***
Майкл со стоном пришёл в себя. Междугородний автобус, в котором он ехал, сейчас лежал на боку, а большинство пассажиров были мертвы. Их и так было не особо много — человек десять. Последнее, что помнил Майкл, было криком водителя, который громко обматерил выбежавшее на дорогу стадо лосей и резко вывернул руль. Кое-как сев, Майкл посмотрел наверх, где через окна автобуса было видно вечернее небо и охнул от боли в шее. Всё вокруг казалось слишком громким и ярким, но он списал всё на вероятное сотрясение мозга. Но вот что точно не вписывалось в симптомы сотрясения, так это странная тяга к луже крови, что натекла из раненого мужчины рядом, который, видимо от болевого шока, потерял сознание. Сглотнув, Майкл невольно облизнулся, но потом отшатнулся, осознав, что именно так отчаянно желал попробовать. — Не может быть, — глухо простонал он, пытаясь держать себя в руках. — Я просто сплю. Опять. — Помоги… — вдруг прошептал пришедший в себя мужчина и, потянувшись окровавленной рукой к Майклу, задел того по лицу. Аромат крови буквально очаровывал и Майкл больше не мог сдерживаться. Схватив тянущуюся к нему руку, он осторожно лизнул окровавленную ладонь, а в следующее мгновение охнул от боли в верхней челюсти. Будто кто-то вонзил две раскаленные иглы, вызвавшие зуд и раздражение, успокоить которое могло лишь одно. Наклонившись, Майкл впился в шею мужчины, легко прокусывая её своими новыми клыками. Вот только в тот момент, когда сердце мужчины остановилось окончательно, Майкл почувствовал жар, что поднимался откуда-то изнутри, плавя внутренности. Отшатнувшись, Майкл охнул от боли, когда его кости хрустнули, будто перестраиваясь. Запахов вдруг стало гораздо больше, а слух приобрел отчётливую остроту. Дернувшись в сторону, Майкл врезался в крышу автобуса, оставив вмятину, а потом, забыв про рюкзак, бросился вперёд. Выбив ногой мешающиеся осколки лобового стекла, он затравленно огляделся по сторонам и побежал прочь. Когда всё вокруг на несколько секунд будто искривилось, он замер. Обернувшись, Майкл с изумлением осознал, что каким-то неуловимым способом смог убежать гораздо дальше, чем любой обычный человек. Это немного пугало, но, одновременно с этим, вызывало какой-то дикий, животный восторг. И, неожиданно даже для самого себя, Майкл широко улыбнулся. Сейчас его не волновало то, что он был измазан в крови, как своей, так и тех, с кем потерпел аварию. Впервые Майкл чувствовал себя настолько свободным. И это ощущение очаровывало его. Он не думал о родителях, от которых сбежал. Его не волновало то, что Раф стал оборотнем, а Лэндона он так и не увидел после того, как его вырубила в машине ведьма, назвавшаяся его сестрой. Хоуп, к слову, его тоже не волновала. Как не волновал и тот, кого все нарекли его отцом. Первородный гибрид, монстр, легенда или кто он там ещё. Сделав шаг вперёд, Майкл почувствовал, как кости в его теле вновь с болью перестроились. В этот раз он сам поддерживал это состояние. В памяти стоял образ огромного волка, которым стал Рафаэль, и отчего-то Майкл знал, что он сам станет волком гораздо более опасным, чем его друг. Всё его тело сотрясалось в боли и судорогах от трансформации, но Майклу казалось, что в этом таилось своё освобождение. В тот момент, когда он встал всеми четырьмя лапами на асфальт и отряхнулся, смахивая с шерсти остатки одежды, его вновь охватило ликование. Издав короткое тявканье, Майкл позволил себе забыться, рванув прочь с дороги в лес. Туда, где, как подсказывали ему пробудившиеся инстинкты, он был в безопасности.***
После звонка тёти Фреи, Хоуп поспешила проверить комнату, в которой заперла того, кого считала самозванцем. Заклинание было развеяно, а сам Майкл исчез вместе со своими вещами. Сбежав, неожиданно объявившийся брат стал раздражать Хоуп ещё сильнее. Она была единственным ребёнком в первородной семье Майклсонов. Уникальным младенцем, чья сила лишь подчёркивала уникальность её родословной. Новость о том, что она не одна, оказалась на удивление неприятной. Хоуп уж точно не хотела делить внимание отца и родных с наглым мальчишкой. Она понимала, что это эгоистично и мама однозначно отругала бы её за подобные мысли, но сейчас она была со своей стаей, а не рядом. Мама всегда была больше со своей стаей. Теми, кого она называла своей настоящей семьёй. Хоуп поморщилась, сосредоточившись на братце. Майкл был опасен, пускай и являлся всего лишь человеком. Ещё не оборотень и не вампир. Но даже без магии он вызывал опаску. Да, он был харизматичен, но характером явно пошёл в их отца. В нём был тот же гнев. — Хоуп, вот ты где! Аларик подошёл к своей ученице, замершей около открытой двери и, нахмурившись, спросил: — Ты выпустила Майкла? — Он сбежал, — скривилась Хоуп. — И я, кажется, знаю, кто ему помог. — Мне уже пора начинать волноваться? — спокойно поинтересовался Аларик. — Твой отец, надеюсь, нас не навестит? — Нет, — Хоуп покачала головой. — А вот тётя Фрея обещала приехать. — Она что-то знает? — Майкл действительно мой брат, — развела руками Хоуп. — Неожиданный сюрприз, о котором никто не знал. — И раз он сбежал, ты будешь его искать? — Нет, не буду. Встряхнув копной густых волос, Хоуп равнодушно закрыла дверь в комнату и, направилась по коридору, оставив Аларика стоять на месте. Проводив дочь Никлауса взглядом, Зальцман тяжело вздохнул. Он знал эту девочку ещё крохой. Хоуп всегда была собственницей. Игрушки, вещи, живые существа. То, что она считала своим, оберегалось с жестокостью дракона. Своим появлением Майкл разрушил душевное равновесие Хоуп. Её привычный мир начал рушиться, а сущность оборотня явно не способствовала спокойному восприятию реальности. Дело принимало дурной оборот. Аларик вздохнул. Ему хватало проблем с собственными дочерьми, поэтому он решил рассказать всё Фрее Майклсон, которая вскоре должна была прибыть в пансионат. Вот только он совсем не ожидал, что вместе с первородной ведьмой в Мистик-фоллс вернётся и тот, кого Аларик уж точно не хотел видеть. Никлаус Майклсон впервые за годы учёбы Хоуп в школе-пансионате, появился на пороге бывшего особняка Сальваторе. Но не для того, чтобы навестить дочь, чем явно ранил чувства той.