all flowers are deaf

К чему такой странный вопрос, — подумал Цзюнь, но мысли свои не озвучил, лишь помотал в ответ головой. Через секунду Чжан Чжэхань вытащил из куртки что-то черное и маленькое. Это что-то начало ворочаться на ладони у старшего, и Цзюнь, присмотревшись, пытался сморгнуть дурацкую сонную дымку с глаз. Он неосознанно сделал несколько шагов вперед и максимально близко наклонился к руке, и к комочку, уютно устроившемуся на ней, вызывая этим смех возлюбленного. Щенок шевелил лапками, будто ползал во сне, а так как его беззубая мордочка была открыта, оттуда забавно вываливался язык. Поначалу не поверивший своим глазам Цзюнь вдруг засиял. Он отскочил так же инстинктивно, как и приблизился, но теперь на его лице не было и следа сна. — Это же щенок! — счастливо взвизгнул Гун и засмеялся. — Я нашел его в промокшей коробке возле кафе, — Чжэхань ласково улыбнулся на такую искреннюю реакцию, — ты же не против, если он останется с нами? — Я? Против? Я в восторге! — ответил Цзюнь и сразу же перевел все свое внимание на малыша. Он гладил его шелковую шерстку одним пальцем, словно боялся разбудить или спугнуть. Актер без лишних слов взял руку парня в свою и аккуратно положил ее поверх животного, полностью закрывая его от внешнего мира. В этих больших и надежных руках песик в безопасности. Как и он сам. — Нужно его искупать, — задумчиво прошептал Чжан и похлопал парня по плечу, привлекая внимание. Тому словно было тяжело оторваться от вида их рук, оберегающих маленькое живое существо, но он все же посмотрел на Ханя, да с такой невозможной теплотой во взгляде, что у последнего сердце пропустило удар. — Нужно искупать его, — повторил он, добавив, — а еще, тебе нужно выпить лекарства и оставаться в постели, я сам все сделаю. — Но, Хань-гэ, мне уже лучше, — оправдывался младший так, будто от этого зависела его жизнь. И как тут оставаться непреклонным? Покажешь тут свой характер, когда на тебя смотрят таким умоляющим взглядом и называют старшим братиком? Да, конечно. — Сначала выпей таблетки, — вздохнул Чжэхань и отдал баночку, впихивая ее в ладонь, которую Гун определенно не хотел отрывать от мягкой, теплой и маленькой печечки, — иди скорее. Выражение лица актера начало становиться каким-то обиженно-недовольным, поэтому, дабы не злить своего дорогого Чжан-лаоши, Гун метнулся на кухню, а Чжэхань прошел в ванную комнату, на ходу пытаясь снять верхнюю одежду. За промокшей курткой на пол полетела футболка, которую снять было сложнее из-за посапывающего на ладони нового друга. — Как мы тебя назовем? А? — обратился к щенку Чжэхань, разглядывая его с улыбкой на лице. Он пробежался по комнате взглядом, пытаясь найти что-нибудь, в чем можно будет помыть этого соню. Они с Цзюнем даже были чем-то похожи, например, вот такой вот сонной мордашкой. Цзюнь наконец переступил порог ванной, и Чжэхань с радостью переложил на него всю ответственность за заботу о малыше на этот день. Когда актер увидел его походку, его взгляд, его дрожащие руки, он понял — Гун Цзюнь не собирается выпускать щенка из рук. Ни сегодня, ни завтра, и вообще, кажется, никогда. Что я наделал? Я лично привел в дом соперника в любви, — эту мысль на грани абсурда Чжан Чжэхань воспринял довольно серьезно, так как теперь Цзюнь почти не смотрел на него. Вся его радость, все улыбки теперь принадлежали этому пушистому демону. Ладно, пока ты маленький, я тебя прощаю, — смягчился он и продолжил наблюдать за манипуляциями Гуна с водой; тот, кажется, все никак не мог настроить идеальную температуру. Пес, который уже проснулся и начал очень даже резво ползать по дну ванны, пытался уползти куда подальше от прохладных капель. Его только забрали из мокрой коробки, но вот теперь снова норовят засунуть в воду. Кому такое понравится? Чжан Чжэхань устал наблюдать за мучениями Цзюня, хотя это, в какой-то мере, было даже забавно; выкрутив кран на полную, мужчина в два счета справился с поставленной задачей — температура была около 35 °С. Цзюнь снова смотрел на Ханя с обожанием, а он, кажется, только этого и добивался; выглядя теперь нереально круто в глазах возлюбленного, он почувствовал, как уверенность возвращается к нему. Они словно были в своем мире, не заботясь о том, что они взрослые мужчины, а не пятнадцатилетние подростки, и то, что произошло — это спорная причина для гордости. Теперь, когда Чжэхань незаметно приблизился к Цзюню, он решил не отпускать его ни на секунду и уже так привычно обнял его со спины. Любая близость вызывала у него мурашки по телу, будь то даже самая невинная ласка — соприкосновение рук или коленей. Он чувствовал, как внутри тела переворачиваются все органы, когда их губы оказываются в опасной близости. Но в их руках сейчас находилась еще одна маленькая жизнь, так что забыться в страстном поцелуе помешал оглушительный писк. Чжэхань заботливо держал малыша на ладонях, пока Гун направлял на шерсть слабую струю воды и мягко смывал с нее грязь пальцами. — Тебе не холодно? — прошептал Цзюнь, переводя взгляд с дрожащего щенка на довольного и изнежившегося Чжэханя. — Ты теплый, — ответил Хань вытягивая шею через плечо так, чтобы Цзюнь смог прочитать по губам. Поза была не совсем удобной для общения, но такой потрясающей. Чжэхань грудью чувствовал выпирающие позвонки младшего, когда он нагибался; руки, протянутые вперед, приклеились к чужой талии, и иногда у него все же получалось вызвать у Цзюнь-Цзюня щекотку, ткнув в особенную точку локтями. Когда купание питомца было завершено, Чжан Чжэхань поспешил обернуть его в большое белое полотенце и передать возлюбленному. Тот подчинился без лишних слов, чувствуя, как холодные и влажные ладони старшего забираются к нему под футболку, а ногтями он бесстыдно царапает кожу над резинкой домашних штанов. Тело Цзюня всегда было удивительно отзывчиво, поэтому актер так любил его дразнить. Он буквально был одержим этим. Восхитительный румянец расползался по лицу и шее, а на весь дом звучало смущенное «Чжан-лаоши!». Это прекрасно. То, как Гун Цзюнь произносит его имя — музыка для его ушей. — Чжан-лаоши, тебе повезло, что у меня сейчас заняты руки. — Да ладно? А то что? Цзюнь многозначительно поиграл бровями и нехотя выбрался из теплых объятий, направляясь в гостиную. Их разговор не был окончен, поэтому актер последовал за ним, практически наступая на пятки и пытаясь снова оплести чужое тело своими длинными руками. Младший не вздыхал, не жаловался, ему даже немного нравилось это навязчивое внимание, ведь он никогда раньше не был в отношениях. Так что он просто принимал свою тяжелую судьбу магнита, и шел по делам, будто к его шее сейчас не пытались присосаться. — Чжан-лаоши, это уже слишком! — снова вскрикнул он, когда его кожи коснулись чужие зубы, а следом прошелся горячий язык. Чжан Чжэхань подул на мокрую полоску прохладным воздухом, хихикая. Внезапно, парень шедший спереди, ускорился; он аккуратно положил кокон из щенка и полотенца на подготовленный на диване плед. Поразмыслив несколько секунд, он убрал мокрое нечто, накидывая сверху еще один плед. Убедившись, что щенок достаточно сухой и не упадет с дивана, он схватил руку Чжан Чжэханя и немного несдержанно потащил его за собой в спальню. Актер даже не подозревал, что его дурацкие заигрывания так быстро выведут Гун Цзюня из себя, так что уже приготовил речь с извинениями и обещании о том, что это больше не повторится. Но чего он еще больше не ожидал, так это того, что его грубо кинут на кровать и будут смотреть на него таким потемневшим от страсти взглядом. Не ожидал, что его многострадальную руку прижмут ко вставшему члену и прошипят на ухо: — Это твоя вина. — Моя вина… — повторил он неразборчиво, чувствуя как внизу живота скручивается узел возбуждения. Что ж, Чжан Чжэхань еще никогда не чувствовал себя таким счастливым и провинившимся одновременно, а все благодаря этому восхитительному парню. Он действительно настоящее сокровище. Актер неотрывно смотрел в глаза младшего и одними лишь губами прошептал: — можно? Дождавшись кивка, он поменял их местами и, удобно устроившись на широкой груди, первым же делом соединил их губы в поцелуе. Руки Гун Цзюня непроизвольно скользнули на тонкую талию так, словно он проделывал это уже бесчисленное количество раз. В действительности, дела обстояли совсем иначе. Он волновался. И Чжан Чжэхань, словно чувствуя его волнение, дарил ему самые нежные поцелуи, на которые только был способен. Он зарылся пальцами в слегка отросшие волосы на затылке Гуна и оттянул их, заставляя его немного откинуть голову назад. Прижимался губами под линией челюсти с силой, но так бережно. Проложил цепочку из маленьких поцелуев вдоль шеи и вернулся обратно, оставляя развратную мокрую полоску от слюны. Он почувствовал, как под этими незатейливыми ласками Гун понемногу расслабляется. На плече красовался фиолетовый кровоподтек с отпечатком его зубов, и теперь старший наконец понял, насколько сильно переусердствовал. Гун Цзюнь вздрагивал от каждого поцелуя к шее, так, будто боялся, что его снова попытаются сожрать. Так стыдно. Прекратив терзать шею, Чжэхань снял с Цзюня футболку, для удобства дальнейших пыток. Он не оставил без внимания ни один сантиметр его гладкой, светлой кожи. Места, куда не мог дотянуться губами, заласкал руками. Сжимал. Гладил. Предельно нежно. Боясь причинить боль. Если бы Цзюнь знал о чем думает его избранник, он бы доходчиво ему объяснил почему вздрагивает, почему задерживает дыхание и потом шумно втягивает воздух через нос. Почему шипит, когда горячий язык кружится вокруг его соска. И почему стонет, когда чужая сильная ладонь крепко обхватывает его член через ткань штанов. Когда руки Гуна плавно переместились на чужую задницу и сжали ее — мужчины простонали в унисон; Чжэхань взглянул на лицо нетерпеливого парня, который бессознательно двигал бедрами, притягивая бедра актера в такт своим движениям, и понял — тянуть нельзя. Он снова поцеловал его, шепча отстранившись: — позволь мне сделать это. — Что «это»? — Чш-ш-ш, — Хань приложил палец к губам и быстро нырнул вниз, лишь бы не поддаться своему волнению и не отказаться от этой затеи. Он прижался щекой к теплому животу и поводил носом, словно кот. Оставив несколько поцелуев под пупком, мужчина начал медленно стягивать штаны вниз вместе с бельем. Он не смотрел вверх, так как чувствовал, что Гун Цзюнь и так очень сильно напряжен, такого взгляда он может и не выдержать. Поэтому он просто приласкает его… Возьмет и приласкает. Да. С этими мыслями Чжэхань наблюдал как внушительного размера член со шлепком прижимается к животу и уверенность его понемногу испарялась. А вдруг он не сможет? Вдруг сделает Цзюню больно. — Чжан-лаоши, ты не обязан… — остальная часть его фразы потонула в низком протяжном стоне. Губы скользили по стволу с трудом и он помогал себе рукой, но, кажется, Гун Цзюня не смущала его неопытность. В тот момент, когда Цзюнь собрал всю свою силу воли в кулак и снова, задыхаясь, посмотрел на возлюбленного, тот глядел на него в ответ — подбородок влажный от слюны, зрачки расширены настолько, что радужки не видно; он облизывал ствол по всей длине, чтобы улучшить скольжение, и это было самым развратным зрелищем, которое Цзюнь видел в своей жизни. Он больше никогда не сможет смотреть в лицо этого прекрасного принца, не вспоминая эту картину. Возбужденный, мокрый, нетерпеливый Чжан Чжэхань обсасывает его член и яйца так, словно это леденец. Настолько развратная картина, что ему хотелось закрыться руками, продолжая лишь чувствовать, но он не мог… Не мог отвести взгляд. Это было физически невозможно, будто его приворожили, околдовали. Чжан опустил одну руку вниз, расстегивая свои собственные джинсы, попытался стянуть их вниз. Таки освободив себя от джинсовых оков, он двигал рукой неторопливо, растягивая удовольствие. Ласкал себя, устроив представление для Гун Цзюня. Бесстыжий. Порочный. Он был прекрасен в своей распущенности. Трель звонка донеслась откуда-то из-за пределов спальни, и Чжэханю было абсолютно все равно. Он не слышал ничего, кроме стонов человека, которого так сильно хотел ублажить. Удерживая зрительный контакт, он взял плоть в рот и, медленно насаживаясь, проверял свои возможности. Бедра под его руками дрожали; Гун Цзюнь невольно толкался вперед, совершенно не в силах контролировать свое тело, и если первые такие попытки Чжан Чжэхань пресекал сразу же, то сейчас с готовностью принял все, что тот ему мог предложить. Большая теплая рука юноши зарылась в длинные волосы, массируя чувствительную кожу головы. Он не был грубым или резким, не дергал пряди, только гладил и мягко нажимал на затылок, словно умоляя Чжэханя принять его полностью. И Чжан Чжэхань делал все возможное. Давился и кашлял, но продолжал сосать с удвоенным рвением до тех пор, пока вязкое семя не начало стекать по стенкам горла; пока не осело на языке. Выпустив обмякший член изо рта, мужчина упал рядом и, уткнувшись носом в жесткие лобковые волосы, обессилел. Почему-то энергия покинула его тело мгновенно, будто он только что четыре часа в спортзале отпахал. Не говоря уже о челюсти, которая болела так сильно, что было похоже, будто без травмы в процессе не обошлось. Горло саднило, да и сам он весь был в слюне и сперме. Но как же ему было хорошо. Он испытал оргазм с членом во рту впервые, и ему понравилось. Он был готов повторить это. Бесчисленное количество раз. С болью и усталостью пришло какое-то чувство свободы и покоя. И почему-то его начало клонить в сон. Неужели он из того типа мужчин, которые засыпают сразу после секса? Он чувствовал с какой нежностью Гун Цзюнь гладил его по голове, но представив себе, как сейчас выглядит, Чжан Чжэхань не пытался напугать любимого. Он протянул руку, схватил первую попавшуюся тряпку, которой была футболка младшего, и вытер ею лицо. Только после этого он решился глянуть одним глазком на своего Цзюнь-Цзюня и не смог удержаться от хохота. Тот лежал уставившись в потолок немигающим взглядом, а мыслями вообще был даже не в этой комнате. — Я надеюсь, это потому, что тебе понравилось, — произнес Чжэхань в пустоту и снова лег, в этот раз устроив голову на плоском животе, оплетая чужие длиннющие ноги своими. Цзюнь неосознанно продолжал ласкать Чжэханя, то приглаживая его волосы, то выводя рисунки на его плече, и даже не подозревал, какую бурную реакцию вызывает своими действиями. Телефон снова зазвонил, и в этот раз Чжан Чжэхань снова решил его проигнорировать. Но он звонил снова и снова. И снова. Испугавшись, что случилось действительно что-то важное, он подорвался с нагретого места и, быстро натянув свои узкие джинсы обратно, побежал на поиски смартфона. Но названивал ему всего лишь Сяо Ю, у которого, априори, не могло быть ничего важного. — Чжан-лаоши, мне нужно на работу, — услышал он и повернулся, сразу же присвистывая. Юноша стоял в проходе, без единого клочка одежды на теле. Взгляд его был все еще томным, но ступор, кажется, прошел. — Разве ты хочешь идти на работу? — ответил актер, подходя ближе. Ему нравилось то, что он видел, и он не собирался держать свои руки при себе до скончания времен. Видя Цзюня таким доверчивым и развратным, Чжэхань хотел бы пойти на второй круг, но вот незадача — телефон снова трезвонил, Цзюню надо было идти на работу, а мозги уже закипали от нежелательной посторгазменной активности. — Чего тебе? — опустив приветствия, спросил Чжэхань. — Да так… Хочу тебе напомнить о том, что ты все еще актер, и твое новое гейское амплуа не должно помешать твоей карьере, — Сяо Ю звучал довольно-таки раздраженным. Он не любит, когда его игнорируют. — Мое новое гейское амплуа? Тебе что, зубы мешают? Могу помочь пересчитать, — прошипел Чжэхань, закипая от злости. — Не злись, он же шутит, — подключился к разговору Сусу. — У него дебильные шутки. — Да все, женушка, не кипятись. Я хотел тебе напомнить, что мы выезжаем в пятницу. Ты хоть сценарий в руки брал? — Брал, — мгновенно соврал Чжан Чжэхань, оглаживая взглядом фигуру Цзюня, который так призывно лег на бок, выпячивая ягодицы. — Врешь, как дышишь. — Да, да. Вру. Чего ты прицепился? Выезжаем в пятницу, я помню. Пока. Хотя нет, не пока. Приезжай к моему дому. Срочно! Ты мне нужен, — протараторил он и сбросил звонок. На всякий случай еще и выключил телефон, чтобы Сяо Ю точно не смог проигнорировать. У Чжэханя внезапно появилась для него очень важная работенка. А пока Сяо Ю в пути…