Мой любимый враг

– Ты справился бы сам, – говорит Алекс, шумно роясь в чемоданчике с инструментами. – Ты все сделал правильно. Йоши шумно вздыхает. Я уверена, он только что сложил на груди руки. – Не принимай защитную стойку. Теперь следующий тяжелый вопрос. Ты собираешься отвечать на мое приглашение? Когда-нибудь? – Я собирался. – Он лжет. – Ну что ж, ты можешь сделать это сейчас. И не притворяйся, будто не знаешь дату. Мне известно, что мама передала тебе приглашение лично. Мы не хотим, чтобы «оно где-то затерялось», как случилось с приглашением на вечеринку по случаю помолвки. Йоши, ты маленький плут. Алекс думает так же. – Отвечай прямо сейчас. Стелле нужно знать. Хотя бы ради таких мелких деталей, как заказ кейтеринга. Рассадка. – Я сейчас занят, – пытается отбрыкаться Йоши, но его обрывают: – Представь, как это будет выглядеть, если ты не появишься. – Йоши не отвечает, и Алекс настаивает: – Я знаю, это будет нелегко. – Ты ждешь, что я приду туда, как будто ничего не случилось? Брат Йоши смущается: – Но ты приведешь с собой Лану, разве нет? Я раздумываю об этом в темноте. С чего Йоши так трудно прийти на свадьбу к своему брату? – Она не моя девушка. Мы работаем вместе. – он говорит раздраженно. Лучше бы эти слова не были для меня ударом ниже пояса, но они бьют, и больно. – Значит, ты обманул меня. – Да, но она ищет себе симпатичного парня. Разве не все они такие? Напряженная тишина. – Сколько еще раз я должен говорить тебе… – Больше ни разу. – Йоши как будто кладет конец этому разговору. Снова тихо. Я почти слышу, как оба они смотрят на дверь моей спальни. Алекс понижает голос, и я ничего не могу разобрать, кроме того, что они обиженно спорят. Отчаянно ненавидя себя и тихо сползаю с кровати, осторожно, чтобы не засветиться. Отвратительная маленькая шпионка. – Я прошу тебя прийти на мою свадьбу и порадовать твою мать. Осчастливить меня. Стелла сама не своя от переживаний, что происходит какая-то семейная междоусобица. Йоши вздыхает, тяжело и пораженчески: – Ладно. – Значит, это «да»? «Да, спасибо, любимый братик, я с удовольствием приду на твою свадьбу»? «Я принимаю твое любезное приглашение»? – Да. Так. – Я внесу тебя в список и помечу «плюс один». Если она переживет ночь. Я в ужасе хватаюсь за стену, но потом слышу, как Йоши саркастично произносит: – Ха-ха. Время предрассветное, и в моей комнате царит голубоватый льдистый полумрак. Я сижу и неловко глотаю нечто похожее на лимонад. Йоши сходил в магазин через дорогу, что ли? Кисло-сладкий вкус ностальгии по детству и тоска по дому – из-за них я едва не поперхнулась. Мой друг забирает стакан и снова опускает меня на подушки, поддерживая рукой за плечи. Вчера его прикосновения были неуверенными, но теперь он прикладывает ко мне ладонь и расставляет кончики пальцев без колебаний. Он выглядит усталым. – Йоши… В его глазах вспыхивают искры удивления. – Ланочка… – Лана, – едко шепчу я.(ВХАХАХАХАХАХАХХА😈)Он отворачивается, чтобы скрыть улыбку, но я хватаю его за рукав. – Не надо. Я уже видела. – Мне его улыбка никогда не надоест. -Ладно. Могу точно сказать, Йоши смущен. И не он один. Я так долго смотрела на него, что он разложился на цветовой спектр. Он мои дни недели. Клеточки в моем календаре. – Белая, в бело-серую полоску, кремовая, неспецифическая по гендерной принадлежности желтая, отвратительная горчичная, светло-голубая, цвета яйца малиновки, голубино-серая, темно-синяя, черная. – Я загибаю пальцы. Йоши встревожен: – Ты бредишь. – Не-а. Это цвета твоих рубашек. – Какая разница между белой и бело-серой? – Небеленое полотно. Скорлупа яйца. Они разные. Ты удивил меня всего один раз. – И когда же это случилось? – Он задает вопрос снисходительно, как няня ребенку. Я сердито стукаю пяткой по матрасу. Почему я не в черной комбинации хотя бы? Никогда еще я не была столь непривлекательной. На мне какой-то «Соннозавр». Я опускаю взгляд. Красный топ. Вот черт! Он меня переодел. – Лифт, – выбалтываю я. Хочется перенести этот момент в то время, когда я была хоть вполовину привлекательнее. – Ты тогда удивил меня. Йоши смотрит на меня с осторожностью: – Что ты подумала? – Я подумала, ты хочешь навредить мне. – О, здорово! – Он откидывается назад в замешательстве. – Очевидно, мои приемы несколько устарели. Я хватаюсь за его рукав с нечеловеческой силой и немного приподнимаюсь. – Но потом я поняла, что ты делал. Целовался. Разумеется. Я не целовалась уже целую вечность. Он хмурится: – О, ну да. Он смотрит на меня сверху вниз. Я так старательно подбираю слова, что голос дрожит: – Было здорово. – Меня не беспокоили ни кадровики, ни копы, так что… – Он замолкает, глядя на мои губы. Я накручиваю на кулаки его футболку. Она настолько мягкая, что мне хочется завернуться в нее целиком. – Моя кровать такая, какой ты ее представлял? – Я не ожидал увидеть столько книг. И она несколько больше, чем я думал. – А как насчет квартиры? – Это маленький свинарник. – Он не порочит меня таким отзывом. Это правда.(у меня тоже бардак🥲) – Ты думаешь, Лео и Лилит целуются в лифте? – Пока он отвечает на мои вопросы, я буду продолжать задавать их. – Даю гарантию. Уверен, они неистово трахаются из ненависти друг к другу после каждого квартального отчета. – Его глаза становятся черными, он выкручивает из моих рук футболку, а я успеваю углядеть узкую полоску его живота – твердого и с волосками. Начинаю потеть еще больше. – Могу поспорить, когда ты принимаешь душ, вода льется прямо… сюда. – Я кладу палец на его ключицу. – Мне хочется пить. У меня будет обезвоживание. – Йоши вздыхает, и меня обдает потоком воздуха. – Давай будем, как они, когда вырастем, Йоши. Мы можем начать новую игру. Представь. Мы можем играть в игры вечно. – Давай поговорим об этом, когда ты оправишься от лихорадки. – Ага, верно. Когда я поправлюсь, ты снова начнешь меня ненавидеть, но сейчас между нами все хорошо. – Я беру его руку и кладу себе на лоб, чтобы скрыть внезапное отчаяние. – Я не буду, – говорит он, убирает руку и проводит ею по моим волосам. – Ты так ненавидишь меня, я больше не могу этого выносить. – Я жалка. Слышу это по голосу. – Печенька… – Перестань называть меня Печенькой! – Я пытаюсь откатиться на свою половину, но он мягко давит ладонями на мои плечи. Я перестаю дышать. – Наблюдать за тем, как ты изображаешь возмущение этим прозвищем, – самое большое удовольствие за день. Я не отвечаю, тогда он отпускает меня, сдерживая улыбку. – Пора рассказать мне о клубничной ферме. Это больная тема, и, кроме того, он не первый раз заводит подобный разговор. Может, сейчас я дам ему пищу для шуток, которыми он станет дразнить меня еще долго. – Зачем? – Мне всегда хотелось знать. Расскажи мне все о клубнике. – Его тихий, соблазняющий шепот просто смерть для меня. Мысленно я почти там, под большим зонтом с оторванным краем полотняного купола, разговариваю с туристами, а их дети уже бегут вперед, клацая ведерками. Знакомый, чуждый этому дому стрекот цикад наполняет воздух. Там никогда не бывает тихо. – Ну что ж. Альпийская, которую называют также «Миньонет», растет во Франции в диком виде на склонах холмов, ягоды у нее крупные, с твой ноготь большого пальца. Для своего размера они удивительно ароматные. (Угадайте, сколько я это гуглила. Очень долго) – Расскажи еще. Я приоткрываю глаза. – Клубника – это не шутки. Говоря на эту тему, я могу положить на лопатки любого. – И это так привлекательно в тебе. Слово «привлекательно» неоновым огоньком вспыхивает в моей полутемной спальне. Я настолько взволнована, что начинаю трещать без умолку. – Ладно. Хорошо. Раноцветущая. Она растет очень быстро. В один день ты идешь на закате мимо зеленых грядок, на следующее утро – они в цвету. Маленькие красные бутончики становятся ярче. К обеду расцветают, как рождественские огни. Йоши вздыхает и на секунду прикрывает глаза. Он вымотался. – Какую ты любишь больше всего? – «Рэд гонтлет». Она росла на ближайших к кухне грядках, и мне было лень идти дальше. Каждое утро на завтрак у меня был большой розовый смузи. Он сидит молча, и глаза у него какие-то совсем незнакомые. Задумчивые, одинокие и такие красивые, что мне приходится закрыть свои. – Клянусь, я все еще чувствую застрявшие между зубов семечки.«Чадлер» – любимый сорт моего отца. Он говорит, что благодаря ему заплатил за мое обучение в колледже. – Какой он, твой отец? Его зовут Майкл, да?(это намёки для «бровь майкла», чтобы она выпустила новую главу «подушки безопасности») – Ты же читал блог. Он так много работал, чтобы отправить меня учиться. Даже не могу сказать, чего ему это стоило. В тот день, когда я уезжала в колледж, он плакал на заднем крыльце. Он сказал… – Я замолкаю. Горло сдавливает, и продолжать говорить невозможно. – Что он сказал? От прямого ответа я уклоняюсь: – Я давно не вспоминала об этом. Дома не была уже одиннадцать месяцев. Пропустила Рождество, потому что Лео уезжал во Францию навестить родных и я оставалась за него. – Я тоже не ездил домой. – О да. Родители прислали мне огромную посылку. Я ела печенье, разворачивала подарки на полу в гостиной и смотрела рекламу по телику. А ты что делал? – Почти то же самое. Что он сказал тебе тогда? Твой отец, на заднем крыльце. – Он вцепился в эту тему, как собака в кость. Я не могу передать ему весь разговор, а то начну плакать. И мне будет не остановиться. Отец, локти на коленях, слезы оставляют светлые полоски на его загорелом, запыленном лице. Я сокращаю разговор до продезинфицированной оболочки: – Что его утрата – выигрыш для мира. А моя мама, она не переставала хвастаться, всем рассказывала, что ее дочь уезжает в колледж… Она выводит новые сорта клубники, они все называются «Лана» –Судя по блогу, «Лана» номер 12 оказался достаточно хорошим результатом. Расскажи ещё. –Не понимаю, что тебя так увлекает в этом блоге. Мама была журналистом в газете, но ей пришлось бросить профессию. –Ради чего? –Ради моего отца. Она готовила статью о воздействии сильных дождей на сельское хозяйство и поэтому пошла в местный фруктовый сад. Отца она нашла на дереве. Он мечтал открыть клубничную ферму и не мог сделать это в одиночку. – Ты считаешь, она приняла неверное решение? – Отец всегда говорит: «Она сняла меня». Как яблоко, прямо с дерева. Я люблю их, но иногда думаю, что это печальная история. – Ты могла бы спросить ее об этом. Возможно, она ни о чем не жалеет. Они до сих пор вместе, и благодаря этому ты здесь. – Отец всегда называет другие имена, которые начинаются с «Йо», но никогда не произносит твое настоящее имя. – Что? – Йоши выглядит встревоженным. – Ты рассказала обо мне своему отцу? – Он злится на тебя за то, что ты такой неприятный тип. Однажды он назвал тебя Йорк, и я чуть не описалась от смеха.(ну я тупая, ничего лучше не придумала) Тебе придется подлизываться к моему отцу, это точно. Йоши выглядит таким взволнованным, что я решаю дать ему передышку и сменить тему. – Когда я скучаю по дому, то могу почувствовать запах теплой клубники. И мне этого хватает с лихвой. – Я наблюдаю, как он пытается выкарабкаться из этой мешанины бессмысленных фраз. – Ты там играла на грядках? Когда была маленькой? – Ты видел фотографии в блоге. Ясно же, что играла. Я отворачиваюсь. Вот я. Коленки измазаны розовым ягодным соком, копна растрепанных волос, глаза голубее неба. Маленькая дикарка с фермы. – Не смущайся. – Йоши нежно прикасается кончиками пальцев к моему подбородку и поворачивает мое лицо к себе. – Ты в коротком комбинезоне. У тебя такой вид, будто ты целые дни проводила на улице. Вся грязная и дикая. Улыбка у тебя все такая же. – Ты никогда не видишь мою улыбку. – Могу поспорить, у тебя был домик на дереве. – Был. Я практически жила в нем. Его глаза разгораются, такого выражения я в них еще не видела. На секунду прикрываю свои, чтобы дать им отдохнуть. Он щупает мне лоб – проверяет температуру, а когда убирает ладонь, я скулю. Он берет меня за руку: – Я никогда не считал твое происхождение низким. – О конечно. Ха-ха! Клубничная Печенька! – Мне было интересно, где ты родилась и выросла. «Скай даймонд строуберис» – это лучшее место, какое только можно вообразить.(о, Эф из Англии оказывается) Мне всегда хотелось побывать там. Я даже проложил путь по картам «Гугл». Забронировал билет на самолет и арендовал машину. – Ты любишь клубнику? – Я не знаю, что еще сказать.(ну чё сказать, я пишу это в 4 утра, конечно у меня кончилась идея для литья воды) – Я люблю клубнику. Так сильно, ты просто не представляешь. – В его голосе столько тепла, что я ощущаю прилив эмоций. Не могу открыть глаз. Он увидит, что в них стоят слезы. – Ну что ж, ферма ждет тебя. Заплати даме под зонтиком и возьми ведерко. Сошлись на меня, чтобы тебе дали скидку, но только учти: тебя подвергнут допросу, как у меня дела. Как у меня дела взаправду. Не одиноко ли мне? Нормально ли я питаюсь? Почему я никак не могу найти времени и приехать? Я вижу перед собой заявки на работу, как они лежат рядышком в бежевой папке, и вдруг ощущаю страшную усталость и головокружение. Мне хочется погрузиться в сон, уйти в это прелестное темное пространство, куда за мной не последуют тревоги и беспокойства. Начинаю ощущать медленное кружение. – Что ей сказать? – Мне так страшно. Скоро все это закончится, так или иначе. Я вишу на волоске. И не представляю, принесет ли когда-нибудь доход инвестиция, сделанная в меня родителями. Иногда мне так одиноко, что хочется плакать. Я провожу все время с огромным, устрашающим мужчиной, который хочет меня убить, а теперь он, вероятно, мой единственный друг, хотя ему самому этого не хочется. И это разбивает мне сердце. Его губы прижимаются к моей щеке. Поцелуй. Чудо. Теплое дыхание Йоши обдает мою кожу. Кончики его пальцев проскальзывают в мои ладони, и мои пальцы сплетаются с его пальцами. – Печенька. Нет. Я пробираюсь сквозь бесконечные извилистые ходы и крепче сжимаю его руки. – У меня так кружится голова… – Да, но мне нужно закончить этот разговор. – Мне нужно тебя кое о чем спросить, – через некоторое время прорывается через дымчатую мглу голос Йоши. – Это нечестно – спрашивать сейчас, но я спрошу. Если я придумаю способ, как нам выбраться из этой запутанной ситуации, ты хотела бы, чтобы я его применил? Я продолжаю цепляться за него, как будто он – единственное, что может удержать меня от падения с этой планеты. – Какой способ? – Какой получится. Ты хотела бы, чтобы я это сделал? Если он останется моим другом до конца дней, этого будет достаточно. Это будет настолько восхитительно, что весь негатив улетучится. Хватит одной улыбки. – Это часть сна, где ты улыбаешься, Йоши. Он с досадой вздыхает. Спокойно держит мои руки, а я, уплывая по орбите в сон, шепчу сквозь дремотный туман: – Конечно хотела бы.