***
Чимин медленно пьёт успокаивающий зелёный чай и терпеливо ждёт, пока Юнги принесёт с кухни заказанную доставкой пиццу. Задница всё ещё навязчиво ноет, но рассудок чист ровно настолько, чтобы не лезть на стенку от наполнившего комнату запаха мяты. — Таблетку выпил? — Юнги ставит коробку с пиццей прямо на кровать и усаживается рядом, лениво листая фильмы на телевизоре. — Я меньше чем кто-либо в этом мире хочу залететь, — отвечает Пак, жадно набрасываясь на пиццу — только сейчас внутри проснулся сильный голод. — Конечно, выпил. — Молодец, — на автомате бросает Юнги и так же привычно получает наигранно презрительный взгляд. Иногда кажется, что им с Чимином и вовсе можно не разговаривать — достаточно сидеть в тишине и общаться телепатически. — Когда сказал, что мы с тобой уходим на съёмную квартиру, папа спросил, берём ли мы презервативы и абсолютно ужасно подмигнул, — делится Чимин, стараясь звучать равнодушно, хоть его альфа и так знает, как сильно подобное злит. — Не слушай их, — Юнги вздыхает и роняет голову ему на изгиб обнажённой шеи, чтобы оставить на нежной коже поцелуй. — Думаю, они обрадуются, если я им вместо аттестата принесу ребёнка под конец года, — омега звучит всё злее, но Юнги слишком хорошо знает, что гнев этот — не более чем защита. Чимину больно размышлять о таком. Они сидят молча некоторое время, бездумно залипая на первый попавшийся в рекомендациях фильм. Чимину хорошо рядом со своим любимым альфой, но сами обстоятельства выматывают, весь мир вокруг них точно медленно сходит с ума. Чимин не хочет нырять в это болото вместе со всем. — Уроки сделал? — внезапно интересуется Юнги. — Милый, ты чемпион мира по смене неудобных тем разговора, ты знаешь? — не сдерживает улыбку Чимин и легонько толкает его в плечо. — Я взял часть с собой, завтра займусь, если немного отойдём. Течка обещала быть чудесным периодом жизни, в который проще найти единение со своим альфой, который дарит особенные ощущение и главное — возможность забеременеть. Так Чимину описывал это папа, а на деле что? Жуткая боль и абсолютно затуманенный рассудок, пара дней в никуда, из плюсов разве что действительно более яркий секс, но у Чимина с Юнги и без того всё хорошо в постели. Так течка и оставалась только лишь жуткой обузой. — А у меня зачёт в понедельник, но из-за гона дают небольшую отсрочку, — рассказывает Мин. Фильм так и идёт на фоне, пока они разговаривают. В какой-то момент они перестали смотреть серьёзное кино вместе — из-за разговоров часто не удавалось уловить сюжет. — Ну и бред, — зло выдыхает Чимин. Омегам такая роскошь не доступна, ведь считается, что течка проходит легче гона, а ещё омега может принять таблетки, чего альфе делать не стоит ради сохранения здоровья. Время идёт, а права омеги — всё так же пустой звук. — Да, — Юнги кивает понимающе, смотрит на Чимина и хочет верить, что никогда не сделает ему больно. Это трудно, бороться с собственной природой и устоями общества, чтобы соблюдать права своего омеги, который в первую очередь человек. Трудно, но никак не непосильно — это Юнги решил для себя уже очень давно. Он ещё раз целует Чимина в плечо и без слов обещает быть для него тем, кого так хочет обрести в своей жизни этот обиженный на мир омега.***
Тэхён забывает о тарелке с овсянкой, уже в который раз застревая взглядом на сидящем напротив Чонгуке. Взгляд выходит недобрый, словно что-то выпытывающий, но омегу это никак не волнует — он только и может, что думать об увиденном ночью. После визита в чонгукову комнату так и не удалось нормально уснуть, в память въелось одно короткое прикосновение и едва слышное «Тэ», от которого и сейчас по коже бегут мурашки. Тэхён рад сидеть сейчас в своей жёлтой худи и не бояться реакции излишне внимательного Чонгука — этого ещё не хватало. — Цыплёнок, я знаю, насколько я хорош, — Чонгук не сдерживается, дарит омеге одну из своих малоприятных ухмылок, — так сильно нравлюсь, можешь просто позвать на свидание. — Что? — с отвращением кривится Тэхён. — Ты взглядом меня сейчас сожрёшь вместо своей овсянки, — поясняет Чонгук, отправляя кусочек яичницы в рот и смущая теперь омегу пристальным взглядом. Глаза в глаза, а стол странно маленький и лица слишком близко — Тэхён ненавидит зрительный контакт, от того и тушуется. — Придурок… — бросает Ким, наконец опуская взгляд, — и вообще не зови меня так, п-понял? — М-м?.. — удивлённо тянет Чонгук. — А что не так? — он либо действительно настолько недалёк, что не понимает, либо в открытую издевается. Тэхёна нервируют оба варианта. — Мне не нравится, — бросает омега. — Откуда т-ты вообще это взял? — Ты любишь жёлтый цвет, — роняет Чонгук, а у омеги по спине бежит холод. Неловкость пронизывает их обоих насквозь, когда один осознаёт сказанное, а другой не может поверить в услышанное. Тэхён вопросительно вскидывает бровь. — Ты часто носишь жёлтое, — с напускной беззаботностью пожимает плечами альфа, — когда не в школьной форме, чаще всего в чём-нибудь жёлтом. Тэхён молчит, не знает, что и говорить, только огрызается точно для галочки, чтобы разрушить возникшую между ними тишину: — Всё равно не з-зови м-меня так. Бесишь. Остаток субботнего завтрака проходит в тишине. Тэхён теряет всякую злость и думает теперь лишь о том, как сильно хочет спросить о произошедшем ночью. Чонгук же просто держится невозмутимым, а изнутри горит. К подобному уже пора бы начать привыкать. — Какие планы на сегодня? — спрашивает альфа, пока торопливо моет посуду. Тэхён замирает с тряпкой в руках и наполовину протёртым столом перед глазами. Странно слышать от него такое, странно вообще от кого-либо кроме Чимина такое слышать. — Поеду к отцу, — насторожённо отвечает омега. — О, я тебя на машине подброшу, — внезапно говорит Чонгук, и Тэхён не слышит в его голосе никакого предложения. — Да я с-сам… — Нет, мне и так надо, — быстро поясняет Чон, — я забыл дома кое-какие документы. Папа был утром в Сеуле по работе, успел заехать только к твоему отцу. Так что съездим вместе. — Я м-могу забрать их, — Тэхён скептично хмурится. Ему странным образом навязывают свою компанию. — Да ладно, я свободен сегодня, с удовольствием сгоняю с тобой, — обезоруживающе улыбается Чонгук, хлопает по плечу легонько и не оставляет никакого шанса возразить — исчезает с кухни, словно они тут пришли к компромиссу. Тэхён уже в который раз ловит себя на остром желании ему врезать.***
— Обычно альфа сам пристёгивает омегу в своей тачке, — подмечает Чонгук, когда Тэхён усаживается на пассажирское место рядом и тут же щёлкает ремнём. — Что за бред? — Этикет подкатов, — подмигивает Чонгук, а Тэхён уже который раз жалеет, что не настоял на своём и поехал-таки с ним. — Ты абсолютно н-невыносим, тебе уже говорили об эт-том? — Было пару раз… Чонгук натягивает на нос солнцезащитные очки и выводит машину с парковки. Тэхён надеется, что ехать они будут в полной, хоть и неловкой тишине, пока смотрит на пальцы сжимающие руль, на чернильные надписи на бледной коже. Он не думает, взгляд просто застревает и всё, а потом поспешно оборачивается к окну — не хватало ещё услышать очередные подколы. Солнце жжёт сквозь лобовое стекло, Тэхён под ним плавится, сгорает. Красивая чонгукова рука с руля падает на блестящее колёсико на панели управления. Громкая музыка заполняет салон. Чонгук поглядывает в сторону омеги исподтишка и чувствует неприятный холод — его никак не трогает музыка. Так было всегда. — Можно потише? — чуть кривит лицом омега. Громкие звуки раздражают. — Не любишь музыку? — для галочки вздыхает Чонгук — и так ведь знает. Он чуть убавляет, но лишь затем, чтобы немного поговорить. — Неужели совсем ничего не слушаешь? — Это не моё, — отрезает Тэхён, глядя в окно. Он сдержанный до мозга костей, никак не отпустит себя. — Ты просто не нашёл ту самую, — по-доброму усмехается Чонгук. Татуированые пальцы давят на кнопку, затем снова двигают колёсиком. Новая песня заполняет салон.Only You — Yazoo
Тэхён хмурится, упрямо качает головой. Не пускает это в себя. Чонгук всё так же смотрит на него при любой возможности — всё понимает. Это такое знакомое для него чувство, Чонгук уже видел таких людей. Одного вполне конкретного видел и собственными руками вытягивал. Иногда сложно расслабиться, отпустить. Если мир разделён на тех, кто танцует и кто нет, Тэхён точно не из первых, но разве это значит, что ему не хочется? Чонгук может и сомневался в самый первый раз, но теперь совершенно уверен — Тэхён хотел бы научиться танцевать, просто не может сам. Омега упрямо смотрит в окно, строит непоколебимого, но на деле бесконечно думает о том, как часто его касается чонгуков косой взгляд. Тэхён думает о том, как его тихий шёпот подпевает словам, как пальцы постукивают по рулю и колено, вероятно, подскакивает в такт. Чонгук чувствует музыку, прощупывает всем телом и пропускает сквозь себя. Тэхён ловит себя на том, что хочет спросить, какого это, ощущать музыку так. Город за окном выглядит иначе, а Тэхён замечает для себя странное — такое происходит и правда не всегда. Не всякая музыка зажигает сознание именно так. Чаще всего просто не подходит, не звучит, портит. Тэхён и не вспомнит, когда ему нравилось в последний раз. Солнце красиво заливает салон, облака в ясном небе складываются в знакомые формы и очертания, кажется, даже деревья за стеклом зеленее, а окна домов странно ярко бликуют. Так много людей улыбаются, просто идут мимо и дарят свет, кажется, вот-вот начнут танцевать в такт. Тэхён качает головой, точно провожая наваждение, но даже закрой он уши сейчас, всё равно не поможет — это музыка теперь в душе. Чонгук давит улыбку, боясь его смутить. Снаружи едва ли заметно его настроение, но Чонгук слишком хорошо его знает, чтобы не читать то, что прячется внутри — во взгляде глаз, отражённых в зеркале заднего вида, в положении скрещенных защитно рук, в упрямом повороте головы — во всём нём целиком и полностью. Чонгуку нравилось его читать, слышать его в биении музыки в ушах, замечать биение его сердца, узнавать его голос, по которому так сильно скучал. Чонгук забывает обо всём плохом, а если вспоминает, то быстро осознаёт — Тэхён необходим на его пути. Без Тэхёна он точно сошёл бы с ума — свихнулся бы в этом водовороте и просто прекратил свой путь. Чонгук видит его и город за окном. Сеул, который он должен был покинуть так давно, в который должен был вернутся после долгого расставания. В котором на деле так крепко застрял. Чонгуку кажется, он выучил этот город наизусть. С Сеулом рука об руку шёл Тэхён, они воспринимались чем-то неразлучным и так сильно похожим. Город проносился за окном, наполненный светом, как и салон машины. Чонгук чувствовал себя странно счастливым от того, что рядом не только этот Сеул, рядом кто-то безгранично важный, потерянный и обретённый уже так давно. Чонгук уже прекратил считать. Приятно лишь от того, как быстро менялось его лицо. Он не признается ещё долго, но Чонгук знает и без того — он начинает слышать. Поездка завершается странным — взглядом точно в глаза. Тэхён заглядывает и чуть хмурит брови — как будто что-то начинает понимать и ищет ответ. Чонгук молчит, знает, что ещё слишком рано что-либо говорить, а может быть, хочет быть уверенным вновь и вновь. — Нравится? — роняет с улыбкой. Может быть, магия произойдёт именно сейчас? — Мы приехали, — дверь хлопается за омегой через какие-то несколько секунд. Они идут к дому в тишине, но Чонгук позволяет себе улыбку за его спиной. Дверь открывает Ким Сокджин. Чонгук теряется на секунду, упираясь в пустой взгляд остекленевших глаз. — Здравствуйте, — в горле пересыхает как и всякий раз. Сокджин слышит голос и малость меняется в лице. — Здравствуй, Чонгук. Тебе папа передал, — он берёт тонкую папку с комода в прихожей так точно, словно видит её. Протягивает Чонгуку. — Спасибо, — кивает тот и переводит взгляд на Тэхёна точно ищет защиты, но омега отвечает лишь тяжёлым и мало понятным взглядом, а после исчезает в доме, обходя отца и чуть касаясь плеча для приветствия. Чонгук ещё раз кивает кому-то, роняет своё «до свидания» и уходит прочь.