нежность растет изнутри

Птичий щебет настойчиво проникал в сон, заставляя проснуться. Стоп. Откуда птицы? Игорь открыл глаза. Он в офисе Разумовского. На диване. Рядом никого. Он рывком вскочил с дивана и завертел головой. Что за шутки? — Доброе утро, майор Гром, — поприветствовал его знакомый женский механический голос. Марго или как ее там. — Время 9:30. — Это ты включила птиц? — угрюмо поинтересовался Игорь, не совсем понимая, куда ему следует смотреть. — Это настройки будильника Сергея, — ответили ему. — Выключи, — потребовал Игорь. Пение начинало раздражать. — Не могу. Сергей еще не проснулся, — бодро сказал упрямый ИИ. — Я сам его разбужу тогда! — отрезал Игорь. — Только выруби к черту! К его удивлению, звуки птиц стихли. Искин замолчал. Игорь привычным движением пригладил волосы, натянул кепку и направился к двери спальни. Он, не задумываясь, открыл дверь и застыл. Огромное, как и в офисе, окно во всю стену не было занавешено, и через него лился серый пасмурный свет. А на большой — двухместной — кровати лежал, свернувшись калачиком, Разумовский. И он был… обнажен, по крайней мере, выше пояса — ноги его были укрыты одеялом. Он изо всех сил обнимал вторую подушку, сжимал ее обеими руками. По сравнению с большой кроватью он был совсем маленьким. В голове у Грома сразу поднялась мутная волна тревоги, которая мучила его со вчерашнего дня. Что, ну вот что его так будоражило? Он сделал пару шагов к кровати. — Сергей, просыпайтесь, — внезапно охрипшим голосом позвал Игорь. Спящий не пошевелился. Его волосы разметались по подушке, открывая лицо полностью. Такое острое и тонкое… Красивое. Эта мысль проскочила молниеносно, Игорь не сразу успел ее осознать. А когда понял, ему захотелось ударить себя, и посильнее. Наверное, он даже покраснел. Приехали. Гром подошел к кровати и грубо потряс Сергея за ногу, скрытую под одеялом. Он был почему-то очень зол на все, в первую очередь, на себя. — М-м-м, отстань… дай поспать… — пробормотал Разумовский сквозь сон, очевидно, путая Игоря с кем-то. Потом приоткрыл глаза и резко вскочил, уселся на кровати, закрывшись одеялом. — Уже почти десять, сейчас придет этот ваш Выхин, подозреваемый, — буркнул Гром, не поздоровавшись. Он избегал смотреть на Сергея, потому что боялся того, о чем только что думал. Его аж передернуло от отвращения к себе. Вид у него был очень угрюмый. — Ну, быстрее! — Ч-черт! — воскликнул Разумовский, вскочил с кровати и закутался в халат. Гром отвернулся и направился к выходу из спальни. Он точно не хотел знать, что там у Сергея ниже пояса. — Я буду через пять минут, — в спину ему сказал Разумовский. Он звучал растерянно, потому что не понимал такого грубого и холодного обращения. Майор возвышался посреди офиса мрачной скалой. Он едва глянул на Сергея, когда тот вышел из спальни. Ему очень шел костюм, отметил Игорь и тут же закусил щеки изнутри от злости на самого себя. Костюм, да? Это нормальная мысль о потерпевшем, тем более мужчине, да, Игорь? — Все нормально, Игорь? — с тревогой спросил Разумовский, заглядывая ему в глаза. — Ничего, — невпопад ответил Гром. — Как ваша рука? — Она… заживает, — так же растерянно сказал Сергей. Он машинально сжал обожженную ладонь, и она тут же отозвалась болью. Разумовский поморщился, но тут же совладал с собой. — Юрий Выхин ожидает на первом этаже, предоставить доступ? — послышался голос искина. — Да, Марго, пускай его, — кивнул Разумовский. Он так занервничал, что не знал, куда себя девать, и это было видно. — Сядьте за стол, вытащите бумаги, нельзя его прямо с порога допрашивать, — почти приказал Гром, видя замешательство Сергея. — А вы? Куда? — нервно спросил Разумовский. Он последовал советам Грома, — А я вот за дверью буду, чуть-чуть приоткрою и стою. Я рядом, он ничего вам не сделает, — сказал Игорь. — Пусть только дернется, — мрачно добавил он, и глаза его недобро сверкнули. — Может, вы… — начал Разумовский, но осекся, поскольку Марго доложила, что юрист уже на этаже. Игорь быстро зашел за дверь спальни и оставил маленькую щелку, через которую ему было видно большую часть офиса. Когда вошел Выхин, Разумовский сразу напрягся, хотя и до этого был очень тревожен. Он встал, чтобы пожать руку юристу, но не смог взглянуть в глаза своему гостю. Игорь понял, что Сергей просто панически боится. Это для него, Игоря, этот Выхин был всего лишь подозреваемым, а вот для Разумовского вероятно, этот человек был ожившим кошмаром. Этот… ублюдок, иначе не скажешь, довел его до такого состояния. Но необходимо было в этом убедиться. Сам по себе Выхин не выглядел каким-то подозрительным — так, мужик средних лет, с довольно неприятной постной мордой. Но Игорь как никто знал, что монстры и упыри иногда выглядят как обычные люди. Как среднестатистические юристы, например. — Д-добрый день, э-э… Юрий Иванович, — начал Разумовский таким тихим и дрожащим голосом, что Грому пришлось прислушиваться. Он вдруг представил, каких усилий и какой выдержки требовал этот разговор для Сергея. У майора уже очень чесались руки принять этого ушлепка и использовать всю мощь российского законодательства на нем. Чтобы прочувствовал справедливость, сука! — Здравствуйте, Разумовский, — суховато ответил Выхин, поправляя очки; Игоря аж передернуло от отвращения. На Сергея он, честно, смотреть боялся. Тут Выхин закашлялся — долго, мучительно, непроходяще. Сергей сжался в своем кресле, как будто вовсе хотел исчезнуть из этой отвратительной ситуации. — Так что у вас, собственно, за дело? — спросил юрист охрипшим голосом. — Да вот, взгляните, — Разумовский протянул Выхину бумаги как ни в чем не бывало. Он так быстро смог взять себя в руки, что Игорь проникся к нему еще большим уважением. Ну правда — боец. Оставалось ждать каких-то более сильных проявлений ханахаки. В более запущенных стадиях — Игорь сам видел — больной начинал сходить с ума рядом с объектом своей любви. Он был начеку: стоило Выхину хоть сдвинуться в сторону Разумовского, Гром бы не постеснялся и скрутил голубчика. Достаточно уже натворил. Но время шло, нервы накалялись, Разумовский уже чуть не откусил себе губы, а юрист был абсолютно спокоен, как каменный цветок. И как бы Игорь не сжимал в злости зубы, не было ровным счетом ничего, что указывало бы на причастность Выхина к преследованию, кроме чертова сухого кашля. Сергей, видимо, тоже это осознавал. Лицо его выражало облегчение, и Игорь мог это понять. Юрист уже хотел было встать и попрощаться с Разумовским. Он был явно в недоумении, почему его вызвали по такому пустяковому делу, но спрашивать не стал. Вдруг раздался звон стекла и тут же — громкий вой сигнализации. Гром вихрем вылетел из-за двери и рванул через весь кабинет, мимо ошарашенного юриста и вмиг напрягшегося Разумовского, к лифту. На первом этаже навстречу ему бежали два уже знакомых охранника. — Что произошло? — рявкнул Гром. — Ну? Какого черта вы опять позволили этому случиться, выблядки?! Он сам от себя не ожидал такой грубости, матерился он крайне редко. Но ярость и страх за Сергея в ту минуту полностью им овладели. И главное — почему он сам опять это допустил? Опять было разбито стекло, но на этот раз — между двумя переговорными, то есть внутри здания. А на полу — очередная лаконичная записка: «жди подарок». От бессильной злости на самого себя хотелось хорошенько изрезаться осколками разбитого стекла, но было нельзя — Разумовского нужно было защитить. Гром быстро поднялся обратно в кабинет, сухо представился юристу майором полиции и объяснил, что ему придется проехать в отделение и сдать биоматериал для сравнения. «Скорее всего, формальность, но все же, вы не беспокойтесь». Он, Выхин, не мог этого сделать. Все впустую. Вызвал наряд полиции, встретил их, передал Выхина, сказал, что сам разберется и с ним, и с охранниками, которых тоже задержал как свидетелей, позвонил Димке, все повторил, попросил проконтролировать, велел Марго (имя наконец запомнил) вызвать других охранников на смену… И только потом вернулся к Разумовскому. Игорь правда не знал, как ему смотреть в глаза. Сегодня Гром допустил кучу ошибок, главная из которых — его утренняя грубость по отношению к Разумовскому. Как, как можно быть настолько непроходимым идиотом, что у тебя под носом разгуливает чертов сталкер, а ты в другую сторону смотришь? У Грома к себе было слишком много вопросов. Он зашел в кабинет без малейшего представления о том, что говорить. Что сказать в оправдание? Игорь не смотрел на Разумовского, не мог. Он остановился прямо перед его столом, словно вышел на суд. — Простите меня, Сергей, — тихо сказал Гром. — За все. Я слишком увлекся, я ошибся, я не успел. Понимаю, это вам не поможет. Но я вам клянусь — я найду этого выродка. Хоть из-под земли достану. — Игорь, вы… вы и так многое делаете, — на удивление спокойно и даже ободряюще сказал Сергей. Этот тон стоил ему много усилий, Гром был полностью уверен. — Это же моя догадка была. Она оказалась… неверной. Значит, будем думать дальше. Майор вскинул голову и посмотрел на Сергея с восхищением. Выдержка этого человека была просто невероятна. — Вы сильный человек, — с искренним уважением сказал Гром. — Я бы не смог так. Вы отлично держались. Но… вы должны поехать со мной сейчас. Здесь находиться опасно, эту записку можно считать предупреждением. Я думаю, вы понимаете. Сергей медленно кивнул головой. Он, конечно, понимал, что это здравый и разумный шаг, но все же выглядел подавленным. Должно быть, очень неприятно выходить из своего убежища — своего офиса — особенно когда его приватность так грубо нарушается, сообразил Гром. Сергей отдал своей Марго распоряжение сразу информировать его, если будет зафиксировано проникновение в офис. С собой он взял только ноутбук. Ехали молча. Бог знает, о чем думал Разумовский, глядя на серый и унылый городской пейзаж за окном машины. У Игоря ни одной отчетливой мысли в голове не было, ни версий, ни догадок. Только медленно и верно растущая тревога грызла изнутри. В отделении тоже было как-то необычно тихо, когда они вдвоем зашли. Но тут же всколыхнулась и распространилась по всему участку волна неотчетливого шепота. Разумовского узнали все. И глазели тоже все, напрочь позабыв о своих прямых обязанностях. Сергей аж съежился от такого наглого внимания. У него явно были некоторые проблемы с социализацией, которые в последнее время усугубились из-за сталкинга. Страшно подумать — есть человек, который желает тебе смерти. И ты не знаешь, кто он. И поэтому почти каждый для тебя — угроза. А они пялятся. Пусть и не знают ситуации, но… — Чего уставились? — рявкнул Гром. Он окинул злым взглядом все отделение. — Заняться нечем?! Никто ему не ответил, но взгляды все поотводили и вроде как своими делами занялись. Кроме Федора Ивановича — он посмотрел на Грома с едва заметным одобрением и слегка кивнул головой. Вмешиваться не стал. Гром провел Сергея дальше, к их с Димой столам. — Привет, — протянул Игорь руку напарнику. Тот с трудом оторвался от каких-то бумаг, посмотрел наверх и обомлел. Дима вскочил, торопливо поздоровался с Громом и не смог удержаться от заинтересованного взгляда в сторону Разумовского. — Сергей, это Дима Дубин, мой напарник. Дима, это Сергей Разумовский, мы тут по делу. Сергей первым протянул руку для приветствия — он не мог не заметить реакции Дубина на себя. У молодого полицейского горели глаза. Он с готовностью стиснул ладонь Сергея. Но больше Дима ничего не сказал — он очень хорошо умел понимать чувства других людей. — Мне надо на допрос, а вы… ну, организуйтесь как-нибудь. Дим, где мои свидетели? — Гром стремился скорее заняться привычным ему делом, чтобы отвлечься от того, что так тяготило его последние дни. — В допросной… ой, а номер я забыл, давай я тебя проведу лучше, — быстро предложил Дима и потащил Грома за рукав. Тот сразу понял, что Дима хотел что-то ему сообщить. — Игорь, ты что, хочешь оставить меня наедине с Сергеем Разумовским?! — громко прошептал Дима на ухо Грому, когда они немного отошли. Дубин смотрел на напарника со смесью ужаса, волнения и восторга. — А ты боишься? — усмехнулся Игорь. — Нет! — с возмущением ответил Дима. — Но блин, это же Разумовский! Мне что с ним делать?! Просто сидеть и смотреть с дурацкой улыбкой? — Не говори ерунды, — сказал Гром. — Занимайся своей работой. А Разумовский достаточно умен, чтобы не заскучать, если ты этого боишься. — Да нет… — вконец смутился Дима. — Просто он… ну… мой кумир, в общем. Я никогда с ним вот так просто не поговорю. А тут такой шанс… но это неправильно! Он в первую очередь потерпевший! Гром вздохнул. Димины терзания были ему более чем понятны. — Ты верно все говоришь. Сейчас к нему правда лучше не приставать… Ты не дослушал, — прервался Гром, увидев, как поникли Димины плечи. — Если я раскрою дело, то думаю, что смогу попросить его выкроить для тебя чуть-чуть времени. Он… хороший человек. — Игорь, ты… ты просто… у меня нет слов! — просиял Дима. — Все, что нужно, проси — сделаю! — Я и так на тебя рассчитываю, — не мог не улыбнуться Игорь. — Не расслабляйся! — Еще раз спасибо! Свидетели в третьей допросной! — и Дима быстро вернулся на свое рабочее место. -- Допрос не дал почти ничего. Эти два охранника утверждали, что к моменту атаки на своей смене были только полчаса. И как всегда ни сном ни духом. Единственное, что напрягло Грома, был кашель этого второго охранника, который еще вчера заявил, что у него астма. Как будто он усилился. Игорь решил держать это в голове, но пока предъявить было нечего. Он отпустил их и тут же направился обратно к Диме и Сергею. Они сидели за столом Дубина, каждый из них читал что-то свое: Дима перечитывал свой рапорт, кажется, а Сергей увлеченно и поразительно быстро листал страницы какой-то толстой книги. Неужели с такой скоростью читает, поразился Гром. — Сергей, — позвал он. Разумовский поднял голову, случайно тряхнув огненно-рыжими волосами. Игорь попытался не замечать того, как в его груди что-то дрогнуло. — Я могу вам предложить переночевать в участке. Не в камере, конечно, — поспешил пояснить он. — У нас тут диванчик есть более-менее приличный… Или… вы можете заночевать у меня. Квартира достаточно… э-э… просторная, так что нам не будет тесно… Дима, слушавший очень внимательно, посмотрел, точно ли перед ним стоит Игорь Гром. Он в первый раз в жизни слышал, чтобы его напарник смущался. — Я бы предпочел переночевать у вас, — так же неловко ответил Разумовский. — Извините, если вас обижу, но полицейский участок не ассоциируется у меня с безопасностью. — Вас можно понять, — мрачно ответил Гром. — Тогда… мы можем ехать? — Да, конечно, — согласился Разумовский и развернулся к Диме, держа толстенную книгу в руках. — Можно я у вас одолжу эту книгу? Она очень интересная. Дима, кажется, был готов отдать все свое имущество Разумовскому, не моргнув глазом, чего уж говорить о книге. Они попрощались с Димой и вышли из участка. Было еще довольно рано, поэтому сразу домой ехать было странно. Разумовский на улице смотрелся как-то странно, инородно. Ему бы обратно к себе, наверх, к Боттичелли, в красоту. — Нам бы, знаете, еды не помешало купить, — сообщил Гром как бы между прочим. — А то у меня дома шаром покати. — Хорошо, — согласился Сергей. — Только, может, пройдемся пешком? Погода не располагала — сеял мелкий, противный дождь. Разумовский поднял воротник своего черного пальто и зябко поежился. Грому было все равно, он привык мокнуть под дождем и жить непонятно как. А если Сергей захотел прогуляться, так почему бы и нет. Разумовский явно давно не ходил по магазинам, и наблюдать за тем, как он с необычайной внимательностью рассматривал весь нехитрый ассортимент «Пятерочки», было забавно. Игорь взял свой обычный набор холостяка — пельмени и пиво, по привычке, одну бутылку. Потом украдкой покосился на Разумовского и взял вторую. — Я заплачу, — сказал Сергей на кассе. — Нет, я заплачу, — возразил Гром и отвернулся, чтобы сложить покупки в пакет. Разумовский быстро приложил свою карту к терминалу. Игорь был раздосадован. — Зачем вы это сделали? — спросил он, когда они уже вышли из магазина. Налетел сильный холодный ветер, взъерошил рыжие волосы Сергея, потрепал незастегнутую кожанку Игоря. — Я захотел помочь. Я и так на вас свалился, не хочу быть обузой. Для меня же это совсем ничего, ерунда, — ответил Разумовский, пожав плечами. — Я сам справляюсь, — непонятно зачем сказал Гром. Даже в сумерках лицо Сергея как будто светилось, настолько белым оно было. — Я не сомневаюсь. Я тоже. Сам такой же, — помолчав, ответил Разумовский. Домой к Игорю они тоже пошли пешком. Гром, как всегда, долго возился с ключом и древним замком на двери. Вошел, привычно стряхнул с одежды белую пыль штукатурки, стянул кепку. Сергей осторожно зашел за ним. Игорь обернулся на него и почесал затылок. — Я и сам тут живу только наполовину. Иногда в отделении ночую, — пояснил он. Сергей скользил взглядом по необычной обстановке квартиры. Задержался на огромном модерновом окне, боксерской груше, доске с уликами. Потом спокойно снял пальто и бросил его к кожанке Грома. Игорь ушел на кухню варить пельмени. Разумовский последовал за ним скорее по инерции, не хотелось оставаться одному. Он примостился на табуретке, опираясь спиной на стену, одну ногу устроил на сидении так, что коленка была рядом с лицом. Вот так запросто самый богатый человек Петербурга сидел на кухне у полицейского. — Пиво будете? — предложил Игорь, закинув пельмени в кипящую воду. — Да, если можно. Сергей взял из рук Грома прохладную бутылку и с непринужденной легкостью открыл ее о край стола, как будто занимался этим каждый день. Он улыбнулся, глядя на удивленное лицо Игоря, и отхлебнул пива. — Я в детском доме вырос, я и не такое умею, — объяснил он. Гром понимающе улыбнулся в ответ и поднял бутылку. Они чокнулись, выпили. Сергей почему-то погрустнел. — Последите за пельменями, ладно? — попросил вдруг Игорь. — Мне надо мусор вынести. — Ага, — ответил удивленный, но все такой же грустный Разумовский. Гром оставил недопитое пиво на столе, взял пакет с мусором и кожанку и быстро спустился вниз, во двор. Дошел до баков, стоявших возле кирпичной стены дома, выкинул мусор. Постоял пару секунд, оценивая стену. И со всей силы впечатал кулак в кирпичную кладку. Ударил еще и еще, чувствуя, как боль расползлась по руке. Он наказывал себя за все, чего так боялся в себе и не понимал. Или не хотел понимать. За то, что он был так отвратителен самому себе. За то, что не мог ничего контролировать, за беспомощность. За все плохие эмоции, которые он привык сдерживать. За то, как думал о Разумовском. Игорь закусил губу, чтобы не кричать. Обмотал разбитые руки предварительно захваченными бинтами, чтобы не пугать Сергея, не вызывать лишних вопросов, и пошел обратно. — Что случилось с вашими руками? — обеспокоенно спросил Сергей, мгновенно заметив пропитавшиеся кровью бинты. Он уже разложил по тарелкам их нехитрый ужин и ждал его. — Пустяки, — махнул рукой Гром. — Пришлось показать парочке недоумков, что бывает, если напасть на сотрудника полиции.