нежность растет изнутри

Огонь, прорывавшийся через ночную тьму, слепил глаза так, что больно было смотреть. Выла пожарная сигнализация. Игорь оставил машину и бросился ко входу в здание. Он увидел фигуру, которая, как ему показалось, вынырнула прямо из пламени. Это был Разумовский. Он застыл на несколько секунд, глядя на огонь. Гром схватил его сзади за плечи и оттащил на безопасное расстояние. — Игорь! — воскликнул Разумовский. — Где второй вход? Нужно найти огнетушитель, — крикнул майор, сжимая его плечи. — Т-там, — указал Сергей в сторону, противоположную пожару. — Я вас проведу. Он побежал, не оглянувшись на Грома. Тот, не раздумывая, бросился за ним. — Марго, разблокируй второй вход на первом этаже и выключи сигнализацию, — на бегу приказал Разумовский, обращаясь к смарт-часам на своей руке. — Да, Сергей, — бодро ответил ему металлический голос. Вдруг Разумовский затормозил и, схватив Грома за рукав, втащил в распахнутую дверь. Над ними зажигался свет, включенный умной помощницей Сергея. На полу стояли лужи из-за срабатывания пожарной сигнализации. Игорь сразу заметил огнетушитель и устремился к нему. — Теперь обратно! — крикнул Гром, бросаясь к двери. Сергей последовал за ним, но подскользнулся на воде и едва не упал. Ему пришлось ухватиться за Игоря, который удержал его от падения. — Марго, обесточь офис! — выкрикнул Сергей, следуя за Громом. Игорь подбежал достаточно близко к огню, приказав Разумовскому оставаться на расстоянии. Он выдернул чеку и направил напор пены туда, где полыхало больше всего. Сзади послышался шум сирен — это прибыли пожарные. Они быстро оттеснили Грома и Разумовского, и они отбежали подальше, чтобы не мешать. Игорь вспомнил, что рядом с офисом был сквер, и потащил туда Сергея. Того била дрожь от пережитого стресса и от холода. Не раздумывая, Гром снял свою куртку и отдал ему. — Спасибо, — сказал Разумовский, укутавшись в кожанку. У него не было сил возражать из вежливости. Они сели на скамейку, и Игорь устало откинулся на спинку, поглядывая на Сергея. Он заметил, что его правая рука как-то странно сжимала куртку, как будто… — Дайте-ка руку, — Гром аккуратно взял ладонь Разумовского. В центре кожа вздулась волдырем ожога. Сергей смотрел на свою же ладонь так, словно сам только что обнаружил увечье. — Черт, я же схватился за ручку двери, когда выбегал, а она горячая была, — простонал он. — И на адреналиновом шоке не заметили боли, — мрачно закончил Гром. — Надо дождаться, когда пожарные закончат с тушением, и попросить у них аптечку. Разумовский молча кивнул. Он бесцельно скользил взглядом по всему вокруг и по привычке пытался сжимать руки, но боль от ожога на ладони заставила его зашипеть и закусить губу. Внутренняя тревога теперь не имела выхода. Игорь наблюдал за ним. По-хорошему стоило его расспросить насчет вечернего инцидента, но… очень не хотелось его мучить. Сергей и так был изможденным, израненным еще, ко всему прочему. От группы пожарных к ним двоим направлялся один — видимо, хотел сообщить, что пожар потушен. Издалека Игорю он показался знакомым. Когда пожарный подошел поближе, майор удивленно поднял брови: он действительно знал его. — Рома? — спросил Гром, протягивая руку для приветствия. — Игорь! — радостно воскликнул пожарный, тоже узнав своего знакомого. — Ну и ну! Давно мы с тобой не видались! Здравствуйте, — немного виновато обратился он уже к Разумовскому, — это же вы владелец офиса? Сергей поднял голову и посмотрел на пожарного — тот был удивительно симпатичный, хоть и испачканный в саже. Гром был очевидно рад его видеть — его обычно довольно хмурое лицо имело дружелюбное выражение. — Да, я, — кивнул Сергей. Рома, как назвал его Гром, заговорил быстро, не отрывая взгляда темных глаз от него. — Мы все потушили, угрозы обрушения здания нет… — Слушай, Ром, — перебил его Игорь, — можно ты все это чуть позже объяснишь? У Сергея вот ожог на ладони, ему первую помощь оказать бы. — А, конечно, — согласился Рома, ничуть не обидевшись на то, что его перебили. — Это мы мигом. Идти можете? — обратился он к Разумовскому, который, видимо, немного выпал из происходящего. — Да, — ответил он и встал, пошатнувшись. Его тут же под левую, без ожога, руку подхватил Гром и перекинул ее через свою шею. Разумовский на нем так и повис. От резкого поднятия со скамейки у него закружилась голова, в глазах потемнело — он потерял сознание. Майор тихо выматерился и обхватил его поперек туловища. — Он дымом надышался, что ли? — озабоченно спросил Рома у Игоря. — Да не должен был, — сквозь зубы буркнул Гром. — Вроде он недолго был внутри. — Его в любом случае надо к нашей машине, у нас там и нашатырь, и все остальные вещи имеются. Давай я тебе помогу, — бодро предложил Рома и аккуратно подхватил Разумовского за ноги. Вдвоем они справились с тем, чтобы донести не особо тяжелого потерпевшего до пожарной машины и положить на тротуар. Рома полез за аптечкой, а Гром склонился над Сергеем. Он был бледен до синевы, губы почти не выделялись цветом. И волосы с лица разметались, открыли его целиком. Это было непривычно, даже неприлично, как будто Сергей был обнажен перед ним. Рома подбежал с ваткой, смоченной нашатырем: от резкого запаха Разумовский очнулся. — Воды бы ему, — сказал Гром, озабоченно всматриваясь в его лицо. Пожарный передал ему фляжку, и он осторожно, придерживая голову Разумовского, дал ему попить. Затем Сергей почувствовал, что его ноги подняли повыше. Через все еще смутное восприятие до него донесся голос пожарного Ромы: «Это чтобы кровь к голове обратно прилила». Он лежал и смотрел прямо в темное ночное небо, ощущая, как от холодного тротуара по всему телу расползался мороз. Его обожженную ладонь обработали и забинтовали чьи-то умелые руки. — Вы встать можете? — сказал Игорь, придерживая его за руку. — Не рывком только, потихоньку. Вот теперь они стояли втроем. Пожарные из команды Ромы, которым тот объяснил ситуацию и сказал, что будет позже, дожидались его в отдалении. Гром про себя — как и всегда — усмехнулся: они представляли собой занятную компанию. Сергей, утопавший в кожанке Игоря, Рома в боевой одежде пожарного и он сам — без куртки в октябре. И даже не холодно было, так набегался и наволновался. — Я предлагаю так, — заговорил Гром. — Сейчас мы все отправляемся отдыхать, а завтра встречаемся часов в 11… Ты же сможешь завтра, Ром? Пожарный кивнул: — У меня завтра как раз смены нет. -…и ты, Ром, нам рассказываешь про пожар подробности. Как меня это касается, я завтра тебе скажу. — Понял, — согласился Рома и пожал руку сначала Грому, а потом и Разумовскому, пожелав поправляться. Он развернулся и пошел к своим товарищам. Игорь и Сергей остались возле офиса одни. — Черт, Игорь, простите за это все, — пробормотал Разумовский. Он оглядел место происшествия — почерневшую и обгоревшую стену здания, какой-то мусор, оставшийся после пожара — и собственную забинтованную руку. — Это все какая-то катастрофа. — Главное, что мы живы и более-менее здоровы. Все завтра, вам необходимо отдохнуть, — строго сказал Гром, увидев в глазах Сергея болезненную готовность быть полезным, несмотря на все потрясения. — Давайте без жертв, уже достаточно пострадали. Поедете со мной в участок? — З-зачем? — удивленно спросил Сергей. — Ну у вас в доме произошел пожар, вы еще не оклемались после обморока, да и, — Игорь взглядом окинул темный небоскреб, — электричество у вас вряд ли работает. Впервые за ночь Гром заметил на губах Разумовского улыбку. — А тут вы ошибаетесь. Марго, — обратился он к своим смарт-часам, — включи свет! Весь офис как будто снова вспыхнул — но не диким, необузданным огнем пожара, а ярким, цивилизованным, белым светом. По этажам будто полилось электричество, и вскоре весь небоскреб, от цокольного этажа до высшей точки шпиля засиял — и это выглядело так впечатляюще, что Игорь посмотрел на Сергея с уважением. Он не слабый и беззащитный, он не жертва, он — гений, который несет свет всем людям. И это было очередным доказательством огромной внутренней силы, которой Разумовский обладал. Это отразилось на лице Сергея — его острые черты приобрели решительное и даже гордое выражение. — Вы справитесь сами? — уточнил Гром, поглядывая на выпрямившегося собеседника. — Не беспокойтесь, я и так уже сильно вас обременил. И кстати, — он повел плечами, скидывая кожанку, и передал ее Игорю, — спасибо за куртку. Майор испытывающе посмотрел на Разумовского. Было ли безопасно его оставлять? Такой подъем сил в нем мог быть кратковременным, и скоро он бы пожалел, что отказался от помощи. — Ладно, — все же согласился Гром. Все же Сергей был взрослым, самостоятельным человеком и мог позаботиться о себе. — Номер мой у вас есть. Завтра сможете в одиннадцать часов? — Да, я буду ждать вас, — чуть улыбнулся Разумовский. Игорь протянул левую руку для рукопожатия и ощутил прикосновение холодной ладони. — Постарайтесь отдохнуть, — попросил Гром. — И вы тоже, — ответил Разумовский. В электрическом свете, исходящем от небоскреба, он выглядел так правильно и гармонично — ему было самое место здесь, в своем высокотехнологичном мире. — Если что — звоните, — напомнил Игорь и, кивнув на прощание, пошел к машине. — Хорошо, — в спину ему ответил Разумовский. Он вдруг отчаянно пожалел о том, что Гром ушел. -- Всю дорогу до дома Игорь пытался думать о деле. Что, по сути, он знал? Преследователь, видимо, знал какие-то подробности о личной жизни Разумовского, раз смог написать что-то, так глубоко его задевшее. Кто же такой этот Олег… По-хорошему, надо бы спросить у Сергея, но что-то подсказывало майору — не надо. Гром хорошо помнил его реакцию, его и без того этот сталкер кошмарил. Надо по-другому как-то. Проверить сотрудников, поговорить с ними. Забрать результаты экспертизы. Расспросить Разумовского о последнем происшествии и поджоге. Но все завтра, завтра. Город плыл за окнами — была туманная ночь. Поднявшись к себе, Игорь обнаружил, что не закрыл дверь квартиры. Такое случалось нечасто. Набранная ванна уже давно остыла, на полу оставались мокрые разводы — следы быстрых сборов Грома. Здорово же он испугался за Сергея. Впрочем, думать не хотелось, хотелось лечь спать и не просыпаться до самого утра, дать себе отдохнуть хоть чуточку. Так он и сделал — упал на диван и тут же заснул. -- А утром долго спать не получилось — надо было заехать в участок. Гром, такой же хмурый, как и погода за окном, зашел в отделение и, ни с кем не поздоровавшись по пути, направился к своему столу. Пожав руку Димы, он выслушал все новости от него — ничего особо важного не было. — Не знаешь, готовы ли результаты экспертизы по тому, что я тебе вчера передал? — Э-э… не знаю, если честно, — Дима озадаченно поправил очки. — Но могу узнать сейчас, если тебе нужно срочно. — Да, — сказал Гром, провожая светлую макушку напарника взглядом. Через пару минут Дима, сияя, вручил Игорю пару листков с результатами. — Мне кажется, мы с Алексеем нашли общий язык, он был рад меня видеть, — заговорщицки сообщил Дима. — Уже Алексей, ничего себе, — добродушно усмехнулся Игорь, не отрываясь от чтения. — Димка, ты золото! Спасибо! Улыбкой Димы Дубина в тот момент можно было осветить весь Петербург. — Я пошел, если Прокопенко будет спрашивать, скажи, что над вчерашним делом работаю, — Гром встал и торопливо направился к выходу. -- Рома уже ждал его у офиса «Вместе» — в гражданской одежде он выглядел немного непривычно. Они сталкивались по большей части на службе и делали друг другу одолжения время от времени. Друзьями они, пожалуй, не были, но Рома симпатизировал Игорю своей вечной бодростью и оптимизмом. — Доброе утро, — Рома, как всегда, не унывал. — Доброе, — Гром был напряжен и настороженно следил за всем, что его окружало. — Пойдем, нас уже ждут. Долгий путь в кабинет Разумовского вместе с весело насвистывающим Ромой показался не таким тягостным. Сергей встретил их возле двери, видимо, действительно ждал. Выглядел он еще хуже, чем ночью — под глазами залегли синяки, лицо еще больше осунулось. Отдохнуть не получилось. Гром сурово посмотрел на Разумовского. Тот отвел глаза с виноватым, как показалось Игорю, видом. Он тихо сказал, почти прошептал «доброе утро» и жестом пригласил всех садиться. — Давайте я начну, если никто не против, — предложил Рома. Все кивнули, и он продолжил: — Как я уже говорил, угрозы обрушения здания, иначе, — он усмехнулся, — мы бы тут не находились. Серьезного ущерба огонь не принес, повреждения внешние по большей части. Однако нет сомнений, что это был поджог, то есть криминал. Это у нас по части Игоря. Подожгли не само здание, а несколько мусорных баков, которые подтащили ко входу и облили бензином. Наверно — тут я могу лишь спекулировать — все это было сделано с целью запугивания, но тут, как говорится, следствие решит. — Все бы так отчитывались, как ты, Ром, — сказал Гром невесело. — Спасибо за информацию. — Да, спасибо, — эхом повторил Разумовский. — Ну, я пошел тогда, — сказал Рома, — Удачи вам с вашими делами, Сергей, приятно было познакомиться, Игорь… пошли выпьем вечером сегодня? Предложение застало Грома врасплох. Он удивленно посмотрел на Рому и пробормотал: — Ну пошли. — Давай в баре «Карелия» тогда в девять, — подмигнул Рома. — До свидания, Ром… Роман, — сказал Разумовский. — До свидания. Игорь — до вечера, — и, весело подмигнув, Рома ушел. Воцарилось несколько неловкое молчание. — Веселые у вас друзья, — пробормотал Сергей. Он откинулся на спинку кресла и устало потер лицо здоровой рукой. — Такой бравый пожарный. — Ромка, конечно, ходячий оптимизм, — согласился Гром. — А вот вы почему ночью не спали — другой вопрос. — Не получилось, — подавленно сказал Разумовский. — Не мог найти себе места… здесь. Он обвел глазами свой кабинет. Здесь, кажется, ничто не напоминало о преследовании. Но Гром видел — с его прошлого визита что-то поменялось. — Расскажите, что случилось вчера перед пожаром, когда вы позвонили мне. Сергей шумно выдохнул и по привычке потянулся сжать руки. — Было уже поздно, я работал. Вдруг я услышал, что внизу разбилось стекло. Я спустился вниз посмотреть. Я обошел весь первый этаж и увидел, что одно из стекол было разбито вдребезги, а на полу валялся кирпич с привязанным к нему письмом. Оно было полно угроз, всякой мерзости и… я не выдержал, я уничтожил его, я не мог читать это. У меня было чувство, что он… он внутри здания, и тогда я позвонил вам. Губы у Разумовского были искусаны в кровь. Это Гром особенно отчетливо заметил именно тогда, в момент их разговора. Вместо сжатых до белизны рук теперь были красные израненные губы. — У меня тоже для вас новости есть. Судя по биоматериалу на записках, ваш преследователь имеет специфическое заболевание — ханахаки. — Ч-то? — неверяще переспросил Сергей. — Это же значит, что… — Да, что он влюблен, вероятно, именно в вас, — мрачно подтвердил Гром. — Он же умирает! — в отчаянии воскликнул Разумовский. — О, черт! Кто это? Что же делать?