Когда с гор сойдет снег

Мир менялся слишком быстро. Любимые Чжоу Цзышу механизмы становились совершеннее, мчали человечество куда-то испуганной лошадью, а он со всем своим мастерством и бессмертием не поспевал. Вспоминал прошлое, цеплялся за него, как за последнюю нить, удерживающую его рассудок — переплетения событий, людей, вещей, которые каждое мгновение напоминали ему, почему же он до сих пор топтал землю. В особо плохие дни Чжоу Цзышу видел под безопасностью закрытых век гору Чанмин. Прислушивался к её могильной ледяной тишине и выл от тоски и боли, чувствуя иллюзию ледяных пальцев в своих ладонях. И жил. В новой реальности Байи приходилось оставлять дома, спасая от металлоискателей, а цингун грозил стать не тихой смертью для врагов, но громкой сенсацией в вейбо. Но Чжоу Цзышу это не останавливало: он упрямо выдыхал, чтобы тело само сделало вдох, шел по ленте времени и рассказывал призраку за своей спиной о новых местах и событиях. Он бы рассказал это надгробной плите, но… …но Чжоу Цзышу был трусом. Наставник, чье лицо за столетия стерлось из памяти, сохранившись лишь улыбкой да теплой заботой, пожурил бы его. Но он мертв, как мертво и поместье Четырех сезонов, и сердце Чжоу Цзышу. В дни получше он изучал технологии, бродил по свету и иногда помогал таким же заплутавшим по жизни. Их взгляды, прикосновения, слова и судьбы немного приглушали боль, показывали, что в ужасной не-смерти было что-то хорошее. Что Чжоу Цзышу не просто носил подаренную ци, но делал что-то достойное, нужное. Кто бы знал, что он будет искупать прошлые грехи именно так? Он точно не знал. Иногда, когда усталость ложилась на плечи, а тоска сжирала изнутри, к нему приходил Бэйюань. Друг как чувствовал, что Чжоу Цзышу замирал у грани, как озеро, постепенно заковывающееся в лёд, и подкидывал ему какое-то дело, или приключение, или подопечных. Однажды он принес ему двух младенцев, взятых лишь боги знали где, и ушел раньше, чем Чжоу Цзышу успел бы отказаться. Пришлось быстро осваивать нужные навыки, пока веселый, немного смущенный и бесконечно любимый голос-в-голове рассказывал, как обжигал рот бедняжки Гу Сян кашей. — А она продолжала улыбаться и ходить за мной хвостиком, представляешь, а-Сюй? Что же, теперь он и правда представлял. Когда Цзин Бэйюань пришел в этот раз, Чжоу Цзышу работал у стойки, пока Ли Цянь обслуживала посетителей: вечер пятницы даже в таком пропащем месте, как его бар, заполнял большую часть столиков. — Цзышу, — Бэйюань улыбнулся, присаживаясь. Пристальный взгляд его, разумеется, не впечатлил. — В этот раз я без детей. — Вот уж спасибо, — проворчал Чжоу Цзышу, но подвинулся в угол стойки и за встречу открыл кувшин действительно хорошего вина. — Давно тебя не видел. — Последние месяцы неспокойно, — Цзин Бэйюань с благодарным кивком принял пиалу. Тончайший фарфор легко звякнул. — Зато у тебя перемены. Нашел новую заблудшую душу? Чжоу Цзышу дернул плечом, а потом поймал вопросительный взгляд Ли Цянь и кивнул. Сообразительная девочка недовольно вздохнула, но приняла стойку и закрутилась по бару волчком, пытаясь успеть все сразу. Чжоу Цзышу вспомнил Чэнлина, его неловкое упорство на стезе боевых искусств, и на душе потеплело. Но он все равно продолжил ворчать: — Она сама нашлась, а мне как раз хотелось на кого-то скинуть работу. Цзин Бэйюань понимающе усмехнулся. — Хорошо, что так, Цзышу, — он осторожно перехватил кувшин и сам разлил им новую порцию, как делал всегда, собираясь о чем-то попросить. — У тебя есть планы на ближайшую неделю? — Даже на ближайшую вечность нет, — Чжоу Цзышу быстро выпил свою порцию и криво улыбнулся. Единственный свой план он оттягивал, как мог, боясь и отчаянно желая уже оборвать эту отчаянно вибрирующую от напряжения и боли нить. А выплату налогов в конце месяца он за планы не считал. — Тогда сделаешь кое-что для меня? — Цзин Бэйюань по-лисьи прищурил персиковые глаза, и очарованная этим Ли Цянь споткнулась, почти влетев лицом в пол. Чжоу Цзышу вздохнул. Столько веков сменилось, а реакция на его друга всегда была одной и той же. — Точнее, не для меня, а для У Си, а если ещё точнее для одного друга… — Бэйюань, не тяни хули-цзин за хвосты, — друг на это тихо рассмеялся и кивнул, откинувшись на спинку барного стула: — Ты давно путешествовал на северо-запад?