Каким ты был, таким остался, Орёл степной, казак лихой. Зачем, зачем ты снова повстречался? Зачем нарушил мой покой? … Но ты взглянуть не догадался, Умчался вдаль, казак лихой. Каким ты был, таким ты и остался. Но ты и дорог мне такой! исполнитель: Н. Кадышева
Весь вечер Се Лянь не может успокоиться. Что она за человек такой? Зачем она опять совершила старую ошибку, бросила больного в одиночестве? Теперь Хуа Чэн в коме, и неизвестно, очнётся ли он когда-нибудь. Возможно, они больше никогда не поговорят и он не услышит её извинений. После вечернего обхода его жена провела в его палате много времени и вышла крайне раздосадованной. Видимо, дела в самом деле плохи. Сердобольные коллеги предлагают Се Ляню таблетку снотворного. Дескать, своими переживаниями и бессонницей она Хуа Чэну точно не поможет. Приносят плед, в который она кутается, свернувшись на диване в сестринской, и заваривают успокоительный чай. Подходит полночь. Сна ни в одном глазу. Се Лянь пьёт вдобавок к снотворным транквилизаторы и выходит на улицу проветриться. Но ни лекарства, ни ночной воздух не приносят покоя страдающей душе. Ноги сами бредут к палате Хуа Чэна. Се Лянь заглядывает в окно и неверяще трёт красные от слёз глаза. Что это такое там происходит? Она что ли сама не заметила, как уснула, вот и снится всякая чертовщина? К кровати Хуа Чэна крадётся высокий мужчина в чёрном и кладёт руку на его плечо. Сквозь открытую форточку доносятся его слова: — Кровавый Дождь, это я, Черновод. Ты долго не выходил на связь, и я забеспокоился. Я знаю, что в тебя стреляли. Дай знак, если слышишь меня. Се Лянь отшатывается и прижимается к стене рядом с окном, чтобы её не было видно из палаты, но она могла всё слышать. — У нас может быть мало времени, поэтому поговорим быстро. Два коротких вдоха или выдоха — да. Один длинный — нет. Подтверди. Се Лянь от злости на себя прикусывает губу. Как она сама не догадалась до такого способа! А главное — как она могла забыть, что Хуа Чэн даже в коме может слышать, что ему говорят! Теперь он точно считает её дурой — она так позорно разревелась при нём! Если он придёт в себя, Се Лянь спрячется в погреб и не выйдет, пока Хуа Чэн не уедет в Москву. Если. Придёт в себя. Утихшие было слёзы снова подступают, и Се Лянь запрокидывает голову, пытаясь их сдержать. — Как ты оцениваешь ясность своего сознания по пятибальной шкале. Ответы Хуа Чэна с улицы не расслышать, как Се Лянь ни прислушивается. Остаётся пытаться угадать по словам Черновода. — Пять? Это хорошо. Скажи «да», если подтверждаешь. Се Лянь крепче стискивает зубы. Нет, ей надо выписать премию за глупость. Ну почему она не удосужилась выяснить, в сознании ли Хуа Чэн, а просто пришла, поплакала и вновь бросила его! Как обидно ему, должно быть, просто лежать и слушать, как его обсуждают, будто неодушевлённый предмет! — Ты знаешь, кто в тебя стрелял? Се Ляня уже пошатывает от таблеток, но она слушает во все уши. Вот только шелест деревьев на ветру мешает ей расслышать дыхание Хуа Чэна. — Это Безликая? В голове у Се Ляня что-то не сходится. Когда Хуа Чэн ещё был в сознании, он говорил, что не знает. Соврал или… тогда ещё не знал?.. И что это за ведьма, которая пыталась убить его? — Она к тебе приходит? — Ты знаешь, совершит ли она вторую попытку убить тебя? Значит, приходит. Но кто это? Кто-то из медсестёр? Не может быть. Она знает их со студенчества. — Ты знаешь, когда? — Сегодня? — Твой телефон у неё? — Она смогла его разблокировать? Получается, эта Безликая не только убийца, но и воровка? Чем больше Се Лянь слышит об этой женщине, тем сильнее хочет её убить. Веки уже тяжелеют, но нужно заставлять себя держаться. Чтобы выяснить, кто это. Только бы Черновод не обманывал Хуа Чэна и не оказался её сторонником! — У меня есть план. Я спрячусь в палате, дождусь её, включу диктофон, заставлю во всём признаться, а потом я вам организую развод и засудим её. Подтверждаешь? — Хочешь что-то изменить или добавить? — Что-то, связанное с Золотой ветвью? — Защитить её? — Безликая знает о ней? — Безликая хочет ей навредить? — Не переживай. Я знаю, как это важно для тебя. Я займусь засадой. Подожди. Снотворное начинает действовать всё сильнее, и мысли Се Ляня плывут. Что всё это значит? Да кто же такая эта Безликая? Судя по разговорам о разводе, жена. Но зачем ей убивать собственного мужа? И кто такая эта Золотая ветвь? Вопросы роятся в сонной голове, как пчёлы, один жужжит громче другого. Зачем только она наелась снотворного! Нужно действовать, нужно спасать Хуа Чэна, а не дрыхнуть! Но сейчас уже поздно. Лекарства в крови и во всю работают. Остаётся лечь спать, чтобы утром с новыми силами ринуться в бой. Се Лянь еле доползает до дивана и проваливается в забытье. Обо всём этом она подумает завтра.***
Едва открыв глаза, Се Лянь бросается в палату Хуа Чэна, не разбирая, который час и что происходит. — Подожди! — кричит ей вслед другая медсестра, но Се Лянь мчится со всех ног. Никто, никакие второстепенные дела не остановят её! — Да подожди же ты! Куда понеслась! — старуха пытается схватить Се Ляня за рукав, но та оказывается проворнее и вырывается. Распахнув дверь палаты, Се Лянь ошарашенно замирает на пороге. Палата пуста. Ни Хуа Чэна, ни аппаратов, к которым он был подключен, ни вещей. — Я же говорила, не несись! — запыхавшаяся медсестра обнимает Се Ляня, снимает косынку и обмахивается ею. — Я тебе пыталась сказать, что нет здесь Хуа Чэна. — Он, что?.. Мёртв?.. — бледнеет от ужаса Се Лянь и утыкается в плечо старухи, не в силах справиться со слезами. Это она, одна она виновата! Зачем пошла спать! Зачем оставила наедине со странным Черноводом! Наверняка Черновод был заодно с Цзюнь У или кто там на самом деле пытался убить Хуа Чэна. Надо было промыть себе желудок, съесть пару таблеток кофеина и бежать в его палату! Но теперь он убит, и ничего не исправить! — Да что ты за девка такая дурная! — цокает языком старуха и гладит её по голове. — То летишь куда-то, как угорелая кошка, то в слёзы! — Это я виновата! Я одна во всём виновата! — сквозь слёзы причитает Се Лянь. — Всё из-за меня идёт кувырком! — Да не реви ты! — прикрикивает медсестра. — Объясни по-человечески! — Он умер из-за меня! — срывается Се Лянь на вой. Её никто не поймёт. Цзюнь У и Черновод наверняка всё обставили так, будто Хуа Чэн умер от внезапных осложнений. — Типун тебе на язык! — топает ногой старуха. — Не умер он! Се Лянь мгновенно затихает и медленно поднимает зарёванное лицо. — То есть… то есть… как?.. — Долго ты спала, продрыхла всё! — смеётся медсестра и вытирает косынкой слёзы с её щёк. — К нему приехал друг из Москвы, привёз хорошее лекарство и вывел его из комы на раз-два! А потом они выписали из той же Москвы адвоката, Хуа Чэн по-быстрому оформил развод со своей женой. Ещё зачем-то полицейская машина приезжала, но не наша местная, а важная какая-то, большая и с такой сиреной, что мёртвого разбудит. А сам Хуа Чэн прыгнул на вертолёт и в Москву. С добрым утром! Се Лянь только бессмысленно шевелит губами, как рыба. Да что такое творится! В мутной после сна голове никак не желают укладываться невероятные новости, которые на неё вывалили. Хуа Чэн жив? Хуа Чэн пришёл в себя и… просто уехал, оставив её?.. Видно, его слова о том, что он приехал в Сухоруслово ради неё, и правда были не больше, чем шуткой. Медсестра тянет её за руку к регистратуре, и Се Лянь просто позволяет вести себя, как неразумного телёнка. Вот и всё. Вот и подошёл к концу короткий визит единственного, кто волновал её сердце. Взбаламутил воду и был таков, а ей теперь жить с душой, в которой напрасно развели огонь на старом пепелище, а уходя, забыли потушить. У регистратуры в дрожащие руки Се Ляня суют маленькую красную коробочку. Непослушные пальцы открывают с третьей попытки, и оттуда выпадает записка: Я вернусь. Верь мне, мой ангел Присевшая на корточки Се Лянь счастливо смеётся, прикрыв рот рукой, и неуклюже падает задницей прямо на пол. А в коробочке сверкает золотое кольцо с бриллиантом.