***
К тому времени, когда пятикурсники добрались до класса Защиты позже в тот же день, Гарри рассказал историю своего разговора со Снейпом всем своим друзьям. Флёр, в частности, казалась чрезвычайно довольной поворотом событий. И пускай слух о том, что что-то произошло между Гарри и профессором зелий очень быстро распространился по школе, Гарри попросил тех, кто знал точную суть противостояния, держать это в секрете. Он не хотел, чтобы Снейп догадался, что он рассказывает об их личных делах всем и каждому — его перемирие с профессором зелий казалось ему слишком хрупким, так что безответственно относиться к нему столь легкомысленно. Однако Малфой выглядел озадаченным. Он явно подозревал, что что-то не так, когда Гарри велели остаться, но видеть, как Гарри смеётся с друзьями, а не ругается на Снейпа, было явно не тем, чего он ожидал. Когда они выходили из зала, Гарри заметил недовольную мину своего врага, которая потемнела ещё больше, когда Гарри энергично помахал ему. В этот момент Гарри пришло в голову, что он всё ещё не слышал реакцию Малфоя, когда тот узнал, что ему назначили наказание — такой результат не мог подпитывать хорошее настроение отпрыска Малфоев. Гарри предположил, что Снейп сказал хорьку, чтобы он покорно принял наказание и держал рот на замке, хотя Гарри был удивлён, что Малфой, если ему всё же сказали, послушался. Хотя одно из занятий по понедельникам, казалось, изменилось к лучшему, другой ужасный урок — который по иронии судьбы был его любимым в предыдущие годы, несмотря на неспособность директора обеспечить должного профессора — доказал, что он всё ещё был способен разозлить Гарри. Защита в тот день была такой же, как и на предыдущей неделе. Амбридж потребовала, чтобы студенты убрали палочки, как только они вошли в класс, и снова начала читать лекцию прямо по тексту учебника. По правде говоря, если бы предмет по-прежнему не представлял интереса для Гарри, несмотря на далеко не лучший учебник, он мог бы посчитать Защиту почти равной Истории магии в способности сделать ученика абсолютно невосприимчивым к предмету. Однако изменилось то, что Амбридж полностью игнорировала Гарри, даже когда он хотел что-то сказать, что происходило очень редко. Ближе к концу урока Гарри поднял руку, и его проигнорировали, — в третий раз, — Амбридж вызвала Ханну Эббот ответить на заданный ею вопрос. Гарри приподнял бровь, глядя на Гермиону, которая ответила на его жест ухмылкой. — Похоже, у кого-то новая тактика, — прошептал Гарри. — Похоже, так и есть, — ответила Гермиона. Однако их короткая беседа привлекла внимание профессора. Она посмотрела на Гарри со своей явно фальшивой и раздражающей глупой улыбкой и спросила его высоким голосом: — Вам есть, что сказать, мистер Поттер? Разве я не учила класс поднимать руки, когда вы хотите что-то сказать? Может быть, вы хотели бы поделиться с классом, о чём говорили вы и мисс Грейнджер? Гримасничая, Гарри ответил: — Я просто указал на то, что ещё не отвечал на этом уроке, профессор. — Что ж, мистер Поттер, если бы я знала, что вы так хотите участвовать в уроке, я бы обратилась к вам раньше. — Спасибо, профессор. Приятно знать, что я ценный член класса. Амбридж подозрительно посмотрела на него, прежде чем снова расплылась в приторно-сладкой улыбке. — В самом деле, мистер Поттер. Тем не менее, вопрос о том, что вы говорите без спроса, всё ещё стоит, и я боюсь, что вам и мисс Грейнджер придётся отработать наказание. Похоже, я должна доказать, что хочу поддерживать дисциплину в этом классе. Гарри очень желал ответить Амбридж, но, тем не менее, успокоился и промолчал. Без сомнения, это было частью её плана — напасть на него, и хотя он не был уверен, что директор отменит эту отработку, он подумал, что, по крайней мере, было бы неплохо сообщить ему о случившемся. — Очень хорошо, мистер Поттер. Похоже, вы можете контролировать свою дурную природу, если захотите. Возможно, мы ещё сумеем сделать из вас настоящего волшебника. Даже это не вызвало отклика у Гарри — в конце концов, мнение жабы значило для него меньше, чем мнение флобб-червя. Амбридж выглядела слегка разочарованной из-за того, что она не смогла добиться от него реакции. Однако, её внезапная перемена в лице мгновенно вызвала у него подозрение. — Вы должны отработать наказание… — Амбридж замолчала, постукивая палочкой по подбородку, что, по мнению Гарри, было ложной демонстрацией задумчивости. Её лицо внезапно озарилось радостью. — Да, ваша отработка будет назначена в четверг, непосредственно перед ужином. — Она почти усмехнулась Гарри. — Так как в тот день я уеду из Хогвартса по делам в Визенгамот, вы будете отрабатывать наказание с профессором Снейпом, и я обязательно позабочусь о том, чтобы у него было что-то… подходящее для вас обоих. — Но это же день суда над Сириусом! — выпалил Гарри, сразу догадавшись, что задумала жаба. — Я получил разрешение присутствовать на суде вместе с профессором Дамблдором. — Ну-ну, мистер Поттер, — успокоила Амбридж. — Мы не можем допустить, чтобы ученики, которым назначено наказание, покидали школу для явно ненужного путешествия — это несправедливо по отношению к другим ученикам. — Это несправедливо с вашей стороны назначать наказание в день, который так много значит для меня, — отрезал Гарри в ответ. — Возможно, вам недостаточно одного дня, — проворковала Амбридж. — Вы и мисс Грейнджер будете отрабатывать своё наказание в четверг с профессором Снейпом, а затем со мной в пятницу, субботу и воскресенье. Гарри стал красным и был почти готов взорваться, но присутствие Гермионы рядом с ним в сочетании с рукой, которую она положила ему на плечо, напомнило о необходимости сохранять хладнокровие. Он отвёл взгляд от Амбридж, позволяя безэмоциональной маске спуститься на лицо, и до конца занятия игнорировал её — она тоже не обращалась к Гарри, хотя и самодовольно взглянула в его сторону несколько раз, прежде чем прозвенел колокол. В конце урока Гарри засунул учебник в сумку и вышел из класса, едва заметив, что его друзья пытались поймать его, пока он шагал по коридорам Хогвартса. — Гарри, подожди минутку! — крикнула Гермиона. Он чуть не столкнулся с подругой, когда резко остановился. — Куда ты идёшь? — спросила она, как только восстановила равновесие. — К Дамблдору, — коротко ответил Гарри. — Она назначила несправедливое наказание — я не позволю ей остаться безнаказанной. Обернувшись, чтобы посмотреть на Невилла и Рона, которые поспешили догнать их, Гарри жестом показал идти им дальше. — Идите с Гермионой в Большой зал — я подойду, когда закончу говорить с директором. Рон и Невилл кивнули, но Гермиона запротестовала: — Ни за что, Гарри. Тебе понадобится кто-то, кто поддержит тебя — я тоже иду. Тот факт, что Гарри чувствовал, что ему не нужна помощь директора, уступил место идее о комфорте, который, как он знал, принесёт присутствие Гермионы. Он коротко кивнул ей, затем повернулся и пошёл по коридору, который вёл к кабинету директора. Как только они получили доступ в кабинет, они вошли, и директор поднял бровь. — Я так понимаю, что случилось что-то ещё? — мягко спросил он. — Это было обычное происшествие, Гарри? — Мне кажется, что нет, сэр, — ответил Гарри с натянутой ухмылкой. Дамблдор несколько секунд смотрел на него. — Я проверил ранее, и кроме твоего разговора с профессором Снейпом, по слухам, на уроке зелий не произошло ничего значительного. Могу ли я поэтому предположить, что твоя текущая проблема не имеет ничего общего с зельями? — Да, сэр, — сказал Гарри. — На защите произошёл небольшой инцидент, и Амбридж назначила мне несправедливое наказание, и я хотел бы, чтобы вы его пересмотрели. Кивнув, Дамблдор сказал: — Хорошо, продолжай. Стараясь ничего не пропустить, но при этом дать директору подробное объяснение того, что именно произошло, Гарри рассказал историю противостояния с профессором Защиты. Чтобы рассказать всю историю, потребовалось всего несколько мгновений, после чего Дамблдор откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на подростков. — К сожалению, Гарри, я ничего не могу поделать с первым наказанием — это прерогатива профессоров, они решают, как учить и поддерживать дисциплину. — Но, сэр, — воскликнула Гермиона, — это совершенно несправедливо и выходит за рамки того наказания, которое следует применять за шёпот в классе. — Я согласен с вами, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор. — Однако технически, она имеет право на это. Но это не значит, что мы не можем изменить условия наказания. Почувствовав некоторое облегчение от того, что Дамблдор намекнул, что не придётся пропустить суд над Сириусом, Гарри спросил: — Вы сказали о первом наказании. Вы можете что-нибудь сделать с другими? — Это другое дело, — твёрдо ответил Дамблдор. — Хотя, возможно, ваши протесты можно истолковать как возражение, если бы кто-то так решил, и я считаю, что стресс, вызванный ситуацией, привёл к тому, что вы сказали. Поэтому мы позовём профессора Амбридж, чтобы выслушать её объяснение, после чего я приму окончательное решение. В конце концов, я уверен, что в наших интересах, чтобы вы пока не отбывали наказание у профессора. Разве вы не согласны? С усмешкой согласившись, Гарри наблюдал, как директор подошёл к своему камину и кинул туда горсть Летучего пороха, вызывая кабинет профессора защиты. Через мгновение, огненное лицо профессора Амбридж, выглядевшее более нелепо, чем обычно, возникло в языках пламени. — А, профессор Амбридж, — поздоровался Дамблдор. — Не могли бы вы на минутку зайти в мой кабинет? Мгновение спустя директор отступил от камина, чтобы позволить профессору пройти в кабинет. Она сразу заметила учеников, сидящих лицом к столу, и надела дежурную улыбку, хотя Гарри ясно видел, что она совсем не рада их видеть. — Да, директор? Какие-то проблемы? — усмехнулась она. — Боюсь, что да, профессор, — ответил Дамблдор, возвращаясь на своё место. — Мистер Поттер пришёл ко мне, чтобы обжаловать решение о наказании, которое вы назначили ему сегодня, и, чтобы изучить этот случай, я позвал вас, дабы узнать причину, почему вы наказали его и мисс Грейнджер. Глаза Амбридж сузились. — Я не знала, что должна оправдывать свои решения перед студентами пятого курса. — Вы, разумеется, не оправдываетесь перед студентами, — ответил директор. — Однако, в случае, если студент подаёт апелляцию, вы должны отчитаться передо мной о своих действиях. Мистер Поттер предоставил мне свой отчёт о том, что произошло на вашем уроке, и теперь я должен выслушать ваши доводы, прежде чем приму решение. Знакомая милая улыбка снова появилась на её лице. — Конечно, директор. Я назначила наказание за посторонние разговоры в классе. Я пыталась поддерживать дисциплину в своём классе, а эти двое студентов говорили без разрешения. — Верно. Мистер Поттер признался, что шептался в классе. — Тогда почему мы ведём это обсуждение? — Потому что вы после этого назначили ещё три дня после протеста мистер Поттера, не говоря уже о том, что вы специально поставили первое наказание на тот день, когда знали, что Гарри не будет в школе, поскольку он будет присутствовать на суде над его крёстным. — Уверяю вас, директор, я ни о чём подобном и не думала, и я возмущена, что эти два студента, — это слово прозвучало почти насмешливо, — неправильно интерпретировали мои слова. — И я уверяю вас, профессор, что я вполне могу установить правду сам без помощи мистера Поттера или мисс Грейнджер, — возразил директор. — Вам есть, что добавить ещё? — Вовсе нет, директор. Я увидела нарушение правил и отреагировала соответствующим образом. Что касается последующих наказаний мистера Поттера, я не потерплю ни малейшей дерзости в моём классе. — Очень хорошо, — ответил Дамблдор. — Очевидно, хотя я считаю, что ваше наказание за шёпот в классе довольно жёсткое, я соглашусь с тем, что вы имеете право назначать то наказание, которое сочтёте нужным. Однако требование, чтобы мистер Поттер отбывал наказание в тот день, когда будут судить его крёстного отца, и тем самым препятствование его присутствию на суде является неоправданно жестоким. Поэтому мистер Поттер и мисс Грейнджер отработают своё наказание этим вечером вместе со своим деканом, а не профессором Снейпом. Было ясно видно, что Амбридж недовольна решением директора, но она просто улыбнулась, прежде чем сказать: — Очень хорошо, директор. Однако, поскольку я сегодня вечером свободна, мистер Поттер и мисс Грейнджер могут отбыть наказание вместе со мной. — Я уже принял решение, профессор Амбридж, — отрезал Дамблдор. — И вы должны считаться с ним. Что касается вопроса о последующих наказаниях мистера Поттера, — начал он, когда профессор защиты хотела возразить, — нет никаких оснований для их подтверждения, в частности, учитывая, что предмет обсуждения для мистера Поттера — крайне болезненная тема. Эти наказания отменяются. — Это одна из причин, по которой меня отправили сюда, — прошипела Амбридж. — Ваш непрерывный вопиющий фаворитизм по отношению к мистеру Поттеру и его друзьям должен немедленно прекратиться, директор! Или, быть может, мне следует поговорить с министром о вашей явной предвзятости? — продолжила она, пытаясь проявить беспечность. Глаза Дамблдора на мгновение вспыхнули, но он не ответил Амбридж. Вместо этого он повернулся к Гарри. — Мистер Поттер, мисс Грейнджер, я думаю, мы рассмотрели вопрос, о котором вы спрашивали. Есть ли что-нибудь ещё, что вы хотели бы обсудить? — Нет, сэр, — ответил Гарри, взглянув на Гермиону. Ясно, что всё, что должно было быть сказано в последующем разговоре между директором и профессором защиты, не для их ушей. — Хорошо, тогда вы можете уходить. Ваша отработка пройдёт в семь с профессором МакГонагалл. Я позабочусь, чтобы она об этом узнала. Согласившись с этим, двое подростков встали и вышли из кабинета. Когда они вышли в коридор за горгульей, Гарри с ухмылкой повернулся к Гермионе. — Похоже, у кого-то проблемы, — пропел он. — Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона, хотя такая же ухмылка появилась и на её лице. — Твои слова сразу выдадут нас. Гарри покачал головой. — Похоже, она действительно хочет назначить мне отработку. Мы должны быть очень осторожны. Гермиона согласилась, и вместе они направились в сторону Большого зала.***
Как только дверь за учениками закрылась, Альбус позволил маске дружелюбия соскользнуть с лица. Он пристально посмотрел на профессора защиты, показав женщине всё своё отвращение. — Мадам Амбридж, должен ли я напомнить вам, что я директор этого заведения? — Директор, уже, возможно, переживший расцвет своих сил, — ответила Амбридж. Её усмешка заставила бы Снейпа гордиться. — И вы будете называть меня «профессор Амбридж», директор. Альбус фыркнул с некоторым пренебрежением. — Возможно, публично, когда у меня нет другого выбора. Однако наедине я не буду обращаться к вам с незаслуженным почётом. Пока её ноздри раздувались от гнева, Альбус наблюдал за Амбридж, пытающейся изо всех сил придумать ответ. В конце концов, он сказал правду, и она мало что могла сделать, чтобы опровергнуть этот факт. — Давайте не будем пытаться запутать меня, мадам, — продолжил Альбус, позволив ей на мгновение задуматься. — Вы пришли в эту школу не для того, чтобы улучшить качество образования или атмосферу, или какие-то другие банальности, которые вы пытаетесь навязать студентам или общественности в целом. Вы здесь как раз для того, чтобы попытаться отвести внимание от Гарри и дискредитировать меня, а всё из-за вашего узкого взгляда на мир и нелепых опасений министра, будто я пытаюсь его сместить. Вы должны напомнить Фаджу, что я мог получить пост министра, если захотел бы, когда министр Багнольд ушла в отставку. Я не хотел это тогда и не хочу сейчас, так как я более чем доволен своим постом. Однако я есть и буду директором этой школы, и поэтому я несу ответственность не только за её работу, но и за такие вопросы, как рассмотрение апелляций. Как я уже сказал, моё решение остаётся в силе. На будущее, если вы чувствуете, что должны преподать урок за такое незначительное нарушение правил вашего класса, я предлагаю вычесть баллы с нарушителей. За то нарушение, по поводу которого мистер Поттер и мисс Грейнджер пришли ко мне сегодня, наказание слишком суровое. Хотя было очевидно, что Амбридж в ярости, она просто кивнула. — Очень хорошо, директор, но я предупреждаю вас, что, если вы продолжите открыто защищать нарушителей спокойствия, таких как мистер Поттер, вы можете быть отстранены от занимаемой должности. — И я предупреждаю вас, что продолжающиеся попытки нападения на мистера Поттера — или на любого другого студента в этом учебном заведении — приведут к вашему увольнению, мадам Амбридж. Учитывая тот факт, что сама ваша компетентность в предмете, который вы преподаёте, вызывает подозрение, — вы не выдержите уровень ЖАБА по Защите! — я сомневаюсь, что кто-либо, кроме вашего драгоценного министра, будет возражать против такого шага. Я ясно выражаюсь? — Совершенно точно, — огрызнулась Амбридж. Без лишних слов и даже взгляда она вернулась в свой кабинет через камин, оставив Альбуса наедине с его мыслями. Необходимость её присутствия в Хогвартсе раздражала, но директор знал, что у него нет другого выбора, кроме как принять это как данность. Независимо от своих слов, Дамблдор понимал, что ему нужна веская причина, чтобы уволить её из школы. А пока он не может выбрать человека на замену этой мерзкой женщине. Он имел на примете кое-кого, но время было неподходящим в данный момент — директор не стал бы колебаться, будь у него веская причина для её увольнения. Задумавшись над этим на несколько мгновений, Альбус забеспокоился о ситуации. Он определённо не нуждался в вмешательстве Жана-Себастьяна, которое, безусловно, произойдёт, если не удастся обуздать Амбридж. Возможно, в какой-то момент было бы благоразумно разрешить Гарри отбыть наказание с Амбридж — под тщательным контролем, конечно, — чтобы узнать, что именно она хотела от него. В настоящее время он не знал точно, что намеревалась сделать женщина, но не хотел давать ей идти слишком далеко — может быть, у него появится способ убрать её. Поразмыслив ещё несколько мгновений, Альбус устало вздохнул и поднялся. Закинув в рот лимонную дольку, он вышел из кабинета и направился к Большому залу, снова и снова мысленно возвращаясь к проблеме.***
Придя на ужин, Гермиона села напротив Гарри за стол, размышляя о проблему касаемо Защиты, которая была у них в этом году. Предмет в этом году оказался намного хуже, чем в предыдущие, что говорило о многом, учитывая «комедию ошибок», которой была Защита на протяжении всей её учёбы. Как они сдадут СОВы в этом году с Амбридж у руля? К сожалению, ответов не было, несмотря на то, что Гермиона хотела найти способ решить эту проблему. Часть её хотела снова предложить, чтобы они попытались пригласить кого-нибудь из компетентных взрослых в качестве репетитора, чтобы дать им какие-то уроки, но она была свидетелем обучения Амбридж и настойчивых требований Министерства, чтобы ученикам не разрешалось практиковать опасные и ненужные заклинания, и Гермиона поняла, что эта идея никуда не годится. И Дамблдор, похоже, считал, что прямо противодействовать Амбридж в данный момент неразумно, поэтому, к сожалению, всё, что они сумеют придумать, придётся делать втайне. Отложив эти мысли на потом, Гермиона сосредоточилась на том, что говорили её друзья, и обнаружила, что её мысли были схожи с темой разговора. Очевидно, Гарри рассказал Флёр о конфликте на Защите и последующей встрече в кабинете директора, потому что она выглядела очень расстроенной. — Что мы будем делать с Амбридж? — Гермиона услышала вопрос Флёр. — В этом году у меня ЖАБА, и будет сложно пройти практический курс, если мы не сможем отработать заклинания заранее. — И у нас СОВ, — сказала Гермиона, возбуждённо закусив губу. — Это даже не говоря о возвращении Волан-Де-Морта, — добавил Рон. — Если так и продолжится, мы вообще не будем знать, как защитить себя. — Этим летом мы кое-чему научились у Грюма, — не согласился Невилл. — Да, но мы не можем практиковать большую часть этих знаний, — парировал Рон. Невилл сложил руки в молящемся жесте, прежде чем вернуться к еде. — Мы все знаем проблему, Рон, — сказала Гермиона. — Нам просто нужно найти решение. — Всем привет, — прервал их мечтательный голос. Гермиона подняла глаза и увидела Луну, стоящую позади Гарри и рассеянно улыбающуюся. Гарри повернулся и, улыбаясь Луне, придвинулся немного ближе к Флёр. — Хочешь присоединиться к нам, Луна? — спросил он. Улыбаясь, та села рядом с ним и поприветствовала всю группу. — Спасибо, Гарри. Это немного сбивает с толку, я единственная негриффиндорка в нашей группе. Но на самом деле я не очень-то нравлюсь когтевранцам — я бы предпочла поесть с вами. — Тогда когтевранцы — тупицы, Луна, — серьёзно ответил Невилл с другой стороны. — Ты можешь садиться за наш стол в любое время. По группе разнёсся общий ропот согласия. Хотя студент, сидящий за столом не своего факультета, не был чем-то обычным, это не запрещалось. Им всем искренне нравилась Луна, и они считали её другом, поэтому все были рады, что она присоединилась к ним. — Кроме того, нарглы сказали мне, что вы говорили об особой проблеме. Гермионе с трудом удалось не закатить глаза. Ей нравилась Луна, — она действительно любила её — но иногда причудливого характера подруги и её озабоченности странными созданиями было достаточно, чтобы мозг Гермионы начал вскипать. В конце концов, они обсуждали серьёзный вопрос. — Мы просто пытаемся понять, что делать с Защитой, — сказал Гарри. — У нас будут важные тесты в конце года, которые мы не пройдём, если не сможем практиковаться. — Мы ещё должны больше учиться сражаться, как сказал профессор Грюм, — вмешался Невилл. — Почему бы вам не создать Клуб Защиты? — спросила Луна, накладывая еду себе в тарелку. Гермиона тупо посмотрела на Луну. — Клуб Защиты? — Да, — ответила та. — Любой может создать клуб с разрешения. Но учитывая, зачем он вам, я думаю, вы предпочтёте сохранить клуб в секрете от всего персонала, и я не стану винить вас в этом. Это дало бы нам возможность выучить заклинания, которые нам нужно знать, и в то же время узнать, как лучше защитить себя. — Амбридж не понравится, — сказал Гарри, обозначив очевидную проблему. — Кто сказал, что она должна знать? — спросила Флёр. — Если мы пригласим только определённых людей, она даже не узнает, что он существует. — Он даст нам много возможностей, — сказала Гермиона, начиная воодушевляться этой идеей. — Мы можем попросить Гарри возглавить его. К сожалению, общее согласие с заявлением Гермионы не включало получателя её благодушия. Гарри удивлённо моргнул, а затем посмотрел на подругу с некоторым недоумением. — Почему я? — Ты лучший в Защите, Гарри, — сказала Гермиона, решив, что простой ответ, скорее всего, её друг поймёт. — У тебя выходят заклинания после первых же попыток, и ты всегда помогаешь другим с обучением заклинаний, что свидетельствует об определённом таланте к обучению. Гарри по-прежнему был настроен скептически. — Я не так уверен в этом, Гермиона. Кроме того, если бы мы могли сформировать клуб, я думаю, было бы лучше, если бы кто-нибудь из старших курсов руководил им — у них больше опыта, чем у меня. — Только не я, — запротестовала Флёр, отметив, что Гарри пытался отклонить предложение. — Я могу защищаться, но Гермиона права — никто не может сравниться с тобой, ни в силе, ни в понимании. Уклончивое пожатие плечами Гарри означало конец дискуссии, и хотя Гермиона хотела бы продолжить обсуждение вопроса, по поведению друга она поняла, что сейчас не время. Он был очень упрямым, и в этом вопросе, похоже, стал упираться. Им нужно будет обсудить его позже. На данный момент двое гриффиндорцев должны были идти отрабатывать наказание, поэтому они закончили свой ужин и, попрощавшись со своими товарищами, направились к классу профессора трансфигурации.***
На следующий день наступил день рождения Гермионы, и, поскольку через несколько дней приближался день рождения Флёр, они решили устроить совместное празднование, даже пригласили Луну присоединиться к ним в общей гостиной Гриффиндора на праздник. Хотя она знала, что Гарри никогда не забудет о её дне рождения — он не забывал ни одно за предыдущие три года в Хогвартсе, — тот факт, что остальные её друзья также приняли участие, чтобы сделать её праздник особенным, глубоко тронул Гермиону. Она была уверена, что Флёр чувствовала то же самое, если её блестящие улыбки и тёплые слова в адрес Гарри можно считать признаками. Они сидели в углу общей гостиной, пили сливочное пиво, — которое близнецам каким-то образом удалось добыть, — ели закуски и праздничный торт, о котором позаботился Добби. Гермиона получила подарки от большинства из тех, с кем была близка, но ни один из них не был таким личным, как те, которые она получила от Гарри и Флёр. Гарри купил ей набор персональных инструментов для гравировки Рун, зная, насколько они ей нравятся. Каждый инструмент был изготовлен вручную и выглядел довольно изыскано, и весь набор лежал в прекрасном лакированном футляре из тёмного вишневого дерева, в нижнем углу было высечено её имя, окружённое изящной филигранью. Гарри в шутку сказал ей, что это было также благодарностью за помощь в обучении его Рунам, к чему, Гермиона с удивлением отметила, у него были способности. Что до Флёр, то она купила ей прекрасный французский браслет-амулет с подвесками. Это был стилизованный брелок в форме сердца, на поверхности которого была выгравирована надпись «Toujours Amies». Это был действительно продуманный подарок, который вызвал слёзы благодарности у Гермионы, и она сжала французскую ведьму в тёплых объятиях. Что касается Флёр, то она также получала подарки, хотя, возможно, не так много, как Гермиона, в силу, без сомнения, того факта, что она появилась в Гриффиндоре только в начале года. Тем не менее, все друзья приготовили для Флёр подарки, хотя лучшим из них был искусно обработанный медальон из белого золота в форме сердца, подаренный ей Гарри. И сама Гермиона ответила на подарок Флёр, вручив своей новой подруге дизайнерские джинсы, которые она присмотрела однажды, когда они с вместе ходили по магазинам. Флёр действительно стала хорошей подругой, и они стали очень близки. Гермиона также была благодарна Флёр за то, что она не подталкивала её принять предложенную ею договорённость в последний день летних каникул. Вместо этого она, казалось, была готова позволить Гермионе обдумать это самостоятельно, при этом всегда была готова поговорить, если она того пожелает. Это был действительно лучший день рождения Гермионы, и она довольно поздно легла спать со всеми своими друзьями, болтая и смеясь, и на этот раз она позволила всем мыслям о домашнем задании и уроках отойти на задний план в пользу простого веселья. В целом, она уже выполнила всё, запланированное на эту неделю. С наступлением темноты всё больше друзей объявили о своём намерении уйти спать, в конечном итоге оставив Гермиону наедине с Гарри, Флёр и Роном. Что-то в поведении Рона — он был тише обычного, пристально наблюдая за ней, — подсказало Гермионе, что сегодня вечером он наконец-то решится и объявит ей о своих намерениях. Гермиона не хотела причинить боль Рону — это было последнее, что она хотела сделать, — но его постоянные попытки ухаживания за ней утомили, и она приветствовала возможность раставить наконец всё по местам. Очевидно, Флёр заметила то же самое. Она взглянула на Гермиону и подмигнула, пока мальчики общались меж собой, — она была уверена, что они не смотрят на них. Затем встала и вместе с собой подняла Гарри. — Думаю, пора ложиться спать, — предложила Флёр. Гарри улыбнулся и кивнул, поворачиваясь к Рону. — Идёшь, Рон? — Это… Что ж, я думаю… э-э… — бессвязно пробормотал тот, заставив Флёр и Гермиону захихикать. — Я хочу… кое о чём… Да, кое о чём… спросить Гермиону, — наконец закончил Рон, его щёки покраснели от смущения. Наконец, эти слова пробились сквозь постоянную забывчивость Гарри. Он хитро ухмыльнулся Рону. — О, хорошо. Вряд ли я увижу тебя перед тем, как уйду спать, так что спокойной ночи. Рон пробормотал то же пожелание, и Гарри с Флёр вместе ушли, расставшись у лестницы и направившись в свои спальни. Гермиона терпеливо ждала несколько минут, пока друг наконец наберётся храбрости и начнёт говорить. Однако Рон просто мялся и смотрел на неё, как ему, вероятно, казалось, тайком. — Да, Рон? — мягко подсказала Гермиона. — Ты хотел меня о кое чём спросить? — М-м-м… Ага, — ответил Рон. — Знаешь… мы дружим уже несколько лет, и я действительно… м-м-м… ты мне очень нравишься, Гермиона. И я как бы подумал, какой день лучше выбрать, чтобы… попросить девушку, которую ты… любишь… быть твоей девушкой… Какой день может быть лучше, чем её день рождения? — он закончил в спешке — Это мило, Рон, — сказала Гермиона. И это было так — она не думала, что он может быть романтиком. Но независимо от того, насколько джентльменом он пытался казаться, Гермиону это не заставило изменить решение. — Ага, — ответил он с ухмылкой. — Я подумал, что это будет хорошая идея, хотя к… Рон резко остановился, и его щёки слегка порозовели. Гермиона понятия не имела, что он собирался сказать — эти слова звучали так, как будто он брал советы из каких-то источников. Тем не менее, это не имело значения — если кто-то его поощрял, значит, этот кто-то не видел истинной ситуации. — Что же, теперь, когда ты моя девушка, могу я тебя поцеловать или что-то в этом роде? Это заставило Гермиону действовать. — Подожди, Рон! — воскликнула она. Он озадаченно посмотрел на неё, без сомнения задаваясь вопросом, что сделал не так. — Мне очень жаль, Рон, — продолжила Гермиона мягче, — но, боюсь, мне придётся сказать нет. — Что? — спросил сбитый с толку Рон; казалось, что он в шоке. — Прости, Рон, — повторила Гермиона. — Я понимаю твои чувства, но я не разделяю их. Я вижу тебя как близкого брата, но не более того. Хотя его рот беззвучно шевелился в течение нескольких мгновений, Гермиона увидела лёгкий намёк на красноту, поднявшуюся от шеи к ушам Рона, — верный признак того, что он разозлился. — Как брата? — резко переспросил Рон. — Я веду себя как джентльмен, насколько могу, пытаюсь понять, что тебе нравится, как сделать тебя счастливой, поставив себя на кон, и вот как ты относишься ко мне? Гермиона вздохнула — она могла предположить, что именно так отреагирует Рон. — Рон, — сказала она как можно мягче, — мне очень жаль, но я не могу ответить на твои чувства. Челюсть Рона дрогнула, когда он попытался сдержать гнев, но когда он наконец заговорил, в его словах не было особого смысла: — Знаешь, это не случится, — Рон почти выдавливал слова сквозь зубы, было видно, как он расстроен. В замешательстве Гермиона склонила голову набок. — Прости? — Гарри уже занят, Гермиона, но похоже, что у тебя всё ещё есть планы на него. С таким же успехом ты можешь отказаться от своей фантазии — у него нет возможности отказаться от своей помолвки, поэтому он никогда не будет встречаться с тобой. — Ты думаешь, я отказала тебе из-за Гарри, — медленно повторила Гермиона. — Это очевидно, — небрежно ответил Рон. — Я видел, как ты смотришь на него, знаешь ли. Ты и я можем действительно хорошо смотреться вместе, Гермиона, и у тебя нет шансов с Гарри. Я думаю, тебе стоит пойти со мной на свидание. Гермиона воздержалась от упоминания, что знает о возможности многократного брака, не говоря уже о том, что Флёр пыталась заставить её начать встречаться с Гарри. Это только разозлит Рона ещё больше и не позволит ему принять её отказ. — О, Рон, я не хочу встречаться с тобой не из-за Гарри, — твёрдо сказала Гермиона. — Я хорошо осведомлена о брачном контракте и знаю, что Гарри связан им. Я не надеюсь, что Гарри будет встречаться со мной, когда у него уже есть Флёр — Гарри слишком благороден, чтобы изменить ей, и я бы тоже не стала так поступать с Флёр. — Тогда почему ты не хочешь пойти со мной на свидание? Я не хуже Гарри, — его голос перешёл в скулёж. — Я сказала тебе, Рон, я не думаю, что мы совместимы. И тебе не следует сравнивать себя с Гарри — это ясно дает понять, что ты всё ещё завидуешь ему. Я не сравнивала тебя и Гарри, и ты тоже не должен. — Я не завидую Гарри, — яростно заотрицал Рон, его голос стал довольно громким. — Рон, просто послушай меня, — взмолилась Гермиона, наклоняясь к нему ближе и понижая голос: — Я думаю, что многое из твоих отношений с Гарри — особенно после Турнира — было вызвано твоей ревностью. Ты не должен ревновать его — он не хочет своей славы или всего, что с ней связано, понимаешь? — Ты просто так снова вспомнила о турнире? — сказал Рон. - Я уже сказал, что ошибался — чего ещё ты хочешь? — Мне ничего не нужно, Рон, — просто ответила Гермиона. — Не мне было больно, когда ты назвал Гарри лжецом. Ты можешь подумать, что это пустые слова, но я могу сказать тебе, что Гарри всё ещё не доверяет тебе полностью, как раньше. Ты всегда вскольз обсуждал проблему и не извинился перед ним, и я думаю, что ты должен это сделать, чтобы вы оба, наконец, оставили это позади. — Но… Но… Гарри сказал мне просто забыть! — горячо ответил Рон. — Но это же просто Гарри, Рон, — ответила Гермиона. — Ты знаешь, какой он. Однако, несмотря на то, что он сказал, он всё ещё обижен, и ты должен извиниться. Глаза Рона сузились. — Ты говорила с Гарри об этом за моей спиной? — Нет, Рон, — твёрдо ответила Гермиона. — Я знаю, что чувствует Гарри, но он мне никогда не говорил. — Ты меняешь тему. — Думаю, правильнее будет сказать, что я сменила тему, но я думаю, тебе нужно это услышать, — сказала Гермиона, придавая голосу как можно больше твёрдости. — Тем не менее, мои чувства к кому-либо из моих друзей являются моей личной заботой и не подлежат обсуждению. Рон, — мягко повторила она, — мне жаль разочаровывать тебя, но у меня нет к тебе романтических чувств. Мы разные — мы не подходим друг другу. Пожалуйста, прими это, и мы останемся друзьями. Но Рон не собирался отступать без последнего слова. — Что ты имеешь в виду, говоря, что мы плохая пара? — Подумай, Рон, — сказала раздражённая Гермиона. — Мы всё время ссоримся и ругаемся, у нас мало общего, и мы не любим делать одно и то же. — Но все говорят, что споря мы походим на старую супружескую пару. Гермиона покачала головой. — Они не знают, о чём говорят. Настоящие браки строятся на любви и взаимном уважении, а не на спорах. Ты видишь, что твои родители всё время ссорятся, как мы? — Мама и папа спорят, — защитился Рон. — Конечно, да! У всех пар бывают моменты, когда они не сходятся во мнениях. Но их ссоры не определяют их отношения. Наши отношения не такие близкие и нежные, которые должны разделять пары, и если мы сейчас ссоримся, ещё сильнее это скажется на наших отношениях, когда мы начнём встречаться. В конце концов мы расстанемся, и это может даже разрушить нашу дружбу. На непонимающий взгляд Гермиона вскинула руки вверх. — В самом деле, Рон, ты можешь представить, что мы поженимся? Что бы ты сделал, если бы однажды вернулся домой, и я хотела обсудить последнюю формулу по нумерологии, над которой работаю? И ты знаешь, как я отношусь к квиддичу. Действительно хочешь жену, которую не будет интересовать твой любимый вид спорта? Мыслительный процесс отразился на лице Рона — впервые он задумался о словах Гермионы, а не только о своих хотелках. «Начало положено», — решила Гермиона. — В любом случае, спасибо за предложение, Рон, но я не думаю, что это хорошая идея. Надеюсь, мы сможем остаться друзьями. С этими словами она пожелала другу спокойной ночи и направилась к спальне. Гермиона ненавидела причинять боль друзьям, но знала, что это к лучшему. Она поднялась по лестнице и направилась к спальням для девочек-пятикурсниц и удивилась, увидев Флёр, сидящей на лестничной площадке и наблюдающей за её приближением с выражением сочувствия на лице. — Он признался? — тихо спросила она. Гермиона кивнула, чувствуя, как по её лицу текут слёзы. — Ах, mon amie, — произнесла Флёр, заключая Гермиону в объятия. — Это сложно, но ты поступила правильно. Он хороший друг, верно же? — Обычно да, — ответила Гермиона, вытирая глаза. — Иногда он ведёт себя как настоящий придурок, но к концу дня он всё равно извиняется. — Тогда, если он настоящий друг, он примет твоё решение и позволит вашей дружбе остаться нетронутой. Если нет… Последняя мысль Флёр осталась невысказанной, но Гермиона в любом случае знала, что она собиралась сказать. Это не сделало разговор менее тяжёлым, но Гермиона знала, что подруга права. — Спасибо, Флёр, но сейчас я хочу пойти лечь спать. — Спи спокойно, — ответила она, нежно поцеловав её в обе щеки, прежде чем отправиться в свою спальню. Когда Гермиона вошла в спальню, она подумала, что в целом день выдался удачный. И независимо от того, чем всё закончилось, она верила, что Рон одумается и смирится. Это может занять некоторое время, но в конце концов он сможет оправиться.