: разные города, дела и увлечения не позволят. Все просто. — И что с того? — Энди убрала наушники. — Ну, мне казалось, что это все же не про тебя. — Никки сделал глоток пива. — Ты думал, что все слухи про меня — неправда? — спросила она. — И так и не понял. — Я знаю, что тебя сильно обидели, раз ты ведешь себя так. Ты никому не доверяешь. Ты думаешь лишь о выгоде. Тебя не беспокоит секс. Боишься потерять контроль над собой и ситуацией. Но надо уметь получать от жизни все и сразу, тем более тебе не надо прилагать для этого почти никаких усилий. — Будешь меня жизни учить? — фыркнула она. — Так ведь? Кто ты такой, чтобы меня жизни учить? Ты ничего не знаешь про меня, чтобы строить свои глупые догадки. — Так просвети, — попросил он. — Нет. — Энди встала, понимая, что мимо Никки не удастся просто так пройти. Он схватил ее за руку, пальцы сжались на запястье. — Отпусти меня! — Так что за этим всем скрывается? — Тебе все равно этого не понять. — Она хотела разжать его хватку. — Давай я начну. Откровенность за откровенность. — С чего бы это? — насмешливо спросила она. — Думаю, тебе это надо, чтобы сдвинуться с места. — С тобой, что ли? — Почему бы и нет? — Никки пожал плечами. — Меня это не очень интересует, — отрезала Энди. — Что ж, все может измениться, не так ли? — Иди ты к черту, Никки! Ты получил что хотел, а теперь можешь отвязаться от меня. — Он отпустил ее. Она схватила наушники, плеер и стремглав бросилась в холл отеля. — Ты еще придешь ко мне, — крикнул он уверенно ей вслед. — И шоу про нас запишешь. Энди не собиралась вступать в задушевные разговоры. Ей нечего было сказать в ответ, в ее жизни хватало тайн, но Энди предпочитала держать их на замке. Она не привыкла доверять людям — да, это так. Циничный мир слишком рано сломал в ней все благие стремления, превратив в весьма странную натуру. Но Энди не собиралась делиться ни с кем своими переживаниями: все плохое и все хорошее принадлежало только ей. Она прошла в номер, не став закрывать дверь на замок. Энди набрала номер Нене, но та не отвечала. Она стала складывать вещи, ведь вечером нужно было отправляться в путь. Еще три дня, и она будет дома. Нью-Йорк снова будет струиться в ее крови, а привычная рутина затянет с головой так, что времени на глупости не останется. — MTV делает документальный фильм про последние гастроли Бетти Данлер, — начала осторожно Тина Меллоун, с которой они постоянно пересекались, работая на канале. Тина Меллоун была милой журналисткой. Ей вечно все раздавали комплименты. Роберт Плант отмечал красоту ее глаз, прямо в эфире предлагал поехать в отель после шоу, а потом оговаривался, что ему за это потом достанется. С Тиной флиртовали музыканты. Они не распускали рук, не думали, что могут воспользоваться ее беззащитностью, нет, они были пушистыми, как кролики, такими же милыми и спокойными. Тина делилась с Энди секретами, и сейчас она понимала, к чему клонит коллега. Именно коллега, а не подруга. Все же для того, чтобы быть друзьями, надо общаться чуть больше. — И? — Энди, если честно, мало интересовало, но все же она решила поддержать разговор. Знание сплетен — тоже часть корпоративной этики, способ стать неотъемлемой частью коллектива. Так что полезно послушать о том, что сейчас творится дома, чем дышит их чудной город и что задумали работодатели. — Говорят, что хотят, чтобы ты собрала материал воедино. — Зачем мне это? Бетти — так, всего лишь очередная сексуальная штучка, от которой все сходят с ума. — Сейчас в ней говорила ревность — очевидная и неприкрытая. Она бесилась из-за того, что было между Никки и Бетти, пусть и для той это ничего не значило. Но почему-то Энди это дико раздражало, да и она ощущала, что танцовщица стремительно катится вниз. Ее второе подряд шоу не собирало грандиозных стадионов, как в 1981 году, когда она с блеском прокатилась по всему миру. Пусть и ее показывали по MTV, а в прошлом году ее два сингла с Робертом Плантом просто взорвали мир музыки, но точно что-то шло не так гладко. Да, Энди ревновала, но с какого хрена, если ей никакого дела не было до Никки. Они переспали всего лишь два раза, и стоило бы на этом остановиться, но Энди явно наступала на те же грабли, что и с Джонни Лански. Энди тряхнула головой. Вот еще не хватало заниматься такими вещами, как любовь и ревность. — Раньше она тебе нравилась, — отметила Тина. — Ладно, я скажу, что у тебя много дел. — Вот и славно. — Энди бросила трубку. Она подошла к окну, смотря на лужайку перед отелем. Девушки расхаживали в коротеньких шортиках и топиках, явно стараясь привлечь к себе внимание. Винс был с двумя блондинками, чьи груди, как спелые дыни, были обтянуты белыми майками. Томми флиртовал с одной брюнеткой. Мика не было видно, как и Оззи, а Никки, кажется, не собирался присоединяться к общему банкету. И это почему-то насторожило Энди. Она схватила пачку сигарет и зажигалку, взяла кошелек с наличными и кредитками и отправилась вниз. Она собиралась прошвырнуться по Лас-Вегасу. Хотела отрываться и ни о чем не думать. Она не снимала мужиков, не охотилась за ними по всему Нью-Йорку, вернее, перестала это делать с тех пор, как решила не быть группи. Энди было не свойственно совершать импульсивные поступки. Она все и всегда просчитывала, словно в голове у нее стоял калькулятор. Сегодня она решила не быть собой, понять, как это вообще делается. Пошла в казино, чтобы спустить какую-нибудь кругленькую сумму. Проиграв все, что у нее было, она отправилась в бар, чтобы на последнюю сотню, завалявшуюся в кармане жакета, напиться. Такие поступки Энди были чужды. Она не была склонна творить всякие безобразия. Это случилось после того, как ее бросил Джонни и она потеряла ребенка. Тогда-то Энди и решила, что больше в ее жизни не будет хаоса, а для этого пришлось бросить все. Секс, наркотики, алкоголь стали для нее запретными. Она была наркоманкой в стадии завязки и старалась не подкидывать себе поводов сорваться в пропасть. Секс ее не очень интересовал, а вот наркотики… С ними у нее были проблемы, и Энди прекрасно усвоила урок. Кто чрезмерно чем-то увлекается, тот теряет себя. В баре Энди познакомилась с мужчиной. Таким высоким и таким вкусно пахнущим. Ничего особенного. Так, очередной искатель отношений на одну ночь, но почему-то ей хотелось отдаться случайному порыву и сделать уже то, чем в Нью-Йорке занимались все, — потрахаться без комплексов и тени стыда. Его звали Том или, может быть, Терри, Энди не запомнила и вообще не вникала в происходящее. Ей было все равно. Он предложил проводить ее до отеля, и она знала, чем все это кончится. Его серые глаза были такими хитрыми, что не надо было догадываться о его намерениях — все было налицо. Конечно, она согласилась, раз решила быть такой же, как все, хоть и непросто скинуть с себя маску ледяной суки. Они вышли из лифта, пройдя мимо Томми, который мило болтал с кем-то из роуди. Тот бросил на нее вопросительный взгляд, но Энди было все равно. Она решила идти до конца. Она была так пьяна, что не могла найти ключ от номера, и ее кавалер решил ей помочь. Энди улыбнулась ему, целуя в щеку, а он открыл ей дверь номера, пропуская внутрь. Не закрывая дверь, Энди кинулась к мужчине, его пряный одеколон ударил ей в нос. Это и правда напоминало Джонни Лански, и от этого кружило голову еще больше. Она сильнее прижималась к мужчине, позволяя ему быть нетерпеливым. — Надо закрыть дверь, детка, — сказал он. — Еще чуть-чуть. Не переставай. — И она стала снова его целовать. Энди не хотелось, чтобы это заканчивалось. Энди не сразу поняла, что произошло. Она осталась одна, словно Тома, или как там его, никогда здесь не было. Она не сразу открыла глаза, а когда сделала это, то застыла от происходящего. Никки выяснял отношения с Томом или Терри, черт, надо было слушать лучше. Она не поняла, как так случилось, что Док уже пытался разнять ее случайного кавалера с Никки и Томми. Они всегда старались все делать вместе, тем более если это касалось женщин. Могло доходить до крайностей: каждый пробовал затащить девушку друга в свою постель, а иногда это получалось. Вот и сейчас: один нападал, а другой помогал. Энди на всю жизнь запомнила то, как отец бил мать. Обычно Нена забирала ее в их комнату, прижимала к себе, зажимая уши, и гладила по плечу и спине. Иногда она не успевала, и на Энди накатывала истерика. Она плакала очень долго и не могла остановиться. С тех пор любое насилие вызывало в ней неприятие. И сейчас при виде мордобоя ей стало плохо. Алкоголь приглушал чуть-чуть все эмоции, не давая воспоминаниям прорваться наружу, но все равно Энди ощущала себя весьма гадко. Ей не хватало воздуха, она начала задыхаться, и никто к ней не подошел. Шарон здесь не было, она должна была присоединиться ко всем чуть позже. — Что с тобой? — спросил Оззи, когда драка закончилась. — Мне нечем дышать… Я не могу… — Секунду за секундой Энди накрывала паническая атака. Страх парализовал ее. Умом она понимала, что бьют не ее и не кого-то из близких, но все равно на нее опустились беспомощность и страх. — Надо выйти. — Он взял ее за руку. Энди была благодарна Оззи, но все равно лучше ей не стало. Она расстегнула ворот рубашки, надеясь, что так будет чуть больше воздуха. — Пойдем налью. — Оззи снова взял ее за руку и повел в свой номер. Энди повиновалась. Она знала, что не стоит пить сейчас. Не стоит вообще заливать паническую атаку алкоголем, но сейчас она не знала, чем заглушить страх. Она решила отдаться пороку еще больше. И, кажется, ошиблась.

***

Никки прошел в номер Энди. Она спала на узкой кровати, в комнате не было никакого намека на солнечный свет, а за окном был вечер. Негорячее солнце заливало все коридоры и холлы, и поэтому хотелось совсем не спать, а искать приключения. Кто-то проводил время с местными девушками, а кто-то просто решил напиться. Но Никки почему-то решил зайти к Энди. Он прекрасно понимал, что с ним происходит. Его зацепил ее непростой характер. Она не была такой сумасшедшей, как многие его прошлые девушки. В ней не было ни грамма безумия, отчего хотелось научить ее всему, показать, как может быть весело, если откинуть в сторону все правила и принципы. Но Энди явно не собиралась так просто сдаваться. Однажды одна из его бывших сказала, что для отношений надо быть высеченными из одного камня, но при этом быть во многом разными. Они с Энди вряд ли были высечены из одного камня, пусть и Никки нутром чувствовал, что у них во многом похожее прошлое. Он смотрел на нее. Энди спала на животе, повернув голову к окну. Она была в шелковой пижаме, а легкая простыня прикрывала только ноги. Энди явно легла спать, толком не умывшись и не приведя себя в порядок. — Что ты тут делаешь? — спросила она, открывая глаза. — Пришел к тебе. — Никки улыбнулся. — Лучше уходи сейчас же, — потребовала она. — Почему ты так со мной? — спросил он, внимательно смотря на нее. — Потому что я не хочу продолжать. — Черт! — Никки метнулся к ее сумке, чтобы найти диктофон. Он вытащил его и положил перед ней. — Что ты делаешь? — Откровенность за откровенность, — снова сказал Никки. — Давай я тебе выложу пару личных моментов, а ты — мне. — С чего бы это? — поинтересовалась она, ощущая, как ее голос обретает уверенность. — Думаешь, если я откроюсь тебе, то сможешь продолжать и дальше так же относиться ко мне? — А как ты хочешь, чтобы я относился к тебе? — Никки немного не понимал. — Как к своей чертовой девушке! — вспылила она. — Да, но ты сказала, что не спишь просто так, — напомнил он. — Вот именно. Я не занимаюсь благотворительностью, — крикнула Энди. — Если уж я и отдаю себя мужчине, то хочу получать хоть что-то взамен. — Это кольцо на пальце, дети и общий дом? — Нет, черт возьми! Я хочу уважения, а не чтобы об меня вытирали ноги. Ты не изменишься: ты все так же будешь трахать все, что движется, а я согласна делить мужчину только при одном условии. — Ты торгуешься, как базарная баба, — раздраженно отметил Никки. — Я еще ничего тебе не предложил, а тебе уже подавай вечные отношения. — Тебе это никогда не понять. — Она отвернулась от него. — Ну, отчего же, может быть, мне и понять, — фыркнул Никки. Энди включила диктофон. Она чувствовала опасность, но все равно решила втянуться в непонятную для нее авантюру. — Мой отец бил мою мать, и я ненавижу его за это. И никогда не допущу, чтобы со мной было так же. А потом я оказалась на улице, погнавшись за призрачной мечтой. Я жила с молодым рокером, пока эта сволочь не променяла меня на другую, из-за чего я потеряла ребенка. С этим у меня все в порядке, но я не хочу ни семью, ни детей. Я ничего не хочу, потому что все мужчины сволочи. И пусть они за это платят. Делают хоть что-то для меня. Никки не моргал. Он давно уже понял, что за маской Энди скрывается нечто такое… Она не была циничной по своей природе, ее такой сделали. Родители не совершали верных поступков, а мужчины вели себя как козлы. Впрочем, он сам был таким же козлом. Хотя у него было призрачное объяснение этому — прошлое. — А ты? — Ее вопрос прозвучал тихо, но Никки услышал. — Мне было четырнадцать лет, когда я арестовал свою мать. Она была в бешенстве от того, что я допоздна где-то шатался, не делал уроки, слишком громко играл на гитаре, одевался, как хрен знает кто. Но я решил, что с меня хватит. Я разбил свой бас об стену, раскидал стереосистему по всей комнате, сорвал со стен плакаты и пробил дыру в черно-белом телевизоре в передней. После этого я громко хлопнул входной дверью. Но это было только начало. Я хорошо спланировал то, что должно было последовать за этим. Я побежал к близлежащему дому и попросил нож. Я вытянул левую руку, покрытую браслетами, воткнул в нее нож чуть выше локтя и продвинул его вниз примерно на четыре дюйма, достаточно глубоко, чтобы кое-где была видна кость. Я не чувствовал боли. На самом деле, я даже подумал, что это выглядит довольно круто. Затем я вызвал полицию и сказал, что моя мать напала на меня. Тогда я заключил сделку со своей матерью. Я сказал ей, что откажусь от обвинений против нее, если она отстанет от меня, оставит меня в покое и позволит мне быть самим собой. — Почему ты это сделал? — Потому что она думала только о себе. Своих мужиках, своей чертовой жизни. Родители развелись, а отец даже слышать ничего не хотел обо мне. Прощай, сын, у меня теперь новая семья. И честно, я не хочу никого из них видеть. — Однажды меня изнасиловал музыкант… — просто созналась Энди. — Я не была девственницей, но и секс совсем не понимала. Он мне представлялся действом для удовлетворения мужских потребностей, не более того. Все случилось как и у всех. В гримерной в клубе «Cafe Wha?». Наверное, после этого я вообще перестала понимать суть отношений между мужчиной и женщиной. Прошлой осенью все смотрела на Бетти Данлер с Робертом Плантом и думала: ничего себе, как это бывает у людей. — Ну… Однажды я трахал в шкафу одну сексапильную девчонку, а потом позвал Томми, и она ничего не поняла. А вечером позвонила мне и сказала, что ее изнасиловали. Но это был не я и не Томми. — Отпустила совесть? — Скорее всего, это было облегчение. — Никки натянуто улыбнулся. — Что еще скажешь? — Я не вижу хаос, оттого мне «Мотли» не нравятся. — В детстве мы постоянно меняли место жительства. После такого сумасшедшего количества переездов, где большую часть времени я проводил наедине с самим собой, дружба стала напоминать мне телевизор: это было что-то такое, что можно было переключать время от времени, чтобы отвлечь себя от того, что я совершенно одинок. Всякий раз, когда я был в компании детей моего возраста, я чувствовал себя неуклюжим и неуместным. — Но сейчас-то все иначе, — отметила тихо Энди. — И да, и нет. — Ты знал, что у нас день рождения в один день? — Энди затаила дыхание. — Нет, — выдохнул он. — Теперь будешь знать. — В 7:11 утра, в Сан-Хосе. Я родился, — зачем-то сказал Никки. — А я родилась в 10:11. Это одно и то же время, если убрать часовые пояса. — Энди прикусила нижнюю губу. — Слушай… — Я все равно уеду после шоу. Мне нужно это сделать. — Переспи со мной, — попросил ее Никки. — Не в этот раз, — мягко отказала она. Никки ушел, надеясь, что на шоу все будет прекрасно, как и обычно. А Энди? Да пусть катится куда хочет. Он один все равно не останется.