***
Рон Уизли знал, что с его лучшим другом что-то не так. Хотя другие в качестве доказательства привели бы избегание всех Гарри в тот день и то, как он огрызнулся на Лаванду в то утро, Рон видел и другие признаки, указывающие на неприятности. Во-первых, его настроение стало как в прошлом году, как будто этого года никогда не было. Во-вторых, Гарри, который никогда не был слишком озабочен размышлениями о прошлом, внезапно стал задумчивым. И Рон не упустил из виду тот факт, что он даже избегал Флёр и Гермиону, тех, с кем его можно было встретить чаще, чем когда-либо в прошлом году. В ту среду, на очередном собрании клуба, Гарри вёл себя, как и раньше. Он был сосредоточен на уроке на эту неделю, что, казалось, дало ему возможность выкинуть из головы всё беспокойство. Его поведение привлекло внимание некоторых членов группы, или, в частности, тех, кто знал его дольше всех — в особенности Невилла, Джинни и близнецов, хотя Дафна и Луна также выражали свою обеспокоенность в пределах слышимости Рона. После того, когда собрание закончилось, Гарри ушёл сразу же, как распустил их, предположительно, чтобы вернуться в башню Гриффиндора и в свою постель как можно скорее. Беспокоясь за своего друга и желая помочь, Рон в компании других своих друзей подошёл к Гермионе с намерением уговорить её раскрыть всё, что она знала. В конце концов, если кого-то и можно назвать авторитетом во всём, что связано с Гарри Поттером, то этим человеком была Гермиона, и было немыслимо, чтобы она не знала, что беспокоит Гарри. — Что происходит, Гермиона? — требовательно спросил Рон. — Весь клуб видит, что Гарри немного не в себе, так что не пытайся увиливать от вопроса. Удивительно, но Гермиона не пыталась уклониться от ответа, как она часто была склонна делать, когда дело касалось Гарри. — Я не могу сказать, — ответила она. — Это зависит от Гарри, хочет ли он рассказать кому-нибудь об этом. Рон посмотрел на Гермиону с некоторым раздражением. — Но ты знаешь, в чём проблема? — Да, но я ничего не могу сказать. Это не моё дело. — Гермиона, мы не сможем помочь, если не будем знать, что происходит, — сказал Невилл. — Я знаю, — ответила она, даря им всем ласковую улыбку. — Я знаю, что Гарри ценит вашу поддержку. Но я ничего не могу сказать. Гарри сам решит, хочет ли он вам что-то рассказать. Рон был не совсем доволен ответом, но он ценил тот факт, что Гермиона была так же верна Гарри, как и всегда. — Может быть, мне стоит поговорить с ним. — Я не думаю, что это хорошая идея. — Гермиона подошла и нежно положила руку ему на плечо. Рон старался не показывать своего растущего раздражения, когда ему сказали, что он не может поговорить со своим другом, поскольку он знал, что Гермиона никогда не предложила бы ему проявить терпение, если у неё нет для этого веской причины. От осознания этого не стало легче. — Тогда ты можешь с ним поговорить? — спросил Рон, отчаянно желая помочь своему другу. — Он послушает тебя. Я просто хочу, чтобы он знал, что мы все здесь ради него. — Я поговорю, Рон, — ответила Гермиона. — Но это его решение. Рон кивнул — это было единственное, что он мог сделать в этой ситуации. В конце концов Гарри сам решит, хочет ли он, чтобы все знали. Он надеялся, что Гарри думал о недавних событиях, а не прошлом году, когда размышлял о дружбе Рона. Рон знал, что с тех пор он проделал большой путь.***
Дэвид Гринграсс был обеспокоен. В течение двух дней после того, как силы Тёмного Лорда нанесли удар по Министерству, атаки не прекращались. Были поражены ещё несколько целей, в том числе несколько известных семей, не говоря уже о ряде семейных предприятий, как правило, тех, которые располагались в отдалённых районах. Ни одна крупная цель не была поражена — кроме здания Министерства, конечно, — так что такие места, как Хогсмид, Косой переулок и даже Святой Мунго, пока не пострадали. Но не это его беспокоило. Дело в том, что до того утра среды Дэвид знал, что ни одна из традиционно нейтральных семей ещё не подверглась нападению, и он знал, что лучше не думать, что на этот раз их оставят в покое. Союз между большинством из них и блоком Дамблдора точно не был афиширован, но он был бы до крайности наивен, предполагая, что Тёмный Лорд не знал об этом. А ещё факт, что Морган был убит за то, что проголосовал за казнь одиннадцати Пожирателей Смерти, захваченных в Министерстве; Дэвид тоже голосовал за эти казни, и он знал, что, хотя он и не соглашался никоим образом поддерживать Тёмного Лорда, с ним у него была заключена сделка, и поэтому он должен стать мишенью. Но, несмотря на возросшую опасность, Дэвид не мог придумать, что делать. Рассказ о том, что Малфой и другие делали на службе у своего хозяина, был отвратителен, и Дэвид знал, что он не может участвовать в таких мерзостях, даже ради безопасности своей семьи. И насколько они будут в безопасности, если их жизни зависят от неудовольствия безумца? Это было непостижимо во всех смыслах. Утешением было то, что все единомышленники Дэвида подготовились и обезопасили себя настолько, насколько это было возможно. Все члены семьи Дэвида носили аварийные портключи, и им было приказано использовать их при любых признаках неприятностей — портключи должны были доставить их в отдельную комнату на его складе, которая находился под чарами Фиделиуса, а он сам — хранитель тайны. На самом деле его младшие дети — его наследник, мальчик семи лет, и самая младшая девочка, которой было три года, — уже прятались в семейных комнатах на складе, которые он пристроил, чтобы вместить свою семью, когда случилось неизбежное. Только его третья дочь, Шиа, всё ещё была со своими родителями, и Дэвид предпочёл бы, чтобы она тоже была со своими братьями и сёстрами. По крайней мере, двое его старших были в безопасности под присмотром Дамблдора в Хогвартсе. Хотя Дэвид полагал, что говорить, что Дафна и Астория находились под строгой опекой Дамблдора, было несколько ошибочно. Дамблдор, безусловно, был главным игроком в школе, но всё чаще казалось, что Гарри Поттер играет гораздо более активную роль. Дэвид был впечатлён молодым человеком, которого он встретил на балу в предыдущий рождественский сезон, и, учитывая деятельность Гарри в Министерстве и клубе, о котором писала Дафна, Поттер начал оказывать большее влияние на события, особенно в Хогвартсе. Дэвид, как и многие другие, задавался вопросом, что Тёмному Лорду нужно от молодого человека. Учитывая то, что его дочери рассказали ему о деятельности Поттера в течение первых пяти лет его пребывания в Хогвартсе, было ясно, что Тёмный Лорд сосредоточился на нём. Но почему Тёмный Лорд сосредоточился на волшебнике-новичке, который ещё не закончил пятый курс? Если уж на то пошло, действительно ли Тёмный Лорд напал на Гарри Поттера, а не его родителей пятнадцать лет назад? Если это так, Дэвид не мог сказать, что Тёмный Лорд увидел в молодом человеке, что дало ему такой импульс убить его, но казалось бесспорным, что между ними происходило что-то далёкое от нормального. Именно по этой причине, как и по любой другой, Дэвид наконец решил связать свою судьбу с союзом Дамблдора. Гарри Поттер, очевидно, будет главной силой в этом мире, если он переживёт внимание Тёмного Лорда, и в конечном итоге очень желательно, чтобы Гринграссы присоединились к нему. Не повредило и то, что молодой человек был действительно симпатичным. Дни ожидания нападения внезапно оборвались в ту среду, хотя, учитывая подготовку Дэвида, семья была не в такой большой опасности, как могла бы. Они только сели обедать, когда обереги начали визжать, сигнализируя о начале атаки. Обеспокоенный взглядом своей жены Анжелики, Дэвид встал и подвёл дочь к матери. — Возьмите Шиа и идите на склад, а я прослежу, чтобы домовые эльфы убрались отсюда, — приказал он. Анжелика нахмурилась, слушая его инструкции. — Мы должны идти всей семьёй, Дэвид. — Я немедленно приду, — ответил Дэвид, обеспокоенно отгоняя их. Пока он это делал, до них донёсся громкий звон бьющегося стекла, свидетельствующий о том, что обереги пали. — Уходи сейчас же, Анжелика! Хотя Анжелика явно всё ещё беспокоилась, она активировала портключ, и она и его средний ребёнок исчезли из комнаты, оставив Дэвида одного. Он призвал к себе двух домовых эльфов и отправил их восвояси, а затем затаился в защищённом углу, ожидая, когда первые Пожиратели Смерти войдут в дверь. Возможно, с его стороны было неблагоразумно испытывать судьбу таким образом, но он хотел передать этим Пожирателям Смерти сообщение, прежде чем отступить. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем звуки приближающихся шагов предупредили его о том, что скоро у него появится компания. Когда первый Пожиратель Смерти ступил в комнату, Дэвид встал и закричал: — Редукто! — с удовлетворением наблюдая, как его заклинание ударило человека в бок и разбрызгало содержимое его желудка по стене позади него, когда он упал кучей, а на левом боку образовалась большая дыра. Ответом стал град заклинаний через открытую дверь, но, поскольку оставшиеся Пожиратели Смерти не могли его видеть, их заклинания не могли достать Дэвида. Зная, что у него есть всего несколько секунд, Дэвид сжал свой портключ. — Передайте своему хозяину, В-Волан-Де-Морту, что он ничего от меня не получит! — закричал Дэвид. — Ты глупец! — закричал в ответ знакомый голос. Дэвид знал его — это был человек, которого Тёмный Лорд подослал, чтобы заставить его вступить в его ряды. — После того, как мы тебя убьём, твоя жена и дочери будут развлекать нас часами! — Идиот! — сплюнул Дэвид. — Моя семья давно ушла отсюда, и я тоже скоро уйду. Вы можете сжечь этот дом, если хотите, но мы готовили свой уход уже несколько недель. Вы никогда не найдёте нас там, куда мы направляемся! С этими словами он активировал портключ с выражением злорадной ярости, увидев лицо Пожирателя Смерти, заглянувшего в дверь в момент его ухода. Мгновение спустя Дэвид приземлился в личных помещениях своего склада под облегчённые улыбки жены и детей. Они были вынуждены покинуть свой дом, но все они были невредимы и бесстрашны. Теперь пришло время убедиться, что соответствующие органы знают о произошедшем.***
— Ты не можешь взять это на себя, — говорил Сириус своему единственному оставшемуся другу-мародёру. — Ты был не более чем посыльным. Если хочешь обвинить кого-то, возложи вину на плечи Волди. Римус вздохнул и откинулся на спинку кресла в комнате Сириуса. После вчерашних объяснений он был в дурном настроении, и Сириус не собирался с этим мириться. Гарри нуждался в их поддержке, не говоря уже о небольшом позитивном настрое. Он сам был слишком склонен к угрюмости, и вид Римуса в таком состоянии не мог помочь Гарри. — Я знаю, Сириус, — через мгновение сказал Римус. — Просто кажется… — Он сделал паузу и провёл рукой по волосам. — Мы обещали — обещали честью Мародёров! — что защитим его. Мне кажется, мы не очень хорошо с этим справились. Джеймс, где бы он ни был, вероятно, злится на нас. Крякнув, Сириус уселся в ближайшее кресло. К несчастью для его душевного спокойствия, Римус имел право переживать. От его безудержной попытки отомстить Хвосту — которому ещё предстоит заплатить за свои преступления, твёрдо напомнил себе Сириус, — до изоляции Римуса, до того факта, что ни один из них, из-за их разрознённых проблем и обстоятельств, не был рядом в детстве Гарри, было много способов, которыми они подвели сына своего друга. Сириус вовсе не был склонен к самоанализу — он всегда был скорее деятелем группы, чем мыслителем, — но не требовалось много времени, чтобы признать, что они были виноваты. Но сейчас не время для самобичевания, хотя какая-то часть Сириуса и хотела бы погрязнуть в горе, которое он сам создал. Теперь пришло время быть сильным для Гарри. Может быть, в какой-то степени они оба могли бы начать исправлять ошибки, которые они натворили. — Не могу не согласиться, — наконец сказал Сириус. — Но сейчас мы должны быть рядом с Гарри. — Он остановился и вздохнул. — Ты не представляешь, что здесь было, Лунатик. Казалось, что Гарри оставил всё позади, и я подумал, что он был счастливее, чем когда-либо прежде. Это сильно ударило по нему, и даже по двум его подругам, возможно, будет трудно вытащить его из этого состояния. Он привлёк внимание Римуса. — Двум подругам? Сириус ухмыльнулся. — Ну, кажется, наш маленький Сохатый такой же ловкий, как и его отец. Ты знаешь, что Гермиона всегда поддерживала его. — В ответ на кивок Лунатика Сириус сказал: — Что ж, похоже, он наконец-то что-то с этим сделал. Хотя, если подумать, — продолжил он, откинувшись на спинку кресла и думая об их общении за последние недели, — может быть, Гермиона и Флёр взяли дело в свои руки. Брови Лунатика взмыли вверх. — Правда? Я знаю, что он кандидат на многожёнство, но если это происходит по наущению Флёр, то с её стороны это удивительно самоотверженный поступок. — Так или иначе, у меня нет никакой информации. Но я могу сказать тебе, что я никогда не видел Флёр расстроенной близостью этих двоих. Я знаю, что она говорила о ситуации со своей матерью, и я думаю, что она просто смирилась с неизбежным. Как и с тем, что она вейла и вряд ли сможет родить ему сына. Нахмурившись, Лунатик искоса посмотрел на Сириуса. — Вейлы рожают преимущественно девочек и в принципе испытывают трудности с рождением детей, — объяснил Сириус. — Это была одна из первых вещей, о которых мне сказал Жан-Себастьян, когда я связался с ним по поводу контракта. — Я понимаю, что это будет иметь большое значение, — пробормотал Римус. С хитрым выражением лица Сириус лукаво прокомментировал: — Знаешь, у Джеймса мог бы быть полигамный брак, если бы Волди не появился. Римус фыркнул. — Только не с Лили в качестве жены. Кроме того, разве тогда у него не было живых двоюродных братьев и сестёр? — Да, — подтвердил Сириус. — Но они были убиты Пожирателями Смерти ещё до рождения Гарри. — Ну, теперь всё академично, — заявил Римус. — И здесь мы заходим немного дальше. — Он внимательно посмотрел на собеседника. — Что ты предлагаешь нам делать? — Ты же знаешь, что Дамблдор просто так это не отпустит. Он перевернёт каждый камень, пытаясь найти ответ. — И пока он не вытащит что-нибудь из своей шляпы, он ничего не найдёт, Сириус, — многозначительно ответил Римус. — Знания были очень специфичными. — У каждой магии есть противодействие, мистер Люпин, — сказал Сириус, как ему показалось, очень сносно имитируя всезнающий голос Дамблдора. Тот лишь закатил глаза. — Мы с тобой оба знаем, на что способен Дамблдор. Если решения не существует, то он его придумает. Тебе, мне, Гермионе, Флёр и всем его друзьям решать, поддерживать ли его настроение и заставить себя поверить, что мы найдём решение. Сириус остановился и откинулся на спинку кресла. — На самом деле, я не могу представить, чтобы Гермиона или Флёр отказались от этого, и ты знаешь, насколько они обе умны. Гарри, вероятно, больше сосредоточился на том, что это значит для его будущего, и как победить Волди, прежде чем он решит всё для себя. Ты же знаешь, какой он. Но я бы не стал исключать, что наша ходячая энциклопедия и её подруга сами что-нибудь придумают. — Должен сказать, что ты в них слишком сильно веришь, — ответил Римус. — Значит, ты с нами? — Я в деле, — ответил Римус со своей спокойной убеждённостью. — Может быть, я предложу Дамблдору свою помощь в поиске ответа. Знаешь, я всегда был прилежным учеником. — Вот это дух, Лунатик! — ответил Сириус, хлопнув друга по спине. — Общими усилиями мы протащим Гарри через это, даже если он будет брыкаться и кричать всю дорогу.***
Скорость и свирепость атак росли, и силы Министерства изо всех сил старались не отставать от них. Казалось, что у Волан-Де-Морта было неограниченное количество ресурсов, которые он мог использовать, и убийственная и неумолимая воля использовать их. Сидя в остатках своего кабинета, Амелия задумалась. На тот момент о возвращении Волан-Де-Морта было известно всего две недели — даже меньше, — а его атаки возобновились только в последние два дня. Но настроение в волшебной Британии уже приближалось к тому, что было в разгар первой войны. В первой войне Волан-Де-Морт полагался на страх перед возможностью нападения, чтобы держать население под контролем, но на самом деле, хотя атак было много, они были более ограниченными и больше походили на точечные удары по конкретным целям, а не на полномасштабную войну. В ходе нападений, конечно, убили многих, но проводились и такие, что просто запугивали и терроризировали народ. На этот раз атаки были уже намного чаще, и до сих пор не было случаев, чтобы не было смертельных исходов, если цели были пойманы до того, как они успели сбежать. К счастью, после первой войны население в некоторой степени поумнело, так как многие подготовили себя и свои семьи к нападению. Офис портключей был почти завален запросами на аварийные портключи, что привело к принятию законодательного акта, который только что был принят Визенгамотом этим утром. Только определённые люди имели право создавать портключи, но этот законопроект ослабил эти ограничения, так что теперь любой мог создавать свои собственные портключи, если они предназначались для побега в случае нападения. Конечно, создание портключа не было чем-то незначительным, и всё равно были бы те, кто не смог бы создать его должным образом. Офис с портключами по-прежнему справлялся с такими ситуациями, но гораздо быстрее, чем раньше. При этом Амелия не была уверена, что ещё можно сделать, чтобы помочь людям подготовиться к возможному нападению. Кингсли создал несколько групп быстрого реагирования, которые в любое время дня и ночи находились наготове, чтобы отправиться в районы, подвергшиеся нападению, но слишком часто Пожиратели Смерти уже делали то, за чем пришли, и уходили к тому времени, когда на место прибывали силы Министерства. Как и в первую войну, каждый в определённой степени должен был взять на себя ответственность за собственную безопасность, поскольку силы авроров просто не могли защитить всех сразу. Сама Амелия стала спать в Министерстве. Каминную сеть восстановили, но она была под потенциальной угрозой, а это означало, что пройти через неё равно искусить судьбу. Портключами всё ещё можно пользоваться, но после атаки создание портключей в самом здании Министерства было разрешено только нескольким доверенным лицам, а именно ей, Дамблдору и Брустверу. А о том, чтобы покинуть здание и аппарировать к себе домой, просто не могло быть и речи, так как это поставило бы Амелию в уязвимое положение на те несколько мгновений, которые она проводила снаружи. Ей было лучше в Министерстве, и, помня об этом, она наложила Фиделиус на свой дом, а сама стала хранительницей тайны. Амелия надеялась, что таким образом он останется цел, когда боевые действия закончатся. Громкий стук вырвал её из мыслей, и Амелия посмотрела на разрушенную стену своего кабинета — не было ни времени, ни ресурсов, чтобы вернуть её в прежнее состояние, — и увидела стоящего там мрачного Кингсли Бруствера. — Ещё хорошие новости, Кингсли? — спросила она, понимая, что её собственный голос звучит устало. — Я только что получил известие, что резиденция Гринграсс подверглась нападению Пожирателей Смерти. Услышав эту информацию, Амелия выпрямилась; Гринграссы встали на сторону Дамблдора, оставив позади столетия традиционного нейтралитета и приведя с собой значительную часть нейтральной фракции. Альбус признался ей, что они либо стали бы с ними союзниками, либо были бы насильно призваны в ряды сил Волан-Де-Морта. Хотя Амелия не могла утверждать, что хорошо знает Дэвида Гринграсса, ей казалось, что она знает о нём достаточно, чтобы понять, каким был бы его ответ на этот ультиматум. — Жертвы? — Вряд ли это можно было бы определить, — ответил Кингсли, входя в её кабинет и садясь перед её столом, — если бы Дэвид Гринграсс не появился в отделе авроров двадцать минут назад. Он сам сообщил нам о нападении всего несколько минут назад до того, как над развалинами их дома была замечена Тёмная метка. А так, двое старших находятся в Хогвартсе, как я полагаю, вы знаете. Двое младших уже в безопасном месте, а Гринграссы сбежали со средней дочерью, когда они слышали, как падают обереги. Это было облегчением. — А их дом? — Уничтожен адским пламенем. Амелия нахмурилась. Адское пламя было настолько горячим и неконтролируемым, что, возможно, даже не оставило бы следов от тел, если бы кто-нибудь попал в него, отсюда и причина первоначального комментария Кингсли. Хорошо, что адское пламя горело так жарко, что быстро сгорало само по себе, иначе беспорядочное разжигание такого пожара могло бы охватить всю страну, оставив после себя пустошь. — По крайней мере, семья в безопасности, — пробормотала Амелия. — Но, похоже, Волан-Де-Морт потерял терпение по отношению к нейтралам. — Скорее бывшим нейтралам, — ответил Кингсли. — У меня будет полный отчёт о сегодняшних атаках после того, как команды отчитаются. Прямо сейчас, похоже, что сегодня их было ещё около дюжины. Амелия просто кивнула, массируя виски. — Это не похоже на первую войну, — тихо сказала она. — По крайней мере, они игнорируют мир магглов, — ответил Кингсли. — В прошлый раз мы были на грани раскрытия волшебного мира. Кивнув, Амелия устремила на директора суровый взгляд. — Как обстоят дела с допросами? — Мы почти закончили. Но все они говорят, по сути, одно и то же. Нам нужен Дамблдор — это гораздо опаснее, чем первая война. — Я знаю, — сказала Амелия. — Но мне нужны все факты, прежде чем мы соберём совет. Давайте не будем объяснять ситуацию более одного раза. — Кингсли кивнул. — Что насчёт планов о зачистке Министерства от Пожирателей Смерти? — Мы почти готовы. Я незаметно определил основную группу авроров, лояльность которых была проверена. Нам нужно действовать осторожно, но я думаю, что мы сможем искоренить их без особых трудностей в ближайшее время. — Хорошо, — ответила Амелия. — Сначала корпус авроров и Ударный отряд, затем начальники отделов, а после все рабочие в этом здании. Я не хочу, чтобы среди рабочих остался хоть один Пожиратель Смерти, который причинил бы нам ущерб. Давайте сделаем это здание настолько безопасным, насколько это возможно, — тогда мы сможем приложить все силы на противостояние Волан-Де-Морту. — Конечно, министр, — ответил Кингсли. — Теперь я считаю, что мне следует вернуться в ОМП. Отмахнувшись от него, Амелия снова переключила своё внимание на документы на своём столе, хотя, по правде говоря, сконцентрироваться на них было трудно. Они двигались к тому, чтобы лишить Волан-Де-Морта возможности вмешиваться в работу Министерства, но работа шла слишком медленно для душевного спокойствия Амелии. Эти вещи действительно требовали времени, но времени было в обрез. Люди умирали. Она обязана спасти как можно людей.***
Душевное состояние Гарри было не так уж далеко от того, что представляла себе Гермиона. Хотя он старался вести себя, как прежде, он знал, что успех был ужасающим, и что Рон и другие его друзья мгновенно раскусили Гарри. Он действительно пытался проявлять заботу, но честно говоря, выходило скверно. Его друзья могли переживать за него, но не им приходилось иметь дело с осознанием того, что они должны умереть, чтобы освободить мир от лап одного из самых злых людей, когда-либо живших на земле. Это бремя было его и только его. Хорошее самочувствие, что было в начале года, — оно оставалось таким даже когда Гарри впервые рассказали о крестраже — испарилось, не оставив после себя ничего, кроме опустошения и горечи. Надеяться, что его оставят в покое, и он может жить спокойно со своими возлюблёнными, глупо. Нет, он был Гарри Поттером, и опустошение казалось его судьбой, что бы он ни пытался сделать, чтобы жить обычной жизнью. Что же, Гарри стал избегать всех, насколько это возможно, даже двух девушек, которые были центром его жизни. Он любил их и даже мог признать, что они помогали ему забыть о проблемах, когда он был с ними. Но время, проведённое в их присутствии, напоминало ему, что недолго Гарри быть с ними суждено, и его довольное и почти счастливое настроение портилось. Поскольку этот призрак всегда нависал над ним, когда они встречались, было легче избегать их, хотя это также приносило свои горести. Гарри хотел быть с ними. Он хотел услышать ласковый смех Гермионы, услышать прекрасный голос Флёр, когда она говорила о чём-то с волнением и страстью. И больше всего он жаждал обрести покой и утешение в их объятиях. Но их компания была слишком болезненной, поэтому он лелеял свою горечь в одиночестве. В те первые дни Гарри проводил большую часть времени в Выручай-Комнате, по крайней мере, когда он не был на уроках или обедах, хотя и пропускал немало таких моментов. Гарри всегда делал так, чтобы никто другой не мог найти его, когда он пользовался комнатой, и хотя Гермиона и Флёр ничего ему не сказали, по их уязвлённым взглядам было ясно, что они пытались найти его там. Он чувствовал себя виноватым за то, что закрылся от них, но это было к лучшему. И в комнате Гарри смог справиться со своим разочарованием. Комната, как всегда, предоставила ему идеальный тренировочный зал для дуэлей, полный манекенов, на которых он мог выплеснуть своё разочарование, и некоторые из них даже имели ограниченную способность к сопротивлению. Гарри не был уверен, поскольку ему не с кем было помериться силой, но он решил, что даже короткие тренировки улучшают его силу не по дням, а по часам. Это было иронично — больше у него нет надежды, что он выживет в этой бойне, но знание того, что он не сможет больше защитить девочек, наполнило его желанием стать лучше, чтобы он точно мог быть уверен, что Волан-Де-Морт тоже не выживет. Этот человек заплатит за совершённые им зверства и присоединится к Люциусу Малфою в аду — в этом Гарри был полон решимости! По крайней мере, Жана-Себастьяна и Аполлин не было рядом, чтобы наказать его за такое поведение. Первый день после нападения они провели в Хогвартсе, прежде чем отправились в своё новое жильё. Разговор с Дамблдором о том, что им нужно найти место, где они могли бы быть в безопасности — поместье посла явно больше не было безопасным, — привёл к предложению, чтобы они поселились на площади Гриммо. Хотя Уизли и Грейнджеры уже были там, резиденция семьи Блэков была достаточно большой, чтобы вместить гораздо больше жильцов, хотя нельзя было сказать, что это было лучшее жильё. Ещё одна вещь, которую Гарри узнал на той неделе, заключалась в том, что Грейнджеры по-прежнему ходили на свою практику каждый день, поскольку, хотя Министерству был известен их домашний адрес, им было всё равно, где они работают. Поэтому их работа пока считалась безопасной. И их дом, хотя и был повреждён напавшими на них Пожирателями Смерти, всё ещё стоял, а их вещи были вывезены и помещены на хранение до их возвращения. Были наложены Магглоотталкивающие чары и чары «не замечай меня», чтобы никто в этом районе не беспокоился об этом месте, и Грейнджеры дали знать всем по соседству, что они уехали на некоторое время к родственникам. Таким образом, Гарри утешал себя тем, что, по крайней мере, родители Гермионы, хотя и пострадали от случившегося, по крайней мере смогли вернуться к какому-то подобию своей нормальной жизни. Это было в четверг после обеда, когда Гермиона и Флёр подошли к Гарри прежде, чем он успел сбежать в класс. Вид любимых лиц наполнил его тоской, которую он безжалостно подавил; не стоит больше на этом зацикливаться. Естественно, именно Гермиона начала говорить: — Как ты, Гарри? — Я в порядке, — невозмутимо ответил он, пытаясь вернуть немного былое товарищество и игривость между ними. Однако Гермиона, кажется, не впечатлилась. — Ты серьёзно? — резко спросила она. — Мы не видели тебя со вторника. — Мне очень жаль, — сказал Гарри, и он подумал, что ему действительно стыдно. Девочки только поддерживали его, и не их вина, что он был не в состоянии быть с ними. — Я пытался всё обдумать самостоятельно, понимаете? Я просто не знаю, что обо всём этом думать. — Это тяжело, Гарри, — сказала Флёр, подойдя ближе и протянув руку, чтобы сжать одну из его рук в своей. — Мы просто хотим помочь тебе. Гарри вздохнул, и его плечи поникли. — Я знаю и ценю это. — Он посмотрел им обеим в глаза по очереди. — Я просто… мне нужно разобраться с этим самому. — Гарри, у нас ещё есть шанс что-нибудь придумать, — настояла Гермиона. — Это было бы здорово, Гермиона, — сказал Гарри, коротко и отрывисто кивнув ей. Шанс есть, учитывая, как Дамблдор любил говорить о том, что у всякой магии есть противодействие, но Гарри не мог позволить себе думать об этом, иначе он быстро выходил из себя. Такие вещи не были его сильной стороной; если бы девушки, или Дамблдор, или Римус, или даже то общество, о котором говорил Лунатик, смогли найти решение, Гарри, очевидно, был бы в восторге. Но таким мыслям нельзя было предаваться сейчас, пока Волан-Де-Морт не побеждён. — Гарри, остальные заметили, что что-то не так, — снова продолжила Гермиона. Гарри посмотрел на неё с прищуром. — Кто? — спросил он ровно. — Невилл, Луна, близнецы, Дафна и Рон, для начала. Но весь клуб может подтвердить, что ты сбежал вчера. — Ты им что-нибудь сказала? Лицо Гермионы приняло слегка обиженное выражение. — Конечно, нет. Это твой выбор, хотите ли ты рассказывать им. Кроме того, я не могу сказать им из-за клятв. Рон попросил, чтобы я поговорила с тобой и посмотрела, расскажешь ли ты им, что происходит. — Абсолютно нет, — заявил Гарри. Было достаточно плохо, что девочки знали; он не хотел получить ещё жалостливые взгляды от других своих друзей. — Гарри, они просто хотят помочь, — настояла Флёр. Она всё ещё держала его руку в своей, и Гарри признался, что очень приятно чувствовать её силу и поддержку. — Я знаю, Флёр, — сказал Гарри, слегка улыбаясь её тихому упорству. — Но сейчас они мало что могут сделать. — Что насчёт поддержки хороших и не осуждающих друзей? — спросила Гермиона. — Это всегда полезно, — согласился Гарри. — Но ты забываешь, что мы должны держать это в полной тайне. Мы мало что можем им рассказать, и уж точно не о том, что нам рассказал Римус, не о действующих клятвах. — Тогда дай им общее представление о том, что тебя беспокоит, — предложила Флёр. — Пусть они поддержат тебя. Ты делал всё, когда они просили тебя о помощи, — пусть они ответят взаимностью. Это звучало заманчиво; в течение долгой минуты Гарри раздумывал, не согласиться ли с их идеями. Но это было не то, с чем они действительно могли помочь, и Гарри знал, что информацию нужно держать в секрете. И если быть честным, он также знал, что не сможет справиться с их жалостливыми взглядами, когда они узнают о его проблеме. Они просят слишком много от него. — Пока нет, — настоял Гарри. — В конце концов, им придётся кое-что узнать, но я думаю, что сейчас лучше помалкивать. Я расскажу им когда-нибудь, но не сейчас. Гермиона и Флёр обменялись взглядами и приподняли бровь, и на мгновение Гарри почувствовал, что злится на них. На карту была поставлена его жизнь, его будущее, которое резко оборвались. Должны ли они были беспокоить его по этому поводу, вынуждая его раскрыть свои мысли и чувства? Разве им не было жаль, как происходящее рвало его на части? Как только эта мысль пришла ему в голову, он тут же отогнал её. Эти две женщины любили Гарри так же, как он любил их, и даже намёк на что-то подобное был несправедлив по отношению к ним обеим. Гарри должен быть благодарен за то, что они любили его достаточно, чтобы заботиться. Он не станет относиться к ним так бесцеремонно, как бы он ни был опечален ситуацией. Они заслуживали лучшего. — Послушайте, — сказал Гарри, сжимая руку Флёр, а свободной рукой взяв ладонь Гермионы, — я понимаю, что вы и весь клуб хотите помочь, и я ценю это. Но я не могу допустить, чтобы об этом стало известно сейчас. Позже мы сможем обсудить всё, но сейчас, пожалуйста, помалкивайте. — Конечно, — ответила Флёр, а затем наклонилась и провела губами по его щеке. — Но мы хотим, чтобы ты перестал от нас отгораживаться. Могу ли я предположить, что ты провёл много времени в Выручай-Комнате, взрывая манекены? Гарри застенчиво кивнул. — Тогда позволь нам присоединиться, пожалуйста. Если ты собираешься подготовиться ко встрече с Волан-Де-Мортом, тогда мы будем стараться держать Беллатрису подальше от тебя. В следующий раз, когда мы увидим эту суку, я хочу, чтобы её голова была насажена на пику. Ошеломлённый, Гарри смотрел на напряжённую решимость своей невесты. Флёр была такой доброй и нежной, по-настоящему любящей, но эта любовь часто заставляла её становиться львицей, стремящейся защитить своих детёнышей. — Хорошо, — ответил Гарри. На мгновение он даже смог забыть о тяжести судьбы, тянущей его в глубины отчаяния. Это было, конечно, в тот момент, когда Дафна, а затем Астория и Трейси решили подойти к ним. — Вчера на дом моих родителей было совершено нападение, — сказала Дафна без предисловий. — Они в порядке? — вздохнув, спросил Гарри. Дафна напряжённо кивнула — судя по напряжённым плечам и тщательно контролируемому выражению лица, ей было трудно держать себя в руках. — Мой отец готовился несколько месяцев. Они ушли с помощью портключа при первых признаках опасности. — Затем она слегка улыбнулась. — Однако мать расстроена из-за отца. Похоже, он остался, чтобы отправить сообщение Пожирателям Смерти, прежде чем сбежать. — Так поступил бы и наш Гарри, — со смехом ответила Гермиона. — Мне тоже пришла в голову эта мысль, — сухо сказала Дафна. — По крайней мере, они ушли, — сказал Гарри, не обращая внимания на поддразнивание. Он пристально посмотрел на Трейси. — Что насчёт твоей семьи? — Пока ничего, — коротко ответила Трейси. — Мои родители, однако, готовы ко всему. И Волан-Де-Морт, вероятно, нападёт на тех, кого считает предателями, — её глаза метнулись к Дафне, — а потом возьмётся за остальных. В любом случае, мой отец ни за что не станет его поддерживать, и он это знает. — Мы должны остановить его, — прорычал Гарри, в гневе сжимая кулаки. — Чёртов ублюдок поставит страну на колени, если мы ничего не сделаем. — Мы делаем всё возможное, — успокаивающе сказала Гермиона. — Нет, не всё, — не согласился Гарри. — Раз в неделю для клуба уже недостаточно. Мы должны увеличить количество встреч. Все остальные посмотрели друг на друга. — Если мы все будем работать над домашним заданием сразу после окончания занятий, мы сможем встречаться почти каждый вечер, — сказала Флёр. — Мы должны это сделать, — сказал Гарри, когда идеи и мысли укрепились в его голове. Хорошо, что он стал лучше, поскольку именно ему в конечном итоге придётся столкнуться с Волан-Де-Мортом и победить его. Но все остальные члены клуба тоже должны уметь позаботиться о себе. Слова Аластора Грюма, сказанные им в конце прошлого лета, всплыли в голове Гарри. «Вы никогда не станете лучше, если не будете продолжать практиковаться». Теперь им нужно практиковаться ещё больше, потому что практика им, несомненно, понадобится в тот или иной момент. Гарри повернулся к Гермионе и Флёр, которые выжидательно смотрели на него. — Давайте сделаем это. Вы закончили план по улучшению для всех галеонов? — Мы скоро закончим, — ответила Гермиона. — Нам просто нужно в последний раз просмотреть чары, чтобы убедиться, что они будут делать то, что нам нужно. — Вы можете подготовить их сегодня вечером? Гермиона взглянула на Флёр, на что та кивнула. — Если нужно прямо сегодня, то конечно. — Хорошо. Тогда расскажите всем — у нас будет собрание сегодня вечером, и тогда мы улучшим галеоны. Давайте подготовим всех к встрече с Волан-Де-Мортом, насколько это возможно, прежде чем он решит нацелиться на Хогвартс. Все кивнули в знак согласия и ушли, так как пришло время вернуться к дневным занятиям. Для Гарри ситуация по-прежнему была безнадёжной, но, по крайней мере, ему дали что-то большее, чем простое сидение на месте и переживания о том, что изменить нельзя. Достаточно, решил он. Гарри проживёт остаток своей жизни, какой бы долгой она ни была, ради других. Он позаботится о том, чтобы они были в безопасности от рук Волан-Де-Морта— или, по крайней мере, настолько в безопасности, насколько ему хватит сил.