***
Намного позже, во второй половине дня после попытки похищения и нападения на мисс Грейнджер, Альбус направился к кабинету мастера зелий, чтобы быстро поговорить с неприятным человеком. Альбус полагал, что должен быть благодарен — знание Северусом контрзаклятия помогло спасти жизнь девушки. Конечно, если бы он никогда не изобрёл проклятие с намерением использовать его на своём заклятом враге детства Джеймсе Поттере, всей боли и страданий, пережитых в тот день, можно было бы избежать. А может быть, и нет — теперь Альбус достаточно знал о намерениях Драко, чтобы понять, что, если бы он не знал о проклятии Сектумсемпра, он, несомненно, использовал бы что-то другое и, возможно, что-то похуже. Это не сойдёт мистеру Малфою с рук; всё уже предрешено. Вернувшись мыслями к Северусу, Альбус решил, что не завидует его чувствам — его отношения с Джеймсом Поттером были полны яда почти с их первого курса. Всё стало ещё хуже, когда Джеймс начал проявлять интерес к Лили, и резко достигло пика, как только Джеймс и Лили действительно стали парой. И Джеймс не был белым и пушистым. На самом деле мальчик был высокомерным хулиганом. Но Джеймс вырос и повзрослел, постепенно становясь настоящим мужчиной, человеком, которого Альбус с гордостью называл другом. Северус, к сожалению, так и не смог преодолеть свою ненависть к заклятому врагу детства. Временами он был ребёнком, застрявшим в теле мужчины. В этом контраст между ними был действительно велик. Когда Альбус подошёл к двери кабинета Северуса, мастер зелий с готовностью впустил его. Он сидел на диване в углу своего кабинета с чашкой чая и казался таким задумчивым, каким Альбус его никогда раньше видел. Возможно, события сегодняшнего утра напомнят ему о важных вещах… — Альбус, — поздоровался Северус, когда тот вошёл, но не вставая и не делая никаких других приветственных жестов. — Добрый день, Северус. Однако мастер зелий не обратил на него внимания. Он сидел на своём диване и пил чай, и всё это время его глаза были расфокусированы, смотря вдаль. Прошло некоторое время, прежде чем Северус заговорил: — Было несколько… неприятно видеть, как моё заклинание использовалось на другом человеке, Альбус. Альбус наблюдал за собеседником в попытках понять, что он чувствует. Но, кроме его слов, он ничего не видел — Северус продолжал потягивать чай и рассеянно вглядываться в картинки, которые мог видеть только он. Он надеялся, что Северус испытывает угрызения совести, но его всегда было трудно читать, даже когда он был мальчиком в школе. — Действительно, — наконец ответил Альбус. — Но более насущный вопрос — где Драко научился такому заклинанию. Повернув голову к собеседнику, Северус поднял бровь. — Если вы спрашиваете меня, научил ли я этому Драко, то ответ — нет. — Тогда откуда он ему научился? Безразличное пожимание плечами ответило на его вопрос. — Это заклинание… известно силам Тёмного Лорда. Я подозреваю, что Люциус научил его. На этот раз настала очередь Альбуса поднять бровь. — Известно? Я думал, ты ревностно хранишь тайну своих собственных заклинаний. — Они видели, как я использовал его во время рейда в конце первой войны, — ответил Северус. — И замечу, что к тому времени я уже активно работал на вас, и что я намеренно промахнулся мимо цели. Я никого им не убивал. — Я ни на мгновение не сомневался в этом, — сказал Альбус. — Ты честно ответил на вопросы, которые у меня были к тебе в то время. Я просто был удивлён, что ты согласился передать свои личные заклинания другим. — У меня не было выбора, — сказал Северус с грустной ухмылкой. Он замолчал, но у Альбуса сложилось впечатление, что собеседник просто думал о том, как ответить, а не сомневался, стоит ли делиться произошедшим. Но когда Северус снова заговорил, его слова, пускай и туманные, немного прояснили дело, хотя он всё ещё сдерживал свои эмоции: — Как Пожиратель Смерти, я должен был… поделиться чем-то, что позволило бы силам Тёмного Лорда стать сильнее. Конкретное проклятие не только мощное, но и оставляет очень яркий след на жертве, а также оставляет впечатление на тех, кто станет свидетелем этого. Тёмный Лорд похвалил меня за мою изобретательность. Последнее было сказано с долей презрения, но было ли оно адресовано Волан-Де-Морту или самому Северусу, Альбус не мог ответить точно. В какой-то степени он надеялся, что презрение было адресовано самому Северусу — уже давно он начал сожалеть о некоторых своих прошлых поступках или, по крайней мере, о тех, которые не были сосредоточены на случившемся с Лили Поттер. — Конечно, большинство Пожирателей Смерти не будет его использовать. — На этот раз не было никаких сомнений в том, на кого была направлена его колкость. — Для большинства из них заклинание требует слишком много усилий. Они предпочитают мгновенное удовлетворение Авадой или Круциатусом. Северус поднял взгляд, и впервые за всё время откровения Альбус понял, что мастер зелий полностью завладел его вниманием. — Я предполагаю, что вы посадили Драко в тюрьму? — Больше ничего нельзя было сделать, — ответил Альбус. — Мальчик попытался похитить мисс Грейнджер, намереваясь передать её Волан-Де-Морту, и наложил на неё тёмное проклятие, чуть не лишив её жизни. Если бы у него было больше времени обдумать план, я не сомневаюсь, что он просто убил бы её Авадой, но он заволновался, когда Гарри появился гораздо быстрее, чем он ожидал. Даже если в этом случае не требовалось вмешательство авроров, я не могу игнорировать то, во что превращается мальчик. Альбус остановился и посмотрел Северусу в глаза. — Он не испытывает никаких угрызений совести, Северус. Он ненавидит мисс Грейнджер с почти пугающей силой. Если бы он не действовал сейчас, думаю, я бы опасался за неё и всю её семью летом. В конце концов, у него есть пример для подражания в лице его отца. На самом деле ситуация Драко хоть и не идентична, но чем-то напоминает более молодого Северуса Снейпа. Альбус надеялся, что Северус это понял. — Кажется, я уже говорил вам, в кого он превращается, — ответил Северус, на этот раз направив свою насмешку на обсуждаемого мальчика. — Всю жизнь его голова была забита идеалами отца, и вы прекрасно знаете, за что выступал Люциус. Осмелюсь сказать, что вы совершенно правы в своих предположениях — он счёл бы за честь повторить действия своего отца в отношении всей семьи мисс Грейнджер лично. Альбус поморщился — он знал мнение мистера Малфоя по этому поводу. Он только что поговорил с мальчиком, и поверхностная легилименция ясно дала понять, что надежды на его искупление очень мала. Жалко было этого юнца. — А что насчёт остальных друзей Драко? — спросил Северус. — Они ничего не знали о том, что он планировал, — ответил Альбус. — Но наверняка они что-то знали, — возразил Северус. — Конечно. Но он отказался с ними делиться. — Так вы отправите их домой? Альбус вздохнул. В этом вся трудность. Они явно поддерживали мистера Малфоя, не говоря уже о целях Волан-Де-Морта, но сами на самом деле не сделали ничего плохого. О них даже нельзя было сказать, что они были соучастниками преступлений Малфоя, поскольку он не делился с ними ничем, кроме обычных банальностей о том, как он был выбран Тёмным Лордом для поставленной задачи. Трудно было определить, как лучше поступить, не говоря уже о справедливости. — Мистер Крэбб и мистер Гойл будут исключены, — через мгновение сказал Альбус. — Их столкновение с Гарри в коридоре, когда он спешил спасти мисс Грейнджер, — это ещё один случай применения заклинаний в коридоре, хотя они не знали, что происходит в то время. На этот раз они прошли точку невозврата. Что до остального… Мисс Паркинсон полностью предана мистеру Малфою, как тебе хорошо известно, но, хотя она всегда его поддерживала, сама она ничего плохого не сделала. Мисс Булстроуд в лучшем случае сторонняя наблюдательница, а позиция мистера Нотта во многом такая же, как у мисс Паркинсон. А что касается старших учеников, то они ведут себя как настоящие слизеринцы, не считая недавней стычки в гостиной Слизерина. Мне нечего предъявить кому-либо из них, пускай их родители — сторонники Волан-Де-Морта. В настоящее время я рассматриваю возможность вынести им очень суровое предупреждение о последствиях повторного нарушения правил и позволить им остаться. — Вам придётся быть очень бдительными, если они останутся, Альбус, — прокомментировал Северус. — Они воспользуются любым шансом отомстить, если таковой представится. Особенно Нотт и Паркинсон. Склонив голову, Альбус ответил: — Боюсь, ты прав. — При этом он встал. — Пожалуйста, присматривай за своим факультетом, Северус. Волан-Де-Морт очень скоро сделает свой ход, и мы оба знаем, что Хогвартс — очень заманчивая цель. Мы должны быть начеку. Северус склонил голову, но больше ничего не сказал. Когда Альбус вышел из кабинета, Северус снова погрузился в свои размышления. Хотелось надеяться, что он займётся самоанализом, который, как боялся Альбус, никогда не произойдёт. В конце концов, Северус не может стать ещё хуже.***
Ощущение тепла разлилось по лицу Гарри, он вяло наслаждался этим чувством, уютно устроившись на подушке, намереваясь снова погрузиться в благословенное забытье сна. И тут он вспомнил. — Гермиона! — воскликнул Гарри, подскочив прямо в постели, прежде чем снова рухнуть обратно с протестующе болящей головой. — Всё в порядке, Гарри, — сказал голос сбоку. С некоторым усилием он открыл глаза и увидел беспокойное лицо Флёр. Голубая глубина её глаз пленила его, пока она смотрела на него. — Флёр! — прохрипел он, протягивая руку и заключая её в крепкие объятия. — Где Гермиона? — Здесь, — раздался голос Гермионы из-за спины его невесты. Гарри поднял глаза и увидел свою лучшую подругу, сидящую около него на кровати. Флёр передвинула стул и поставила его между их кроватями, хотя теперь она сидела на краю его кровати и обнимала его одной рукой. — Мы с Флёр гадали, когда ты проснёшься, — продолжила Гермиона с широкой улыбкой. — Ты всегда немного сонный по утрам. Не обращая внимания на головную боль, шаткость и вообще всё, кроме необходимости убедиться в том, что с ней всё в порядке, Гарри откинул одеяло и встал с кровати, подойдя к Гермионе — или, может быть, правильнее было бы сказать: он пошатнулся и побрёл через разделяющее пространство к кровати Гермионы. В конце концов, однако, он дошёл и смог коснуться её. Гарри перебрался через край её кровати и заключил в свои объятия, всхлипывая от облегчения, что Гермиона, похоже, поправилась. — Я думал, что потерял тебя, — выдавил он между рыданиями. — Я в порядке, Гарри, — заверила его Гермиона, обняв его в ответ. — Спасибо тебе. Кажется, у тебя вошло в привычку спасать одну конкретную девицу, попадающую постоянно в беду. Зарывшись лицом в её волосы, Гарри позволил себе расслабиться и забыть ужас прошедшего, не оставив ничего, кроме довольства безопасностью и защищённостью в руках своей возлюбленной. Или, точнее, одной из его возлюбленных. При мысли о Флёр Гарри пошевелился и поднял голову, заметив знакомый белокурый образ своей невесты, упиваясь видом её идеальных чёрт и безупречной кожи. Она смотрела, как они обнимаются на кровати Гермионы, и Гарри увидел, что на этот раз её лицо было сложно прочитать. Он ничего не мог понять из её мыслей по выражению её лица. В немом приглашении Гарри потянулся к ней, открывая руку, чтобы Флёр могла присоединиться к нему и Гермионе на кровати, и после малейшего колебания она согласилась, плавно проскользнув в пространство под его рукой. В тот момент всё в мире казалось правильным. Они обе были в безопасности, и они были здесь, рядом с ним, тесно прижавшись к нему. Ничто не может быть лучше. Наконец Гарри отстранился и осмотрел обеих девушек. Флёр казалась воплощением здоровья и жизненной силы, как и всегда. Понятно, что Гермиона всё ещё выглядела бледной и усталой, хотя призрачная бледность того утра уступила место более здоровому цвету. Когда она двигалась, она, казалось, почти не чувствовала боли, хотя Гарри заметил пару гримас. Казалось, она идёт на поправку, хотя Гарри не собирался оставлять это предположение без подтверждения из её уст. — Как ты себя чувствуешь, Гермиона? — спросил он, а затем ухмыльнулся ей. — Тебе не сойдёт с рук мой типичный ответ «Я в порядке». Гермиона улыбнулась ему, а затем честно ответила: — Я в порядке, Гарри. Тело всё ещё побаливает, и мадам Помфри назначила мне курс зелий на следующую неделю, но я чувствую себя вполне хорошо, учитывая то, что произошло сегодня утром. — Удивительно, на что способна магия, — тихо вставила Флёр. — Она может навредить самым ужасным образом, но она также может исцелять с удивительной скоростью. — Слава Богу! — воскликнул Гарри. Но ни один из них не улыбнулся. Утренние события были слишком свежо. Они некоторое время тихо разговаривали между собой, наслаждаясь чувством комфорта и довольства, не думая о буре, несомненно надвигавшейся на всех их. Вскоре их тела убедительно напомнили им, что они ничего не ели с утра, а Гермиона — с прошлой ночи, и их прервал директор после того, как желудок Гарри громко осудил его за то, что он пренебрёг его зовом. — Я вижу, что вам всем уже лучше, — сказал Дамблдор, поприветствовав их, — и к вам, кажется, вернулся аппетит. Я распоряжусь, чтобы домовые эльфы принесли вам всем ужин, чтобы вы могли подкрепиться. — Что стало с Малфоем, сэр? — спросил Гарри, переводя внимание с идиллической интерлюдии, которую он только что пережил, на причину, по которой они провели весь день в больничном крыле. — Будет лучше, если я расскажу вам всё позже, так как у вас будут посетители, — ответил Дамблдор. — А пока, пожалуйста, съешьте свой ужин. Тяжёлые темы лучше всего освещать на сытый желудок. Гарри согласился, хотя и не без некоторого нетерпения, не говоря уже о взгляде на директора, который требовал ответа. Дамблдор, несомненно, видел это, и, подумав несколько мгновений, Гарри поблагодарил его за терпение. В конце концов, он был уважаемым волшебником с большим авторитетом, и Гарри прекрасно понимал, что его поведение можно охарактеризовать как слегка раздражительное. Большую часть следующего часа все трое сидели в больничном крыле, ели свой ужин и грелись в присутствии компании, все мысли о будущих днях, что могут оказаться такими же напряжёнными, забылись в их желании просто наслаждаться общением. К сожалению, всё хорошее рано или поздно заканчивается. Они покончили с едой и заняли свои места — Гермиона прислонилась к изголовью своей кровати, Гарри сел немного ниже, а Флёр заняла стул, который теперь был плотно придвинут к кровати, — когда они почувствовали первые признаки перемены в шуме, который, казалось, доносился до двери. Когда дверь распахнулась и вошёл директор, за ним последовала довольно большая группа людей. Самым большим сюрпризом, однако, было то, что вошли родители Гермионы и сразу же направились к кровати дочери, на лицах каждого отразились забота и тревога. — Гермиона! — Элизабет Грейнджер всхлипнула, крепко обняв свою дочь. Гарри встал с кровати, чтобы дать родителям Гермионы возможность окружить свою дочь, и посмотрел на Дамблдора, поскольку директор с сочувствием наблюдал за воссоединением. Внезапно Гарри понял — будет ли этого нападения достаточно, чтобы убедить Грейнджеров забрать их дочь из Хогвартса? Внезапно забеспокоившись, Гарри оторвался от кровати и подошёл к директору. — Сэр, почему здесь Грейнджеры? — тихо спросил он, заботясь о том, чтобы его слова не услышали родители его лучшей подруги. — Я решил, что у меня нет другого выбора, кроме как сообщить им о том, что произошло, — ответил Дамблдор столь же тихим голосом. — Но они не были проинформированы обо всех других произошедших инцидентах, верно? — спросил Гарри. На жёсткий кивок Дамблдора он сказал: — Что, если они решат забрать Гермиону из Хогвартса? — Надеюсь, мы сможем убедить их в безумии этого решения, — ответил директор. — Но на этот раз ситуация иная. В случае с троллем это было существо, которое вслепую проникло в замок — мисс Грейнджер не была в центре внимания той атаки, хотя она была в опасности. То же самое с василиском. Однако в данном случае она выступала конкретной мишенью кого-то, кто хотел ей навредить. Хотя закон не требует, чтобы я сообщил им из-за их статуса, я не мог с чистой совестью скрыть происшествие от них. Честно говоря, оглядываясь назад, я считаю, что я не должен был скрывать от них ни один из предыдущих инцидентов. Не нужно было быть особенно проницательным, чтобы угадать, что скрывается за словами Дамблдора — от него не требовалось уведомлять их, потому что они были маглами. Директор, однако, проявил инициативу, связавшись с ними и приведя их сюда, и хотя он, возможно, действовал небрежно, не сообщив им о других случаях, когда их дочь сталкивалась с опасностью, это всяко лучше, чем то, что от него требовалось. — Законы несправедливы, Гарри, — сказал Сириус, подходя сзади. — Твоя главная забота сейчас - надрать задницу Волди. Как только он уйдёт, а ты займёшь своё место в Визенгамоте, мы сможем изменить эти законы. Хотя это и не помогло Гарри, он согласился, натянуто кивнув. Сириус сочувственно похлопал его по плечу, а Жан-Себастьян, который прибыл с Аполлин, одобрительно кивнул. Несомненно, они сами подвергались такому же предубеждению из-за наследия Аполлин, хотя Франция действительно казалась более толерантным обществом. Или, по крайней мере, так казалось вейлам. Когда родители Гермионы убедились в благополучии своей дочери, их внимание снова переключилось на остальную часть комнаты. Их лица выражали недовольство, хотя и эмоции, и их слова определённо были не тем, что Гарри надеялся услышать. — Директор, что, чёрт возьми, происходит в этой школе? — выдавил из себя мистер Грейнджер. Обычно кроткий мужчина явно подавлял своё негодование по поводу того, что его дочь подверглась нападению в месте, где она должна была быть в безопасности. — Не вините в этом директора Дамблдора… — начала было Гермиона, но её немедленно перебили: — Так или иначе, я несу ответственность за безопасность учеников этой школы, мисс Грейнджер, — сказал он своим безмятежным голосом. — Я благодарю вас за поддержку, но вам не нужно защищать меня. Он бросил проницательный взгляд на родителей Гермионы. — Мистер Грейнджер, как много Гермиона рассказала вам о том, что происходит в волшебном мире в настоящее время? Уильям Грейнджер повернулся и посмотрел на Гермиону. — Вы говорите о том странном парне, Волан-Де-Морте? Что-то о его возвращении после долгого отсутствия? — Ситуация несколько сложнее, но, по сути, так и есть. Возможно, мы допустили ошибку, не информируя вас до сих пор — я считаю, что сейчас пришло время, чтобы вы знали точно, что происходит сейчас в мире, членом которого является ваша дочь. С этими словами Дамблдор приступил к описанию того, что происходило в их мире. Он коснулся всего, включая то, что произошло, когда Гарри был ребёнком, растущее подозрение, что Волан-Де-Морт пытается вернуться, проблемы, которые пережили два друга вместе с Роном Уизли, и, наконец, окончательное возвращение Волан-Де-Морта в прошлом году. Гарри заметил, что он не вдавался в подробности некоторых тем, особенно инцидента с троллем на первом курсе и василиском на втором. Гарри подозревал, что это потому, что он не знал, как много Гермиона рассказала своим родителям, и он не хотел ещё больше расстраивать их или обращать их гнев на неё — такое случалось всего два раза, когда были дементоры, когда жизни Гермионы угрожала наибольшая опасность, и хотя Гарри никогда раньше об этом не задумывался, теперь он подозревал, что Гермиона никогда не была полностью откровенна со своими родителями; в противном случае, вполне вероятно, что они задолго до этого настояли бы на том, чтобы она покинула волшебный мир. Когда директор закончил, в комнате на несколько мгновений воцарилась тишина, пока Грейнджеры переваривали то, что им только что сказали. В конце концов, мистер Грейнджер подозрительно посмотрел на Гарри. — Кажется, ты волшебно провёл время, Гарри, — сказал он, по крайней мере, часть его хорошего настроения вернулась. — Согласись, что это довольно фантастическая история, особенно та часть о том, как ты пережил заклинание, которое убивало всех остальных, и стал свидетелем того, как кто-то возвращается к жизни. — Да, сэр, — сказал Гарри, несколько удивлённый тем, что он, похоже, хорошо всё воспринял. — Но это правда. — Прошло некоторое время с тех пор, как я ходил в церковь, но я почти уверен, что Библия сказала бы, что твоя история невозможна. — Я мало знаю о Библии, сэр, — ответил Гарри. — Но я могу сказать вам, что Волан-Де-Морт вернулся, независимо от того, что случилось с ним, когда я был ребёнком. Мистер Грейнджер вздохнул и переглянулся со своей женой, хотя ответила миссис Грейнджер: — Мы не подвергаем сомнению твою историю и не собираемся внезапно бросаться в тебя Священными Писаниями, Гарри. Просто… это довольно сложно переварить. Она повернулась и посмотрела на Гермиону. — Я полагаю, не стоит предлагать тебе бросить школу и оставить конфликт? На решительный отказ Гермионы Грейнджеры снова посмотрели друг на друга, казалось, разговаривая без слов в манере преданной пары, которая была очень хорошо знакома друг с другом. — Почему-то я не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал мистер Грейнджер. — В любом случае это может обернуться проблемой, — вмешался Дамблдор. Мистер Грейнджер посмотрел на директора. — Просто интереса ради, пожалуйста, просветите меня. В чём проблема? — Волшебный мир находится в состоянии войны, мистер Грейнджер. Несмотря на то, что произошло сегодня, ваша дочь в наибольшей безопасности, пока она здесь. Если она вернётся домой, Пожиратели Смерти в конце концов узнают её местонахождение — если они уже не узнали его — и как близкая подруга мистера Поттера, она станет ещё большей мишенью. Уверяю вас, они быстро узнают, что она отчислилась. — А что будет, когда мои родители вернутся домой? — спросила Гермиона с ноткой страха в голосе. — Разве Пожиратели Смерти не нападут на них из-за меня? — Вполне вероятно, мисс Грейнджер, — честно ответил Дамблдор. — Я думаю, будет благоразумно предоставить вашим родителям аварийные портключи, которые перенесут их в безопасное место в случае нападения. — Они будут работать в руках не магов? — с любопытством спросил Гарри. — Конечно, — дружелюбно ответил Дамблдор. — Заклинатель обеспечивает первоначальную магию. В маггловской области магия медленно исчезнет, в конечном итоге сделав предмет инертным, но пройдёт несколько месяцев, прежде чем он станет непригодным для использования. Гарри запомнил эту информацию — она может стать важной позже. — Буду признателен, директор, — ответил Уильям Грейнджер. — Я удивлена, что вы так хорошо это воспринимаете, — тихо сказала Гермиона родителям. Элизабет Грейнджер наклонилась и обняла дочь. — Я не буду лгать тебе, Гермиона. Каждый инстинкт подсказывает мне, что мы должны покинуть это место и бежать как можно дальше. Но я полагаю, что это ничего не решит. — И ты в конечном итоге возненавидишь нас, — добавил Уильям. Он повернулся к Гарри, и его лицо стало серьёзным. — Ты защитишь её, не так ли, Гарри? — Ценой своей жизни, — горячо ответил Гарри. — Будем надеяться, что до этого не дойдёт, — ответил Уильям. — Да, будем надеяться, — пробормотал Дамблдор. Он тут же продолжил, сменив тему на ту, которую Гарри с нетерпением ждал: — Теперь, что касается подробностей действий мистера Малфоя, я могу сказать вам, что, похоже, ему было приказано попытаться похитить либо мисс Грейнджер, либо мисс Делакур. Похоже, Волан-Де-Морту не было важно, на кого он нацелится. — Скользкий ублюдок, — пробормотал Гарри себе под нос и прижал к себе Флёр в знак поддержки. Это вполне могла быть его невеста, как и другая девушка, которую он любил. — Как ему это удалось? — спросил Уильям. Гарри с отвращением покачал головой и фыркнул. — Ему это удалось, потому что мы были слишком убеждены в собственном превосходстве и отсутствии у него чего-либо, напоминающего интеллект. Озадаченная, Элизабет спросила: — Что ты имеешь в виду? — Я позволил Гермионе уйти одной, когда увидел Малфоя и его друзей в Большом зале, — объяснил Гарри, покачав головой. — Мне никогда не приходило в голову, что он будет настолько подлым, чтобы использовать против нас Оборотное зелье. — Оборотное зелье? — спросил Уильям. — Извините, я не понимаю. — Возможно, мне следует объяснить, — прервал Дамблдор, — поскольку я знаю, в чём именно заключался его план, поскольку расспросил его. Он был прост в исполнении, в значительной степени мистер Малфой полагался на тот факт, что вы не посчитаете его опасным, если будете видеть его перед собой, когда входили в Большой зал. Пуффендуйка, которая сказала мисс Грейнджер встретиться с профессором МакГонагалл, конечно же, подверглась Империусу. Затем он использовал Империус на второкурснике-слизеринце, поручив мальчику выдать себя за него в Большом Зале, используя Оборотное зелье, и вернуться в спальню Слизерина до того, как истечёт час жизни зелья. Мистер Грейнджер, Оборотное зелье — это зелье, которое позволяет человеку принимать облик другого человека. Всё, что для этого требуется, — это добавить в зелье один-единственный волос. Любой, кто принимает это зелье, становится этим человеком во всех смыслах и целях, на час. Конечно, они сохраняют свои собственные мысли, но физически они — новый человек. А Империус — это проклятие, которое при наложении на человека позволяет другому взять его под полный контроль и заставить подчиняться командам. — У вас столько замечательных вещей в вашем мире, — саркастически пробормотала Элизабет. — Что произойдёт, если человек выпьет… Оборотное зелье, вы же так его назвали? — Получив кивок Дамблдора, Уильям продолжил: — Что произойдёт, если человек выпьет своё собственное зелье? Дамблдор усмехнулся, а остальные маги в комнате с любопытством переглянулись. — Я полагаю, что большинство волшебников даже не подумали бы задать этот вопрос, мистер Грейнджер, — мы склонны быть довольно… нелюбознательными людьми. Я на самом деле не знаю ответа и не знаю, проверялся ли он когда-либо. Я подозреваю, что ничего не произойдёт, так как нечего менять. Существует вероятность плохой магической реакции, но, если честно, я не уверен, даже несмотря на все мои годы работы зельеваром и алхимиком. Достаточно сказать, что мистер Малфой заставил второкурсника выдать себя за него, чтобы он мог свободно выполнять свои дела. — Так у него будет алиби, когда исчезновение Гермионы обнаружат, — сказала Флёр. — Не говоря уже о множестве свидетелей, которые засвидетельствуют, что он завтракал перед тем, как вернуться в свою спальню, — сказал Дамблдор. — Он не принял во внимание возможность того, что кто-то сообщит Гарри, что профессора МакГонагалл нет в её кабинете. Возможно, он чувствовал, что вероятность мала или что это был приемлемый риск. — Даже если бы кто-то задал вопрос, как это сделала Луна, ему всё равно это сошло бы с рук, если бы у нас не было карты, — тихо добавил Гарри. Он взглянул на Сириуса, который ухмыльнулся и поднял большой палец вверх. — Карта? — с любопытством спросила Элизабет. Гарри кивнул. — Когда мой отец и его друзья, — он махнул рукой на Сириуса, — учились здесь в школе, они составили карту, на которой указано местонахождение каждого человека. Когда мы узнали, что нас обманули, я начал искать Гермиону на карте. Вот как я смог добраться до неё вовремя. Элизабет Грейнджер покачала головой. — Этот ваш мир временами такой странный. У вас есть удивительные вещи, которые позволяют вам быстро находить человека, путешествовать намного быстрее, чем на чём-либо немагическом, и спасти человека от близкой смерти. Но у вас также есть способы пытать и убивать гораздо эффективнее. Иногда я не могу решить, хороша магия или нет. Мудро кивнув, Альбус сказал: — Совершенно верно, миссис Грейнджер. Но то же самое можно сказать и о науке. С немагической стороны вам не только удалось высадить людей на Луну, но вы также изобрели возможность убить тысячи людей почти мгновенно — ни одно заклинание на это не способно. К сожалению, в обоих мирах есть хорошее и плохое, и те из нас, кто обладает надлежащими моральными принципами, должны убедиться, что эти вещи не используются не по назначению, и что преступник понесёт наказание за их использование. — Как там говорится? — заговорила Гермиона. — Единственное, что нужно для триумфа зла — это чтобы хорошие люди ничего не делали. — Очень мудрые слова, — одобрительно кивнул Дамблдор. — Мы все должны помнить об этом, потому что грядущие времена предстоят тяжёлые. Мгновенная тишина воцарилась в комнате, пока все переваривали смысл разговора. Гарри знал, что действия Драко были не чем иным, как предвестником того, что на самом деле грядёт. Им всем лучше быть начеку. — Мы знаем, почему он выбрал Гермиону? — спросил Уильям, но жена ударила его по щеке. Он повернул слегка покрасневшее лицо к Флёр и покаянно сказал: — Я прошу прощения за то, как это прозвучало, Флёр. Я не хотел сказать, что было бы лучше, если бы он выбрал тебя. Та просто отмахнулась от его слов. — Я не обижаюсь, мистер Грейнджер. — Разумный вопрос, — вмешался Сириус. — В течение года он всё больше и больше зацикливался на Гермионе, — заявил Гарри. — Он ненавидел Гермиону гораздо дольше, чем Флёр. — Он ухмыльнулся Гермионе. — Кроме того, он, возможно, думал, что Гермиона представляет большую угрозу. Он не понаслышке знает, что у неё отличный правый хук. В ответ на непочтительное заявление Гарри раздалось несколько смешков, и смех только усилился, когда Гермиона покраснела и бросила на него взгляд, обещающий возмездие. — Я полагаю, что это история, которую я ещё не слышал, — сказал Дамблдор с весёлой улыбкой. — Он сказал, что Флёр они получат позже, — тихо вмешалась Гермиона, отрезвляя их всех. — Я полагаю, что в течение учебного года были и другие инциденты, которые усилили его антипатию к мисс Грейнджер, — прервал молчание Дамблдор. — И я боюсь, что я мог непреднамеренно усилить его враждебность, когда поставил вас вместе на уроке Защиты в декабре прошлого года. За это я прошу прощения. — Я не думаю, что ему нужны были какие-то другие причины, кроме собственных предубеждений, директор, — прервал его Жан-Себастьян, и Грейнджеры и все остальные в комнате поддержали его мнение. Гарри знал, что Жан-Себастьян был прав — возможно, этот инцидент усилил его ненависть, но Малфой ненавидел Гермиону с первого года их обучения. Гарри был уверен, что выбор Малфоя определился в равной степени и тем, что она долгое время была его ближайшим другом. Однако перекладывать вину на других бессмысленно, поэтому он держал своё мнение при себе. — Как бы то ни было, магические правоохранительные органы были вызваны для решения ситуации, и сегодня днём они провели первоначальный допрос и расследование инцидента. Завтра утром мистер Малфой будет переведён в Министерство и пройдёт допрос под Сывороткой Правды. Мистер и миссис Грейнджер выглядели озадаченными. — Что такое Сыворотка Правды? — Эту сыворотку используют при допросах, — объяснил Дамблдор. — Находящийся под её влиянием человек не может лгать. Подробности действий мистера Малфоя будут установлены завтра, и тогда ему, скорее всего, будут предъявлены обвинения в похищении человека и покушении на убийство, не говоря уже об использовании им Непростительного. Учитывая то, что свидетельствовал его отец, лишь немногие несколько дней назад, я думаю, что Визенгамот выберет крайне суровое наказание для него. Осмелюсь сказать, что мы больше не увидим мистера Малфоя в Хогвартсе. — А что насчёт его сообщников? — спросил Уильям. — У него много сторонников, но в данном случае у него не было сообщников. Он был очень осторожен, чтобы полностью сохранить детали своего плана в тайне. — Но… Но Крэбб и Гойл, сэр! — выпалил Гарри. — Мистер Крэбб и мистер Гойл действовали совершенно отдельно от мистера Малфоя, — мягко поправил Дамблдор. — Я допросил их обоих и подтвердил, что они просто использовали представившуюся возможность, чтобы попытаться отомстить за казнь своих отцов. Хотя Дамблдор не был откровенен, Гарри знал, что он был уверен в своих словах, потому что использовал Легилименцию в этом вопросе. Не было никаких сомнений в том, что Крэбб и Гойл, какими бы глупыми они ни были, практически не владели навыками окклюменции. Таким образом, Гарри сомневался, что Дамблдору даже пришлось использовать активную Легилименцию — почти наверняка было бы достаточно пассивного чтения поверхностных мыслей. — Однако, несмотря на то, что я подтвердил, что ни один из них не знал о плане мистера Малфоя, они всё же напали на тебя в коридорах. Поскольку я специально предупредил о последствиях такого поведения, я отчислил их — их матери прибыли сегодня днём и вернули домой. — Скатертью дорога, — сказал Гарри, и Флёр и Гермиона горячо поддержали его слова. — Что касается остальных членов клики мистера Малфоя, я не могу ничего сделать против них в настоящее время. Нам нужно быть бдительными, наблюдая за мистером Ноттом, мисс Паркинсон и мисс Булстроуд, а также за некоторыми старшими слизеринцами и учениками с других факультетов, взгляды которых вызывают подозрения. Кроме того, Гарри, — продолжил Дамблдор, повернувшись к молодому человеку, — я хотел бы воспользоваться этой чудесной картой, о которой ты говорил ранее. Проходы находятся достаточно близко к поверхности, и они защищены школьными чарами, вот почему мистер Малфой не мог просто воспользоваться портключом, как только он вошёл в проход. Но я хотел бы заблокировать их, чтобы их нельзя было использовать аналогичным образом в будущем. — Я не знаю, что с ней, — сказал Гарри с некоторой досадой. — Я оставил её на столе, когда сегодня утром погнался за Малфоем. — Она у близнецов, — заговорила Флёр. — Они не хотели, чтобы кто-то ещё получил карту в свои руки. На следующие несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, и Гарри, устроившийся рядом с Флёр, был доволен этим. Утренние события были особенно утомительными, и он просто хотел на время забыть обо всём этом. Потому Гарри был не готов к следующему вопросу Флёр. — Директор, — нерешительно начала она, — я кое о чём подумала. — Получив кивок Дамблдора, Флёр продолжила: — Что произошло сегодня утром между Гарри и Гермионой? Я имею в виду… она потеряла так много крови. Когда мы пришли, я была удивлена, что она всё ещё жива. После слов Флёр разум Гарри внезапно вспомнил о том, что произошло утром, и особенно о том, что он испытал, находясь в трансе и пытаясь спасти Гермиону. Он ахнул и сказал: — Я видел её! На него тут же были направлены любопытные взгляды, и он немного покраснел от внимания. Дамблдор особенно оценивающе смотрел на Гарри. — Что ты имеешь в виду, Гарри? — Когда я… ну, делал то, что делал, я увидел Гермиону. Мы поговорили. Гермиона явно не помнила его, поскольку выражение её лица было таким же озадаченным, как и у всех остальных. — Возможно, тебе стоит объяснить, что именно произошло, Гарри, — подсказал Дамблдор. Медленно он начал рассказывать, сосредоточившись сначала на том, каково это — протянуть свою магию и вцепиться в Гермиону, а затем на напряжении, которое он чувствовал, продолжая удерживать её. Затем он погрузился в своё видение и свой разговор с Гермионой, что он чувствовал и как Гермиона сказала ему отпустить её, если понадобится. Закончив, он заметил, что в комнате у всех глаза на мокром месте. Особенно Гермиона смотрела на него так, словно её сердце было в её глазах. Никогда ещё он не был так уверен в своей любви к ней и в её ответных чувствах. — Это замечательная история, Гарри, — через мгновение ответил Дамблдор. — И он проясняет кое-что, хотя и не всё. В наших дискуссиях мы уже касались темы душ. Ты помнишь, что мы обсуждали? Гарри кивнул, понимая, что из всех присутствующих в комнате Грейнджеры не были посвящены в тайну крестражей, и будет неблагоразумно говорить им об этом. Кроме того, Гарри не был уверен в их реакции, и он не хотел допускать новой возможности того, что они отберут у него Гермиону навсегда. — Отлично, — одобрительно кивнул Дамблдор. — Для тех, кто не был причастен к этим дискуссиям, — он кивнул Грейнджерам, — я кратко объясню. Различные маггловские религии размышляли о существовании души, но волшебный мир без всяких сомнений доказал её существование. Она ещё недостаточно изучена, но достаточно сказать, что душа действительно существует, и есть область магии, которая имеет дело со всеми вещами духовной природы. Эта область в значительной степени бесполезна, за исключением некоторых академических интересов, но она существует. Прикоснувшись к магии мисс Грейнджер, ты дал ей силы, чтобы её физические функции продолжали работать после того, как её тело не могло продолжать функционировать самостоятельно. Говоря кратко, ты протянул свою магию и тем самым инициировал общение на высоком и духовном уровне с мисс Грейнджер. Тем самым ты сохранил ей жизнь. Чего бы Гарри ни ожидал, это определённо было не то. К сожалению, объяснение Дамблдора вызвало гораздо больше вопросов, чем дало ответов, и он не был уверен, что ответы существуют. — Так вы хотите сказать, что я… связан с ней или что-то в этом роде? — спросил Гарри. Дамблдор тихо рассмеялся на его вопрос и покачал головой. — Нет, Гарри, ты не создал узы. Такие узы прекрасны для поэтов и писателей и чрезмерно романтичны, но в реальном и практическом мире их не существует. Твоя душа — это твоя душа; душа мисс Грейнджер — это её душа. Единственные узы, которые мы создаем, — это узы дружбы и любви, и я осмелюсь сказать, что эти узы сильнее, чем что-либо ещё в этом мире. Ты разделил с ней большую часть себя, и она ответила, осознавая это или нет, прижавшись к тебе, позволив установить связь. Пожалуйста, пойми, Гарри, что это взаимодействие очень редкое и прекрасное, изысканное и почти наверняка сблизит вас друг с другом. Но она не даёт никаких мистических сил, таких как способность общаться с помощью телепатии, знание мыслей друг друга или мистическое разделение душ. Тут Дамблдор сурово взглянул на Гарри, и его голос стал очень серьёзным: — Я также должен предупредить тебя, если ты ещё не определил это сам, что то, что ты сделал, очень истощает и очень опасно. С твоей великой силой ты был в состоянии удерживать её гораздо дольше, чем я ожидал — я бы предостерёг от легкомысленных попыток сделать что-то подобное ещё раз. Гарри кивнул — он сам это понял. Учитывая то, что он чувствовал, когда его связь с Гермионой оборвалась, он не спешил снова пытаться сделать что-то подобное в ближайшее время. — А что насчёт того, что я видел? — спросил Гарри. — Мне это приснилось? — Я верю, что это было реально, Гарри, — ответил Дамблдор. — Помни, что вы были в непосредственной близости друг от друга, на физическом и духовном уровне. Хотя мисс Грейнджер этого не помнит, на каком-то уровне она, должно быть, понимала опасность, которой ты себя подвергаешь, и действовала соответственно, пытаясь защитить тебя. — Дамблдор улыбнулся им обоим. — Ваши отношения давние и такие глубокие, каких я никогда не видел, и неудивительно, что вы можете общаться таким образом. Гарри покраснел, бросив косой взгляд на Гермиону, которая идеально подходила ему по оттенку. Чтобы скрыть своё смущение, он ещё немного прижался к боку Флёр, заметив её крепкие объятия в ответ. Однако он избегал дальнейших контактов с Гермионой — он инстинктивно понимал, что она не готова открыть их отношения своим родителям; придётся ждать другой, более подходящий момент. Вскоре после этого дискуссия закончилась. Дамблдор немедленно ушёл в сопровождении Сириуса, чтобы забрать карту и позаботиться о проходах, в то время как Делакуры остались на несколько минут, чтобы поговорить с Флёр, прежде чем тоже уйти. Единственными, кто остался дольше, были Грейнджеры, которым директор сообщил, что он позаботится о том, чтобы их вернули домой, как только он закончит свою работу, тем самым позволив им навестить свою дочь и убедиться, что Гермиона в порядке. Оставшись несколько в растерянности и не желая прерывать время, проведённое вместе маленькой семьей, Гарри и Флёр вернулись к кровати Гарри и начали тихо разговаривать. Конечно, их прервал неизбежный — и желанный — визит их близких друзей, которые пришли убедиться воочию, что с ними всё в порядке. Пока они сидели вместе, Гарри позволил своим мыслям спокойно блуждать. Теперь Гермиона была в безопасности — или настолько в безопасности, насколько это было возможно, когда Волан-Де-Морт всё ещё был на свободе, — и Флёр была рядом с ним, как и после неожиданного объявления прошлым летом. Но хотя Гарри знал, что обе девушки отчитают его, если узнают его мысли, он не мог не думать о том, как уберечь их от предстоящей борьбы. Уже без всяких сомнений было показано, что быть рядом с Гарри Поттером сейчас очень опасно, и Гарри не знал, что он будет делать, если с ними что-то случится, и он не будет рядом, чтобы помешать людям на вроде Малфоя. Что бы ни случилось, Гарри решил, что они должны быть в безопасности. Он скорее отправится в ад и вернётся обратно, чем позволит навредить хоть одной из них.