***
Честно говоря, Жан-Себастьян не сомневался, что министр попытается пустить дело на самотёк и ничего не предпримет в связи с возвращением Волан-Де-Морта — он вообще не хотел даже поддерживать эту идею, и его внезапно ставшее озабоченным лицо выглядело крайне подозрительно. Однако, зная, что только министр имеет право начать полное расследование, Жан-Себастьян понял, что в настоящее время его руки связаны. В конце концов, он был иностранцем и мог не рассчитывать на многое. Тем не менее, был ещё один вопрос, требующий внимания, тот, который мог стать у Фаджа ещё одним бельмом на глазу. По крайней мере, Жан-Себастьян на это надеялся. — Министр, если Визенгамот позволит, есть ещё один вопрос, который необходимо рассмотреть сегодня. Фадж вздохнул и посмотрел вниз с преувеличенным терпением. — Я думаю, что мы очень подробно обсудили вопрос мистера Поттера, посол. Нет необходимости в дальнейших разбирательствах. Уверяю вас, что всё, что было решено здесь сегодня, будет приведено в действие при первой же возможности. — Министр, то, что я хочу сказать, не имеет ничего общего с мистером Поттером. Однако это имеет большое значение для всех здесь собравшихся. — Я считаю, что нам нужно дать слово послу, министр, — встрял Дамблдор. — Посол уже обсуждал это со мной ранее, и этот вопрос неизбежно должен предстать перед Визенгамотом. Лучше обсудить его сейчас, пока мы все здесь. Несколько мгновений Фадж молчал, подозрительно глядя на Жана-Себастьяна, но, наконец, согласился: — Если возможно, сделайте это быстро — не тратьте зря время Визенгамота. Едко ухмыльнувшись, Жан-Себастьян слегка насмешливо поклонился. — Несколько месяцев назад со мной связался опекун мистера Поттера, и я узнал о его ситуации и о документах, которые были использованы для окончательного заключения помолвки, о которой я вам говорил. Я, признаюсь, был абсолютно удивлён, когда со мной связался этот человек, но потратив время на то, чтобы выслушать его историю и досконально проверив её, я понял его тяжелое положение и согласился любым возможным способом разрешить его ситуацию. Августа Долгопупс явно теряла терпение. — Посол, не могли бы вы перейти к делу? Вы несколько раз упомянули опекуна мистера Поттера, но не упомянули его имя. О ком вы говорите? — Опекун мистера Поттера не кто иной, как Сириус Блэк. Волна гомона, вызванная заявлением Жана-Себастьяна, была молниеносной и более громкой, чем реакция на все его предыдущие заявления. Жан-Себастьян стоял и смотрел, как ведьмы и волшебники вопили в недоумении, выражая своё возмущение тем, что он, иностранец, осмелился встретиться с одним из их самых ненавистных и оскорбляемых преступников. «Скоро они узнают, кто был их врагом», — мрачно подумал Жан-Себастьян. С помощью молотка Фаджа, не говоря уже о кучке — или двух — искр палочки Дамблдора, в зале суда был восстановлен порядок, хотя настроение всё ещё оставалось враждебным и грозило вспыхнуть в любой момент. Фадж посмотрел на Жана-Себастьяна с неприятной усмешкой — тот был уверен, что Фадж подумал, что он наконец нашёл то, чем можно атаковать своего врага. Как мало понимал министр. — Как вы посмели сотрудничать с этим убийцей! У вас вообще есть понятие о приличиях? Этот человек — осуждённый убийца, настоящий маньяк, который, как известно, всё ещё находился под обвинением, когда он сбежал из Азкабана два года назад. Учитывая вашу связь с ним, мне интересны цели этого союза. У вас есть какие-то причины для сговора с Блэком? Вы хотите получить контроль над мальчиком? И как он вообще может считаться опекуном мистера Поттера, когда он является убийцей? — Министр, — начал Жан-Себастьян, очень тщательно подбирая слова, чтобы его поняли, — Сириус Блэк сбежал из Азкабана, но мы с вами оба знаем, что он не настоящий убийца! — Конечно, он, — запинаясь, пробормотал Фадж. — Он провёл дюжину лет в Азкабане за то, что предал родителей мистера Поттера Тому-Кого-Нельзя-Называть и взорвал улицу, убив Питера Петтигрю и двенадцать маглов. — Я хорошо знаю время, которое мистер Блэк провёл в Азкабане, министр, но вы не должны обвинять невиновного. Мы оба знаем, что вы его поместили туда без суда. — А что касается того, что он является опекуном Гарри, — вмешался Дамблдор, — это связано с магическим обрядом. Крёстные родители назначаются магически — и, поскольку Сириус никогда не был осуждён, магия по-прежнему признаёт его не только крёстным отцом Гарри, но и его законным опекуном. Ничто не может изменить это, пока он не будет фактически признан виновным в каком-то проступке — тогда опека и положение крёстного отца перейдут к тому, кого Поттеры укажут следующим в своём завещании. В зале большинство людей было шокировано — вопреки тому, что подозревал Жан-Себастьян, оказалось, что большая часть, если не весь британский Визенгамот, не участвовал в заговоре, в результате которого Сириус оказался в Азкабане без надлежащего следствия. Либо так, либо все они были исключительными актёрами. Репутация всего Визенгамота будет безнадежно испорчена, если всплывёт, что Сириусу было отказано в судебном разбирательстве (чего Жан-Себастьян сам не понимал). У него были проблемы с получением какой-либо информации о заключении Сириуса Блэка, и даже помощь Дамблдора не помогла. — Это нелепо! — заговорила женщина в розовом, явно оскорблённая сделанными заявлениями. — Все знают, что Блэк был признан виновным и приговорён к пожизненному заключению в Азкабане. Вы думаете, мы не знаем статуса наших собственных преступников? — Это именно то, что я говорю, мадам Амбридж, — ответил Жан-Себастьян. — Мистер Блэк заявил мне под воздействием Сыворотки Правды, что после того, как авроры оглушили его после столкновения с Питером Петтигрю, он проснулся и обнаружил, что находится в Азкабане, и его так и не привлекли к суду. Поскольку допрос преступника, совершившего такое серьёзное правонарушение, под Сывороткой Правды — это стандартная процедура, я могу предположить, что судебный процесс никогда не состоялся, если только не был созвана его имитация, на котором мистеру Блэку даже не разрешили защищаться. В любом случае у нас, похоже, серьёзные ошибки в судопроизводстве. — Председатель, не могли бы вы осветить нам историю, произошедшую между мистером Блэком и его министерством? — К сожалению, нет, — с апломбом ответил Дамблдор. — Я стал главным председателем через год, а то и больше, после окончания войны и не участвовал в принятии решения. Нам сказали, что министр Бэгнольд созвал специальный трибунал лидеров Визенгамота, признал Сириуса виновным и заключил его в Азкабане. Дамблдор начал расхаживать по залу, заложив руки за спину. Его лицо выражало сильную сосредоточенность. — Несмотря на то, что трибунал — необычная процедура, министр и председатель имеют право согласиться судить преступника таким образом, особенно если ожидается, что приведёт за собой раскол общественности или существует риск разглашения конфиденциальной информации публике — считается, что в таких случаях, как этот, трибунал действует от имени Визенгамота. В конкретном случае Сириуса министр был обеспокоен последствиями сенсационного судебного разбирательства по делу о предательстве Поттеров, которые в те времена были очень известными, и с учётом растущей популярности Гарри из-за его победы над Волан-Де-Мортом, было сочтено необходимым провести заседание как можно быстрее и незаметнее. — И вы никогда не думали подвергнуть это сомнению? — потребовал ответа Жан-Себастьян, разъярённый тем, что его новый друг провёл более десяти лет в худшем аду на земле без юридического подобия суда. — А были проверки на предмет законности данной процедуры? — Проводились только самим Визенгамотом, — ответил Дамблдор. — Вы должны понимать, что это процедура, к которой прибегают крайне редко. Если кто-либо из членов Визенгамота считает, что решение, вынесенное трибуналом, неверно, он может подать ходатайство о повторном рассмотрении дела перед всем Визенгамотом. Фактически, любой гражданин может подать то же ходатайство через петицию в Визенгамот. Визенгамот затем проголосует за рассмотрение дела и как его будут проводить, на закрытом или открытом заседании. — Директор, — прервал его Фадж напряжённым голосом, — я не думаю, что нам следует говорить об этом на общем заседании Визенгамота. Мы должны отложить суд и обсудить это наедине. Я гарантирую, что Министерство поддержит любую рекомендацию в отношении статуса Сириуса Блэка и его побег из Азкабана. — Напротив, — заговорила мадам Боунс, — я считаю, что это именно то, что нам нужно. Слишком часто действия этого органа были засекречены, что привело к данной ситуации. Пожалуйста, продолжайте, Дамблдор. Дамблдор благодарно склонил голову и продолжил: — Что касается Сириуса, то в конце Первой Волшебной войны наш мир был истощён из-за многолетней партизанской войны с Волан-Де-Мортом и удручён смертью Поттеров, которых многие считали героями. Излияние сочувствия к тяжёлому положению Гарри было таким сильным, что объяснение было принято и не подвергалось сомнению. Никто не будет выдвигать ходатайство о проведении судебного разбирательства по делу этого человека, если доказательства против него кажутся неопровержимыми.После побега Сириуса я искал стенограммы судебного заседания, письменные показания, подписанные участниками, всё, что указывало бы на то, что слушание действительно состоялось. Независимо от секретности трибунала, записи всё равно должны были сохраняться, они запечатаны ото всех, кроме министра, председателя и некоторых других людей, занимающих высокие и заслуживающие доверия должности. Эти записи предоставят информацию для дальнейшего использования или доказательства судебной ошибки. Дамблдор остановился и оглядел комнату, по очереди пристально глядя на каждого члена заседания своим ничего не выражающим взглядом. — Таких записей не существует. Как председатель, я имею право доступа к любым записям, относящимся к любым действиям Визенгамота, независимо от того, как они проводились. Поскольку никаких следов найти нельзя, я пришёл к выводу, что судебное заседание никогда не проводилось. — Всё это очень интересно, но есть ли у вас смысл поднимать этот вопрос? — спросила Амбридж. — Мы все знаем, что Сириус Блэк был виновен в преступлениях, в которых его обвиняли, и, несмотря на судебное разбирательство или отсутствие такового, вы до сих пор общаетесь с убийцей, скрывающимся от Министерства. Жан-Себастьян ухмыльнулся неприятной женщине. Выражение лица Фаджа говорило ему, что Министр точно знал, почему они теперь имеют в виду Сириуса Блэка, но его розовый «лакей» явно не имел представления о том, что у Гарри были сомнения насчёт Петтигрю. Магическая Британия на грани ужасного потрясения. — Гарри, хочешь взять слово? Его новый подопечный выглядел несколько удивлённым, когда с ним заговорили, но он быстро набрался храбрости и заговорил ясным голосом: — Сириус не предал моих родителей, это был Питер Петтигрю. — Питер Петтигрю! — вскрикнула женщина. — Он был убит Блэком вместе с теми маглами. Его палец — вот, что было единственной частью его тела, которую авроры смогли найти! Директор Дамблдор подтвердил, что Блэк хранил тайны ваших родителей — почему вы упорствуете в защите убийцы своей семьи? — Потому что Сириус Блэк не был их хранителем тайны, когда их предали, — ответил Гарри. — Сириус убедил моих родителей выбрать Питера Петтигрю, посчитав, что Питер был наименее очевидным выбором. Они надеялись сбить Волан-Де-Морта со следа. — А откуда вы это знаете? — раздался голос с верхних секций зала. Гарри с опаской взглянул на Дамблдора — директор пожал плечами, и этот жест сопровождался ободряющей улыбкой Жана-Себастьяна. — Я встретил его на третьем курсе, — заявил Гарри, отчего Визенгамот в изумлении замолчал. — Он разоблачил Петтигрю как домашнюю крысу Уизли, Коросту. И его и меня чуть не поцеловали дементоры, посланные туда для защиты школы Министерством. Фадж казался несколько смущённым показаниями Гарри — решение разместить дементоров в Хогвартсе и проблемы, которые они там вызвали, особенно по отношению к Гарри, подвергались критике в прессе в течение нескольких месяцев после того, как им приказали вернуться в Азкабан. — А что случилось с Петтигрю? — спросил другой голос. — Он сбежал той ночью, прежде чем мы смогли вернуть его в замок, — ответил Гарри, не желая вдаваться в подробности событий того вечера. —В следующий раз я увидел его, когда он выполнил ритуал возвращения Волан-Де-Морта в конце июня. — Председатель, вы знаете тонкости передачи хранителей секретов? — спросил Жан-Себастьян. — Кажется, я помню, что вы принимали активное участие в ведении войны против Волан-Де-Морта, и что вы приложили руку к защите Поттеров. — К сожалению, тогда я не знал этого, — грустно ответил Дамблдор. — Джеймс, Питер и Сириус передавали тайну в строжайшей секретности, никому не рассказывая о том, что они сделали. Я ничего не знал об этом, пока Сириус не сбежал из Азкабана. И если бы я знал, — продолжил он после минутной раздумья, — я бы посоветовал этого не делать. Я знал всех четырёх мальчиков с тех пор, как они поступили в Хогвартс, и знал, что Петтигрю не совсем сделан из того же материала, что и его товарищи. И хотя я понятия не имел, что он предатель, я знал, что, если он будет схвачен, Волан-Де-Морт немедленно узнает о местонахождении Поттеров — Питер не был из тех, кто будет сопротивляться пыткам Волан-Де-Морта, чтобы защитить своих друзей. Гарри заметил, как при упоминании имени Волан-Де-Морта в комнате многие вздрогнули, но Дамблдор либо не заметил это, либо проигнорировал. — Я боялся, что он предоставит любую информацию, либо сделает всё, чтобы избежать жестокого обращения со стороны Волан-Де-Морта, независимо от того, знал ли тот, что он хранитель тайны. В то время мы знали об утечке в наших рядах, но мы подозревали не того человека — Ремус Люпин был нашим главным подозреваемым отчасти из-за его статуса оборотня и известной связи нескольких стай оборотней с силами Волан-Де-Морта. Я глубоко сожалею о нашем отсутствии видения в этом вопросе. После заявления Дамблдора весь шум в зале Визенгамота утих, уступив место обдумыванию того, что было обнаружено. Похоже, британский законодательный орган в целом недоволен ситуацией, но с учётом только что услышанных свидетельских показаний они не могут отрицать необходимость суда над Сириусом. «Если повезёт, — мрачно подумал Жан-Себастьян, — по исходу этого дела головы полетят с плеч — особенно Фаджа. Этот глупец был предупреждён об этом больше года назад, и он отрицал всякую возможность невиновности Сириуса и ничего не делал для обеспечения правосудия». Взглянув на Гарри, Жан-Себастьян увидел смесь надежды и тоски на лице молодого человека. Зная, что он напомнил Гарри о его прошлом и его родственниках, Жан-Себастьян протянул руку и сжал плечо молодого человека, заверив, что всё, что можно сделать для его крёстного, будет выполнено. Пора было вернуться домой и покинуть это место — за всё то время, что он имел дело с британской политикой и их Визенгамот, оставили кислый привкус во рту Жана-Себастьяна. — Министр, у вас есть свидетельство моего заявления о том, что Сириус Блэк жив, и просьбе не причинять ему никакого вреда, и что Питер Петтигрю не только всё ещё жив, но и настоящий предатель Джеймса и Лили Поттер и убийца двенадцати маглов. Гарри, согласитесь ли вы принять Сыворотку Правды для подтверждения ваших слов? — Разумеется, — последовал решительный ответ. В глазах министра по-прежнему было недовольство, когда он пристально смотрел на Гарри, но на данный момент он не ответил. — До тех пор, пока мистер Блэк не получит надлежащего судебного разбирательства за свои действия, французское министерство предлагает ему предоставление в убежище. Его будут лечить в качестве компенсации за время, проведённое в Азкабане, и он согласился вернуться в Великобританию, чтобы предстать перед судом. За десять минут до этого такое заявление вызвало бы бурю негодования у собравшихся членов Визенгамота; однако раскрытие истинной ситуации заставило всех замолчать — никто не стал бы рисковать своей репутацией или репутацией органа в целом, возражая против такого разумного и законного предложения. — Кроме того, хотя я сейчас возьму на себя опеку над мистером Поттером, как только с мистера Блэка снимут все обвинения — а мы уверены, что так и произойдёт — он снова возьмёт на себя свои законные обязанности. Пожалуйста, держите меня и французское министерство в курсе времени суда, чтобы мы могли вернуть его в Британию. — Посол, — вмешался Дамблдор, — я даю вам слово как председатель, что мистер Блэк предстанет перед судом. Когда Жан-Себастьян в ответ поклонился, Дамблдор продолжил: — Учитывая его возможное состояние здоровья после долгого заточения и времени, проведённого в Азкабане, возможно, было бы лучше отложить слушание до тех пор, пока он не почувствует себя оправившимся после выпавших ему испытаний. Возможно, провести заседание в сентябре будет разумным решением? — Я поговорю с нашими целителями и попрошу их сообщить обновлённую информацию о его состоянии. — Спасибо, посол, — Дамблдор перевел взгляд на министра. — Министр, поскольку Сириус теперь гость французского министерства, было бы благоразумно предупредить магловские власти, что он больше не разыскивается. Пожалуйста, свяжитесь со своим коллегой в правительстве маглов. Хотя Фадж выглядел так, будто он пытался сейчас проглотить целый грейпфрут, он коротко кивнул. Затем Дамблдор оглядел безмолвный Визенгамот. — Я также хотел бы отступить от своей роли председателя и заявить, как президент Международной конфедерации магов, что МКМ поддерживает действия французского министерства и посла в отношении предоставления убежища Сириусу Блэку во Франции и брачного контракта между Гарри Поттером и Флёр Делакур. Как посол упомянул ранее, МКМ подавляющим большинством голосов проголосовала за поддержку в этих вопросах, — он сделал паузу, чтобы все могли осознать смысл его заявлений. — Теперь, если больше нет вопросов для обсуждения, возможно, нам следует отложить эти слушания. Не желая ничего, кроме как убраться с места своего позорного поражения, Фадж с видным несогласием согласился, сопроводив своё невнятное бормотание резким стуком молотка. В считанные секунды он собрал свои вещи и вышел из комнаты, а его верный розовый щенок твёрдо удалился за ним. Когда собравшиеся участники начали покидать комнату, Жан-Себастьян повернулся к Гарри и Дамблдору, крепко пожав им руки. Выражение удивления и смущения на лице юного Гарри казалось забавным, но немного тревожило Жана-Себастьяна. Гарри, похоже, очень нуждался в уверенности и заботе, которую он явно не получал от своих родственников. Семья Жана-Себастьяна, хотя брачный контракт был для них шоком, могла дать Гарри то, что ему было так необходимо. И Сириус, несомненно, с энтузиазмом присоединится к этому усилию. Почувствовав, что у молодого человека есть к нему вопросы, Жан-Себастьян повернулся к Дамблдору и поблагодарил его за поддержку. — У меня есть несколько минут в запасе, и я полагаю, что у Гарри есть ко мне вопросы. Мне всё ещё нужно поговорить с министром об ещё одном деле — вы сможете позаботиться о том, чтобы он не сбежал с белым флагом до того, как я с ним встречусь? Дамблдор тихо рассмеялся в ответ. — Я не сомневаюсь, что министру не понравится такая просьба, но я боюсь, что надолго задержать его разговором не смогу. Вам хватит получаса? Жан-Себастьян кивнул и жестом показал Гарри следовать за ним из зала суда.***
Ошеломлённый Гарри Поттер последовал за своим благодетелем из зала суда, обдумывая события прошедшего получаса. Ему потребуется некоторое время, чтобы усвоить информацию и изменения в своей жизни. Тем не менее, казалось, это к лучшему — по крайней мере, ему, видимо, не придётся возвращаться к Дурслям, даже если его вот-вот вынудят вступить в брак с кем-то, кого он почти не знает. И у него появился серьёзный союзник. Насколько Гарри мог судить, Жан-Себастьян казался сильным, серьёзным лидером, который не только боролся за права крёстного отца Гарри, но и представлял для него тёплый и уютный дом, пока Сириус снова не придёт в норму. Зная о том, что, по сути, Сириус воспитывался не дома, Гарри понимал, что он страдал от отсутствия какой-либо поддержки со стороны семьи — он знал, что отчаянно скучал по ней. Возможно, это станет началом новой главы в его жизни, которая не будет сплошной тьмой и отчаянием. Ему оставалось только надеяться. Они прошли по коридорам Министерства, избегая небольших групп членов Визенгамота, которые останавливались тут и там, чтобы посовещаться друг с другом, и других служащих Министерства, которые усеивали коридоры, занимаясь обычными делами. Когда они подошли к лестнице, ведущей на верхние этажи, в поле зрения Гарри попала женщина в ярко-розовом костюме. Она смотрела на него, и на её лице было то же самое тошнотворно-сладкое выражение, в то время как её холодные глаза, казалось, пронзали его издалека. Гарри непоколебимо посмотрел на неё, заставив улыбку смениться недовольной гримасой, прежде чем последовал за Жаном-Себастьяном вверх по лестнице и подумал, что в этот день он нажил себе ещё одного врага. Конечно, учитывая то, как она вела себя в зале суда, он подозревал, что она уже настроена против него по какой-то непостижимой причине. — Мы спустимся по лестнице на первый уровень, — произнёс Жан-Себастьян. — Нет смысла показывать тебя публике в Атриуме так скоро после слушания. Гарри немедленно согласился, обрадовавшись, что человек понял его отвращение к толпе, особенно в свете его нежеланной славы. На первом этаже здания Министерства Жан-Себастьян занял небольшой конференц-зал и, убедившись, что дверь закрыта для полной конфиденциальности, повернулся и сел, жестом предлагая Гарри сделать то же самое. — Что ж, Гарри, — начал Жан-Себастьян с лёгким весельем в голосе. — Нам много, что нужно понять в течении получаса, не так ли? — Да, сэр, — автоматически ответил Гарри. Улыбаясь, Жан-Себастьян отмахнулся от его слов. — Гарри, я только что стал твоим временным опекуном, и я буду твоим тестем в какой-то момент — я не церемонюсь. Нет необходимости называть меня «сэр». «Жан-Себастьян» будет достаточно. Оценив тот факт, что мужчина хотел иметь с ним более равные отношения, чем просто опекун, Гарри слегка расслабился, позволив легкой улыбке появиться на его лице. — Спасибо, Жан-Себастьян. Это очень важно для меня. — Не волнуйся, я уверен, что у тебя будет много времени, чтобы подумать об изменениях. Сириус остановился в моём замке во Франции, пока он проходит курс лечения после Азкабана. Ты увидишь его, когда мы поедем туда сегодня. — Я никогда не был во Франции, — нервно ответил Гарри. — Вы хотите, чтобы мы остались там, пока снова не начнутся занятия в школе? — На самом деле, мы переедем в Англию в самом ближайшем будущем, но мне всё ещё нужно обсудить это с вашим министром. Ты будешь во Франции максимум несколько дней. Гарри кивнул, переваривая тот факт, что он увидит Сириуса — он был обеспокоен и удивлён, когда не увидел своего крёстного на Площади Гриммо. Дамблдор заверил его, что всё в порядке, но он отказался рассказывать ему больше, вскользь упомянув, что больше Сириуса здесь нет и никто другой не имеет никакой информации о его местонахождении. Гарри был уверен, что теперь о его крестном заботятся настоящие целители. — Извините, с… Жан-Себастьян… — пробормотал Гарри, заметив чужую ухмылку из-за того, что он почти оговорился. Он поймал себя на том, что улыбается в ответ, оценив тот факт, что с его новым опекуном легко иметь дело. Гарри глубоко вздохнул и повторил: — Я просто хотел сказать… Прошу прощения за мою реакцию в зале суда на ваше объявление. Это всё просто… Жан-Себастьян протянул руку и схватил Гарри за плечо. — Как я уже сказал, Гарри, я не расстроен. Я знал, что тебе будет сложно принять это — не каждый день узнаёшь, что помолвлен с кем-то, кого едва знаешь. — Нет, это не так, — тихо ответил Гарри, думая о своих друзьях и о том, как они отреагируют. Мысли, которые у него были сегодня утром о Гермионе и Роне, казалось, больше не имели значения, учитывая новые обстоятельства его ситуации. — Не могу представить, чтобы Флёр была этому очень рада. — Она не была рада, когда я впервые рассказал ей об этом, — с нервным смешком ответил Жан-Себастьян. — Ты должен понять, Гарри, хотя браки по договорённости уже не являются обязательным условием для брака, они по-прежнему заключаются достаточно часто, чтобы каждый ребёнок, выросший в волшебном мире, знал о том, что его родители сами могут выбрать ему супруга. Флёр была удивлена и не очень довольна — она не из тех, кто с какой-либо степенью удовлетворённости принимает что-либо, сделанное без её согласия, — но мы обсудили это, и я считаю, что она, по крайней мере, смирилась с ситуацией. Этот союз не тот, что она хотела бы выбрать, но это лучше, чем могут ожидать многие молодые женщины в её положении. На вопросительный взгляд Гарри Жан-Себастьян покачал головой. — Это то, о чём ты должен спросить Флёр — оно связано с её природой Вейлы. Она может объяснить это намного лучше, чем я. Любопытство Гарри было задето, но он воздержался от дальнейших расспросов своего опекуна на эту тему, зная, что на его вопросы не будет ответа. — Флёр, по крайней мере, знакома с тобой и уважает тебя, так что вы оба начинаете лучше, чем многие, кто заключает брак по расчёту. Я не знаю, что произойдёт в будущем, но я верю, что вы будете чувствовать себя комфортно вместе. — Флёр меня уважает? — с сомнением глядя на собеседника, спросил Гарри. Жан-Себастьян громко рассмеялся и покачал головой: — Итак, я вижу, ты подвергся пресловутой маске высокомерия Флёр. Увидев непонимание Гарри, Жан-Себастьян издал ещё несколько смешков и, вытерев выступившие слёзы, собрался, наконец, перед своим подопечным. — Опять же, возможно, не мне рассказывать, но высокомерие Флёр — своего рода… шоу, если так можно сказать, — он посмотрел на Гарри, прежде чем продолжить: — Тебе придётся обратиться к ней за подробностями, но ты должен понимать, что нелегко быть вейлой, когда тебя окружают другие люди, завидующие твоим способностям. Думаю, ты сам в какой-то мере почувствовал это. «Это чистая правда», — подумал Гарри и внезапно обрадовался тому факту, что решил промолчать. Он никогда не думал о трудностях, с которыми Флёр приходится сталкиваться каждый день, о ревности и недоверии, которые должны испытывать другие по отношению к девушке, которая, судя по всему, могла вскружить голову кому угодно, могла украсть любого парня, просто использовав своё очарование вейлы, даже не прибегая к использованию невероятной физической красоты. Он не знал Флёр, они просто встретились пару раз, но считал, что знает достаточно, чтобы сделать вывод, что она не из тех, кто ведёт себя так легкомысленно, независимо от того, что о ней могут подумать другие. В любом случае, она определённо так не вела себя, когда Гарри видел её. — Я понимаю, — тихо ответил он. — Хорошо, — одобрил Жан-Себастьян. — Я верю, что ты и Флёр найдёшь время, чтобы познакомиться друг с другом. — Да, сэр, — не раздумывая ответил Гарри, вызвав ещё одну нежную улыбку у Жана-Себастьяна. — Теперь, Гарри, отвечая на твой вопрос, — да, Флёр уважает тебя. Твоё мужество во время турнира, то, как ты держался в самых тяжёлых обстоятельствах, как ты старался достичь победы, несмотря на мизерные шансы, — всё это определённо произвело впечатление на мою дочь. Щёки Гарри горели от похвалы, особенно потому, что она исходила от человека, который говорил так, как слышал эти слова от своей прекрасной дочери. Это тоже не остался незамеченным, поскольку Гарри сразу же увидел, как его новый благодетель ухмыляется в ответ на его смущение. — Но главное, Гарри, я считаю, что она уважает тебя и благодарна тебе за твои действия во время второго задания. Возможно, ты не осознаёшь этого, но вейлы — существа огня. Вода ей неподвластна, поэтому ей было трудно, если не невозможно, победить гриндилоу, которые напали на неё, когда она искала свою сестру. Глаза Жан-Себастьяна затуманились, когда он вспомнил болезненный для него и его семьи момент. — Я так волновался за неё и Габриель, когда узнал, что она тоже была под водой — и не спал в течение нескольких недель перед вторым заданием, как только Флёр рассказала мне, что это повлечёт за собой. Хотя были приняты все меры предосторожности, чтобы гарантировать безопасность всех участников, ты прекрасно осведомлён об опасностях, связанных с выполнением заданий, независимо от мер предосторожности, — улыбка появилась на лице Жана-Себастьяна. — Кстати, ты неплохо летал во время первого задания. Не думаю, что я когда-либо видел подобный полёт раньше. Гарри почувствовал, что его лицо снова стало пунцовым, но на этот раз Жан-Себастьян не обратил на него внимания, углубившись в воспоминания прошлого учебного года. — Зная характер задач, а также умение и мужество, необходимые для их решения, поставь себя на место Флёр и подумай, каково было ей приступить к задаче, которая и без того была опасной по своей сути, но при этом блокировала большую часть её умений.Флёр была в серьёзном невыгодном положении при выполнении этой задачи, даже больше, чем твоё собственное невыгодное положение на протяжении всего турнира из-за того, что ты был моложе других чемпионов. Затем подумай о том, что Флёр очень любит свою сестру, и когда она обнаружила, что она пропала утром в день задания, то пришла в ярость, зная, что не справится с этой задачей, и серьёзно усомнилась в своей способности спасти сестру. А затем гриндилоу атаковали Флёр, и её худшие опасения оправдались. Ты слышал, какая была подсказка — она вышла из озера, дрожащая и раненая, но более того, она была удручена своей неудачей и глубоко боялась того, что может случиться с её сестрой. Затем, вопреки худшим опасениям, её сестра выходит из озера, и спас её мальчик, с которым, по её собственным словам, Флёр обращалась так, как если бы он был «самой низкой формой грязи, которую нужно соскрести с подошвы туфель». Ей было стыдно за свои действия и слова — и стыдилась ещё несколько месяцев — но её облегчение и радость от спасения сестры были настолько велики, что Флёр выразила свою благодарность, насколько это было возможно. Поверь мне, Гарри, она больше, чем уважает тебя. Думаю, ты сам услышишь от неё ещё больше. Гарри внутренне боролся с похвалой — он не думал, что сделал что-то особенно примечательное или героическое. Он был в состоянии помочь кому-то, по крайней мере, так он думал, и воспользовался этой возможностью. Кто бы так не поступил? И всё это было так бессмысленно — если бы он подумал об этом в то время, он бы понял, что Дамблдор никогда бы не позволил кому-то погибнуть только потому, что один из чемпионов не смог освободить своего заложника. — Но, Жан-Себастьян, всё это было бессмысленно. Заложникам не угрожала опасность — это сказал мне директор после задания. Жан-Себастьян только покачал головой. — Не пытайся уклониться от похвалы, Гарри, — это очень неприлично. Ты верил в то время, что моя дочь погибнет, если её не спасут? — после короткого кивка Гарри он продолжил: — В таком случае, имеет ли этот поступок меньшее значение, если ты сейчас понял, что в нём не было необходимости? Ты действовал героически, чтобы спасти жизнь другого человека, основываясь на информации, которой располагал в то время. — Гермиона называет это моим синдромом героя, — смущённо ответил Гарри. Жан-Себастьян запрокинул голову и захохотал, вытирая слёзы с глаз, и весело покачал головой. Гарри также усмехнулся — он должен был признать, что забавно, когда его желание помочь другим описывается в такой манере. — Думаю, именно в этом дело, — наконец ответил Жан-Себастьян, качая головой между приступами смеха. — Но именно поэтому я чувствовал себя в долгу перед тобой, Гарри. Я не уверен, насколько ты разбираешься в этих вещах, но в волшебном мире к долгам относятся очень серьёзно. Они, как правило, имеют магическую природу и могут состоять из чего угодно: от денежных долгов до долгов жизни — технически ты спас жизнь моей дочери, которая волшебным образом связала тебя с моей семьей. Если бы ты использовал этот долг, это сделало бы связь ещё более прочной, что позволило бы тебе получить доступ ко многим другим требованиям, которые ты мог бы предъявить к моей семье… и, в частности, к Габриель. А ещё есть вопрос о том, что ты сделал для Флёр во время третьего задания. Полагаю, это ты спас её, когда она была без сознания в лабиринте? Слегка испугавшись того, к чему это ведёт, Гарри кивнул. — Её держали какие-то лозы. Я освободил её, а затем выпустил искры из своей палочки, чтобы её спасли. Задумчивый Жан-Себастьян на мгновение сцепил пальцы, прежде чем продолжить: — В этом случае неясно, что же случилось с Флёр. Возникнет ли когда-либо заявленный долг жизни, если ты воспользуешься этим инцидентом, я не могу сказать, но я всё ещё не могу игнорировать этот вопрос. Внутренне борясь с этой концепцией, Гарри осторожно посмотрел на Жана-Себастьяна. — Какие требования я могу предъявить? Тот пожал плечами. — Их много, в зависимости от степени долга и отношений между сторонами. По сути, если ты призовёшь к долгу любую из моих девочек, они никогда не смогут причинить тебе вреда, а могут быть принуждёнными к другим действиям, таким как защита от врагов и тому подобное. Увидев облегчённый взгляд Гарри, Жан-Себастьян усмехнулся и хлопнул его по спине. — Не волнуйся, Гарри, их нельзя заставить сделать что-то аморальное или незаконное — магия так не работает. Ты не можешь заставить их делать то, что они считают неправильным или унижающим достоинство, ты просто сможешь контролировать их намерения и действия против себя и всех, с кем ты связан. — Поэтому вы мне помогли? — Отчасти, — ответил Жан-Себастьян. — Да, я чувствую, что между нами существует долг, и моя открытая поддержка тебя, помощь в суде и твоя помолвка с Флёр являются мерой выплаты этого долга. Но другая часть моих рассуждений связана с заботой о моей дочери. Он посмотрел на Гарри, который несколько неловко поёрзал, прежде чем продолжить: — Я очень кратко рассказал тебе о некоторых проблемах, с которыми сталкивается Флёр, и о некоторых моих заботах о её будущем. Я достаточно уверен в твоём характере и в твоей личности. Я знаю, что, обручив её с тобой, ты о ней хорошо позаботишься и будешь любить и ценить.Теперь мне не нужно беспокоиться о возможности, что она никогда не найдёт кого-то или, что ещё хуже, что она в конечном итоге влюбится в кого-то, кто не будет заботиться о ней, но захочет, чтобы она была игрушкой или трофеем, чтобы показывать его друзьям. Не так давно такая участь была в порядке вещей для девушек, родившимися Вейлами. Теперь, когда о Флёр будет кому заботиться, мне нужно беспокоиться только о Габриель. А до этого ещё много лет, поскольку ей всё ещё всего лишь девять лет. И, конечно же, ситуация с лордом Волан-Де-Мортом сыграла роль в моём решении. Ты будешь находиться в прямом конфликте с Тёмным Лордом, и он, похоже, проявил к тебе нездоровый интерес. Но я понимаю то, чего, кажется, не понимает ваше правительство — в конечном счёте, если он захватит Англию, ему станет мало этого клочка земли, и он начнёт искать власти за её пределами. Поддерживая тебя — человека, который, как я считаю, обязательно сыграет важную роль в борьбе против него, — я защищаю свою родину так же, как твою. — Спасибо, сэр, — взволнованно ответил Гарри. Жан-Себастьян говорил с ним как со взрослым и относился к нему так, как будто он был достойным человеком — редко он испытывал такое от своих знакомых взрослых. — Рад, что мы пришли к согласию, Гарри, — с тёплой улыбкой ответил Жан-Себастьян. — Я уже вижу, что мы станем хорошими друзьями. А теперь, есть ли ещё что-нибудь, что ты хотел бы у меня спросить? Гарри на мгновение задумался, прежде чем отважиться задать ещё один вопрос: — Как появился этот брачный контракт? — Это связано с твоим дедушкой и моим отцом, Гарри, — ответил Жан-Себастьян после минутного размышления. — Пятьдесят лет назад твой дедушка был послом Англии во Франции. Мой отец, Жан-Франсуа Делакур, был членом высших эшелонов французского правительства. Они встретились, подружились и в конечном итоге заключили брачный контракт, чтобы связать свои семьи вместе. Контракт был составлен таким образом, что он должен был связать первенца Поттеров и первенца Делакуров. Но поскольку я старший ребёнок в моей семье, а твой отец был единственным ребёнком твоего деда, контракт остался невыполненным. Вот почему я могу обручить мою дочь с тобой — вы оба первенцы в своих семьях, отвечающие условиям контракта. — Но что было бы, если бы мы не были обручены? — обеспокоенно спросил Гарри. — Я слышал, что нарушение контракта может иметь катастрофические последствия в волшебном мире. — Это верно, — сказал Жан-Себастьян с кривой улыбкой, — но в этом случае тебе не о чем беспокоиться. Пока контракт не будет принят обеими сторонами — или, в случае брачного контракта, опекунами обеих сторон — он не является обязательным. Я даже не знал, что это сделал мой отец — это Сириус просматривал старые документы, принадлежащие твоему отцу, нашёл его и предупредил меня о его существовании. — Но разве Флёр не достигла совершеннолетия? Разве она не может самостоятельно согласиться на заключение брачного контракта? — Флёр достигла совершеннолетия, — подтвердил Жан-Себастьян. — Но в волшебном мире дети по-прежнему связаны со своими родителями разными способами, наиболее важный из них в данном случае связан с моим статусом главы семьи Делакур. Независимо от её возраста, я всё ещё вправе заключить брачный контракт от её имени, если я считаю, что он будет исполнен в интересах семьи. Теперь, конечно, я бы принял её желание во внимание, и если бы у Флёр был серьёзный парень или жених, или у меня были сомнения по поводу этого брака, и я бы, вероятно, попытался найти другой способ помочь тебе. Я могу заставить её вступить в этот брак, пока она считается незамужней, несмотря на то, что есть несколько вещей, которые я не в силах исправить: к примеру, существующий брак с другим мужчиной. Разумеется, многие родители спокойно игнорируют такие обстоятельства. Я люблю своих дочерей и хочу, чтобы они были счастливы, но для многих родителей, особенно в традиционном обществе чистокровных семей, дети часто становятся лишь пешками в сложной партии семей — и их мнение не учитывается. Мне нравится думать, что я иду более цивилизованным путём. Это имело определённый смысл, подумал Гарри, и соответствовало многому из того, что он знал о семейных группах в волшебном мире. Также утешало то, что, хоть Жан-Себастьян мог принудить свою дочь к этому, он этого не сделал и не стал бы. Как он сказал ранее, она, по крайней мере, смирилась с браком — может быть, со временем они действительно перерастут в признательность или даже любовь друг к другу. — Вы знали моего отца? — нерешительно спросил Гарри, надеясь, что у него есть ещё одна связь со своими мёртвыми родителями. — Да, знал. Я жил в Англии какое-то время, когда был ребёнком, — поэтому я говорю по-английски без особого акцента. Поскольку мой отец был близок с твоим дедом, мы были постоянными товарищами по играм, и, хотя я был на несколько лет старше твоего отца, мы стали большими друзьями. К сожалению, когда мы вернулись во Францию до начала моей учёбы в школе, мой отец трагически умер вскоре после этого мы потеряли связь с твоей семьёй. Гарри кивнул, слегка задыхаясь от волнения. У него был ещё кто-то, кто знал его отца ещё мальчиком, что означало ещё одну связь. Это было немного, но для него это значило многое. — Что ж, юный Гарри, думаю, наши полчаса почти истекли, — сказал Жан-Себастьян, вставая на ноги. — У тебя, несомненно, есть ещё вопросы, но я верю, что у нас будет время ответить на них в ближайшие недели. Согласившись, Гарри последовал за своим новым опекуном из зала, размышляя о том, что его жизнь претерпевает огромные изменения. Он не ожидал этого, но время, проведённое наедине с Жан-Себастьяном, убедило его, что всё будет хорошо.