***
Следующие два часа для компании друзей были утомительны. Силы авроров выполняли свои инструкции быстро и эффективно, но гостей было слишком много, и им все равно потребовалось довольно много времени, чтобы проверить всех. За столом Гарри и его друзья приглушённо переговаривались, хотя и старались избегать темы, которая волновала всех больше всего. Они говорили о начале нового школьного семестра, обсуждали оставшиеся игры по квиддичу и даже размышляли о личности нового профессора Защиты, который, по слухам, должен был начать в начале следующего семестра. Гарри и Флёр даже настояли на том, чтобы авроры по очереди допросили их, хотя они и были очевидными целями бальной атаки, так что любой вопрос о фаворитизме или нарушении закона можно было отклонить. Хотя Гарри и его друзьям не сказали ничего конкретного, ему не показалось, что был достигнут значительный прогресс. Никто не бросился к выходу из-за того, что у него была компрометирующая палочка, никто, казалось, не отвечал на вопросы подозрительно, и, в общем-то, ничего необычного не было. Наконец, когда всю семью Уизли допросили и проверили палочки, мистер Уизли объявил о своём намерении отвезти семью домой на вечер. Уже закончив, Гарри решил, что проведёт их до входа в поместье, а за ними — Гермиона, Флёр и Сьюзен Боунс, сидевшие с ними во время их бесед. Когда они шли к выходу, Гарри случайно оказался рядом с Биллом, а Флёр по другую сторону от него. Билл взглянул туда и сюда и, очевидно, уверяя себя, что поблизости никого нет, наклонился к Гарри. — Я знаю, что они пытаются выяснить, что случилось сегодня вечером, — тихо сказал он. — Я не детектив, но я разрушитель проклятий. Если я тебе понадоблюсь, Гарри, ты можешь написать мне в любое время. Я тоже член Ордена, так что ты сможешь связаться со мной через Дамблдора, или через кого-нибудь из моей семьи. Они остановились в гардеробной, и Гарри повернулся и пожал Биллу руку. — Спасибо за предложение, Билл. Никогда не знаешь, когда нам может понадобиться твой опыт. Мы сообщим тебе, если что-нибудь появится. — Интересное было световое шоу в конце, да, Поттер? Когда ненавистный голос достиг ушей Гарри, он повернулся с каменным лицом и увидел Драко Малфоя, стоящего позади него и окидывающего группу своей обычной усмешкой. Позади него стояли его отец и мать, отец проявлял осторожно равнодушное выражение лица, в то время как его мать почти не смотрела в его сторону, так как она была более сосредоточена на том, чтобы смотреть по сторонам, как будто что-то её обидело. — Драко, ты не должен говорить в такой манере, — предостерёг Люциус Малфой, хотя его собственное презрение было видно любому. У Драко хватило ума выглядеть слегка пристыжённым, и хотя Гарри знал, что Люциус нисколько не обеспокоен тем, что произошло в тот вечер, он не знал точно, почему этот человек упрекнул своего сына. Возможно, это было проявление манер — слова Драко были удивительно бестактными даже для него! Гарри, однако, не собирался позволять маленькому фанатику высказывать своё мнение и никак не реагировать на него. — Я бы вряд ли назвал человека, угрожающего смертельным заклятием, «световым шоу», — проговорил Гарри. — Конечно, я полагаю, что наложение смертоносного проклятия для твоего отца и его соратников — это просто ещё один повседневный день в офисе, не так ли? И снова раздражающая бровь Люциуса Малфоя приподнялась от насмешки Гарри, и, хотя миссис Малфой, казалось, не заметила этого разговора, досада Драко быстро сменилась хмурым взглядом. Сбоку Билл шагнул вперёд и положил руку Гарри на плечо. — Гарри, я думаю, тебе следует оставить всё как есть и позволить Малфоям вернуться домой. Люциус просто проигнорировал Билла, сосредоточившись исключительно на Гарри. — А теперь идите, мистер Поттер, — ответил Люциус. — Вы, конечно же, не предполагаете, что я имел какое-то отношение к сегодняшнему маленькому волнению. Допрос, который мне устроили авроры, доказал мою невиновность. Лично я списываю весь эпизод на плохую безопасность, хотя, я не ожидал чего-то лучше. — Я ничего не предполагаю, — сказал Гарри, игнорируя оскорбление мужчины. — Я говорю вам, что я знаю, что вы как-то причастны к этому; были ли вы тем, кто на самом деле произнёс заклинание, или нет, вы завязли в нём по самую макушку. Слабая улыбка озарила лицо Люциуса, хотя лицо Драко покраснело от оскорбления. — Это довольно громкие слова для выскочки-полукровки, Поттер, — прошипел Драко. — По крайней мере, я могу подтвердить свои слова, хорёк, — усмехнулся Гарри. — После побоев, которые ты пережил за эти годы, я думал, что ты будешь немного осторожнее, но я думаю, что интеллект просто не входит в твою семью. Это, видимо, привлекло внимание миссис Малфой. Она подбежала и прошипела: — Ах ты, грязный маленький кретин! Мой Драко в десять раз превосходит тебя в магических способностях! — Только когда дело доходит до угроз рассказать папе, — презрительно выплюнул Гарри. Глаза сверкали обидой, Нарцисса втянула воздух, без сомнения, чтобы начать обличительную речь, когда Люциус откашлялся, заставив замолчать жену и наследника. Миссис Малфой презрительно фыркнула, прежде чем развернуться и зашагать обратно к мужу. Драко выглядел так, будто хотел сказать больше, но сдерживающий взгляд отца заставил его молчать. Когда семья оказалась под контролём, Люциус снова обратил внимание на Гарри, и он, казалось, рассматривал его в течение нескольких мгновений, пока он задумчиво тёр подбородок. — Я вижу, что мне нужно будет обсудить ваше поведение с вашим опекуном, когда я встречусь с ним. — Поговорите с ним, — снисходительно сказал Гарри. — А пока я предлагаю вам уйти и взять своё отродье с собой. Спросите его о последних четырёх годах в Хогвартсе, если вы хотите исправить чьё-то поведение. — Мистер Поттер, я считаю, что мой сын давал вам несколько советов, которые вы не сочли нужным принять. Позвольте мне дать вам несколько советов прямо сейчас, чтобы вы могли избежать опасных ошибок в будущем. — Люциус пристально посмотрел на Гарри суровым взглядом, который, возможно, был бы устрашающим, если бы он уже не был в ярости и не чувствовал ничего, кроме презрения к этому человеку. — Обычно не рекомендуется обвинять кого-либо, когда у вас нет доказательств. Я предлагаю вам избегать этого в будущем, потому что, если вы оскорбите кого-то, от вас могут потребовать подкрепить свои слова. — Действительно мудрый совет. Жан-Себастьян подошёл к ним с ничего не выражающим лицом, хотя Гарри подумал, что он уловил намёк на насмешку над Малфоями в его глазах. Оглядев комнату, Гарри заметил, что небольшое противостояние привлекло некоторое внимание, так как многие из тех, кого уже допрашивали, прошли в холл и теперь стояли, тихо разговаривая между собой и наблюдая за драмой. Гарри в этот момент чувствовал себя довольно решительным, и его не особо заботило, чьё внимание он привлекает. Ему было ясно, что Малфой был замешан в нападении, независимо от того, он наложил заклятье или нет. Светловолосому мерзавцу за эти годы сошло с рук слишком много, и Гарри был не в настроении позволять ему это и дальше. Однако сейчас не время, и он осознал, что Жан-Себастьян вмешался и что конфронтации теперь необходимо положить конец. Придёт время, когда Малфой заплатит — Гарри пообещал, что позаботится об этом, если это не сделает никто другой. — Мистер Малфой прав, Гарри, — заявил Жан-Себастьян. — Неразумно обвинять кого-либо, если дело даже не было полностью расследовано. — Да, сэр, — ответил Гарри, всё ещё глядя на семью чистокровных. — Приношу извинения, мистер Малфой, за то, что обвинил вас. Конечно, никто — и в первую очередь мистер Малфоев — не упустил из виду тот факт, что Гарри извинился за обвинение, а не чувства, стоящие за ним, и Гарри удостоверился, что не сказал ни слова больше, чем было необходимо. Малфой, однако, решил полностью проигнорировать это, и вместо этого занялся пальто и удостоверился, что его семья готова уехать. Однако Жан-Себастьян ухмыльнулся Гарри и сказал: — Мы же говорили, как меня стоит называть? Ответив тем же, Гарри кивнул и повернулся, чтобы снова взять Флёр за руку. Жан-Себастьян снова повернулся к Малфоям. — Спасибо, что пришли сегодня на вечер, и позвольте мне извиниться за неприятности. Вы можете быть уверены, мы доберёмся до сути дела. — Конечно, — ответил Малфой, небрежно кивнув. Его отношения было достаточно, чтобы снова возбудить опасения Гарри, но на этот раз он смог взять свои эмоции под контроль, а Флёр помогала ему, сжимая его руку. — Пожалуйста, свяжитесь со мной, и мы назначим время для встречи. Теперь, если вы нас извините. Малфой кивнул, и, взглянув на свою семью, они повернулись и пошли через камин с высоко поднятыми головами. Как по команде, те, кто остались, тоже начали уходить, и вскоре комната опустела, и остались только обитатели поместья. Жан-Себастьян снова повернулся к небольшой группе молодых людей — помимо Гарри, Гермионы и Флёр, всё ещё присутствовала Сьюзен Боунс, поскольку её тётя ещё не пришла, чтобы забрать её. — Допрос гостей завершён. Мисс Сьюзен, если вы пойдёте наверх с Гермионой, вы обнаружите, что для вас приготовлена комната и один из ваших домашних эльфов принёс вам одежду. Ваша тётя согласилась присутствовать на дальнейших обсуждениях сегодня вечером, и, вероятно, закончим мы очень поздно. — Спасибо, сэр, — ответила Сьюзен, и после нескольких слов со своими друзьями — Уизли остались, наблюдая за спором, — две молодые ведьмы ушли. Когда они ушли, Уизли тоже, дети пообещали снова встретиться с Гарри и Флёр в Хогвартс-экспрессе. Затем Гарри и Флёр вернулись в дом, следуя за Жаном-Себастьяном, направлявшимся к своему кабинету. Пока они шли, он обратил своё внимание на Гарри. — Гарри, я понимаю твоё разочарование, — начал он, — но не стоит спорить с Малфоем о том, что произошло здесь сегодня вечером. Нахмурившись, Гарри парировал: — Я не собираюсь сидеть здесь и позволять этому фанатику клеветать на вас и Флёр и заявлять о своей невиновности. Флёр могла быть убита сегодня вечером — я очень переживаю за неё. — Как и я, — ответил Жан-Себастьян, сохраняя спокойный тон, но Гарри мог услышать намёк на сталь. — Гарри, я не сомневаюсь, что он был замешан. Ты это знаешь, я знаю, и он знает. Но я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сможем обвинить его — по крайней мере, той информации, что мы получили сегодня вечером, нам не хватит. Нет смысла обвинять его и есть все основания молчать. Возможно, ты не догадывался, но он мог бы бросить тебе вызов за то, что ты ему сказал. — Жан-Себастьян очень серьёзно посмотрел на Гарри и продолжил очень серьёзно: — Конечно, я сомневаюсь, что он попытается — даже такой очевидно моральный банкрот, как Люциус Малфой, дважды подумает, прежде чем вызвать на дуэль несовершеннолетнего волшебника. Общественная реакция будет значительной, особенно если он бросит тебе вызов. Тем не менее, тебе не следует подстрекать его к этому. Хотя Гарри всё ещё был зол и хотел причинить как можно больше физического ущерба любому, кто носит имя «Малфой», он мог только признать, что совет Жан-Себастьяна был благоразумным. Поэтому он кивнул и сказал: — Я понимаю. Но когда-нибудь мы заставим их заплатить. — В этом ты можешь быть уверен, Гарри, — ответил Жан-Себастьян. Они разделили мрачную, но решительную улыбку. — Вы, двое, покончили с мужской бравадой? — сладко спросила Флёр, хотя взгляд на её лицо показал, что она была так же решительна, как и любой из них. — Никакой бравады — только обещание, моя дорогая, — мягко сказал Жан-Себастьян. — А теперь давайте оставим это обсуждение. Министр здесь, и, как вы знаете, он не будет слушать ничего против Малфоя. Они подошли к кабинету и вошли в комнату. Помимо вышеупомянутого министра, здесь сидели мадам Боунс, Сириус, Дамблдор и Аполлин. Ведя свою невесту за руку, Гарри перешёл на одно из оставшихся мест в комнате, усевшись после того, как отодвинул стул Флёр, чтобы она села. Он занял своё место, когда заметил ухмылку Жана-Себастьяна, на которую он ответил своей собственной — Флёр была леди, и он будет относиться к ней как к таковой. — А теперь давайте подведём итоги того, что мы все знаем об этом деле, — начал Жан-Себастьян. — Мы все видели, что произошло в бальном зале, и слышали объяснение от Гастона. Мадам Боунс, не могли бы вы сообщить нам последнюю информацию о том, что обнаружили ваши авроры? — К сожалению, очень мало, — ответила мадам Боунс. — Как мы и подозревали, ни одна из палочек не показывала ничего необычного, и уж точно не Непростительного. Некоторые из гостей сообщили, что видели, как ещё один человек покинул бальный зал по какой-либо причине, но всё это, скорее всего, произошло по безобидным причинам — чтобы пойти в туалет или что-то подобное. Однако, поскольку гости покидали бал в течение некоторого времени до инцидента, мы также должны учитывать возможность того, что тот, кто это сделал, ушёл сразу после того, как совершил своё преступление. Боюсь, что мы никогда не узнаем больше. В комнате воцарилась тишина, и Гарри мрачно обдумал ситуацию. Казалось, преступнику сойдёт с рук убийство, и он не сомневался, что где бы он ни был, Волан-Де-Морт скоро будет праздновать. — Это очень прискорбно, — заговорил министр Фадж в тишине. — Примите соболезнования моего правительства. Жан-Себастьян склонил голову, но ничего не ответил. Следующим заговорил Дамблдор: — Я считаю, что мы должны обсудить последствия того, что произошло сегодня вечером. — Да, конечно, давайте, — жёстче сказал Жан-Себастьян. — Это было прямое нападение не только на одного из моих авроров, но и на мою дочь. Заклинание Тёмной Метки, похоже, прямо указывает на активность Пожирателей Смерти. — Подождите минутку, — запротестовал Фадж. — У нас нет никаких доказательств чего-либо; меньше всего того, что это был Пожиратель Смерти. — Тогда как вы объясняете Тёмную Метку, министр? — Любой, кто знает заклинание, способен наложить Тёмную Метку, — твёрдо ответил Фадж. — Это могло быть не чем иным, как отвлечением внимания — попыткой отвлечь нас от истинной причины нападения. — Настоящая причина кажется очевидной, Корнелиус, — вмешался Дамблдор. — Пожиратели Смерти видят угрозу для себя и своего хозяина из-за союза Жана-Себастьяна с Гарри и его поддержки. — Я понимаю, что вы пытаетесь предложить, — отрезал Фадж. — Я хотел бы ещё раз напомнить вам, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не мог вернуться. Этот человек был признан мёртвым в конце войны — продолжение настаивания на его невозможном возвращении вполне похоже на разжигание мятежа. — Вы нашли тело, министр? — мягко спросил Дамблдор. — Могу сказать вам, что я расследовал нападение на Поттеров, и точно не нашёл ничего. — Это совершенно не относится к делу, — пробормотал министр. — Он мёртв и не может вернуться. Я призываю всех вас отказаться от этой навязчивой идеи. — Я могу передать вам свои воспоминания! — воскликнул Гарри. — Твои воспоминания не нужны, мальчик, — выплюнул Фадж. — Мне ничего не известно о том, что, по вашему мнению, вы видели, но какому бы обманом вы ни подверглись, я могу заверить вас, что это не было возвращением Сами-Знаете-Кого. — Независимо от того, вернулся он на самом деле или нет, вы наверняка видите необходимость увеличения финансирования авроров и повышения нашей бдительности, Корнелиус, — ответил Дамблдор. — Ясно, что кто-то работает, пытаясь утвердить своё влияние, — присутствие Тёмной Метки сегодня вечером это, как минимум, доказывает. Разумеется, мы должны быть осмотрительными и готовиться к любым неожиданностям. — И я вам не раз говорил, что в этом нет необходимости, — настаивал министр. — Я не буду участвовать в разжигании общественной истерии. Поднявшись, Фадж оглядел каждого из них по очереди, хотя Гарри чувствовал его презрение, когда его взгляд блуждал по нему. Честно говоря, Гарри это не волновало, потому что это чувство было взаимным. — Мадам Боунс, — наконец сказал министр, — у вас, конечно, есть моё благословение работать с аврорами посла, чтобы определить что-либо, выходящее за рамки этой трагедии, и если мы сможем идентифицировать и задержать виновных, то тем лучше. Если вы считаете это необходимым, что нужно увеличить патрулирование, у нас достаточно авроров, но бюджет министерства ограничен, и для ОМП больше нет денег. Также, я ещё раз напомню вам: нельзя делать никаких заявлений без моего явного разрешения и, конечно же, ничего о предполагаемой деятельности Пожирателей Смерти. Если вы можете предоставить мне чёткие и неопровержимые доказательства обратного, то официальная позиция Министерства изменится. Мне жаль мистера Поттера, но показания несовершеннолетнего волшебника просто недостаточно. Его презрительный взгляд на Гарри противоречил его, казалось бы, примирительным словам. Гарри проигнорировал его — министр снова доказывал, что не заслуживает внимания. — А пока, прошу меня извинить, я, пожалуй, вернусь домой, если вы позволите мне использовать ваш камин, Жан-Себастьян. — Получив короткий кивок другого волшебника, Фадж поблагодарил его и прошёл через камин. — Я считаю, что сейчас этот человек стал ещё большей обузой, чем когда-либо, — прорычал Сириус. — Я сделаю вид, что никогда не слышала, чтобы вы такое говорили, — с ухмылкой ответила Сириусу мадам Боунс. — Не для протокола, я должна сказать, что Корнелиус в последнее время стал более непредсказуемым, и его противоречия с самим собой становятся ещё более вопиющим. Он публично заявил на суде над мистером Поттером, что негодяи Пожиратели Смерти должны нести ответственность за то, что произошло на Чемпионате мира, и теперь он даже не хочет признавать тот факт, что они всё ещё могут быть активными. Она на мгновение остановилась, глубоко задумавшись, прежде чем повернуться к Жану-Себастьяну: — Если предположить, что это нападение было совершено по приказу Сами-Знаете-Кого, какова была его цель? — Это было предупреждение, — небрежно заявил Жан-Себастьян. Мадам Боунс пристально смотрела на него. — Предупреждение конкретно вам или тем, кто противостоит ему в целом? — Я полагаю, обоим. — Я согласен с Жаном-Себастьяном, — произнёс Дамблдор. — Во-первых, это похоже на предупреждение Жану-Себастьяну — предположение о том, что его нынешний путь поддержки Гарри небезопасен. То, что удар был направлен сначала по охраннику Жана-Себастьяна, а затем по его дочери, предполагает, что Волан-Де-Морт хотел продемонстрировать, что его семья находится в опасности. Более того, я думаю, это было предупреждением о том, что никто не застрахован — все в опасности; каждый, кто противостоит Волан-Де-Морту, окажется жертвой. — И я ожидаю, что когда я встречусь с Люциусом Малфоем, угрозы будут гораздо менее изощрёнными, — добавил Жан-Себастьян. — Я не знаю, планировал ли он найти способ встретиться со мной, но я уверен, что он не упустит возможность. — Тогда я считаю, что нам нужно перейти к сути вопроса», — ответила мадам Боунс через мгновение. — Мистер Поттер, я считаю, что вы несколько раз приводили доводы в пользу того, что Сами-Знаете-Кто вернулся, но я никогда не обсуждала это лично с вами. — Её глаза обратились к Сириусу. — И приношу вам свои извинения, мистер Блэк, я обещала встретиться с вами, чтобы обсудить ваш опыт, а также ваши знания о мистере Петтигрю, и в этом отношении я тоже потерпела неудачу. Я хочу узнать от всех вас, — обратилась она ко всей комнате, — но особенно от вас, мистер Поттер, какое у вас есть доказательство возвращения Тёмного Лорда? Как бы мне ни было неприятно соглашаться с министром, мы не можем мобилизовать наши силы, если не будут представлены конкретные доказательства. Мгновенно Гарри вынул палочку из кармана и сказал: — Клянусь своей жизнью и магией, я видел, как Лорд Волан-Де-Морт вернулся к жизни в ночь третьего задания Турнира Трёх Волшебников. Да будет так! Вспышка означала принятие его магической клятвы, и Гарри быстро произнёс заклинание Люмос. — Этого достаточно, мадам Боунс? На его вопрос ответили смешком: — Я вижу, что временами вы можете быть столь же импульсивным, как утверждает Сьюзен. Между прочим, поскольку вы поклялись своей жизнью, а также своей магией, заклинание света было несколько излишним, вам не кажется? — Я просто хотел убедиться, что не было недопонимания. Посмеиваясь, мадам Боунс склонила голову. — Уверяю вас, что этого не было. К сожалению, ваша клятва только доказывает, что вы верите, что сказанное вами является правдой, — она не делает ничего, чтобы установить действительную правду по делу, хотя я не хочу — опять же — соглашаться с нашим уважаемым министром. — Тогда я не знаю, что могу вам сказать. Хотя она несколько мгновений молчала, Гарри мог сказать, что Директор оценивает его, и, если он хоть сколько-нибудь разбирался в подобных вещах, он не был признан лишним. Он ожидал, что она нахмурится на него и, возможно, отмахнётся от него как, в лучшем случае, от человека, ищущего внимания, или опасного лжеца, в худшем случае, если она подумает, что он лжёт. Вместо этого она сидела, задумчиво глядя на него, возможно, размышляя, справится ли он с этой задачей. Гарри чувствовал, что здесь есть женщина, которой он может доверять. Наконец она снова заговорила: — Вот что я вам скажу, мистер Поттер: почему бы вам не начать с самого начала и не рассказать мне, что вы видели той ночью? — Я считаю, что мы можем добиться даже большего, мадам Боунс, — прервал её Дамблдор. — Если Жан-Себастьян разрешит мне использовать свой камин, я вернусь в свой кабинет в Хогвартсе и заберу Омут памяти. Тогда мы все сможем увидеть это событие. Жан-Себастьян с готовностью согласился, и Дамблдор покинул кабинет, чтобы вернуться менее чем через пять минут с покрытой рунами чашей, которую Гарри помнил с прошлого года. Директор поставил чашу на стол, который Жан-Себастьян переместил на середину комнаты, а затем подошёл к Гарри с улыбкой на лице. — Теперь, Гарри, нам нужно извлечь воспоминание, чтобы мы могли поместить его в Омут, а затем мы все могли его просмотреть. Теперь я бы хотел, чтобы ты сконцентрировался на воспоминании, которое нам нужно, а после выкинул его из головы. Я возьму его своей палочкой и опущу в Омут. — Можно узнать, что конкретнее вы хотите увидеть? Дамблдор на мгновение задумался и оглянулся на других обитателей комнаты. — Это может занять некоторое время, но почему бы нам не начать с самого начала? Таким образом мы сможем увидеть всё со стороны. Так что начните с твоего прибытия на кладбище, а затем закончи своим побегом. Гарри сконцентрировался в соответствии с инструкциями и вскоре заметил светящуюся серебристую прядь сбоку от виска. Он ничего не чувствовал, но было странно, что что-то подобное выходило из его головы и было прикреплено к палочке директора. Несколько мгновений спустя директор вставил нить памяти в чашу, где она смешалась с серебристой жидкостью, которая наполнила чашу почти до краев. Затем директор начал нажимать на определённые руны сбоку, объясняя, что он делает: — Обычно Омут памяти требует, чтобы вы «вошли» в чашу, чтобы увидеть воспоминание — по сути, вы опустите лицо в чашу, которая перенесёт вас в само воспоминание. Учитывая, сколько нас здесь, — он обвёл комнату, — это займёт слишком много времени, чтобы просмотреть воспоминания два раза. Однако этот Омут памяти имеет встроенный набор рун, который позволяет нам «проецировать», если хотите, воспоминание в воздухе, чтобы мы все могли его увидеть. Нет необходимости никому двигаться — часть магии чаши в том, что вы все будете видеть воспоминание, как если бы вы смотрели глазами Гарри. Ещё через несколько мгновений Дамблдор отступил от миски и занял своё место. Через несколько мгновений воспоминания начали воспроизводиться, и Гарри услышал голос, произнесший слова, которые преследовали его сны последние семь месяцев: — Достанем палочки? Гарри почти физически стало плохо от мысли, что придётся ещё раз пережить события прошлого года. Он повесил голову и не хотел смотреть на воспоминания. Он всё это уже видел раньше — ничего нового Гарри не увидит. Флёр, по-видимому, почувствовала его боль, поскольку она подняла руку к его спине и начала гладить, хотя она не отвлекалась от драмы, которая теперь разыгрывалась перед ними. Воспоминание длилось менее получаса — хотя в то время казалось, что прошло несколько часов, прежде чем он смог сбежать! — и несмотря на это, Гарри обнаружил, что заново переживает ужас той ночи. Хотя прошло время, и память притупилась, но, когда Гарри услышал это снова — поскольку он отказывался поднимать глаза — всё это вернулось в ярких деталях, и он начал жалеть, что не вышел из комнаты. По крайней мере, так он мог бы избежать кошмаров, которые, как Гарри был уверен, снова начнут навещать его этой ночью. В конце концов, мадам Боунс откинулась на спинку стула и, сняв монокль, тяжело вздохнула и потёрла глаза. Но после этого краткого выражения усталости она тут же надела монокль и посмотрела на них всех, на её лице снова появилась суровость. — Я думаю, что пока что проигнорирую очевидный вопрос о том, как Сами-Знаете-Кому удалось поместить свой дух внутрь карлика. Когда мадам Боунс заговорила, Гарри, подняв глаза, случайно увидел директора, и он был потрясен, увидев, как глаза Дамблдора слегка сузились при её заявлении. Ему стало ясно сразу — Дамблдор явно знал кое-что о том, как Волан-Де-Морт обманул смерть! Он был ещё более удивлён в следующий момент, когда Дамблдор, казалось, почувствовавший на себе чей-то пристальный взгляд, оглянулся и, очевидно, увидев, что Гарри догадался об истине, покачал головой, показывая, что Гарри хочет промолчать. Внезапно он подумал о просьбе Дамблдора ранее этим вечером о разговоре между ними — не об этом ли хотел говорить Дамблдор? И если да, то при чём тут Гарри? Он был так удивлён, что Гарри чуть не пропустил следующий вопрос директора: — Я хотела бы немного подробнее остановиться на ритуале, который вы наблюдали. — Тупо кивнув, Гарри ждал, пока она продолжит: — Ничто в вашей памяти не предполагает этого, но видели ли вы имя, выгравированное на надгробии? — Нет, — медленно ответил Гарри, понимая, почему она задала этот вопрос, — но это не имеет значения. Его зовут Том Реддл. Бровь приподнялась при его заявлении. — А откуда вы это знаете? — Когда я убил Василиска на втором курсе, я встретился с его тенью. Он сказал мне тогда, как его зовут. — Ах да, события твоего второго курса, — кивнула мадам Боунс. — Думаю, эпизод, который закрепил ваш статус знаменитости. Хорошо. Тогда я должна сказать, что сомневаюсь, что вы и Седрик Диггори были единственными жертвами в тот вечер. Хотя я не знакома с некромантическими ритуалами в целом, такая магия дорого обходится невиновным, а так как вы названный врагом Сами-Знаете-Кого, я сомневаюсь, что вы считаетесь невиновным. Первоначальное приготовление зелья почти наверняка потребовало бы жертву, или, вероятно, более одной. Несомненно, Петтигрю использовал маглов, чтобы обеспечить то, что требовалось его хозяину. Гарри в ужасе посмотрел на мадам Боунс, и его настроение упало ещё больше, когда Дамблдор кратко кивнул. — Этот ублюдок, — прошептал он. — Именно, — согласилась мадам Боунс. — Однако, поскольку это уже сделано, всё, что мы можем сделать сейчас, — это противостоять ему и обеспечить его окончательное поражение, дабы восторжевала справедливость. Мне не нужно говорить вам всем, что это будет нелегко, тем более что Фадж изо всех сил пытается связать нам руки. — А теперь мы вернулись к тому факту, что Фадж — обуза, которая мешает нам готовиться к войне с Пожирателями Смерти, — заявил Сириус. Это был простой факт, и никто из присутствующих не считал нужным упрекать Сириуса или предлагать работать с Фаджем, чтобы обеспечить их готовность. Этот человек оказался настолько упрямым и непреклонным в своём отрицании возвращения Волан-Де-Морта — очевидно, у них нет ничего общего. Жану-Себастьяну выпало озвучить вопрос, о котором они все думали: — Можно ли его убрать с поста? Дамблдор покачал головой. — К сожалению, у меня нет голосов, необходимых для такой меры. Как вы знаете, для смещения министра требуется перевес в две трети голосов Визенгамота, и дело в том, что у меня нет поддержки. — Почему он так популярен? — требовательно спросил Гарри. — Он идиот! В комнате раздались смешки, хотя первой заговорила мадам Боунс: — Пускай я много раз была склонна соглашаться с вами, я бы посоветовала вам не торопиться говорить такие вещи, мистер Поттер. В конце концов, он министр, независимо от того, согласны ли мы с его политикой. — И ответ на твой вопрос, Гарри, — продолжил Дамблдор, — он не популярен как таковой — он удобнее остальных. К сожалению, министр коррумпирован, хотя мне так и не удалось ничего доказать, и многие фракции знают об этом и знают, что его поддержку можно купить. Таким образом, они предпочли бы сохранить его в том положении, в котором он находится, а не рисковать новым министром, который будет враждебно настроен по отношению к их планам. — Но он не может поддерживать каждую фракцию, — возразил Гарри. — Да, он не может, — согласился Дамблдор, — но он в целом поддерживает фракцию сторонников превосходства, потому что Люциус Малфой платит ему за это, и, хотя эти твердолобые честолюбивцы являются небольшой фракцией, они имеют много поддержки со стороны других чистокровных. — Директор, — упрекнула мадам Боунс, — я бы предпочла, чтобы вы не говорили в такой манере. — Ты знаешь это не хуже меня, Амелия, — сказал Дамблдор, пожав плечами. Он снова обратил внимание на Гарри. — Кроме того, другие фракции знают, что они могут купить его лояльность за определённую цену, если в этом будет необходимость, и Люциус, как известно, позволял это, чтобы продвигать выдумку, что министр не живёт за его жалование. Гарри подумал, что это не сулит ничего хорошего для волшебного мира в целом, если такому позволено не только происходить, но и продолжаться в такой манере. Оставлять такого явно коррумпированного и эгоцентричного человека на таком посту было неправильно. Зачем кому-то спасать мир, который был настолько отсталым и предвзятым, было за пределами его понимания. — Не могу поверить, что они просто оставят его у власти даже со знанием того, какой он плохой министр, — сказал Гарри, покачивая головой, озвучивая свои внутренние мысли. — Но разве в мире маглов не всё так же? — спросил Дамблдор риторически. — Сколько правителей были мелкими деспотами, которые правили только для того, чтобы обогатиться или удовлетворить какое-то стремление к власти? Сколько было коррумпированных? Я думаю, ты найдёшь много историй, богатой на таких персон, Гарри, хотя я признаю, что волшебная Англия, похоже, находится в ужасном положении. — Нет причин для спасения этого мира, если мы не изменим его, — сказал Гарри после минутного размышления. — Мы все рискуем своими жизнями, и ради чего? Чтобы следующий Тёмный Лорд мог прийти и повторить то же самое? Я не знаю, что думают остальные в комнате, но я не хочу рисковать своей жизнью только для того, чтобы я мог сделать это снова через двадцать или тридцать лет. — Восхитительные слова, — ответил Жан-Себастьян, его лицо сияло от гордости. — Ты нашёл суть проблемы, Гарри. Но помни, что изменить мир не так просто, как тебе хотелось бы. Увидев вопрос на лице Гарри, Жан-Себастьян вздохнул и продолжил: — Традиции и обычаи очень важны в магическом мире, и, как ты видел на примере фракции Чистокровных, уважение к своим предкам — при условии, что твои предки такие, какими ты хочешь их видеть, — имеет первостепенное значение. Ты не можешь просто игнорировать многовековые традиции в своём стремлении изменить мир — эти традиции необходимо уважать. — И поэтому, — продолжил объяснение Дамблдор, — ты должен найти способ не только реформировать правительство и отношения населения, но также делать это, уважая традиции народа. Именно поэтому так много Чистокровных смотрят на маглорождённых свысока; они приносят с собой новые — и то, что консерваторы считают радикальными — идеи, и часто они не задумываются о многих вещах, которые мы считаем дорогими для нас. — На самом деле, это одна из ошибок Гермионы, Гарри, — тихо проговорила Флер. Он повернулся, чтобы посмотреть на неё, и она застенчиво отвернулась, явно обеспокоенная тем, что он воспримет это как критику своего ближайшего друга. — Она часто ничего не понимает в волшебном мире, поэтому считает, что это всего лишь старая традиция, и пытается убедить всех, что есть лучший способ. Может быть и есть лучший способ, но также могут быть причины, по которым что-то не изменилось или почему всё так, как есть. Её мнение о домашних эльфах было очень хорошим примером этого, пока я не объяснила отношения между домашними эльфами и волшебниками и причину, по которой они связаны со своими семьи. Это имело определённый смысл для Гарри, и, хотя он не мог сразу придумать какие-либо примеры, он был уверен, что должен быть какой-то способ преодолеть разрыв и сделать волшебное общество более терпимым, уважая при этом традиции, которые были так важны для чистокровных. Надо подумать, и, в конце концов, у него было время — ему всего пятнадцать. Гарри оглядел комнату и заметил, что большинство присутствующих смотрели на него, чтобы узнать, как он отреагирует. Его поразило внезапное прозрение, что он был единственным присутствующим, кто не вырос в волшебном мире. Конечно, у него было магическое наследие от своего отца, но все остальные в комнате выросли в волшебной семье, и поэтому они, вероятно, все говорили о вещах, которые были важны для них. Это была унизительная мысль — многие из тех, кого он высоко ценил, вероятно, поддержали бы реформы, которые устранят предрассудки в мире, но они всё ещё не хотели, чтобы их мир полностью исчез, заменённый на мир, который имел бы лишь поверхностное сходство с тем, что они знали и любили. Даже Жан-Себастьян и его семья, хотя они и были из другой страны, вписывались в этот шаблон, поскольку Франция, как они уверяли Гарри, имела свою долю проблем, которые можно было бы облегчить более прогрессивным подходом. Гарри был полон решимости. Он не знал точно, какую роль он должен сыграть в этой войне или после неё, но он был хваленым Мальчиком-Который-Выжил, и, несомненно, эта слава и знаменитость должны иметь значение не только для того, чтобы сделать его жизнь несчастной. Миссией его жизни стало сделать так, чтобы в волшебном мире что-то действительно изменилось, но чтобы те вещи, которыми дорожили люди, которых он любил, были защищены. — Я понимаю, сэр, — уверенно сказал Гарри, сжимая Флёр за руку, которую он держал в своей, чтобы показать ей, что он не обижается на её слова о его лучшей подруге — Я не знаю, почему я так важен для Волан-Де-Морта. Но я понимаю, что он продолжает преследовать меня. Я готов противостоять ему, но необходимо внести изменения, чтобы была гарантия, что другой Тёмный Лорд не появится и не займёт его место, и Малфоям всего мира, распространяющими своё послание ненависти, — вот что произойдёт, если мы оставим всё как есть. Я понимаю, что есть вещи, которые важны для всех вас, и я хотел бы видеть эти вещи защищёнными. Нам нужно будет работать вместе, чтобы всё исправить. Все заулыбались, и Гарри почувствовал облегчение от того, что, видимо, всё понял правильно. Поддержка и одобрение этих людей значили для него мир — было хорошо, когда люди, которые его любили, стояли у него за спиной и поддерживали его во всём, что он делал. — Очень хорошо, Гарри, — пророкотал Дамблдор, снимая очки и вытирая глаза. — Я хочу, чтобы ты знал, что у меня нет никакого таланта в предсказании, и я не провидец, но я верю, что могу сказать с уверенностью, что однажды ты будешь среди лидеров нашего мира, и я осмелюсь предположить, что мы все будем гордиться тобой. — Спасибо, сэр, — мягко сказал Гарри, благодарный за одобрение директора. Он спокойно поймал взгляды Сириуса и Жана-Себастьяна, и они оба кивнули ему, от чего почувствовал себя намного лучше. — Я думаю, сейчас вопрос в том, что мы можем теперь сделать? Вопрос Гарри заставил группу замолчать на несколько мгновений, пока они все обдумывали ситуацию. Возможно, неудивительно, что первой заговорила мадам Боунс: — Теперь, когда я знаю правду о возвращении Тёмного Лорда, я могу начать принимать меры. Я могу усилить патрулирование и, если хоть один Пожиратель Смерти попадет мне в руки, я смогу накачать его Сывороткой Правды, чтобы узнать правду. Министру будет трудно отклонить подобные доказательства. — Однако факт остаётся фактом: без сильного министра эта борьба будет действительно очень сложной, — сказал Дамблдор. — Мы должны найти способ либо найти достаточно голосов, чтобы его отстранить, либо найти другой способ для его отстранения. — И при этом соблюдайте закон. — Мадам Боунс пристально посмотрела на Дамблдора. — Мы не опустимся до уровня Фаджа или — не дай Мерлин! — уровня Малфоя. Если мы это сделаем, то мы не лучше их. — Я полностью согласен, мадам, — с поклоном сказал Дамблдор. — Как и я, — добавил Жан-Себастьян. — Однако я считаю, что уже очень поздно, и мы не решим эту дилемму сегодня вечером. Я предлагаю всем нам найти свои кровати и продолжить это в другой раз. Хор согласия встретил заявление Жана-Себастьяна — Гарри не осознавал, насколько уже поздно, и взгляд на часы показал, что уже давно заполночь. Как будто для акцентирования внимания на этом заявлении Флёр пришлось подавить сильный зевок, и Гарри, поскольку такие вещи имели обыкновение распространяться, тоже почувствовал сонливость. Мадам Боунс усмехнулась и поднялась. — Спасибо, что приняли Сьюзан на ночь, посол. Я ценю, что мне не пришлось будить её, чтобы идти домой. — Мне очень приятно, мадам. Я считаю, что она хорошо ладит с остальными жителями — если вам будет легче, мы будем рады принимать её у себя, пока они не вернутся в Хогвартс. Обдумав, мадам Боунс задумчиво кивнула. — По правде говоря, она находится в Хогвартсе десять месяцев в году, я и так мало вижу её. Но поскольку завтра, вероятно, будет много работы, я могу посвятить вам целый день, а затем забрать её вечером. Мы будем поддерживать связь по поводу расследования вчерашних событий. Я сомневаюсь, что мы найдём что-нибудь, но тщательность не повредит. — Конечно. Просто дайте мне знать, что вы будете делать. После прощаний Дамблдор и мадам Боунс прошли через камин и исчезли из поместья, оставив Сириуса, Гарри и трёх Делакуров одних. Каким бы утомлённым Гарри ни был, он не возражал ни в малейшей степени, когда Жан-Себастьян велел ему и Флёр разойтись по своим кроватям. Гарри проводил свою невесту в её комнату, крепко сжимая её руку в своей, довольный тем чувством близости, которое возникло между ними. Они только подошли к двери Флёр, как французская ведьма застенчиво повернулась к нему и легонько поцеловала его в губы. — Спасибо, что защитил меня сегодня вечером, Гарри. Ты не заботился о своей безопасности — это очень много значит для меня, хотя я действительно хочу, чтобы ты развил небольшое чувство самосохранения. — Она ухмыльнулась. — В конце концов, я бы хотела, чтобы ты пришёл на нашу свадьбу. — Я пообещал себе, что ты будешь в безопасности, — пробормотал Гарри в ответ. — Я хочу сдержать это обещание. — Спасибо. Но помни — я тоже здесь ради тебя. И я обещаю тебя защитить. — Тогда договорились, — ответил Гарри. Его взгляд упал на её идеальные губы. Он наклонился и, почти касаясь её губ своими, пробормотал: — Нам придётся защищать друг друга. Измученный Гарри вошёл в свою комнату и быстро приготовился ко сну, надеясь, что вечер, проведённый в воспоминаниях о ночи, когда умер Седрик, не продолжится в его снах. Если повезет, вместо этого они будут состоять из красивой улыбающейся девушки с мягкими и нежными губами, умоляющей о поцелуях.Глава 32. Предупредительный выстрел
15 декабря 2021 г. в 10:21
Когда ярко-зелёное заклятие вырвалось из конца палочки аврора, Гарри позволил инстинкту взять верх. Потянув за собой Флёр, он нырнул в сторону, тяжело приземлился на пол и, сразу же отскочив, попытался достать свою палочку, решив защитить Флёр от любых последующих атак.
В то же мгновение, когда Гарри двинулся с места, в пространстве, на котором они с Флёр стояли всего несколько мгновений назад, внезапно возникло дерево. Заклятие попало в дерево, и оно взорвалось, осыпав собравшихся дождём из щепок — Гарри отшатнулся сторону, пытаясь избежать щепок, но всё же почувствовал, как щепки ударяются о его голову и куртку. Игнорируя их, Гарри сдвинулся в сторону и, убедившись, что он находится перед своей невестой, встал на одно колено и направил свою палочку на аврора, который пытался их убить. Он с гордостью отметил, что у Флёр также была зажата в руке палочка, и она ползла к нему, чтобы поддержать его. Её взгляд был максимально решительным и серьёзным.
К счастью, поводов для беспокойства больше не было. Хотя нападающий смог вызвать заклинание до того, как кто-то успел отреагировать, он был поражён двумя оглушающими заклятиями, выпущенными с разных сторон комнаты, и упал через несколько секунд после своей атаки. Ему повезло, что он упал быстро — град заклинаний последовал за первым и, несомненно, серьёзно поранил бы его, если бы они смогли достать его.
— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — голос Дамблдора перекрыл испуганные голоса толпы, когда он шагнул вперёд. Он появился рядом с Гарри и сказал: — Гарри, мисс Делакур, вы в порядке?
— Хорошо сработано, профессор, — заметил Гарри, поднимаясь на ноги. Он протянул руку и, схватив Флёр за ладонь, поднял её с пола, сказав: — По крайней мере, я полагаю, что это ваша работа?
Когда Флёр поднялась на ноги, она немедленно подошла к Гарри и прижалась к нему. Гарри обнял её и сразу почувствовал её легкую дрожь, но один взгляд на её непримиримое выражение лица сказал ему, что это было от прилива адреналина, а не от страха.
— Да, это сделал я, — согласился Дамблдор. — Но это одно из преимуществ долгой жизни — ожидание чего угодно и мгновенная реакция. Но я считаю, что мы должны выяснить, что происходит, — продолжил он, подходя к сбитому аврору, который уже был связан толстыми веревками. Затем Дамблдор, по всей видимости, заметил зеленоватое сияние, которое всё ещё проникало через окна. Нахмурившись, он поднял палочку и сделал круговой жест, как будто он что-то помешивал, и свечение тут же начало угасать и через несколько мгновений исчезло совсем.
Жан-Себастьян, стоявший ближе всех к эпицентру происшествия, обеспокоенно посмотрел на подошедшую к нему группу, хотя он одобрительно кивнул и поблагодарил Дамблдора. Он тщательно проверил Флёр и Гарри и, удостоверившись, что они оба целы, обратил своё внимание на собравшихся, которые теперь, когда опасность миновала, начали шептаться между собой.
— Если все проявят немного терпения, мы разберёмся с этим. А пока, Мэтти! — Крошечный домовой эльф появился и поклонился своему хозяину. — Пожалуйста, организуй домашних эльфов. Позаботься о наших гостях и убедись, что никто не был ранен. И пусть несколько эльфов осмотрят территорию и убедятся, что больше опасности нет.
— Да, хозяин, — ответил эльф, прежде чем исчезнуть. Через несколько мгновений в комнату вошли ещё несколько эльфов и начали перемещаться по бальному залу. К счастью, оказалось, что раненых мало. Несколько человек пострадали от деревянных обломков, но, за исключением одной женщины, у которой была рана на щеке, — и она даже не знала о ней, пока ей не указали на рану, — травмы ограничились незначительными осколками и небольшими порезами.
Подойдя поближе, Дамблдор указал на человека, лежащего на земле, и спросил:
— Вы знаете этого человека?
— Он был членом моего штата в течение многих лет. Я могу поклясться в его преданности.
Дамблдор задумчиво потёр бороду.
— Если он предан вам, возможно, с ним что-то сделали?
Лицо Жан-Себастьяна помрачнело, и он указал на одного из ближайших авроров.
— Проверьте соседние комнаты на предмет чего-либо подозрительного — давайте посмотрим, есть ли что-нибудь, что может прояснить нам дело. А также принесите Сыворотку Правды. А где Жак?
— Я не знаю. Я не видел его уже некоторое время.
— Найдите его и направьте ко мне, когда найдёте.
Аврор поклонился и вышел из комнаты, жестом приказав нескольким другим аврорам последовать за ним. Жан-Себастьян снова обратил внимание на связанного человека и несколько мгновений, казалось, рассматривал его.
— Жак — мой начальник службы безопасности — я ожидал, что он прибежит при первых признаках неприятностей.
— Вы верите, что с ним что-то случилось?
— Я не могу сказать, — заявил Жан-Себастьян. — Может быть, или его просто отозвали, чтобы разобраться с чем-то другим.
— Посол Делакур, — сказал чей-то голос. Гарри поднял глаза и увидел приближающуюся к ним ведьму средних лет с моноклем. — Если вы позволите мне, я думаю, будет лучше, если наши авроры будут сотрудничать с вашими сотрудниками службы безопасности в расследовании дела.
— Согласен, — с поклоном ответил Жан-Себастьян. — Вы можете использовать главный камин в вестибюле, чтобы послать за некоторыми из своих сотрудников. Спасибо, директор Боунс.
Поклонившись, мадам Боунс отправилась за британскими аврорами. В этот момент из одной из соседних комнат раздался крик, и мгновение спустя вошёл аврор. Он подошёл к Жану-Себастьяну с мрачным выражением лица и начал серьёзно говорить по-французски. Гарри почувствовал, как у него скрутило живот в узел, и придвинулся ближе, за ним последовала его невеста, но разговор внезапно оборвался, и Жан-Себастьян последовал за аврором из комнаты, оставив Гарри, гадающего, что же произошло.
— Терпение, Гарри, — сказал Дамблдор рядом с ним. — Я думаю, когда Жан-Себастьян вернётся, мы узнаем, что случилось.
Как оказалось, Дамблдор был прав, и им не пришлось долго ждать, так как всего через несколько мгновений Жан-Себастьян вернулся в бальный зал, и по его выражению лица Гарри понял, что его новости не будут хорошими. В то же время мадам Боунс снова вошла в комнату в сопровождении нескольких авроров. Среди них было люди, которых Гарри встречал раньше, в том числе Кингсли Бруствер и Нимфадора Тонкс.
Жан-Себастьян подошёл к ним, и, когда прибыла мадам Боунс, они собрались вместе для, как Гарри понял, серьёзного разговора.
— Мои авроры нашли Жака Фурнье, моего начальника службы безопасности. Он был связан по рукам и ногам, и его горло было перерезано заклятием.
Гарри вспомнил Жака. Это был грубый, но добрый человек, — холостяк, который заявлял, что женат на своей работе. Хотя он не был представительным или разговорчивым человеком, его преданность семье Делакур легко проявлялась в гордости, которую он испытывал за свою работу, и в часах, которые он потратил на то, чтобы убедиться, что семья была в максимальной безопасности. Жан-Себастьян знал этого человека много лет — ему определённо его будет не хватать.
— Ах, Жан-Себастьян, примите мои соболезнования, — ответил Дамблдор. — Я так понимаю, он был с вами довольно долгое время.
— Действительно, очень долго, — жёстко ответил Жан-Себастьян.
Взглянув на связанного аврора, мадам Боунс спросила:
— Вы подозреваете, что этого человека контролирует кто-то?
— Если ему только удавалось работать на меня в течение нескольких лет не раскрывая тот факт, что он скрытый сторонник Волан-Де-Морта. Я уверен, что он не причинил бы вреда никому в моей семье добровольно. — Затем Жан-Себастьян посмотрел на Дамблдора и сказал: — Приори Инкантато?
Гарри не совсем понял смысл загадочного заявления Жана-Себастьяна, но Дамблдор, очевидно, сразу понял.
— К сожалению, если наш противник окажется знатоком, он сумел очистить свою палочку, — был пессимистичный ответ Дамблдора.
— Простите, сэр, но что такое Приори Инкантато? — спросил Гарри.
— Это чары, которые показывает последнее заклинание, наложенное палочкой, мистер Поттер, — ответила мадам Боунс. — К сожалению, их ограничение заключается в том, что они могут обнаруживать только последнее заклинание, а не какое-либо из предыдущих. Если кто-то использовал Проклятие Империус на авроре безопасности Посла, то всё, что ему нужно было сделать, это наложить Люмос, например, чтобы удалить все следы заклятья. Это называется «очистка палочки».
Это было ново для Гарри, и он подумал, что Гермиона была бы взволнована, узнав новую информацию, несмотря на ситуацию.
К сожалению, у Гарри не было времени подумать об этом, так как во время объяснения мадам Боунс к ним подошёл министр и, очевидно, услышал последнюю часть её объяснения.
— Вы говорили про Приори Инкантато?
Гарри знал, что Жан-Себастьян предпочёл бы проигнорировать министра, учитывая его в целом обструкционистскую позицию. Однако его хорошие манеры победили, и он обратился к Фаджу со словами:
— Мы говорили об использовании Приори Инкантато на палочках всех гостей, чтобы проверить, не очистил ли свою палочку нападающий.
— Зачем вам это нужно? — требовательно спросил Фадж. — Очевидно же, что преступник уже находится под стражей.
— Нет, — твёрдо заявил Жан-Себастьян. — Гастон верный человек, как и все, кого я когда-либо встречал. Он никогда бы не сделал этого, если бы его только не заставили.
— Это не относится к делу, — заявил министр. — Вы не можете вторгаться в частную жизнь своих гостей — особенно потому, что они входят в элиту Волшебной Британии! — даже не зная, верно ли ваше предположение. Сначала вам нужно установить, что преступник невиновен.
Гарри наблюдал, как Жан-Себастьян обменялся взглядами с мадам Боунс и директором, прежде чем жёстко кивнул Фаджу.
— Тогда мы предоставим вам это доказательство.
Министр был сбит с толку, но Гарри имел представление о намерениях Жана-Себастьяна. Быстро позвали Мэтти, и эльф поставил стул рядом с ожидающим послом, после чего связанного аврора усадили на него. Другой аврор быстро вошёл в комнату и передал Жану-Себастьяну флакон, который тот взял и начал открывать пробку. Это зрелище, видимо, побудило министра действовать.
— Вы собираетесь использовать Сыворотку Правды?
— Именно, — каменно заявил Жан-Себастьян, осмелившись возразить Фаджу.
Министр согласился.
— Напомню, что Сыворотка Правды — контролируемое вещество.
— И я напомню вам, что это преступление произошло в поместье посла, — возразил Жан-Себастьян. — И предполагаемый преступник — французский аврор. Я могу разрешить использование Сыворотку Правды в этом случае.
— И даже если бы это было не так, — сказала мадам Боунс раньше, чем Фадж открыл рот, — поскольку это уголовное расследование, я могу сделать то же самое.
— И тем самым вы превращаете бальный зал в зал суда?
— Министр Фадж, — сказал Жан-Себастьян слегка недружелюбным тоном, — поскольку нам, как вы говорите, требуются доказательства невиновности этого человека, мы должны получить их до того, как позволим гостям уйти, чтобы мы могли допросить всех. Здесь убийца, будь то Гастон или один из наших гостей. Я сделаю всё возможное, чтобы правосудие восторжествовало.
— Конечно, — любезным тоном ответил Фадж, хотя его каменный взгляд говорил о другом. — Протоколы должны соблюдаться, и если вы оба согласны, то мы должны продолжить.
Гарри нахмурился, глядя на министра. Его отвращение к этому человеку заставляло кипеть от злости. Как будто Фадж был полон решимости возражать на любое их действие и сделать жизнь для них настолько сложной, насколько это было возможно. Конечно, Гарри знал, что Фадж, в конце концов, политик, он такой же политик, как и все, кого Гарри когда-либо встречал.
— Очень хорошо, — ответила мадам Боунс через мгновение. — Но прежде чем мы начнём, позвольте мне обратиться к собравшимся.
Она повернулась и строго посмотрела на собравшихся, которые всё ещё ждали — в большинстве случаев терпеливо — чтобы им рассказали, что происходит.
— Волшебники и волшебницы, спасибо за терпение. Как некоторые из вас, возможно, знают, помимо нападения, свидетелями которого мы стали сегодня вечером в этой самой комнате, был убит мужчина.
Когда гости обработали эту информацию, начался ропот, и прошло несколько мгновений, прежде чем они успокоились достаточно, чтобы мадам Боунс могла продолжить.
— Теперь мы дадим подозреваемому Сыворотку Правды для установления его вины или невиновности. Если он виновен, наша задача будет выполнена, и вы все сможете вернуться по домам. Однако, если — как подозревают — он просто стал жертвой Империуса, тогда нам нужно будет допросить всех в этой комнате и осмотреть ваши палочки.
— Что даёт вам право задавать нам вопросы? — усмехнулся Люциус Малфой. — Я отказываюсь участвовать в этом унизительном деле — разве вы не знаете, кто я?
— Я точно знаю, кто вы, мистер Малфой, — ответила мадам Боунс. По её твердому тону было ясно, что её совсем не пугает бравада Малфоя. Было также ясно, что она подозревала его в том, что он больше, чем просто «обеспокоенный гражданин». — Это входит в компетенцию Департамента Магического Правопорядка, — продолжила она, — и, следовательно, вы под моей властью. Если вы откажетесь от осмотра своей палочки и добровольно ответите на несколько вопросов, то вас сразу же сочтут подозреваемым, и вы будете подвергнуты допросу с применением Сыворотки Правды. Я ясно выразилась?
Малфой скучающе махнул рукой.
— Хорошо, делайте, что должны. Чем раньше мы закончим этот фарс, тем лучше.
— Есть ещё кое-что, — сказала мадам Боунс, строго глядя на толпу. — Мы также проверим все ваши палочки. Никакие заклинания нельзя произносить. Я предлагаю вам оставить свои палочки, где бы вы их ни носили, поскольку несоблюдение этого правила также будет сочтено подозрительным и приведёт к допросу с применением Сыворотки Правды.
Вернувшись из бального зала, мадам Боунс жестом указала на Жан-Себастьяна, сказав:
— Теперь, окажете ли мне честь?
Натянуто кивнув, Жан-Себастьян поднялся на ноги и подошёл к связанному аврору. Он взял со стола маленькую бутылку и, с помощью Сириуса, открыл Гастону рот и капнул на язык три капли. Затем, по прошествии нескольких мгновений, он достал свою палочку и произнёс:
— Энервейт, — вернув аврора в сознание. Глаза Гастона распахнулись, и он посмотрел прямо перед собой. Пустое выражение его лица указывало на то, что зелье действительно подействовало.
— Гастон, вы меня слышите? — спросил Жан-Себастьян.
— Да, — был ответ.
— Очень хорошо. Пожалуйста, назовите своё имя.
— Гастон Джинграс.
— Вы помните, что произошло сегодня вечером?
— Помню.
— Итак, вы знаете, почему мы допрашиваем вас.
— Да.
Жан-Себастьян поднял глаза и обменялся взглядами с Дамблдором. Кивнув ему, он перешёл к сути дела:
— Вы убили Жака Фурнье сегодня вечером?
— Да.
— Пожалуйста, объясните, почему.
— Я был вынужден это сделать.
— Почему?
— Мне сказали сделать это, и у меня не было выбора.
— Почему?
— Я… я не знаю, — признался Гастон. — Всё, что я знаю, — это то, что мне приказали убить Жака. Я не мог ослушаться.
Вздох облегчения встретил признание Гастона. Ясно, что хотя Жан-Себастьян был уверен в невиновности и преданности этого человека, возможность — какой бы отдалённой она ни была — того, что он был предателем, была невыносимой. Гарри тоже испытал облегчение. Нападение почти наверняка было делом рук Пожирателей Смерти — однако этот человек не был одним из них.
Бросив взгляд на Фаджа, Жан-Себастьян продолжил расспрашивать аврора:
— Не могли бы вы рассказать нам больше о том, что произошло?
— Я ходил по кругу, когда услышал позади себя голос, но прежде, чем я смог обернуться, я почувствовал странное спокойствие, охватившее меня. Затем мужчина приказал мне не предпринимать попыток опознать его. Он сказал мне найти начальника безопасности, связать его и казнить так, чтобы оставить послание. Затем я должен был войти в бальный зал, наложить тёмную метку, сделать заявление, что грязнокровки, предатели крови и твари больше не будут в милости, а затем убить мисс Флёр смертельным проклятием.
— Конкретно мисс Флёр? — вмешался Дамблдор.
— Этот человек был непреклонен в том, что это должна быть мисс Флёр, — подтвердил Гастон.
— Его голос? — спросила мадам Боунс. — Вы могли бы опознать его по голосу?
— Он использовал какие-то заглушающие чары, чтобы замаскировать свой голос. Я сомневаюсь, что смогу его опознать.
— Теперь, Гастон, я хочу знать точно, — настаивал Жан-Себастьян, — вы сделали это, потому что вам велели, а не потому, что вы в союзе со сторонниками Волан-Де-Морта?
— Я не в союзе с ними.
— Хотите вы подвергнуть опасности моих дочерей или моего подопечного?
— Я бы никогда не поставил под угрозу вашу безопасность или безопасность вашей семьи. Я посвящаю себя защите вас.
— Очень хорошо, — ответил Жан-Себастьян. — Можем ли мы все согласиться с тем, что Гастон не виновен в убийстве, наложении тёмной метки и смертоносного заклинания?
На вопрос Жан-Себастьяна ответили одобрительным ропотом. Он продолжал смотреть на бальный зал на мгновение, прежде чем снова заговорить:
— Есть ли у кого-нибудь ещё вопросы к Гастону?
— Ещё один, — заговорила мадам Боунс. — Делая обход, вы заметили кого-нибудь в коридоре или заглядывающего в те места, где им не следовало быть?
— Нет, — ответил аврор. — В коридорах никого не было, и я не обнаружил никаких проблем ни в одной из комнат, которые я проверил.
Вздохнув, мадам Боунс откинулась на спинку стула.
— Я надеялась, что вы что-то видели, но вопрос стоил. Мне очень жаль, Жан-Себастьян, но я не уверена, что у нас есть зацепки.
— Возможно, нет. Но опять же, возможно, допрос гостей к чему-то приведёт. А пока я хотел бы заняться Гастоном.
Вытащив палочку, Жан-Себастьян направил её на Гастона и сказал:
— Сомнус!
Аврор резко обмяк на стуле, и Жан-Себастьян жестом пригласил двух французских авроров. Они немедленно взяли на себя ответственность за Гастона и вышли из комнаты, левитируя его тело за собой.
— Гастон и Жак были очень хорошими друзьями, — пояснил Жан-Себастьян. — Он будет опустошён, когда проснётся и поймёт, что он был вынужден сделать сегодня вечером. Он будет переведён в больницу в Париже для выздоровления.
— Хорошо, Жан-Себастьян, — сдавленно сказала мадам Боунс. Она повернулась к находившемуся поблизости английскому аврору, высокому мужчине с редкими волосами и жёстким выражением лица: — Руфус, пожалуйста, организуйте свои силы авроров и проведите допрос всех в этой комнате. Ваша команда может следовать своим подозрениям, но, по возможности, всех следует спросить, видели ли они что-нибудь странное перед нападением, и их палочки должны быть проверены. Включая подростков, Руфус, — давайте приложим все усилия, чтобы разобраться в этом.
— Да, директор Боунс, — сказал мужчина с поклоном, прежде чем приступить к выполнению своих инструкций.
Шёпот усилился, когда гости снова заговорили о шокирующих событиях вечера, и, хотя авроры быстро собрались, оставалось лишь ждать. И пускай Гарри стал свидетелем нескольких нечитаемых взглядов, направленных на него и Флёр, он проигнорировал их и повернулся к своей невесте.
— Ты уверена, что с тобой всё в порядке?
— Я в порядке, Гарри, — сказала Флёр. Затем её улыбка стала лукавой, и она продолжила: — Спасибо, ты видел, что происходит, и отреагировал намного быстрее, чем я.
Гарри прижал её к себе.
— Я не мог позволить, чтобы что-нибудь случилось с моей девушкой. — Он отстранился и мрачно посмотрел на неё. — Мне жаль, что тебя втянули в это — теперь они нацелены на тебя напрямую. Я думаю…
— Даже не смей, — твёрдо сказала Флёр. — Они виноваты, Гарри, а не ты.
— Уверена?
— Я не откажусь от тебя, если ты об этом.
Кивнув в благодарность за её поддержку и невозмутимость, Гарри повернулся, заметив, что Рон, Гермиона и другие их друзья выбрали именно этот момент, чтобы подойти. Позади них остановился мистер Уизли, чтобы поговорить с Жаном-Себастьяном. Пускай Молли Уизли стояла рядом с мистером Уизли и смотрела на Гарри с непонятным выражением лица, она не сделала попытки приблизиться.
Гермиона шагнула вперёд и обняла их обоих.
— Ты в порядке?
— У нас всё хорошо, Гермиона, — заверила её Флёр, в то время как Гарри только кивнул.
— Типичный Гарри, — с усмешкой заявил Рон. — Ничего не может пройти гладко.
— Думаю, я мог бы обойтись без волнения, большое спасибо, — парировал Гарри.
— Гарри, я думаю, ты немного запутался, — сказал один из близнецов.
— Совсем немного, — вмешался другой.
Гарри посмотрел на близнецов критическим взглядом; зная их двоих — не говоря уже об идентичных выражениях озорства на лицах, которыми эти оба щеголяли, — их план, несомненно, был с юмором, приправленным небольшой неловкостью.
— Обычно считается хорошим тоном ждать, когда девушка останется с тобой наедине, чтобы повалить её и добиться желаемого.
— Не говоря уже о том, что использование кровати в целом предпочтительнее.
Теперь Гарри был в ярости.
— Вы двое никогда не можете быть серьёзными?
Близнецы посмотрели друг на друга и посерьёзнели.
— Конечно, мы можем, Гарри, — ответил один из них.
— Мы просто хотели немного разбавить напряжение. Ты сумел защитить Флёр — когда этот парень атаковал, все застыли так, будто были закованы в ледяное очарование.
Успокоившись, Гарри кивнул.
— Всё произошло так внезапно. Я не знал, что он делал, пока он не поднял руку, чтобы атаковать.
— В любом случае, хорошая работа, — вмешался Билл. — Вы ведь слушали аврора Грюма? «Постоянная бдительность»?
Гарри засмеялся и согласился, и друзья сели за соседний столик, ожидая, когда их допросят.