***
Тэхён выходит из школы и совсем ничего не ждёт от этого дня. Всё одинаково, серо, пока Чимин не шепчет на ухо «Это за тобой, кажется» и не испаряется с радаров, стоит только заикнуться с вопросом. Омега хмурится, зло смотрит на удаляющуюся в закат спину и только потом переводит взгляд на того, о ком велась речь, только потом понимает, что дни его одинаковые и однообразные обрываются здесь и сейчас. Он нервно сглатывает, теряется и пытается пятиться куда-то назад, пока на губах скачут бессвязные звуки и непонятный слова. Отчего так странно реагирует, не скажет и сам, просто так получается. Тэхён смотрит на альфу, что смотрит только на него одного, и понимает, что никак не может разгадать его взгляд. Так на малознакомых омег не смотрят, так не смотрят на тех, кто ровным счётом безразличен, так не смотрят на него, Тэхёна, в конце концов. Никогда и никто. А как смотрят, он и сам не может себе объяснить. Зачем-то делает шаг, смотрит затравленным зверьком, и это такое чертовски точное сравнение, потому что он такой невозможно запутавшийся, ничего не смыслящий, потерянный. Поведение Чонгука отталкивает, его манеры откровенно злят, и сам он целиком и полностью только пугает. Должно отталкивать, должны злить, должен пугать. Тэхён ничего из этого не чувствует, пока неуверенно идёт к нему. Точнее, чувствует, но лишь немного, из необходимости как будто. Он подцепляет пальцами лямки рюкзака, осторожно смотрит снизу вверх из-под очков, из-под чуть вьющейся каштановой чёлки. Смотрит и молчит на его ухмылку, на его насмешливый взгляд. Наигранно насмешливый взгляд. Тэхён видит это наверняка. — Привет, цыплёнок, — и это не режет слух, Тэхён, напротив, краснеет отчего-то, пылает и сам не может того объяснить. Его глухим хрипловатым голосом звучит странно тепло и… приятно, кажется. Тэхён пугливо вжимает голову в плечи — так сильно боится подобных чувств. — П-привет, — волнуется и ничего не может с собой поделать. Язык не слушается рядом с ним, никакая часть тэхёнова тела, на самом деле, не слушается его. Наверно, это нормально для неопытного омеги — волноваться во время разговора с альфой. Вот только обычно Тэхёну на любого альфу абсолютно плевать. — Почему ты з-з… — Здесь, — мягко договаривает за него альфа, и Тэхён дурак, может быть, но сейчас слишком откровенно радуется. Неловкость растворяется так быстро, что не удаётся и заметить. — Хочу тебя кое с кем познакомить, — Чонгук решает не тянуть и сразу начать с главного, — прокатишься со мной? Брови хмурятся сами собой, сначала непонятно, а потом… ещё более непонятно, потому что… о чём он вообще говорит? Тэхён молчит, смотрит с опаской, как будто он совсем ещё ребёнок, а прямо сейчас незнакомый взрослый альфа пытается его украсть. В общем и целом… Кто ему этот незнакомый взрослый альфа? Сложно звать так Чонгука, потому что Чонгук, он… А кто он? — Не волнуйся ты так, — Чонгук этот так невозможно тепло улыбается, так мягко подталкивает в плечо, но у Тэхёна всё внутри рушится, падает и нарушается покой. — Я верну тебя домой до вечера, — и снова подмигивает, а Тэхёну так хочется прижать его к капоту его машины, заглянуть в глаза и просто спросить: «Чего же ты добиваешься?», но он, взамен, хмурится ещё сильнее и малодушно кивает. — Ну п-поехали?.. — Ну поехали, — всё с той же невозможной ухмылкой повторяет Чонгук и первым запрыгивает в машину, даря омеге бесценные минуты одиночества, грубо говоря, позволяя ему сбежать, пока обходит машину, робко ведя кончиком пальца по тёмно-серой глянцевой краске. Тэхён уже ездил в его машине, но теперь что-то странным образом изменилось и самое страшное здесь лишь то, что Тэхён и предположить не может, что именно пошло не так. Чонгук, кажется, доволен. Предельно доволен, если уж на то пошло. Чонгук светится и барабанит пальцами по рулю веселее обычного. Обычного? Откуда Тэхёну знать, как он делает это обычно? Он и не знает, просто чувствует, что что-то меняется, что-то искажается в линии его профиля, в изгибе его улыбки, в разрезе чёрных глаз. Тэхён вжимается в светлую кожу пассажирского сиденья — ему страшно такое замечать. Страшно считывать эмоции, страшно считать морщинки, страшно трепетать под каждым взглядом. Что же с ним происходит? В его машине отвратительно пахнет, и этот коктейль из запахов источает только Чонгук. Тэхён морщит нос всю дорогу, отворачивается, открывает окно. Альфа не сразу понимает, а когда понимает, чувствует первым делом волну странных ощущений, накрывших с головой. Тэхён чувствует запахи других омег. Тэхён не находит знакомого и странно успокаивающего горького шоколада, только смесь чего-то неприятного, чужого. Чонгук пахнет так, словно только что вышел из парфюмерного магазина, где неумелый продавец облил его всеми возможными духами. Тэхён нервно сглатывает. Два дня, который Чонгук провёл не дома, он справлялся с гоном. Точнее, кто-то ему в этом помогал. И это так странно ощущать — в этом чувстве ни капли ревности, Тэхёну правда всё равно где, с кем и когда, вот только… Секс всегда казался чем-то далёким и непонятным, теоретическим, если так можно выразиться, а теперь… Тэхён осторожно бросает косые взгляды в сторону альфы и как никогда ярко ощущает, словно прощупывает процесс. Голова забита воображаемыми картинками, как омеги целуют его горячую кожу, как одежда медленно обнажает крепкое подкаченное тело, Тэхён зачем-то думает о том, как в сексе ведёт себя Чонгук. Он нежный или грубый, он любит делать всё сам или даёт волю партнёру, он любит быстро и жарко, или предпочитает смаковать каждый шаг?.. Тэхён думает о том, как звучит его голос, как сильно сбивается дыхание и, кажется, постепенно сходит с ума. Тема секса будоражит, но когда это странным образом так близко, так ощущаемо, мысли выходят на какой-то новый уровень. Чонгук останавливает машину рядом с парком. — Приехали. Тэхён в одно мгновение вываливается на улицу. Нужен свежий воздух. — Укачало? — Чонгук криво усмехается, хоть и близко не догадывается, почему у омеги так резко побледнело лицо. — Типо того, — чуть морщится Тэхён и тут же послушно семенит за альфой куда-то вглубь парка. — Ну и с кем ты х-хотел познакомить меня? — С семьёй, — Чонгук легко ломает всю интригу и выжидающе смотрит на едва поспевающего за его широким шагом омегу. — Так мы вроде знакомы… — Тэхён непонимающе хмурится. Он не виделся с Чонами около восьми лет, но всё равно отлично помнил папу Чонгука, его второго мужа и его сына-омегу Хосока. — Не со всеми, — Чонгук беззаботно улыбается, а Тэхён так и продолжает смотреть на него совершенно непонимающе. — Ну приветик, вы могли приехать ещё позже? — откуда-то сбоку звучит жутко знакомый голос, и Тэхён оборачивается, не сразу узнавая омегу. Не сказать что Хосок так сильно изменился внешне, тут дело скорее в чём-то другом. Он высветлил и коротко подстриг волосы, стал чуть выше ростом, но это совсем не главное. Было что-то радикально новое, что нельзя было так просто отметить и описать. Кажется, такие изменения и входят в понятие взросления. У него изменился взгляд, изменилась осанка, голос стал увереннее, чуть грубее, неуловимо поменялась улыбка. — Добрый д-день, — робко здоровается Тэхён. — Прости, — быстро перебивает Чонгук, — у него были уроки. — Да не оправдывайся, ты вечно опаздываешь! — Хосок машет на брата рукой и параллельно сгребает Тэхёна в совершенно внезапные и неожиданно крепкие объятия. — А где… — Чонгук раскрывает рот, но его тут же перебивает звонкий крик с детской площадки. — Папа! Тэхёну даётся ровно две секунду для того, чтобы осознать, когда мальчик лет семи подлетает к ним пулей и обхватывает Чонгука за пояс, заставляя альфу пошатнуться и заулыбаться так лучезарно-ярко, что сжалось сердце. Это был его сын. — На посадку! — со смехом провозглашает Чонгук и присаживается, чтобы мальчик смог забраться ему на спину, а потом убегает с ним куда-то, хохоча в унисон. Тэхён впадает в серьёзный такой ступор, глупо провожает взглядом уносящегося вглубь парка альфу и возвращается к реальности только когда Хосок с тяжёлым вздохом заявляет: — Ненавижу его за то, что он скинул на меня обязанность рассказать всё тебе, — и приторно улыбается, так же следя за удаляющейся фигурой. — Почему я вообще должен посвящать его омегу в такое. Тэхён не дёргается на выражение «его омега», может быть, только смущается самую малость где-то глубоко внутри, но всё равно концентрируется на чём-то более шокирующем. Или же просто чувствует, что прямо сейчас его огорошат ещё сильнее. — Итак этого обаятельного юного омегу зовут Бомгю, — совершенно буднично выдаёт Хосок, — и он наш с Чонгуком сын. Пустота внутри, полное онемение тела и, кажется, временная остановка сердца. Если удивлению можно придать какие-либо масштабы, но у Тэхёна они, очевидно, вселенские. У Чонгука есть сын. У Чонгука и его брата сын. Их общий ребёнок. — Эй, сделай лицо попроще! — Хосок по-свойски пихает его в плечо. — Мы ведь с ним сводные. Тэхён молчит. Ничего не может из себя выдавить. Так вот что произошло восемь лет назад, вот что заставило всю семью уехать в Пусан. Легче от этого не становится не капли и, кажется, главная проблема даже не в том, что ребёнок есть у братьев, больше всего будоражит тот факт, что ребёнок есть именно у Чонгука. Это просто не укладывается в голове. Чонгук не оставляет впечатление ответственного человека, не кажется зрелым или хотя бы даже взрослым. А теперь выясняется, что он уже отец? — Не молчи, пожалуйста, — снова пытается растормошить его Хосок, — когда люди так реагирует, мне становится не по себе. — П-п… п-прости, — с трудом выдыхает Тэхён. — Давай присядем, — Чон тянет его за руку и усаживает на скамейку, разворачивается сам, чтобы смотреть в лицо. — Пресекая все твои вопросы… — ещё раз вздыхает он, собираясь с мыслями и начиная рассказ, уже заранее зная всё, о чём Тэхён скорее всего хочет спросить, но, в силу крайнего оцепенения, никак не может. — Нам было по пятнадцать, когда родители сошлись, и были мы теми ещё оторвами. Не могу уже точно сказать, что там было по любви. Это скорее был такой своеобразный протест для родителей, — омега мягко улыбается, смотрит на бледноватого Тэхёна снисходительно, знает, какое впечатление производит своими словами. — Мы были детьми, которым зачем-то очень хотелось повзрослеть, и в целом, наверно, это было… круто? Целоваться при любой возможности, пока родители не видят, мять друг другу члены под столом во время семейных ужинов, ночью перебегать в соседнюю постель. Это было запретно, от того и жутко притягательно, понимаешь? Тэхён не понимает. Точнее, понимание в теории, но на практике не может и представить. Он никогда не был таким, какими были Хосок и Чонгук в подростковом возрасте, потому и никак не может уложить в голове, какого это, начать встречаться с парнем, которого родители просят называть братом. — Очевидно, что однажды неизбежному суждено было случиться, — спокойно продолжает Хосок, отлично считывая все дилеммы и вопросы на чужом лице. — Я залетел, — невесело роняет омега. Беременность — штука жутко серьёзная и ответственная, к которой, тем не менее, все относятся по-разному. Тэхён вот вообще не может представить себя беременным, ребёнок это в целом дело жутко ответственное, примерно как контрацепция. А некоторые умудряются залетать по случайности… В голове не укладывается. — Ты спросишь, почему не сделал аборт? Не хотел. Ты не подумай, я не против такого, просто… Почувствовал, что хочу этого ребёнка. С Чонгуком или без. Я знал, что родители будут в шоке, но так же знал, что они меня поддержат, и у нас действительно есть возможность содержать малыша. Понимаешь, я был бестолковым подростком без целей и стремлений, а так… моя жизнь обрела смысл. Тэхён всё ещё не понимает и, наверное, понять до конца никогда не сможет. Нежеланный ребёнок есть нежеланный ребёнок и ему, омеге без малейшего желания иметь детей, никогда не понять, как случайная беременность может не стать обузой. — А Ч-чонгук… — Ким с трудом заставляет себя распахнуть рот и первым делом спрашивает о том, что волнует больше всего, — Чонгук вас бросил? Хосок по-доброму усмехается — понимает, что у омеги внутри и отчётливо видит, что тревожит его сильнее всего. Это слишком очевидно. — Чонгук поступил на удивление ответственно и по-взрослому. Мы не любили друг друга и оба понимали, что нормальной семьи у нас никогда не получится, поэтому мы решили, что не поженимся и не будем жить вместе, а Бомгю будет только со мной. Ты не подумай, что он нас бросил, — омега слегка хмурится, — мы не живём вместе, но он всегда рядом. Он много времени проводит с Бомгю, очень помогает материально. Да и Сеул… Я сам решил переехать, а он взял и махнул за нами. Так вот зачем он приехал… Тэхён поражённо округляет глаза. Чонгук переехал в Сеул, чтобы быть поближе к ребёнку. Образ недалёкого и абсолютно безответственного альфы ломается на глазах, и Тэхён с таким большим трудом верит тому, что обнажает реальная человеческая натура. — Мы стараемся объяснять Бомгю ситуацию, он умный мальчик и, когда подрастёт, обязательно сможет всё понять и принять до конца, — чуть тише добавляет Хосок, замечая приближающуюся к ним парочку. Они едят мороженое, держатся за руки, Бомгю что-то увлечённо рассказывает, а Чонгук слушает с широкой улыбкой. Так непередаваемо странно видеть его таким. — Он знает, что отец его любит, но он не может быть мужем папе и жить с нами вместе, как у большинства детей. Он знает, что мы с Чонгуком братья, и знает, что свадьба двух братьев это странно. Конечно, бывает трудно, но лучше ведь так, чем жить в вымученных отношениях, где родители не привлекают друг друга как супруги и партнёры? Тэхён молчит, сильно хмурится, но всё равно осторожно кивает. Всё ещё не понимает, но хотя бы пытается принять. Чонгук и Хосок, кажется, поступили правильно. Их ребёнок не будет иметь семью в традиционном понимании, но главное ведь забота и любовь? — Молодой человек, почему вы уплетаете мороженое осенью? — в шутку ругается Хосок, помогая подбежавшему мальчику забраться к себе на колени. — Мне папа купил! — с улыбкой заявляет Бомгю, делясь с Хосоком шоколадным рожком. — Что ж, твой папа не всегда делает правильные вещи, привыкай. — Сегодня тепло! — в своё оправдание бросает Чонгук. Держится непринуждённо, но тут даже сильно ушедший в себя Тэхён замечает — он нервничает. — Ладненько, нам пора в музыкальную школу, — Хосок встаёт, беря Бомгю за руку. — Давай меняться омегами, и мы пошли. Тэхён сконфуженно бледнеет, представляя, как сейчас поедет с Чонгуком домой, о чём они будут говорить, что он спросит и главное — сможет ли вообще раскрыть рот. Чонгук обнимает сына на прощание и на умоляющее «Приедешь в гости на выходных?» мягко улыбается и честно отвечает «Обязательно». В машине всю поездку стоит тягучая тишина. Тэхён смотрит в окно, замечает, как на него поглядывают искоса, но ничего не может с собой поделать. Перед глазами стоит семилетний мальчик, жутко похожий на Чонгука лицом.***
— Ну и? — осторожно раздаётся вопрос, когда они уже сидят на кухне друг против друга. Чонгук слегка напряжённый, немного уставший. Тэхён нахмуренный, до странного молчаливый. Он вопросительно смотрит в ответ. — Что скажешь? — А что т-тут г-говорить? — Разочарован? Тэхён хмурится ещё сильнее. Как можно быть разочарованным из-за такого и главное — почему Тэхён вообще должен быть разочарован? Почему ему обязательно нужно что-нибудь к Чонгуку испытывать, почему так важно оценивать его поступки и пытаться принять? Он хороший отец, по словам Хосока, но почему Тэхёну вообще важно это знать? — Нет, — тихо роняет Тэхён. Он откидывается на спинку стула, как будто пытается отодвинуться, скрещивает руки на груди, словно прячется от альфы. Чонгук же напротив — опирается локтями на стол, сильно подаётся вперёд. Давит. — И о чём же ты думаешь? — Почему ты решил мне рассказать? — на удивление без запинки выдыхает Тэхён и наконец поднимает взгляд. Боится, но поднимает. Потому что это огромная часть моей жизни, а я хочу, чтобы ты знал каждую от начала и до конца. Потому что так я каждый раз помогаю нам сближаться. — Хотел поделиться с тобой сокровенным, — излишне просто отвечает Чонгук, роняет взгляд на свои руки, немного нервничая, осознавая всю важность момента. — П-почему… — едва ли дышат омега, потому что ощущает. Что-то тонкое и безгранично важное сквозит в застывшем воздухе, в тишине маленькой кухни. — Ты мне очень сильно нравишься, Тэхён, — слетает с губ, охватывает всё тело и пронзает где-то под рёбрами. Чонгук не говорит «люблю» лишь потому, что боится напугать. Тэхён обязательно испугается такого, ведь ему страшно и прямо сейчас. Он молчит, не роняет своё совершенно непонимающее «что?», не двигается, ни о чём не думает. Тэхён смотрит так тяжело и неотрывно, что внутри всё сдавливает, сжимает. Ему сложно принять слова Чонгука, сложно принять такое в целом. Чувства путаются, рвутся и ломаются, а Тэхён ощущает физическую непомерную боль. Это не укладывается ни в голову, ни в сердце. Это слишком странно и настолько невозможно, что Тэхён не знает даже, как заставиться себя поверить хоть на долю секунды. — Спокойной ночи, — Чонгук тихо встаёт, проходит мимо, рукой невесомо коснувшись его плеча. Раньше пробовал извинять, но у Тэхёна от любого неверного слова может случиться крайнее смятение. Чонгук просто знает, что должен оставить его сейчас. Начало положено, остаётся только подождать и позволить ему разобраться в себе.