Heart and soul

      Флёр Делакур, наполненная праведным гневом, оказалась для Гарри откровением. Это не только сделало её ещё более соблазнительной, как он ранее отмечал, но также открыло совершенно новую сторону его невесты, о существовании которой он раньше не подозревал. Привязанность и уважение, которые Гарри испытывал к ней, только усилились из-за этого.        Хотя он пообещал ей накануне, что поговорит с Дамблдором о поведении Снейпа, она, очевидно, питала достаточно сомнений относительно его намерений — или была осведомлена о его склонности пытаться справиться со всем самостоятельно. Так что когда Гарри спустила на следующее утро в гостиницу Гриффиндора, его встретила Флёр, нетерпеливо ожидающая на диване. Рядом с ней сидела Гермиона, которая, казалось, слегка трепетала перед Флёр; его невеста, очевидно, всё` ещё была возмущена действиями Снейпа. Увидев Гарри, Флёр встала и поприветствовала его небрежным «Доброе утро, Гарри», прежде чем схватить его за руку, и, поманив Гермиону, вытащила их из гостинной Гриффиндора.       Именно Гермиона указала — совершенно правильно — на то, что главное, — это вежливость, и этикет диктует, что их первое обращение должно быть направлено декану, а не непосредственно директору. И хотя Флёр явно хотела получить отчёт от директора о том, почему эта ситуация до сих пор не была разрешена, она неохотно согласилась с Гермионой. Следовательно, они должны были пойти в кабинет профессора МакГонагалл.        На пути к месту назначения мысли Гарри привели его к новому пониманию некоторых чёрт Флёр. Во-первых, Флёр была довольно терпеливой ведьмой, которая могла смириться со всем, прежде чем по-настоящему рассердиться. Однако, когда этот гнев высвобождался, он был похож на эффектный взрыв. Она была страстной ведьмой, и за это Гарри мог только быть благодарен; жизнь с ней никогда не будет скучной.        Однако он также узнал, что Флёр особенно нетерпима к хулиганам, сплетникам и тем, кому доставляло удовольствие наблюдать за чужим горем. Это было связано с нападками, которые она часто получала, когда только начала обучение, и предрассудками, которым она подвергалась всю свою жизнь. Безошибочный способ вывести её из себя был вести себя так, как это сделал Снейп, — её терпение довольно быстро улетучивалось в таких случаях.        Ещё одна вещь, которую он подозревал раньше, но которую смог в полной мере оценить только недавно, заключалась в том, что Флёр яростно защищала всех, кого она считала частью своей семьи. Оказалось, что Гарри — и, что удивительно, Гермиона — теперь были в этой категории. После их возвращения в школу Гарри обнаружил, что Симус Финниган, с которым он жил в одной спальне первые четыре года обучения, стал тихим и замкнутым в отношении Гарри, хотя он вёл себя так же, как и всегда, со всеми остальными. Случайное замечание несколькими вечерами ранее выдало тот факт, что он теперь верил Министерству в их клеветнической кампании против Гарри и с подозрением относился к причастию Гарри в смерти Седрика.        Гарри, как и следовало ожидать, был более чем готов позволить своему товарищу по спальне поверить во что угодно, но он не думал, что Флёр может зайти довольно далеко в его защите. Французская ведьма смотрела на Симуса с некоторым отвращением и она довольно резко сказала ему, что думает о его умственных способностях, раз он верит клевете из Пророка. Только довольно раздражительный и быстрый уход Симуса остановил её тираду.        В свете её характера и чувства справедливости было ясно, что ничто не помешает Флёр требовать справедливости для Гарри и Невилла, и в то утро она поклялась своим товарищам, что, если Дамблдор не обуздает мастера зелий, тогда у неё не будет другого выбора, кроме как привлечь своего отца. И зная Жана-Себастьяна и его упорство, вовлечение его, вероятно, принесет Снейпу много боли и, несомненно, приведёт к тому, что в конфликт вмешается Фадж. Было очевидно, что Снейп был оставлен Дамблдором по какой-то причине, явно не из-за его манер обучения, и поэтому Фадж не упустит возможности извлечь извращённое удовольствие, уволив одного из людей Дамблдора, если понадобится, насильно. И хотя это, возможно, дало бы Фаджу ещё один козырь против Дамблдора, все трое друзей знали, что Жан-Себастьян будет считать качество образования и защиту своей дочери и её жениха своим главным приоритетом.        Как ни странно, Гарри обнаружил, что её решимость заразительна, и хотя часть его всё ещё ворчала, говоря ему, что он сам справится с мастером зелий, новое и растущее чувство принадлежности к семье подсказало ему, что у него есть для беспокойства более важные вещи, чем разбираться с мелкой, жирной летучей мышью с меткой на плече. Кроме того, мысль о том, что Снейпу сделают выговор, вкупе с ещё более восхитительной мыслью о том, что Малфою, наконец, не сойдёт пакость с рук, была слишком соблазнительной, чтобы отказаться от неё. Он почти слышал обычное Малфоевское «Мой отец узнает об этом…»        К сожалению, или к счастью, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть, МакГонагалл указала, что она бессильна что-либо сделать в отношении Снейпа.        — К сожалению, мистер Поттер, я считаю, что вам нужно будет поговорить на эту тему с директором школы, — сказала она с некоторым сожалением. — Я рада, что вы получили такой хороший совет от мисс Делакур и не позволяете Северусу и дальше вести себя таким отвратительным образом.        Глаза Флёр сузились, что, как Гарри знал из опыта последних дней, свидетельство о ярости.       — Профессор, вы хотите сказать, что знаете о жестоком обращении, с которым Гарри пришлось мириться, со стороны профессора зелий?       — Полностью? Нет, — был ответ МакГонагалл. — И я буду благодарна вам за то, чтобы вы не намекали, что я позволила этому продолжаться, если бы имела полную информацию. Дело в том, что я всегда знала, как профессор Снейп относится к Гарри; даже если бы я не знала, насколько он ненавидит Джеймса, я могла только подозревать, из-за его тихих комментариев на протяжении многих лет. Но знать о его чувствах и подозревать его в неподобающем поведении в классе — две совершенно разные вещи. Он всегда был очень осторожен в моём присутствии, что неудивительно, учитывая, что он знает, какой будет моя вероятная реакция.       — Но как насчёт его склонности к снятию баллов или назначению наказаний? — упорно настаивала Флёр.       — Он очень осторожно относится к назначению наказаний, так как он знает, что они тщательно изучаются на предмет злоупотребления. Что касается баллов, я скажу только, что всё не так, как кажется. Я могу заверить вас, однако, что я бы никогда не позволила ему влиять на бальную систему до такой степени, что это может отрицательно повлиять на мой или любой другой факультет.       Троим друзьям пришлось довольствоваться лишь этим, поскольку заместитель директора не хотела говорить более откровенно. Она призвала их немедленно найти директора и обсудить с ним этот вопрос. Троица, приняв последние слова как указание, поспешила последовать совету.        Несколько мгновений спустя горгулья возле кабинета директора сообщила о них Дамблдору, который немедленно предоставил им доступ. Они устроились на стульях напротив директора, и Гарри не мог не заметить, что Дамблдор с любопытством рассматривал их.        — Добро пожаловать, Гарри, мисс Грейнджер, мисс Делакур, — сказал он с апломбом. — Я не ожидал увидеть вас в моём кабинете так рано в этом семестре. Что-то случилось с мадам Амбридж, я прав?       Гарри закатил глаза.       — Только если учесть тот факт, что она некомпетентна и совершенно не разбирается в материале.        — Она пыталась заставить Гарри сказать что-то, что она могла бы использовать против него, — вмешалась Гермиона. — Но Гарри сохранял спокойствие и не реагировал на её нападки.        — Очень хорошо, — кивнул Дамблдор. — Пока мы не найдём способ избавиться от неё, игнорирование — лучшая политика.       — Должна признаться, я сбита с толку, директор, — сказала Флёр. — Поскольку женщина явно не способна преподавать этот предмет, не будет ли легче её уволить?        — Я пробовал, — вздохнул Дамблдор. — К сожалению, сейчас я бессилен. В прошлом, этот закон был принят для обеспечения качества обучения в Хогвартсе на тот случай, если директор не сможет найти кандидата. Если директор не согласен с назначением, он может обсудить это с министром и попросить его разрешить ситуацию. К сожалению, закон никак не менялся, и министр Фадж злоупотребляет им. Поскольку именно он назначил мадам Амбридж, я ничего не могу сделать, чтобы убрать её. Нам нужно хоть что-то против неё, прежде чем мы сможем сделать свой ход.       Всё это было крайне запутано, и многое из этого не имело большого здравого смысла, но Гарри, уже давно знавший, что вещи в волшебном мире часто бывают бессмысленными, выбросил это из головы. С министром разберутся позже.        — Если вы здесь не по поводу мадам Амбридж, то чем я могу вам помочь сегодня утром?        — Мы здесь по поводу вашего другого проблемного профессора, — сказала Флёр ровным, но неумолимым голосом.        Дамблдор приподнял бровь, услышав тон Флёр.       — У вас возникли проблемы с каким-то из профессоров, мисс Делакур?        — Нет, но возникли у Гарри. И, очевидно, это продолжается уже некоторое время.        Взгляд директора переместился на Гарри.       — Мистер Поттер?       Максимально держа эмоции под контролем, Гарри рассказал о событиях вчерашнего урока по зельям, лишь немного приукрашивая факты.       В конце его рассказа Дамблдор откинулся на спинку стула и строго посмотрел на Гарри.       — Вы говорите, что профессор Снейп ведёт себя подобным образом не в первый раз?       — Похоже, он всегда был настроен против Гарри, сэр, — сказала Гермиона. — У него всегда была манера появляться в зоне видимости с попытками подловить Гарри, игнорируя тот факт, что Малфой или кто-то ещё мог спровоцировать его. Это случалось слишком много раз, чтобы быть простым совпадением.        — По вашему мнению, профессор ставит вам несправедливые оценки?        Гарри почесал затылок; он никогда даже не задумывался об этом аспекте дела, хотя, судя по выражению лица Флёр, она, очевидно, задумывалась.        — Я точно не уверен, сэр, — наконец медленно ответил он. — Я всегда знал, что профессор меня не любит, но я никогда не думал подвергать сомнению оценки, которые он мне ставил. И откуда мне знать, что зелье, которое он оценил как «удовлетворительное», на самом деле должно было быть «выше ожидаемого»?       — И в самом деле, откуда? — был риторический ответ директора. Он обратил внимание на Гермиону: — А вы, мисс Грейнджер? По общему мнению, вы продемонстрировали определённые навыки на уроках зелий. Вы заметили что-нибудь относительно оценок Гарри?        Гермионе этот вопрос явно не понравился, но она всё же храбро попыталась на него ответить:       — Я тоже не уверена, директор. Я думаю, зелья Гарри были оценены должным образом, хотя профессор Снейп не готов помогать Гарри, как, возможно, он должен был.        Дамблдор жестом велел ей продолжить.        — Что ж, — медленно произнесла Гермиона, — например, иногда, когда Гарри совершает ошибку, профессор просто заставляет его зелье исчезнуть. Разве он не должен поправить Гарри, если он замечает, что тот делает что-то не так, вместо того, чтобы просто поставить ему плохую оценку?        Вздохнув, Дамблдор кивнул.       — Да, действительно, вы правы, мисс Грейнджер. Вы когда-нибудь видели, чтобы профессор Снейп вёл себя так с кем-нибудь ещё?       — Он испытывает некоторую неприязнь и к Невиллу, но в определённой степени он суров со всеми гриффиндорцами и симпатизирует своему факультету. Я понимаю, что существует определённая степень предвзятости по отношению к собственному факультету, директор, — это неизбежно. Но Снейп выходит за рамки допустимого. Он снимал с меня баллы за то, что я была «невыносимым всезнайкой», и на первом уроке Гарри по зельям он задавал вопросы, которые определённо выходили за рамки первого года обучения, и когда Гарри не смог ответить, он вычитал баллы.        — Есть ли процесс обжалования несправедливых наказаний и снятия баллов, сэр? — спросила Флёр.        Дамблдор улыбнулся и ответил:       — Конечно, есть — на самом деле, вы его уже запустили.        — Тогда это должно знать больше людей, сэр, — нерешительно сказала Гермиона. — Я понятия не имела, что такая возможность существует.        — Я считаю, что вы правы, мисс Грейнджер. Я поговорю с профессором МакГонагалл по этому поводу. Что касается профессора Снейпа, — продолжил Дамблдор, — я определённо знал о его антипатии к вам, мистер Поттер. Но, хотя я хорошо знаю причину его презрения, это не моё дело, объяснять вам, почему так. Я полагаю, Сириус объяснил это хотя бы частично?        По кивку Гарри он продолжил:       — Тогда очень хорошо. Как я уже говорил, я знал о его проблемах с вами, но, поскольку вы никогда не обращались ко мне по поводу его поведения, я не предполагал, что всё зайдёт так далеко.        — Вы не знали о его поведении в отношении к Гарри?        Дамблдор улыбнулся.       — Вопреки распространенному мнению, мисс Делакур, я не знаю всего, что происходит в этой школе, и не пытаюсь знать, хотя стараюсь оставаться в курсе основных проблем в Хогвартсе. В этой школе происходит слишком много разных событий, чтобы я знал о всех, не говоря уже о других моих должностях. С другой стороны, я могу полагаться на информацию от других, также уверен, что профессора сообщат, если что-то будет упущено.        Откинувшись на спинку стула, директор, казалось, о чём-то задумался, и когда он заговорил, казалось, что он размышлял вслух, а не разговаривал с ними по-настоящему:       — Возможно, это мой самый большой недостаток — склонность доверять другим, когда они на самом деле этого не заслуживают, или, возможно, когда они умеют скрывать свои действия от случайной проверки. Возможно, мне нужно быть более активным в этом вопросе.        Он помолчал ещё несколько мгновений, прежде чем снова обратить внимание на учеников:       — Спасибо, что пришёл с этим ко мне, Гарри. Можешь не сомневаться, что я поговорю об этом с профессором Снейпом.       — Спасибо, сэр, — сказал Гарри в ответ.       — Прошу прощения, директор, — сказала Флёр, её лицо застыло в каменной маске, — но меня беспокоит отношение, которое я получу от профессора Снейпа, только из-за моей связи с Гарри. И, более того, при всём уважении, профессор своим поведением подрывает образование и влияет на будущее многих выпускников этой школы. Я не буду вдаваться в насмешки, которые он делает над системой баллов. Я не хочу вам указывать, как выполнять свою работу, но разве это не доказывает, что он не подходит для своей должности?        Дамблдор безмятежно посмотрел на Флёр, и хотя ей, очевидно, было немного неудобно от этого, она стояла на своём и встретилась с ним взглядом, не дрогнув.       — Вы заслуживаете похвалы за беспокойство, мисс Делакур. Однако я не думаю, что ситуация настолько плоха, как вы думаете.        Повернувшись к Гарри и Гермионе, Дамблдор спросил:       — Как бы вы оценили знания и педагогические способности профессора Снейпа?        Гарри, чувствуя неловкость, заговорил:       — Он неприятный, а иногда даже мерзкий засранец, но он, очевидно, мастер зельеварения, сэр. И если уж берётся что-то объяснять, у него это получается крайне эффективно.        — Мисс Грейнджер?       — Я согласна с Гарри, сэр.        — Очень хорошо, — сказал Дамблдор. — Я наблюдал то же самое — я всегда знал профессора Снейпа как блестящего зельевара, и я знаю, что его метод обучения, хотя, возможно, грубый, а возможно, и чрезмерно требовательный, но он приемлемый. За исключением того, что мы уже с вами обсудили — ему нужно проявлять больший интерес к исправлению своих учеников, прежде чем они сделают ошибку, если он в состоянии сделать это. Однако, — продолжил он, сурово взглянув на них всех, — могу заверить вас, что вопросы, которые я задал вам о поведении профессора Снейпа, не были просто праздной беседой. Целостность образовательного процесса — это ответственность обеих сторон: профессора и студента. Профессор должен преподавать предмет, помогать студентам достичь лучшего результата и оценивать их работу справедливо и должным образом, в то время как студент должен слушать учителя, прилагать все усилия, сдавать работу и стараться получить лучший результат. Ясно, что в твоём случае, Гарри, профессор Снейп не является частью этого взаимодействия. Его поведение в классе, хотя и не надлежащее, не выходит за рамки. Однако уверяю вас, что если бы возникло какое-либо подозрение в несправедливой оценке — помимо того, что я не дал совета до того, как ученик потерпит неудачу, — я буду гораздо жёстче с профессором. Как директор этой школы, я должен относится к неправомерным оценкам как к серьёзной помехе учебному процессу. Я считаю, что его нужно подвести к делу и проинструктировать о том, как обращаться со студентами, но, учитывая то, что вы мне сказали, я не верю, что он переступил определённую черту, верно?       Гарри при поддержке Гермионы вынужден был согласиться — довольно неохотно, — что Дамблдор был прав. Но Гарри не мог не добавить:       — Я не уверен, что он когда-нибудь будет справедлив по отношению ко мне.        — Я понимаю это, Гарри, но можешь ли ты сам заявить, что не относишься к нему предвзято? Мы все жертвы наших ощущений, и да, нашего опыта, и хотя я не буду больше рассказывать тебе о прошлом профессора Снейпа, я могу сказать тебе, что определённые события в его прошлом повлияли на него. Однако любить всех учеников необязательно, нужно просто учить их должным образом и относиться к ним справедливо. Поскольку я верю, что он способен нормально преподавать благодаря своим профессиональным способностям, я потребую его вести себя соответственно, и я уверен он сможет изменится.       — А если он откажется? — спросила Флёр, её тон и манеры всё ещё веяли настороженностью.       — Если это произойдёт, мисс Делакур, вы можете быть уверены, что я предприму соответствующие меры. Что касается других ваших замечаний, то я скажу вам, что качество преподавания зельеварения не ухудшилось с его приходом — наоборот, хотя многие не постесняются сказать, что он им не нравится, очень мало кто жаловался на его знания или его способность преподавать. А что касается вашей озабоченности по поводу балльной системы, уверяю вас, я не упущу это из виду.        Гарри с любопытством посмотрел на своего директора, но дальнейших объяснений не последовало.       Дамблдор, однако, принял суровый вид, когда сказал следующее:       — Я ценю, что вы обращаетесь ко мне со своими проблемами. Однако в будущем я ожидаю, что вы будете немного осмотрительнее и менее… вспыльчивыми.        Последнее явно было направлено больше на Флёр, но в глазах Гарри она, казалось, совсем не раскаивалась в том, как она обратилась к директору. Её следующие слова это подтвердили:        — Спасибо, что выслушали нас, директор. Я прошу прощения за свою манеры и тон общения, но я не прошу прощения за вещи, что мы обсудили. Мы искренне ценим вашу помощь в этом вопросе и надеемся, что он может быть решён без участия моего отца, который, как вы знаете, теперь опекун Гарри. Я уверена, что вы знаете, что мой отец не будет сдерживаться, когда дело будет касаться того, за что он переживает.        Дамблдор склонил голову, понимая значение слов Флёр.       — Я понимаю и благодарю вас за то, что вы обратили на это моё внимание. Я обсужу этот вопрос с профессором Снейпом лично.       На этом обсуждение закончилось. И хотя Гарри, возможно, предпочёл увидеть, как Снейпа за уши тащат из Хогвартса, он не мог винить Дамблдора за его слова и мнения по этому поводу. Если Снейп не будет трогать его, он будет доволен.        Выйдя из кабинета, трое друзей направились к Большому залу на завтрак, по большей части в тишине. Им было о чём подумать.

***

       Как выяснилось, Альбус вызвал мастера зелий в свой кабинет на следующий день после ужина на неприятный разговор. Готовясь к конфронтации, он расследовал инцидент на уроке зельеварения вчерашнего дня не потому, что сомневался в утверждениях молодых гриффиндорцев, а потому, что хотел точно подтвердить, что произошло, из различных источников, если Северус спросит его. К сожалению, Дамблдор точно знал, как будет развиваться разговор — Северус отвечал уничижительным комментарием о высокомерии Гарри, при этом отмахиваясь от всех обвинений. В конце концов, это был modus operandi этого человека.        Честно говоря, это было обычным делом. Хотя Дамблдор был директором школы, он всегда старался быть доступным для учеников. Несколько тонких намёков нужным студентам, чтобы они думали о нужных ему событиях, пассивная Легилименция нескольких выборочно, и ему даже удалось заманить в свои сети пару слизеринцев с пятого курса, и этот факт он мог оставить в запасе, если Северус проявит упрямство, хотя Альбус ожидал, что он проявит его. Хорошо, что пассивная легилименция не была незаконной — не одобрялась, разве что. Альбус не особо практиковал её, но это было довольно простым способом узнать суть событий, когда не было других возможностей или не хотелось проводить формальные исследования. К счастью, она выявила только поверхностные мысли; чтобы пробраться в память другого человека, нужно было вызвать активную легилименцию с помощью заклинания, и Альбус не был уверен, что сможет противостоять тому, что обнаружит в сознании подростка. Воспоминаний о собственной юности ему было более чем достаточно.        Однако расследование было не единственным видом деятельности, которой он занимался. Большую часть предыдущего вечера он провёл самоанализ, снова и снова спрашивая себя, сделал ли он правильный выбор — перевешивают ли преимущества присутствия Северуса в замке проблемы, вызванные этим фактом?        Сам этот человек был более чем неприятен, и даже Альбус, которому казалось, что он обладает необычайно большим запасом терпения, обнаружил, что Северуса трудно терпеть. Он всегда был в плохом настроении, его личная гигиена была под вопросом, он мог копить обиду с почти беспримерной жестокостью в течение многих лет, и его мировоззрение расходилось со всем, что ценил Альбус. В частности, регулировать и контролировать этого человека было такой головной болью, что Альбус несколько раз задавался вопросом, действительно ли его присутствие здесь стоит преимуществ, как реальных, так и потенциальных. Фактически, если бы Альбус не был абсолютно уверен, что Северус предан делу света, одно его поведение заставило бы Альбуса серьёзно подозревать, что этот человек всё ещё был Пожирателем Смерти и оставался верен своему бывшему хозяину.        Он давно решил, что, когда Тёмный Лорд вернётся — а Альбус знал, что он должен вернуться — наличие Северуса в качестве якобы верного Пожирателя Смерти, всё же находящегося в Хогвартсе, будет неоценимым преимуществом. Тогда Тёмного Лорда можно было убедить, что Северус остался верен идеалу чистоты крови и использовал своё положение, чтобы шпионить за светом. К настоящему времени события подтвердили эту теорию. Кем бы ещё ни был этот человек, в его силе убеждения не было недостатка, поскольку он немедленно убедил Тёмного Лорда в том, что его лояльность не изменилась, и снова был принят в ряды Пожирателей Смерти Волан-Де-Морта. И его ценность как шпиона снова оказалась бесценной, поскольку было получено несколько бесценных сведений, не говоря уже о предотвращённых трагедиях. Уловка, конечно же, заключалась в том, чтобы использовать информацию, не предупреждая Волан-Де-Морта о том, что его круг был скомпрометирован.        И всё же, несмотря на всю ту пользу, которую Северус принёс, нельзя было игнорировать тот факт, что Альбус сознательно и добровольно спустил этого человека с привязи на студентов. И вопреки тому, что он сказал ранее Гарри и его друзьям, Альбус был хорошо осведомлён о том факте, что хоть те, кто сдал ЖАБА по зельям, крайне хорошо знали предмет, потому что Северус мог быть замечательным учителем, если брал на себя труд учить, большинству студентов становилось нехорошо при мысли, что проведут с ним ещё два года, после того как натерпелись от него пять лет до того. Это определённо повлияло на их общество, поскольку много профессий требовали ЖАБА по зельям, и явно сдавших бы ЖАБА было бы больше, если бы учителем был бы кто-то другой. И те, кто готовился к ЖАБА самостоятельно, очевидно, делали это медленнее и, вероятно, сдавали с менее точными знаниями предмета, чем они могли бы, если бы занимались в классе с истинным мастером своего дела.        Что касается настойчивости Северуса, что он будет принимать только тех студентов, которые набрали «Превосходно» за СОВ… Альбус фыркнул при этой мысли. В этом выражалось высокомерное тщеславие Северуса, попытавшегося утереть нос международным стандартам, согласно которым любой человек, получивший удовлетворительную оценку по СОВ, имеет право продолжить обучение на уровне ЖАБА. Несмотря на рычание и фырканье Северуса, Альбус всегда рассказывал об этих стандартах и ​​следил за тем, чтобы Северус следовал им, нравится ему это или нет.        Альбус прекрасно осознавал тот факт, что он многое взял на себя, приняв решение оставить Северуса на своём месте. Кто-то может сказать, что ущерб, который он наносил, намного перевешивал преимущества положения Северуса как члена внутреннего круга Волан-Де-Морта. Честно говоря, Альбус не мог не согласиться, особенно когда ему приходилось иметь дело с ситуациями, подобными ситуации Гарри.        Однако жизненно важная роль, которую Северус играл всё это время, мешала разорвать с ним отношения и забыть навсегда. Волан-Де-Морт был реальной угрозой, и чтобы победить его, всё оружие в арсенале Альбуса должно быть использовано с максимальной эффективностью. В противном случае, если произойдёт немыслимое и Волан-Де-Морт победит, это может означать наступление тёмной эры, которой никогда раньше не было и которая может длиться веками, возможно, даже распространяясь на все четыре стороны. В свете таких проблем опасения по поводу количества выпускников зельеварения с ЖАБА казались почти несущественными.        Когда, наконец, настало время, и Северус сел напротив него за стол, Альбус задумался о человеке перед ним. Он был мелким, незрелым хулиганом, но его самым большим недостатком, когда дело касалось Гарри Поттера, была неспособность отделить мальчика от его отца.        Северус, вероятно, уже знал, почему он здесь; Насколько известно Альбусу, на всех его занятиях не было других явных инцидентов. На его лице уже была обычная усмешка, и Альбус знал, что в предстоящей дискуссии будет определённая резкость, поскольку предметом обсуждения будет Гарри.       — Я подозреваю, что вы знаете, почему я позвал вас сюда, Северус, — начал Альбус без каких-либо преамбул. С Северусом всегда лучше говорить прямо и открыто.        — Это отродье Поттеров снова пожаловалось, без сомнения, — протянул мастер зелий, фыркнув с презрением.        Именно такая позиция ставила под сомнение полезность Северуса, и Альбус был полон решимости пресечь её в зародыше.        — Опять? — мягко спросил Альбус. — Хотите сказать, что мистер Поттер жаловался раньше?        На вопрос Альбуса Северус закатил глаза.       — Могу себе представить. Мальчишка такой же высокомерный и избалованный, как и его отец.        Альбус покачал головой.       — И именно в этом вы ошибаетесь, Северус. Мистер Поттер никогда раньше не жаловался на ваше поведение, хотя я думаю, что, вероятно, в прошлом было много случаев, когда он должен был.       — Тогда, я полагаю, вы встали на сторону этого негодяя, и я здесь, чтобы получить выговор.        — Да, конечно, но я напомню вам, что я не дурак, Северус. Я хорошо знаю, что произошло на уроке зелий два дня назад, и его рассказ был подтверждён несколькими студентами обоих факультетов.       — С кем вы говорили в Слизерине? — потребовал Северус ответа, разозленный тем фактом, что кто-то с его факультета предал его ради жалкого гриффиндорца. Это был второй недостаток Северуса — непреодолимая преданность факультету в сочетании с почти патологической ненавистью ко всему, что изображено на красном и золотом.        — Вы знаете, у меня есть способы узнать правду, Северус. Мне хорошо известно, что мистер Малфой первый кинул заклинание. Мистер Поттер защитил себя, а затем ответил тем же. Я также отмечу, что наглядный урок мистера Поттера был довольно мягким — просто жалящее проклятие.        Снейп проявил беспечное невежество.       — Если это так, директор, то я не знал об этом. Я видел, как Поттер кинул заклятье в члена моего факультета, и я ответил соответствующим наказанием.       — Не сомневайтесь в моём уме, Северус, — отрезал Альбус, его гнев нарастал перед лицом продолжающейся воинственности мастера зелий. — Я подозреваю, что вы ждали за пределами класса зелий, пока что-либо произойдёт между этими двумя — и не надо быть гением, чтобы знать о том, что эти двое поцапаются, особенно учитывая, что вы даёте мистеру Малфою систематически уходить от наказания. В любом случае, небольшая проверка — и вы бы узнали реальное положение дел. Вы снова позволили своему высокомерию и ненависти к этому мальчику окрасить свои суждения.        Снейп лениво и нагло откинулся на спинку стула.       — Уверяю вас, директор, что Поттер вполне может навлечь на себя неприятности без каких-либо манипуляций с моей стороны. Он в точности похож на своего высокомерного отца, плюющего на все правила.       Альбус откинулся на спинку стула, снял очки и разочарованно помассировал нос. Северус действительно был слеп, если не мог видеть то, что могли видеть все, кто встречался с Гарри, и знал его родителей. Это расстраивало, и хотя Альбус знал, что должен попробовать, он понимал, что Северус откажется видеть причину.        — Это действительно заставляет меня задуматься, Северус, — сказал он наконец, — как такой умный человек может быть настолько слеп в отношении того, что ясно для всех остальных.        — Возможно, я просто вижу намного яснее, чем все остальные, — прорычал Северус.       — Не тогда, когда вы настаиваете на сравнении Гарри с Джеймсом. Дело в том, что Гарри совсем не похож на Джеймса. У него нет высокомерия — что даже вы должны признать, что Джеймс вырос с возрастом — и у него нет наплевательского отношение Джеймса. Я считаю, что если вы внимательно изучите этот вопрос, увидите, что Гарри больше похож на свою мать, чем на отца, за исключением довольно поразительного физического сходства с ним.        — О да, — протянул Снейп, закатывая глаза. — Поттер очень похож на свою мать. Лили преуспевала во всех предметах и ​​была самой умной ведьмой, которую я когда-либо встречал. Её сын с трудом справляется с приемлемыми оценками и не имеет никакого чувства к зельям, которое было у его матери.        — Я считаю, что у мистера Поттера есть смягчающие обстоятельства, которые повлияли на его работу на протяжении многих лет. Я думаю, что вы будете удивлены, увидев его улучшение по всем направлениям в этом году, Северус.        — Я не буду просто удивлён, я буду шокирован, — легкомысленно сказал Снейп. — Если у щенка, конечно, действительно развился некоторый интеллект, соответствующий его высокомерию.        К этому времени гнев Альбуса — всё это время медленно нарастающий — начал скапливаться в глубине его разума. Именно поэтому он хотел, чтобы ему не приходилось держать этого человека здесь и защищать его от его собственных действий. Он был непреклонен, не желал учиться на своих ошибках или признавать их. Хотя по мере продолжения разговора сдерживать самообладание становилось всё труднее, Альбус подавил язвительный ответ и заставил себя разумно разобраться с бывшим Пожирателем Смерти.       — Довольно, Северус, — упрекнул он. — Я не потерплю таких высказываний ни о ком из студентов, включая Гарри. На самом деле, если бы мы говорили не о Гарри, вы бы давно потеряли свою работу.       Лицо Северуса вытянулось от любопытства, и он приподнял бровь.       — Простите, Альбус, о чём вы говорите?        — Да ладно, Северус, вы не слепой и не глупец. Мистеру Поттеру пришлось научиться полагаться на себя. Это последствие его небрежного воспитания тётей и дядей. Любой другой ученик пожаловался бы на вас своему опекуну или родителю в первый же день оскорблений, которые вы говорите в адрес мистера Поттера ежедневно. Первый раз был бы формальным выговором, навсегда занесённым в ваше дело. Второй раз вполне мог привести к вашему увольнению. Кроме того, — продолжил Альбус, прерывая Северуса на полуслове, — вы должны знать, что возможность и дальше получать удовольствие от наказаний мистера Поттера подошла к концу. Конечно, вы знаете, что мсье Делакур взял на себя опеку мистера Поттера. Поверьте мне, Жан-Себастьян — не тот человек, с которым вам следует шутить.        — То есть мне теперь надо выделять этого щенка как и остальным в этом заведении?        Альбус впился взглядом в Северуса, заставляя его опустить глаза после напряжённого спора. Это обсуждение — гораздо более интенсивное, чем всё, что у них было раньше, относительно Гарри — было давно пора начать. Пора Северусу понять, что подобное поведение и постоянное унижение молодого человека больше не будут терпеть.       — Я не знаю, по каким основаниям вы считаете, что к мистеру Поттеру относятся с особым вниманием, но уверяю вас, что он получает только то же обращение, что и остальные студенты, — я ожидаю того же от вас. Что касается его опекуна, мистер Поттер и мисс Делакур сообщили мне, что они не сообщили Жану-Себастьяну о том, что произошло на вашем уроке зелий, и не планируют этого делать. Однако они оба дали понять, что повторяющиеся инциденты несправедливого поведения приведут к тому, что они втянут отца мисс Делакур в ситуацию, и я не буду винить их и стоять у них на пути, если они сочтут такой шаг необходимым. Мне не нужно объяснять вам, насколько разрушительным это будет для вашего пребывание здесь. Если я не смогу защитить вас, единственным выходом для вас будет воссоединение с Волан-Де-Мортом. Вы знаете, что тогда произойдёт.       В ответ Снейп скривился. Альбус воспринял это как знак того, что ему, наконец, удалось достучаться до этого человека, хотя бы напугать его и заставить вести себя так, как он должен. Он не думал, что Северус действительно верил всему, что Альбус только что рассказал ему о Гарри. Если он будет действовать правильно, этого будет достаточно — Альбус ничего не сможет сделать, чтобы изменить свои убеждения. Как он сказал детям накануне, профессору не обязательно любить своих учеников, он должен относиться к ним должным образом. В этот момент Альбус воспользуется любым прогрессом, которого сможет добиться.        — Похоже, у меня нет выбора, директор, — наконец сказал Северус, его ответ был в равной степени угрюмым и равнодушным.        — Именно так, — согласился Альбус. — Я надеюсь, что вы согласитесь вести себя профессионально и прилично, но на данный момент я не смогу принять ничего, кроме вашего согласия из-за отсутствия у вас других вариантов.       Северус ответил усмешкой, но он также кивнул.        — И позвольте мне быть правильно понятым, Северус, — сказал Альбус со сталью в голосе, — если я заподозрю, что вы оцениваете работу мистера Поттера неверно, вы не получите выговор — вам придётся покинуть это место. Но это не то, о чём я должен беспокоиться, верно?        Северус не ответил, он просто крепко кивнул. Он даже не позволил своей обычной усмешке украсить его лицо.        — Хорошо. Я верю, что ваши оценки будут справедливы и беспристрастны, и что образовательный процесс будет продолжаться как надо. Единственное, на чем я должен настаивать в вопросе вашего стиля преподавания, — это более активно помогать своим подопечным, никаких больше исчезающих зелий и ругани учеников после того, как они совершили ошибку.        Снова Северус согласился, хотя и не без некоторого гнева.        — Теперь, что касается подробностей ссоры, — продолжил Альбус, отметив ещё более мрачное выражение лица мастера зелий при упоминании этого инцидента, — как я уже сказал, я рассмотрел этот инцидент с несколькими учениками, которые там были. В частности, я обнаружил, что мистер Малфой и его друзья не только спровоцировали конфликт своими насмешками, но и первые бросили заклятие. Таким образом, я отменяю наказание мистера Поттера и переназначаю мистеру Малфою. Вы можете сообщить юному Драко, что завтра вечером он будет отбывать наказание вместе с мистером Филчем.        Хотя Снейп выглядел так, будто хотел возразить, он благоразумно сдержал свой совет.        Альбус слегка покачал головой и посмотрел на мастера зелий.       — Северус, я знаю, что вам это не нравится, но это реальность. В частности, я хотел бы увидеть, как вы работаете с мистером Малфоем. До сих пор мальчику позволяли уйти от ужасного поведения. Он должен увидеть, что у определённого поведения есть последствия, иначе он станет точно таким же, как его отец. Кроме того, я должен видеть, как ваше собственное поведение улучшается не только в отношении мистера Поттера, но и всех, кто не является членом вашего факультета. Не хочу это делать, но я буду рассматривать каждое наказание и награду, что вы даёте, если нужно.        Мастер зелий позеленел, но Альбус только про себя ухмыльнулся. На протяжении многих лет Северус думал, что его изменения баллов было относительно легко провернуть, в то время как отработки получали намного больше внимания. Таким образом, он безнаказанно снимал очки, хотя в целом назначенные им отработки были более заслуженными.        Однако Северус не осознавал, что Альбус уже просмотрел все его изменения баллов, вне зависимости от получившего или потерявшего. Все отработки и изменения в баллах факультета, от каждого старосты и профессора, записывались, но только директор и заместитель имели доступ к этим записям. Вот почему от профессора требовалось указать конкретное действие — или задержание — и причину такого действия. Каждый вечер Альбус проводил какое-то время, просматривая эти записи, а затем отменял ненужные или вопиющие наказания. Это оказалось необходимым — иначе Северус в одиночку превратил бы Кубок факультета в издевательство, гарантируя слизеринцам победу каждый год. Не то чтобы Альбус ему это позволил, но не надо доводить до крайностей. С этим человеком и так было тяжело иметь дело и вряд ли дополнительные унижения этому бы поспособствовали. Альбус даже не сказал МакГонагалл, что делает это, хотя подозревал, что она уже знала.        — Я надеюсь, что всё ясно, Северус, — продолжил Альбус, наблюдая, как собеседник обдумывает вопросы. — Я бы не хотел, чтобы ситуация повторилась, особенно вовлекать в неё опекуна мистера Поттера.        Северус коротко кивнул и поднялся на ноги.       — Я попытаюсь изменить своё поведение, директор. Теперь, если вы меня извините, я бы хотел вернуться к своим обязанностям.        Не сказав больше ни слова, он развернулся и вылетел из комнаты, мантия развевалась позади него. Вздохнув, Альбус потянулся к своей конфетной тарелке и сунул в рот дольку лимона, смакуя терпкие, но сладкие конфеты. По правде говоря, он совершенно не верил, что Северус изменится каким-либо значимым образом. О, он, несомненно, на время обуздает свою неприятную манеру общения, но Альбус знал, что он просто неспособен изменить свои заветные убеждения. Он изменит своё поведение на короткое время, но в конце концов его ненависть и обиды вырвутся на поверхность, и он снова станет таким же невыносимым, его изменения будут полностью забыты. Альбус видел это раньше. Он не знал точно, сколько раз Снейп сможет пережить цикл.

***

      Остальная часть недели прошла без происшествий. Урок зельеварения Флёр с профессором Снейпом был впечатляющим, поскольку в нём не было ничего похожего на ожидаемое поведение этого человека. На самом деле, если бы Флёр ещё не знала о причинах его изменившегося отношения, она была бы удивлена, а затем начала подозревать, что друзья ввели её в заблуждение своими рассказами об уроках Снейпа. На самом деле, за исключением того случая, когда она задала вопрос — не из-за недостатка знаний, а скорее из-за её любопытства по поводу его реакции — Снейп полностью избегал её и почти игнорировал само её существование. Тот факт, что этот человек источал дурной характер, несмотря на то, что он держал в узде собственные эмоции, оставил Флёр довольной. Она не хотела, чтобы личный контакт с ним был большим, чем абсолютно необходимые уроки.        Уроки защиты были следующим важным событием недели, и хотя она уже слышала рассказы своих друзей о неспособности Амбридж понимать предмет, не говоря уже о том, чтобы преподавать его, поведение женщины было тем, чего она не ожидала.        Оказалось, что номер один в хит-листе Амбридж действительно был не кто иной, как Гарри Поттер. Хоть она и была временами весьма неприятна студентам — как и следовало ожидать, учитывая, что она была хорошо известным фанатиком, — Гарри был единственным, на кого она открыто нападала. Флёр вошла в класс, ожидая получить неудовольствие Амбридж в силу её вейловского происхождения.        Однако, если не считать лёгкого зажмуривания глаз и презрительного фырканья, когда Амбридж впервые увидела её, она вела себя почти так же, как Снейп, и полностью игнорировала Флёр. После некоторого размышления Флёр пришла к выводу, что либо Дамблдор предостерёг Амбридж от любого явно неподобающего поведения, либо она решила, что Флёр не нужна для каких-либо планов, которые у неё были в рукаве. Пугающей стороной этой мысли было то, что Гарри, несомненно, был главной частью её планов, и Флёр не могла быть с ним в классе.        Что было совершенно очевидно с того момента, как Амбридж заставила студентов открыть свои учебники, так это то, что защита в этом году была бессмысленным занятием. Как уже сказали Гарри и Гермиона, Амбридж ничему их не учила, неточно понимала, что на самом деле было в книге, и не собиралась позволять им на практике пользоваться палочками. Это была неприятная ситуация, так как Флёр, хотя она, безусловно, была компетентна в защите, не была вундеркиндом, как Гарри, и она была уверена, что ей будет трудно сдать ЖАБА, если сначала не отработает заклинания, которые будут на экзамене. И было очевидно, что она не получит этого в классе Амбридж.        Защита была дневным уроком, и как только он закончился, Флёр сразу же направилась обратно в общую гостиную в компании других семикурсников. Поскольку в тот день пятикурсники были свободны, Флёр застала их группу отдыхающими в общей гостиной. Как и следовало ожидать, Гермиона разложила учебник и пергамент на столе, она была сосредоточена на работе. Рядом с ней сидели Гарри и Невилл по обе стороны от неё — оба храбро работали над своим домашним заданием, в то время как Рон сидел с скучающим видом по другую сторону стола. Флёр покачала головой. Рон хороший и верный друг, но его отвращение к домашнему заданию было почти легендарным. Флёр была весьма удивлена Гермионе, сумевшей надоесть ему настолько с помощью домашнего задания, которое должно быть сделано к следующей неделе.       Ещё раз разочаровавшись уроком защиты, Флёр плюхнулась на ближайший диван и застонала.        Гарри ухмыльнулся.       — Повеселились на защите?        — О да, — взглянув на него, ответила Флёр. — Амбридж такая умная и знающая, и она искренне заботится о наших интересах. Я просто знаю, что я выучу… — она ​​резко замолчала, — …абсолютно ничего, что мне нужно было бы знать, чтобы сдать мой ЖАБА по защите!        Послышался лёгкий смёх, голос Флёр из невинного поклонения сменился холодным презрением, когда она закончила своё заявление.        Гарри посмотрел на Флёр с широко раскрытыми глазами.       — Но, Флёр, профессор Амбридж сказала, что мы получим достаточно теоретических знаний в её классе, чтобы у нас не было проблем с нашими экзаменами.        Хриплая пародия голоса Амбридж вызвала ещё более громкий взрыв смеха у близ сидящих людей.        — Ах, но не каждый может быть Гарри Поттером.       — Хорошо, хорошо — хватит уже! — проворчал Гарри, попеременно глядя на Флёр и Рона. — Думаю, я в долгу перед тобой за этот комментарий, Рон.        Ответная ухмылка Рона была полностью дерзкой.       — Но Флёр права, — вмешалась Гермиона. — Как мы должны пройти наш СОВ, когда Амбридж ничему нас не учит и даже не позволяет использовать палочки? Думаю, даже Гарри признал, что ему нужно хотя бы раз или два попрактиковаться в заклинаниях, по которым нас будут задавать вопросы.        — Мы будем делать то же самое, что и каждый год, — пожал плечами Гарри. — То же самое, что мы сделали в первый год с заикающимся идиотом и во второй год с мошенником… Мне нужно продолжать?       — Но это не так как раньше, Гарри, — пожаловалась Гермиона почти скулящим голосом. — У нас СОВ в этом году, и эти результаты тестов повлияют на наше будущее обучение.       — Так это всегда так? — поддразнивающе спросила Флёр.        В остальной части комнаты раздался смешок, и несколько студентов обменялись весёлыми взглядами.        — Ну, для начала, на первом курсе был профессор Квиррелл, — начал Гарри. — Он не только так сильно заикался, что ты не мог его понять, но ещё ходил с Волан-Де-Мортом на затылке.        — Ага, потом было мошенник, Златопуст Единственное-заклинание-которое-я-знаю-это-Обливейт Локонс, — вмешался Рон. — Этот идиот не мог ничего правильно сотворить, и под конец года он попытался устранить нас и присвоить себе честь убийства василиска, написав последнее художественное произведение.        — А как насчёт замаскированного Пожирателя Смерти в прошлом году? — добавил Невилл. — Хотя я признаю, что Крауч на самом деле был достойным учителем — по крайней мере, он знал своё дело.        — Ничего подобного, — сказал один из близнецов.        — Да, в наш первый год наш профессор Защиты не дожил до Хэллоуина, — сказал другой.        Анджелина закатила глаза.       — И её замена не дожила до конца года.        — Видишь, Флёр? — сказал Гарри. — Защита всегда была проблемой, как сказал директор. Только однажды за время моего пребывания в Хогвартсе профессор оказался компетентным и на нашей стороне!        — Тогда как ты справлялся до сих пор? — требовательно спросила Флёр.        — Нам пришлось позаботиться о себе, — был простой ответ Гарри. — Мы использовали учебники — по крайней мере, когда они не были художественной литературой Локонса — и практиковались самостоятельно.        — Но в этом году этого не произойдёт, — возразила Гермиона. — Только не с Амбридж, наблюдающей за нами как ястреб.        — Может быть, есть способ обойти её? — предложила Флёр. — Этим летом мы кое-чему научились у аврора Грюма. Есть ли у нас способ получить ещё несколько книг и попрактиковаться самостоятельно?        Гермиона прикусила нижнюю губу, глубоко задумавшись.       — Мы должны убедиться, что Амбридж ни о чем не узнает.        — Поддержит ли нас Дамблдор? — спросил Рон.        Гермиона покачала головой.       — Было бы лучше, если бы мы не привлекали директора. Если Амбридж станет известно, что он помог нам, это может дать ей повод убрать его из школы.        Это было затруднительное положение, но должно было быть какое-то решение. Если им нужно было позаботиться о себе, они должны это сделать. Но без учителя очень сложно. Наверняка они что-нибудь придумают, чтобы исправить ситуацию. По крайней мере, Флёр надеялась, что что-то представится. В противном случае это будет долгий год с Амбридж у руля.