Heart and soul

      В следующий понедельник после суда Гарри встретился со своей невестой и друзьями и стал ждать человека, который будет обучать их боевым искусствам, которые, Гарри был уверен, они им понадобятся как можно раньше.        Их группа увеличилась больше, чем ожидали Гарри и Флёр. Оглядывая комнату, Гарри рассматривал каждого из своих товарищей и подумал о их взаимоотношениях и причинах их пребывания здесь. С Гермионой и Роном всё очевидно — они дружили уже четыре года, постоянно помогая друг другу. Хотя дружба Гарри с Роном были натянутыми из-за действий последнего в начале Турнира Трёх Волшебников, Гарри знал, что его друг поддержит, когда это будет необходимо. Рон временами вёл себя странно, но был верен. По поводу Гермионы вопросов не было — так или иначе, он был в центре её жизни с тех пор, как они встретились в поезде. Она никогда не останется в стороне и будет там, где участвует он.        Флёр, конечно, не могла не быть здесь. Мало того, что теперь она была невестой Гарри, но и за те несколько дней, в течение которых им пришлось познакомиться поближе, он узнал её как яростного защитника тех, кого она считала своей семьей — очевидно, теперь Гарри состоял в этой группе. Считаться частью настоящей семьи было просто потрясающе — у него никогда не было раньше этого чувства, — но Гарри был благодарен за её заботу и беспокойство.        Точно так же мотивы Джинни не были секретом — или, по крайней мере, не теперь, когда Гермиона объяснила её поступки. Что удивило Гарри в Джинни, так это перемена, которая, казалось, произошла с ней с тех пор, как они снова встретились всего два дня назад. По прибытии в поместье посла Джинни заметно набралась храбрости и подошла к нему, приветствуя Гарри без смущения и застенчивости, которые он ожидал от неё в прошлом. Раздражающий писк исчез, и Гарри остался доволен — он надеялся узнать Джинни получше, поскольку подозревал, что она может стать его близким другом.       Близнецы расположились в углу комнаты, тихо разговаривая друг с другом, без сомнения планируя шалости на предстоящий год. С ними было не только весело проводить время, Гарри также доверял им — по крайней мере, он верил, что близнецы поддержат его, когда это будет иметь значение. Что касается их шуток, никто не был застрахован от их внимания, но, по крайней мере, Гарри знал, что ни одна из шалостей не имела злонамеренного характера. Присутствие близнецов также было само собой разумеющимся, поскольку они всегда поддерживали его.        Сложнее всего было определиться с последними двумя в этой комнате. Невилл Долгопупс стоял и тихо разговаривал с Гермионой, он был таким же застенчивым и скромным как всегда, как и в то утро. Гермиона предложила включить его, и с согласия Гарри сделала попытку. Гарри был удивлен, когда Невилл согласился. Хотя у него ещё не было возможности поговорить с Невиллом, он знал, что тот считал себя неудачником — его уверенности могло помочь только решительными действиями, и Гарри решил, что это, по крайней мере, часть причины его присутствия.        Наконец, его взгляд остановился на последнем члене их маленькой группы — Луне Лавгуд. Зная её очень поверхностно, Гарри был не уверен в причине её присутствия. Он понимал, что она была подругой детства Джинни, которая предложила ей стать членом небольшой группы, но помимо этого его контакт с ней ограничился несколькими словами приветствия, сказанными тем же утром. Луна сидела одна, с лёгкой улыбкой на лице, смотрела вдаль на то, что могла видеть только она. Гермиона сказала Гарри, что она очень умна, но её манеры были несколько причудливыми и странными. Решив придержать суждение при себе, Гарри дружески поприветствовал Луну, на что она ответила с таким же чувством.       Гарри надеялся, что вместе они станут мощной силой в борьбе с Волан-Де-Мортом. Он подозревал, что все они — за исключением Невилла, который, казалось, ничего не понимал правильно, и Луны, о которой он ничего не знал, — были одними из самых сильных волшебников своего возраста, и продолжат развиваться по мере дальнейшего роста.        После нескольких минут ожидания звук приближения профессора — характерный топот его походки — был услышан через дверь. Вошёл мужчина, его глаз дико вращался, предположительно в поисках врагов. Он остановился в дверях и посмотрел на собравшихся молодых людей с непроницаемым выражением лица.        — Значит, вы новобранцы, с которыми мне придётся нянчиться, — ворчливо проговорил он.        Позади него в комнату проскользнул Жан-Себастьян, с кривой улыбкой на лице наблюдая за встречей учителя с учениками. Он сел в кресло в задней части комнаты и приготовился наблюдать.       — Хорошо, тогда давайте все выстроимся в линию, лицом ко мне, — пролаял Грюм, поворачиваясь спиной, чтобы закрыть дверь, явно ожидая, что его приказ будет выполнен.        Через несколько мгновений ученики расположились по своему вкусу, и Грюм повернулся к ним с непонятным выражением лица. Он ковылял по комнате, осматривая своих подопечных несколько мгновений, поправляя их позы, если она ему не нравилась, делая замечания о недостаточном уходе за палочкой или по поводу недостаточно серьёзного выражения лица — близнецов Уизли, в частности, он упрекал за их неудержимый юмор и беззаботность.        Наконец Грюм поплелся к началу группы и снова критически взглянул на них.        — Во-первых, вы всё должны понять, что это не шутка, — грозно произнёс он, глядя на каждого из них по очереди. — Всех, кто не относится к этому с должным уровнем серьёзности, попросят уйти — без исключений.        Он расхаживал перед Гарри и его друзьями, его глаза всё ещё были прикованы к ним, когда он проходил мимо каждого.       — Пожиратели Смерти, они вселяют страх в своих врагов беспощадностью и силой и обладают волей, чтобы использовать свои знания для поддержки своего хозяина. Говоря кратко, они убивали и будут убивать без раздумий. И убийство — даже не самое худшее из их преступлений. Вы все являетесь мишенью либо по обстоятельствам, либо по политическим и социальным убеждениям вашей семьи, либо по простому поводу вашего рождения. Я здесь, чтобы попытаться дать вам основы, как научиться защищаться не только с помощью проклятий и чар, но и с помощью различных уловок, обманывать противников и, прежде всего, знать, когда сражаться и когда отступать. Последнее может быть самым важным, чему вы научитесь. Не нужно пытаться строить храбреца из себя, признайте поражение. Жизнь ради следующего сражения всегда должна быть вашей целью, так как смерть не сможет помочь никому.       Теперь Грюм шёл за ними, но ученики смотрели вперёд. Поведение Грюма, его слова и способ наставления напомнили Гарри некоторые старые военные фильмы, которые ему довелось мельком увидеть в доме своего дяди. Вернон считал себя знатоком таких фильмов и часто их смотрел.       — Сейчас у меня нет времени учить вас всему, — продолжил Грюм. — Через две недели вы вернётесь в Хогвартс, где я не буду профессором в этом году. Несмотря на то, что у меня есть другие задачи, требующие моего внимания, я не смогу тренировать вас там. Я постараюсь передать вам часть своего опыта, так что, когда вы уедете отсюда, вы будете лучше подготовлены.        Он завершил круг и остановился перед учениками, снова глядя на них. Его лицо было таким же бесстрастным, как когда он вошёл в комнату.       — Основные правила! Я ожидаю, что каждый из вас будет подчиняться моим командам немедленно и без вопросов. Я также ожидаю, что каждый из вас приложит все усилия — если вы этого не сделаете, вам нет смысла здесь находиться. Наконец, я ожидаю вы все будете практиковать постоянную бдительность — нельзя выяснить, является ли кто-то Пожирателем Смерти, если вы не в состоянии проверить его руку. А друг, который, как вы думаете, знаете, может даже не быть им, ведь у врагов есть разные способы подобраться к вам ближе. Может быть использовано простое Оборотное зелье, не говоря уже о проклятии Империус, которое превратит ваших друзей в ваших врагов. Будучи внимательным и подмечая мелкие детали, вы можете однажды спасти себе жизнь.        Он просмотрел их ещё раз, и его взгляд остановился на Гарри.       — Мистер Поттер! — прогудел Грюм, заставляя Гарри выпрямиться. — Я считаю, что вы видели Непростительные заклятия в действии. Какая лучшая защита от Непростительного?        Гарри задумался на мгновение.       — Я бы сказал, что лучше не попадаться на пути проклятия.        Улыбка, больше похожая на гримасу, появилась на лице Грюма.       — Действительно, очень хорошая защита. Прислушайтесь к ответу мистера Поттера — никакой щит не сработает против Непростительных заклятий, и лучше не стоять в том месте, куда оно летит. Помимо этого, единственный способ защититься от них чарами, которые прервут луч, — что, я могу вам сказать, может быть сложной, ведь для этого нужно уметь очень точно рассчитывать время — или использовать для той же цели боевую трансфигурацию. Мы рассмотрим оба вида защиты, и хотя я не ожидаю, что кто-то из вас овладеет ими вначале, я ожидаю, что вы приложите все свои усилия и изучите основы, которые затем будете практиковать. Мы также рассмотрим искусство дуэлей, и вы узнаете некоторые из основных концепций, которые дуэлянты используют для победы над своими противниками. Однако вы должны помнить, что, пускай дуэль является очень важной основой, она не поможет вам пережить борьбу не на жизнь, а на смерть в реальной боевой ситуации. Искусство дуэли имеет набор правил, которых должен придерживаться каждый дуэлянт — в настоящей битве нет никаких правил, а если бы и были, нельзя ожидать от Пожирателей их соблюдения. Схватка с Пожирателем Смерти, как правило, короткая и грязная, каждый из вас использует все приемы, которые только может придумать, чтобы одолеть другого. Очистите свои мысли от долгих битв между двумя титанами, которые наполняют литературу, поскольку им нет места в реальном мире. Сначала я научу вас дуэли, а затем — сражаться. Вы можете изучить некоторые приемы, которые помогут вам одержать верх, и я уверен, что у других взрослых тоже есть стоящие приёмы, которые вы можете выучить. Узнайте всё, что сможете, — никогда не знаешь, когда малозначительное знание спасет тебе жизнь.        Он снова остановился и посмотрел на каждого из молодых людей по очереди.       — Опять же, вы не сможете овладеть этими техниками за тот короткий промежуток, который у нас есть, но к тому времени, когда вы вернётесь в Хогвартс, вы, по крайней мере, приобретёте основы по этим предметам, и я дам вам дополнительные упражнения, которые помогут улучшить ваши навыки. Если у вас всё хорошо получится, мы продолжим эти занятия следующим летом. Всем всё понятно?       — Да, сэр, — хором ответила группа.        Они начали с нескольких простых стоек, профессор учил их, как лучше встать и двигаться, заявив, что хороший баланс является ключом к способности не только сражаться, но и защищаться. От инструкций по балансировке они перешли к различным упражнениям, которые помогли бы им переходить из стойки в стойку, а также уклоняться, перекатываться и иным образом обеспечивать наибольшую эффективность их передвижений в боевой обстановке, сохранив при этом способность реагировать на атаки. И хотя собравшиеся ученики ворчали по поводу того, как они хотят учиться дуэли и дракам, Грюм был твёрд, постоянно повторяя им, что им нужно научиться ходить, прежде чем они смогут подумать о беге.        Что поразило Гарри в течение дня, так это сам учитель. Он был справедливым, но строгим, требовал от своих подопечных высокой степени ответственности, в то же время вкладывал все силы в то, чтобы научить их тому, что, по его мнению, им нужно было знать. Он много знал, и его годы в роли главы аврората не прошли даром — и манера, в которой он их учил, была краткой и точной, однако его слова и демонстрации были разработаны таким образом, чтобы их можно было быстро понять и предпринять соответствующие действия. Когда его спросили об этом, учитель сказал им, что методы, которым он их обучал, были очень похожи на те, которым обучали авроров-стажеров, но были слегка изменены с учётом их возраста и неполного образования. Он неистово хвалил, особенно Гарри, которого он, казалось, считал вундеркиндом и личным подопечным. Гарри ответил на это тем, что выложился на полную, с лёгкостью выполняя упражнения и помогая инструктировать других, где это необходимо. ЗОТИ всегда была любимым уроком Гарри — он получал огромное удовольствие.        Но что больше всего удивило Гарри, так это то, что он был знаком с профессором. На самом деле, если бы Гарри не знал, что профессор Грюм, которого он помнил с четвёртого курса по Защите от Тёмных Искусств, был самозванцем, он бы никогда не поверил, что это были разные люди. Кем бы ни был Барти Крауч-младший, он был великолепным актёром. Этому человеку следовало вручить премию Оскар за мельчайшие детали поведения аврора, отыгранные столь безупречно.        В течение дня произошёл один памятный инцидент. Грюм только что попросил их отработать одно из базовых заклятий в стойке, которую они недавно выучили, когда он резко заметив, что Невилл изо всех сил пытается наложить простое заклинание с помощью своей палочки.        — Мистер Доглопупс! Как вы думаете, в чём дело?        Невилл покраснел и пробормотал, что всё в порядке, но наблюдательного аврора это не успокоило.        — Не пытайся скрыть свою борьбу, сынок, — предостерёг Грюм. — Кажется, ты пытаешься прогнать своё заклинание сквозь палочку, но твоя магия должна работать в тандеме с ней, чтобы получить нужный эффект. Где ты взял эту палочку?        — Б-бабушка дала, — пробормотал Невилл. — Она папина.       Целый глаз Грюма расширился при признании Невилла, и он протянул руку и внимательно осмотрел палочку, как только Невилл вложил её в руку.        — Я знал ваших родителей, мистер Долгопупс, — тихо сказал он, — так же, как я знал родителей мистера Поттера, — он кивнул в сторону Гарри. — Хорошие люди и отличные авроры. Мне выпала честь служить с ними. К сожалению, мне кажется, что ваша палочка вам не подходит, что затрудняет создание заклинаний. Я рекомендую вам посетить магазин мистера Олливандера и купить новую палочку, которая вам больше подойдёт. Если вы этого не сделаете, у вас будут проблемы с даже самым простым заклинанием всю оставшуюся жизнь.        Невилл выглядел ошеломлённым.       — Правда? Но бабушка… я думал, что могу использовать палочку отца из-за наших близких отношений.        Грюм покачал головой и обнял Невилла за плечи.       — Несмотря на то, что у детей чаще всего есть что-то вроде родства с палочками родителей, все мы разные, так что это ничего не гарантирует. Вы пойдёте сегодня, когда мы закончим, и купите новую палочку. Скажите своей бабушке, что это я настоял. Не думаю, что она расстроится — с тобой всегда будет напоминание об отце, пока у тебя его палочка.        Поблагодарив его, Невилл отошёл, чтобы продолжить упражнения, но при этом погрузился в глубокую задумчивость. Гарри был рад за своего друга — хотя он понимал, что ему хотелось бы сохранить что-то от своих родителей, слова мистера Олливандера после его визита всё ещё звучали в его голове: «Палочка выбирает волшебника, мистер Поттер». Оставалось надеяться, что Невилл станет делать успехи, как только получит новую палочку.       День закончился ещё одной напутственной речью профессора, и все они разошлись. В сознании Гарри он чувствовал, что наконец-то начал приобретать навыки, которые потребуются ему, чтобы сразиться с Волан-Де-Мортом. Это было приятное чувство.

***

      — Я призываю заседание Британского Визенгамота к порядку!        Альбус Дамблдор осмотрел палаты Визенгамота, отвлечённо думая, что это первое заседание английского законодательного органа после суда над Гарри, прошедшее на предыдущей неделе. Несомненно, будет много громких новостей — особенно когда будет представлен определённый законодательный акт, который Дамблдор нашёл благодаря своим контактам. Он не был разочарован.       Встреча началась почти так же, как и любая другая, с разговоров о состоянии страны, новостей о деятельности известных Пожирателей Смерти (хотя Фадж наложил табу на тему непосредственно возвращения Тёмного Лорда), бюджета, включая призыв к Министерству о необходимости увеличить бюджет авроров, который Дамблдор предложил сам, а также другие неинтересные, но необходимые мелочи, характерные для любого другого собрания августейшего органа.        Начало законодательной части собрания ознаменовало начало настоящей битвы, которая должна вестись в этот день. Когда предложения министерства были рассмотрены, Дамблдор предоставил слово членам совета, и, как и ожидалось, неприглядная фигурка верной слуги министра в розовом кардигане встала и прочистила голос своим обычным: «Кхе, кхе».        — Уважаемые члены Визенгамота, — начала она пронзительным голосом, — я стою перед вами сегодня в возмущении, потому что одно из наших давно установленных институтов подвергается нападению со стороны сил, которые хотят видеть его запятнанным и преуменьшить его славу.        От смелых и подстрекательских слов женщины в зале поднялся ропот, и Дамблдор откинулся на спинку кресла и слушал с полуулыбкой на лице. Это была политика в её лучшем (так сказать) виде — страстные речи, возмущение и игра на эмоциях, традициях и солидарности органа для достижения цели.        Как бы то ни было, подумал Дамблдор с сардонической улыбкой, Амбридж была глупа на политической арене, и её слова — в то время, как она щедро наполняла свою речь провокационными заявлениями — были не такими эмоциональными, как если бы они были произнесены истинным оратором. Амбридж и, соответственно, министр Фадж, а также, Дамблдор предположил, его финансовый покровитель Малфой потеряли бы здесь голос сегодня и проиграли, даже если бы Дамблдор не держал туза в рукаве.        — Хотя, возможно, некоторые из вас могут не осознавать угрозу нашему образу жизни, я уверена, что все будут возмущены тем, что я скажу здесь сегодня. Наше любимое национальное учебное заведение Хогвартс, которое многие из вас присутствующих здесь посещали в вашей юности, находится на грани принятия тех, кого следует держать подальше от его священных залов. Я прошу вас обратиться к нашему уважаемому директору, который также возглавляет этот орган, и задать вопрос про некоторые из решений, которые он принял в отношении того, кому разрешено присутствовать в нашем любимом учреждении. Фактически, мы все знаем о тёмном существе, которому он разрешил обучать наших детей, и мы знаем, что этому же тёмному существу разрешили посещать Хогвартс много лет назад в качестве студента. Как он может оправдать эту пародию?       Амбридж усмехнулась Дамблдору, изгиб её губ совершенно не соответствовал мрачно-розовой мантии и гнусавому голосу. Дамблдор чуть не рассмеялся вслух над зрелищем, которое она разыгрывала, и удивился, почему министр сошёлся с ней — вероятно, потому, что она была единственной, кого он мог убедить принять его всерьёз.        Быстрый взгляд на министра показал его внимание к одетой в розовое женщине, но его лицо не выдавало никаких эмоций, когда он слушал её слова. Дамблдор знал, что Фадж дал своё согласие на то, что происходило, но концепция была придумана его помощником. Сам министр хотел остаться в стороне, не рискуя своим и так шатким положением, поэтому он поручил это дело ей.        — В ответ на эту серьёзную угрозу я пришла сегодня с предложением запретить тем, кто непригоден, посещать наше любимое учреждение или любую из других наших школ в Великобритании. — Глаза Амбридж светились её фанатичной преданностью и самодовольным негодованием, и она оглядела зал. Её взгляд, казалось, властно требовал сотрудничества от Визенгамота. — Копии предложенного закона распространяются клерками. При рассмотрении этого закона я хотела бы попросить каждого из вас серьёзно подумать о том, что лучше для нашей земли, и хотим ли мы обучать тех существ, которые намереваются причинить нам вред, чтобы они могли и далее совершают свои гнусные дела против всех нас. Я благодарю вас за уделённое мне время и прошу вас оказать поддержку в этом вопросе.       Амбридж села, и Дамблдор, получив пергамент с подробным изложением предложения заместителя министра, взглянул на лист, вникая в подробности её безрассудного плана. Это было похоже на другие документы, которые он видел за эти годы, изобилующие чистокровными догмами и полны клеветнических и подстрекательских заявлений. Это было именно то, что он ожидал от такой недальновидной женщины.        По прошествии нескольких секунд Дамблдор положил пергамент на стол и скрепил пальцы перед собой, обдумывая рассматриваемый вопрос. Визенгамот был консервативной организацией, это правда, но состоял не только из приверженцев чистоты крови. Как и в любой другой организации, у него была своя доля фракций — от чистокровных фанатиков до людей умеренных взглядов, которые не разделяли убеждения Волан-Де-Морта. Фактически, истинных фанатиков было очень мало, а тех, кто сочувствовал их верованиям, хотя и не являлись явными последователями Тёмного Лорда, было лишь немного больше. Как и большинство групп разумных существ, собравшихся вместе, большинство членов были умными, честными и разумными, и лишь несколько фанатиков иногда создавали плохую репутацию всей группе.       Вот почему Дамблдор был несколько озадачен поступком министра. Даже без угрозы того, что Гарри уезжает из Британии в Шармбатон, шансов, что этот закон когда-либо будет принят, было мало. Дамблдору показалось, что у него более чем достаточно поддержки, чтобы отменить законопроект Амбридж без особых проблем. Что мог иметь в виду Фадж? Было ли это прелюдией к чему-то ещё, или министр был настолько глуп, что действительно думал, что эта чушь пройдёт только потому, что он этого хотел?        Возможно, это было проблемой для другого раза — шелест пергамента практически прекратился, и большинство членов ждало, что он инициирует дебаты.        — Спасибо, мадам Амбридж, — сказал Дамблдор, вставая на ноги. — Предложение о новом законе было внесено в Визенгамот. Теперь я предлагаю обсудить закон, прежде чем мы объявим голосование.        Когда участники начали обсуждать этот вопрос между собой, раздался шёпот. В дальнем конце комнаты стоял мужчина, показывая, чтобы ему дали слово. Дамблдор приветливо поклонился и узнал его.       — Слово Джонасу Стронгу.       Он поклонился в ответ, прежде чем направить свой взгляд на зал. Стронг был высоким красивым мужчиной средних лет, и, хотя слыл умным человеком умеренных политических взглядов, имел странную привычку в некоторых случаях случайным образом поддерживать «блок чистой Крови».       — Спасибо, Верховный Чародей. Прежде чем мы перейдём к обсуждению этого… законопроекта, который представила нам мадам Амбридж, я хочу обсудить поднятый ею вопрос об оборотне, посещавшем Хогвартс. Я должен сказать, что я — и многие мои коллеги — были удивлены, обнаружив, что такое тёмное существо не только посещало учреждение, но и что его наняли, чтобы вести один из основных курсов. Я хотел бы попросить директора объяснить это.        Улыбаясь, Дамблдор встал и остановился перед залом.       — Я мог бы напомнить господину Стронгу, что, хотя технически оборотни считаются тёмными существами, они действительно опасны лишь одну ночь в лунном месяце, если только они не безумные преступники, такие как Фенрир Грейбек. Рассматриваемый студент никогда не представлял опасности для других студентов — он был изолирован на ночь каждый месяц. Кроме того, согласно уставу Хогвартса, у меня нет полномочий отказывать в получении образования любому, кто этого желает, — как я сказал нашему уважаемому министру всего несколько дней назад, — он кивнул министру Фаджу, который позволил себе слегка нахмуриться, — в уставе очень чётко сказано по этому поводу.        Дамблдор оглядел зал, видя многие кивки согласия. Это была истинная манера политики, а Дамблдор в душе был настоящим политиком.       — Что касается профессора, те же меры предосторожности были приняты во время его пребывания на должности. Вы все хорошо знаете, как сложно найти подходящих профессоров на должность Защиты от Тёмных Искусств, а необходимость подыскивать замену каждый год является сложной и утомительной задачей. Кроме того, я считаю, что если бы вы спросили студентов, большинство из них заявило бы, что рассматриваемый профессор был лучшим учителем, которого я смог найти на эту должность за несколько лет. Если бы не протест против его дальнейшего пребывания в школе, уверяю вас, он до сих пор работал бы в Хогвартсе.        Стронг ничего не ответил — он просто кивнул и сел, по-видимому, вдумчиво обдумывая этот вопрос.       — Всё это очень интересно, — прервала Дамблдора мадам Долгопупс, — но я считаю, что нам лучше сосредоточиться на настоящем, а не прошлом.       Долгопупсы поистине послы света, и были ими уже на протяжении нескольких столетий. Нынешний матриарх была жёсткой, серьёзной женщиной, которая стояла на стороне своей семьи более тридцати лет после смерти мужа. Трудно было найти более грозного политического противника, хотя её выбор головного убора был несколько подозрительным…        — Ваше предложение, мадам Амбридж, очень… интересное. — Лицо заместителя потемнело от презрительного взгляда, которым леди Долгопупс высказала своё мнение о законопроекте. — Но, если я правильно поняла, по сути этот закон должен помешать нежелательным людям посещать какие-либо из наших учебных заведений, правильно?        Амбридж кивнула, и на её лице отразилось доброжелательное — и явно неискреннее — выражение.        — В этом случае, заместитель министра, меня интересует формулировка вашего предложения. В частности, вы несколько раз используете слово «существо» в этом документе. Однако я хотела бы знать, кто будет определять значение этого слова в свете того, что мы каждый день общаемся со многими отличными от нас народами.        — Я вторю вопросу мадам Долгопупс, — прервал её Дамблдор. — Например, относится ли существо к любому, кто не является человеком? И если да, то как насчёт полукровок? Есть те, кто наполовину гоблины, гиганты или кровь фей. Как они подпадают под это ваше определение?        — Безусловно, важный вопрос, — ухмыльнулась Амбридж. — Мы назначим комитет, который изучит этот вопрос и примет решение относительно точного определения.        — Комитет, назначенный вами? — резко спросила Амелия Боунс.        — Министр отвечает за введение в действие законов, принятых этим органом в качестве закона. Он должен создать комиссию, чтобы определить точные стандарты тех, которые мы допускаем в нашу школьную систему.       — Мадам Амбридж, не считаете ли вы опасным принятие закона, в котором чётко не определены его собственные цели? — спросила леди Долгопупс. — Мне кажется, что если вы хотите лишить определённых существ доступа к различным благам общества, вам лучше всего точно классифицировать, что и кому отказывают.        — Точно! — заговорил другой голос. Портер Фризингер был человеком умеренных взглядов, его семья переехала в Британию несколько столетий назад из Германии, и, по слухам, происходила от каких-то волшебных существ, хотя с момента их эмиграции семья была в основном чистокровной. — Я не хотел бы голосовать за закон, который помешал бы моей семье получить образование.        — Мистер Фризингер, я уверена, что мы можем прийти к какому-нибудь соглашению и сделать исключение для… некоторых членов с хорошей репутацией, чья лояльность и родословная хорошо известны, — взволнованный голос Амбридж был ещё более резким из-за её явно нарастающего раздражения. Более того, в тот момент, когда она закончила своё заявление, было ясно, что она сделала ошибку в суждении. Чтобы одержать победу, ей нужно было убедить тех умеренных членов, у которых были определённые элитарные тенденции. Однако этот избирательный запрет, который она теперь, казалось, предлагала, явно разоблачал нетерпимость, которую она поддерживала.       — Вы не можете получить и то и другое, — сурово сказала леди Долгопупс, её неодобрение явно выражалось в голосе. — Вы предлагаете запретить всем «существам» посещать занятия из-за опасности их обучения, а теперь вы предполагаете, что могут быть исключения. Не будут ли опасны исключения для наших детей? Есть ли такие «существа», которые хотят навредить нам, но всё же будут иметь право на обучение в связи с некоторыми… исключениями? И кто будет определять, кому будет предоставлено это исключение? Действительно, мадам Амбридж, вы, кажется, упустили эту мысль. Возможно, вам следует уйти и пересмотреть ваше предложение — я могла бы поддержать запрет на обучение всем по-настоящему опасным существам, таким как вампиры или гигантам. Поскольку такие существа ни разу не пытались проникнуть в нашу систему образования, сейчас ваш закон, кажется, стоит меньше, чем пергамент, на котором он напечатан. Я просила бы вас не тратить время Визенгамота.       Лицо Амбридж, покрытое красными пятнами, указывало на потерю терпения, но Дамблдор, решив, что пора положить конец этому фарсу с предложением, вмешался, прежде чем она смогла ответить:       — Давайте, мадам Амбридж, будем честны друг с другом, — сказал он, внимательно следя за её реакцией на его слова, а также за реакцией её начальника. — Я не думаю, что есть кто-то в этом зале, кто не понимает причину вашей сдержанности в определении своих слов. Ваша стратегия состоит в том, чтобы добиться принятия закона, а затем оставить всё остальное на усмотрение министра для дальнейшего определения вашей целевой группы… или конкретного человека, на которого вы нацелились, не так ли?        — Я понятия не имею, о чём вы говорите, — отрезала заместитель министра.        — Напротив, мадам, я думаю, вы меня прекрасно понимаете, — стальным голосом ответил Дамблдор. Он смотрел на неё несколько мгновений, прежде чем она была вынуждена отвернуться. Он мрачно улыбнулся в ответ. — Ваше предложение бессмысленно — более дружелюбные расы, такие как гоблины и кентавры, — презирают нас и нашу магию и не хотят посещать Хогвартс, даже если мы направим им личное приглашение. Более тёмные группы, напротив, не заинтересованы в том, чтобы получать образование у нас, и не вписались бы в наше общество, даже если бы попытались. А что касается тех, кого, я не сомневаюсь, вы назвали «существами», ликантропия — это хорошо задокументированная болезнь, которая не лишает человека человечности. А что касается вейл… — Никто в комнате не пропустил акцент Дамблдора, особенно Амбридж. — Да, я знаю, в чём суть этой… этой пародии, — отрезал Дамблдор, размахивая пергаментом в воздухе, прежде чем смял его в кулаке. Все черты доброго дедушки, которого он часто изображал, исчезли из-за желания показать этой глупой женщине, насколько грозным он может быть. — Не ошибитесь, уважаемые члены, — продолжил он, обращаясь ко всей палате. — Если этот законопроект будет принят и мисс Делакур не будет разрешено посещать Хогвартс с её суженым, то мистер Поттер вполне может решить, что с него нас достаточно. Я слышал от своего французского коллеги, и мадам Максим заверила меня, что Гарри Поттера будут рады видеть в Шармбатоне в любое время, когда он выберет. Если вы хотите быть теми, кто изгнал одного из величайших героев этой страны с наших берегов, то я предлагаю вам поддержать этот законопроект. Если вы здравомыслящий, рациональный человек, тогда выбор очевиден — предложение мадам Амбридж клеветническое и дискриминационное. Оно должно быть отклонено. Теперь я предлагаю голосовать.       — Согласна! — воскликнула Амелия Боунс.        Излишне говорить, что члены Визенгамота, не желающие казаться волшебной публике отторгнувшими Гарри Поттера из Британии, были напуганы словами Дамблдора. Проект был решительно отклонён.

***

       Корнелиус Фадж, министр магии Магической Британии, сидел за своим столом, одновременно удивлённый и раздражённый зрелищем, свидетелем которого он стал. Встреча Визенгамота завершилась более часа назад, и хотя его старший заместитель прибыл почти десять минут назад, она никак не могла прекратить свои разглагольствования. Даже сейчас Амбридж шагала перед столом Фаджа, её визг действовал ему на нервы, а то, как она поднимала руки вверх, акцентируя свои слова, заставляло его волноваться, как бы она случайно не улетела.        Такая абсурдная мысль в такое время — он покачал головой и улыбнулся несоответствию этой мысли ситуации. С другой стороны, трудно было не думать о такой нелепой женщине. К сожалению, его улыбка не осталась незамеченной его помощницей.        — …И я не могу мириться с такой наглостью, таким пренебрежением к положению и чести тех из нас… — Амбридж остановилась и повернулась к министру, её пухлое лицо покраснело от гнева. — Министр! — спросила она своим типичным пронзительным голосом, который ещё больше усиливался её возбуждённым состоянием. — Как вы можете улыбаться в такое время? Эти… звери угрожают нашему обществу, нашему образу жизни и самому нашему существованию, как и благородному общественному порядку, которому должен завидовать весь мир. Можете ли вы спокойно за этим наблюдать?       — Мадам заместитель, я уверен, что вы вполне вправе возмущаться провалом вашего предложения в Визенгамоте. — На самом деле Фадж, не обладавший лояльностью ко всему, кроме своего кошелька, был безразличен к её планам. Что имело значение, так это его способность оставаться у власти, и, если Амбридж не согласится с его планами, её попытки продолжить продвигать свои собственные планы также будут серьёзны скомпрометированы — даже самый пылкий фанатик чистоты крови, который, конечно, навряд ли стал бы министром. С ней было бы сложно управиться. — Однако вы должны учитывать тот факт, что не было стопроцентной уверенности, что ваше предложение будет принято, и, учитывая состояние Визенгамота после оправдания мистера Поттера на прошлой неделе, я осмелюсь сказать, что ваше поражение было неизбежным.        Её глаза сузились, заместитель глядела на него с подозрением.       — Вы хотите сказать мне, что ожидали, что моё предложение будет отклонено? — спросила Амбридж с явным возмущением в голосе.        Очевидно, выражение лица Фаджа сказало ей всё, что нужно было знать, поскольку её лицо стало каменным, и Амбридж с презрением фыркнула.       — В таком случае, министр, мне интересно, почему вы позволили мне одурачить себя перед Визенгамотом и даже побудили сделать это.        «Вам не нужно одобрение, чтобы выставить себя дураком», — подумал про себя Фадж.        Вслух он просто жестом указал ей на стул и откинулся на спинку своего кресла, обдумывая надлежащий ответ, который поддержит её лояльность, и в то же время позволит ему продолжать использовать Амбридж в качестве персональной собаки, чтобы направить её прямо на Дамблдора и его надоедливого маленького лакея.        — Мадам Амбридж, я больше всего удивлен вами, — наконец сказал он с намеком на укор в голосе. — Я должен был подумать, что женщина с вашей политической проницательностью прочитала бы ситуацию и поняла смысл моего разрешения вам представить ваш закон.        Её глаза смягчились от лести, хотя Амбридж, казалось, стала более задумчивой. По правде говоря, у этой женщины не было никакой политической проницательности, и она просто руководствовалась своими предрассудками и желаниями общества, в котором её определение того, что правильно и хорошо, могло преобладать над остальным.        — Могу только предположить, что вы неправильно истолковали то, что я думаю, из-за вашего праведного негодования, — продолжил Фадж, очень стараясь тщательно подбирать слова, чтобы потешить её тщеславие. — Ситуация в Визенгамоте была такова, что ходатайство, которое могло бы показаться даже отдалённо пагубным для юного Гарри Поттера, не имело шансов на успех. Если бы вы, возможно, смогли сформулировать своё предложение языком, который был немного более… разумным, может быть небольшой шанс, что его примут, но после того, как Поттер был реабилитирован и публично обручён с вейлой, вероятность этого стремилась к нулю. Говоря кратко, я позволил вам отвлечься от Дамблдора. Мы с ним ведём борьбу за власть и за контроль над нашим правительством, как вы хорошо знаете, и если бы он смог превзойти меня, я с содроганием подумал бы, что случится с обществом, которое мы все любим. Его бы, несомненно, наводнили грязнокровки.        Несколько мгновений Амбридж молчала, хотя её ярость не уменьшалась.       — Значит, вы сделали меня… отвлекающим манёвром! — выплюнула она.        — Я позволил вам устроить отвлекающий маневр, — апломбом ответил Фадж. — Есть прекрасное различие. Вы не отвлекаете внимание, но ваше предложение было им. Дамблдор теперь должен наблюдать и бояться, что изменённая версия вашего предложения проскользнёт мимо него, что отвлечёт его внимание от других вопросов, включая ваше предстоящее назначение в Хогвартсе. Вы не забыли об этом?       — Нет, — медленно ответила она.        Фадж знал, что Амбридж у него на крючке — с того самого момента, как он сообщил ей, насколько на самом деле у неё важное дело.        — Хорошо, — сказал Фадж, позволяя выразить своё одобрение голосом. Амбридж действительно была полезным инструментом, ведь маниакально атаковала всё, на что он указывал, и он мог дезавуировать её действия, если она зайдёт слишком далеко, поскольку она была хорошо известна как фанатик. Он надеялся, что в этом случае она сможет обуздать свои естественные наклонности и в желании полностью захватить школу. — Всегда держите цель в поле зрения, мадам, — предостерёг Фадж. — Добиться небольшого контроля директора над Хогвартсом — это первый шаг в нашем плане по его устранению. Как только мы докажем, что он не подходит для этой роли, будет легче отстранить его от Визенгамота и полностью изолировать его. И без поддержки Дамблдора Гарри Поттер будет полностью лишён всякой силы. Затем, когда Дамблдор будет убран с дороги, а Поттер отведён в сторону, мы сможем претендовать на моральное превосходство, подавив любой намёк на эту нелепую историю о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть и приступим к построению нашего общества в таком виде, в котором оно будет предметом зависти для всего мира. Но для достижения этой цели мне нужно, чтобы вы придерживались плана и постепенно взяли на себя управление школой. Уберите Дамблдора с его руководящих постов, мадам, тогда мы одержим верх.        Амбридж очень неприятно улыбнулась — Фадж подумал, что, возможно, она намеревалась выглядеть как хищник, но он не мог представить себе ни одного невысокого пухлого хищника, полностью одетого в розовое. Это было очень тревожное зрелище, и, несомненно, министру нужно выпить немного бренди, чтобы выкинуть его из головы.

***

       После ещё одного дня тренировок с требовательным и критичным Аластором Грюмом, Рон Уизли вылез из камина, не обращая внимания на своих братьев и сёстру, которые следовали за ним, и поплёлся вверх по лестнице в свою комнату в Норе, благодарный за то, что ещё один день подошёл к концу. Казалось, что каждая его часть болела, и он был уверен, что никогда раньше в своей жизни не работал так усердно. Грюм пытался убить их — в этом он был уверен.        Тем не менее, хотя Рон, возможно, не был самым целеустремлённым или прилежным человеком, обучение и то, чему он научился, наполнило его… гордостью, — если так можно сказать — за то, что он делал. В конце концов, Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, а его лучший друг по-прежнему оставался целью номер один. Рон не сидел в сторонке, пока Гарри находился под угрозой — он стоял и дрался.        С другой стороны… Мысль о Гермионе вызвала гримасу на его лице. Он ни на мгновение не поколебался в своей решимости ухаживать за своей умной подругой, и он быстро начал понимать, что Гермиона не была той простой молодой девочкой, которой он всегда считал её — Гермиона выросла в привлекательную девушку, которая, по его мнению, ещё обратит на себя значительное внимание противоположного пола, поскольку продолжает созревать. Как бы он ни сожалел об этом, Рон знал, что раньше его желание быть с ней было чем-то вроде желания не проиграть Гарри снова, но теперь всё изменилось — возможно, она не была статной красавицей, которую он всегда замечал в прошлом, но она была привлекательной сама по себе. То, что они постоянно ссорились…        Он твёрдо выбросил это из головы. Их споры носили характерные черты отношений старой супружеской пары — так все говорили. Было логично предположить — как его желанная девушка так любила заявлять, — что их отношения готовы перейти к более официальным, которые Рон желал. Если бы это было так просто…        Он пытался — конечно, пытался. Рон попытался смягчить их разногласия, он попытался поговорить с Гермионой о её любимых вещах и попытался показать ей, что ему действительно не всё равно. Похоже, это не сработало. Она подозрительно вела себя рядом с ним, как будто думала, что он пытается каким-то образом обмануть её, и видела насквозь все его попытки показаться заинтересованным в вещах, которые ей нравились. Если бы только Гермиону интересовало то, что интересовало Рона — он мог бы вечно говорить о квиддиче и шахматах!        Дверь в его комнату с грохотом распахнулась, и Рон удивлённо сел, когда в комнату вошли два его старших брата.        — Привет, Ронникинс, рад увидеть тебя тут! — воскликнул один близнец.        — Не ожидал увидеть братца в его собственной комнате, Дред?        — Вообще-то ожидал, Фордж. Просто мне показалось, что это хороший способ начать разговор.        Другой близнец мудро кивнул. Рон, однако, был не в настроении иметь дело со своими вечно буйными братьями.        — У вас двоих есть причина доставать меня?        Близнецы улыбнулись.       — Неужели я услышал нотку угрюмости в голосе нашего неблагодарного брата?        — Я думаю, да, — ответил другой. — И это особенно грубо с его стороны, учитывая тот факт, что мы пришли ему помочь. Что думаешь?        — Я согласен, брат.        — Поможете мне в чём? — резко спросил Рон.        — Что ж, Рон, похоже, твои попытки добиться расположения прекрасной мисс Грейнджер зашли в тупик.        Рон попытался отреагировать беспечно:       — О чём вы, ребята, говорите?        Фред приподнял бровь.       — Похоже, наш маленький Ронни пытается разыгрывать дурачка.       — У него не очень получается.        Хотя Рон был готов разразиться гневной тирадой, Джордж быстро помешал ему:       — Рон, никогда не думай, что мы слепые. Единственный, от кого у тебя получается скрыть своё увлечение, — это Грюм, и я сомневаюсь, что он сможет не обращать внимания на свои параноидальные иллюзии достаточно долго, чтобы увидеть твои романтические шалости.        — Но не бойся, мы с Джорджем пришли к тебе на помощь.        Хотя Рон подозревал и злился на насмешки братьев, он был достаточно отчаянным, чтобы ухватиться за что угодно.       — Что вы имеете в виду?        Мягкий звук удара чего-то о его кровать отвлёк внимание Рона от братьев. Книга? Что же в ней хорошего?        — Эта книга, Ронни, — залог твоего успешного ухаживания за любимой дамой.        — Прочти название, Рон.        Посмотрев вниз, Рон заметил волшебную иллюстрацию молодой женщины, держащей за руку молодого человека, идущего по улице, с выражением полной преданности на лице. Они были окружены нежными цветами и виноградными лозами, которые переплетались друг с другом, — без сомнения, тонкий пример того, что происходило между парой на фотографии. Заголовок книги был написан наверху мрачными красными буквами: «Двенадцать надёжных способов очарования ведьм».       Рон снова взглянул на своих братьев и увидел, что они ему ухмыляются.       — Просто прочти книгу, Рон. В ней рассказывается, как ты можешь превратиться в достойного бойфренда.        — Нет гарантии, что она пойдёт с тобой, но, по крайней мере, у тебя будет неплохой шанс.        Они одинаково зловеще ухмыльнулись, прежде чем повернулись и покинули комнату, оставив Рона одного с книгой. Сгорая от любопытства, Рон открыл её и начал перелистывать страницы. Ирония использования книги, чтобы привлечь внимание Гермионы, не ускользнула от него, но, отчаявшись, он был готов прибегнуть ко всему. Можно было надеяться, что она увидит, насколько он серьёзно настроен.

***

       — Я знаю, что вы злы на него, Жан-Себастьян, но я считаю, что сейчас ему не за что отвечать.        Жан-Себастьян остановился и посмотрел на Дамблдора.       — Член вашего правительства только что попытался заклеймить моих дочерей как существ, и всё, что вы можете сказать, это то, что я должен пропустить оскорбление мимо ушей? Как минимум, я должен устроить министру выговор, а на самом деле я бы прямо сейчас перевёл Флёр — и Гарри — из Хогвартса.       Дамблдор слабо улыбнулся.       — Я понимаю, что вашу потребность защитить свою дочь, однако я считаю, что было бы абсолютно бессмысленно протестовать непосредственно против министра. Это только дало бы ему возможность потребовать вашего смещения с поста.        — Как будто мой министр будет его слушать, — насмешливо фыркнул Жан-Себастьян. — Мнение Алена о Фадже, пожалуй, хуже моего.       — Может быть, — согласился Дамблдор. — Однако ситуация была исправлена. Даже если я не напомнил Визенгамоту о последствиях отстранения вашей дочери от Хогвартса, я не думаю, что у Фаджа было хоть какое-то количество голосов, необходимых для принятия закона. Нет, это было не более чем отвлекающая тактика, и притом довольно очевидная.        Жану-Себастьяну не понравилось то, что предлагал Дамблдор, но он осознавал тот факт, что ничего нельзя добиться штурмом кабинета британского министра и угрозой его жалкой жизни. Как бы он ни хотел это сделать…       Откинувшись в кресле, Жан-Себастьян обдумывал слова собеседника, успокаивая свои эмоции.        — Что вы предлагаете тогда?       Дамблдор пожал плечами, и Жан-Себастьян сузил глаза.       — Вам не нужно корчить такое лицо, Жан-Себастьян, — сказал он со смешком. — На данный момент нам ничего не остаётся, кроме как ждать, пока Фадж сделает свой ход. Я не сомневаюсь, что это будет что-то, направленное на то, чтобы дискредитировать меня — в конце концов, вы и ваша семья пользуетесь дипломатической неприкосновенностью, и я не думаю, что он настолько глуп, чтобы атаковать вас напрямую.        Этот человек был прав — хотя Жан-Себастьян очень этого хотел. Но это не изменило того факта, что он не позволит Фаджу преследовать его семью, в которую теперь входил Гарри.        — Я не позволю вашему правительству атаковать мою семью, Дамблдор — официально или неофициально. Если Фадж попытается усложнить жизнь Флёр, я покину страну и не буду оглядываться назад.        — Я понимаю, — подтвердил Дамблдор. — Однако я прошу вас доверять нам. Мои сотрудники и я обеспечим безопасность и благополучие Флёр в Хогвартсе, и я буду бдителен в Визенгамоте, хотя сомневаюсь, что Фадж предпримет ещё одну попытку так скоро.        «Это было лучшее, что он собирался получить на данный момент», — подумал Жан-Себастьян. Он знал, во что ввязывается, когда соглашался с планом Сириуса помочь Гарри, и у него не было другого выбора, кроме как пережить бурю. Это не изменило того факта, что он не ожидал такого открытого противодействия со стороны самого министра. Возможно, им нужно было избавиться от него…        — Я оставлю это в ваших руках, Дамблдор, — наконец ответил он. — Но я думаю, что пора поговорить о вашем министре. Он ничего не сделал с возвращением Волан-Де-Морта, и я считаю, что мы должны начать планирование его окончательного устранения.        — Я согласен. Это станет основной целью Ордена, наряду с продолжающейся борьбой против Волан-Де-Морта.        Двое мужчин разговаривали до глубокой ночи, планируя, отвергая и в конечном итоге ни о чём не согласившись, но оба чувствовали, что они начали приближаться к стратегии для достижения своей цели. Жан-Себастьян всё ещё беспокоился о своих детях, но знал, что они будут защищены в Хогвартсе. Ему нужно будет сделать свою часть, пытаясь убедить английское правительство серьёзно относиться к угрозе возвращения Волан-Де-Морта, выступать в качестве связующего звена с его собственным правительством. Он ни секунды не думал, что проблема Тёмного Лорда касалась лишь Британии.