***
— Я услышал от Беллатрикс, что ты делаешь успехи, Драко, — говорит Тёмный Лорд молодому человеку, стоящему перед ним. — Да, мой лорд, — отвечает Драко. — Тётя Беллатриса может многому меня научить. Веселье. Презрение. Разочарование. Гарри смотрит, как Волан-Де-Морт наблюдает, как Малфой падает ниц. Хотя в последний раз, когда он общался с Волан-Де-Мортом, он не мог видеть его мысли, на этот раз чувства Тёмного Лорда были так же ясны, как если бы они были написаны большими жирными буквами у него на лбу. На самом деле, теперь, когда Гарри думает об этом, он понимает, что то же самое происходило и в прошлом — когда он увидел Волан-Де-Морта осенью, он мог понять эмоции этого человека, но во всех своих последних видениях они были спрятаны. Гарри удивляется, почему — должно быть, какая-то причуда их связи иногда позволяла ему видеть чужие мысли, а иногда — нет. Или, возможно, это было следствием собственных действий и душевного состояния Тёмного Лорда. Был ли он менее осторожен сейчас? В конце концов, Гарри решает, что это не имеет значения. Он использует эту связь в своих целях, и хотя знать мысли Волан-Де-Морта не обязательно, вполне возможно, что он сможет узнать что-то ещё и это, безусловно, хорошо. Дело в том, что Волан-Де-Морт скептически относится к утверждениям Малфоя о том, что он учится, и Гарри подозревает, что Беллатриса сообщила, что Драко слаб и обладает элементарным уровнем интеллекта, необходимым для того, чтобы он хотя бы отдалённо своим поведением напоминал слизеринца. Конечно, Гарри всегда это знал — мерзавец был больше гриффиндорцем, чем слизеринцем, и когтевранца в нём почти не было. Это прискорбно, решает Волан-Де-Морт, но, похоже, Люциус был прав в оценке своего единственного сына. Драко — сплошное разочарование. Единственная причина, по которой ему разрешено продолжать жить, заключается в том, что он всё ещё нужен Тёмному Лорду. Как только Министерство падёт и Волан-Де-Морт займёт подобающее ему место, от мистера Малфоя больше не будет никакой пользы. Возможно, будет лучше, если к тому моменту род Малфоев навсегда исчезнет из мира. Хотя ему противны безжалостные мысли Волан-Де-Морта — независимо от того, что они обращены к тому, кого Гарри считает безнадёжным идиотом, — Гарри никак не реагирует. В самом деле, если Волан-Де-Морт решит, что Малфой ему больше не нужен, то у Гарри станет на одного беспокоящего его фанатика меньше. — Это хорошо, — вслух говорит Волан-Де-Морт, вызывая у молодого человека румянец от удовольствия. Снова волнами с Тёмного Лорда скатывается презрение. — Ты должен быть готов, когда придёт время, — продолжает Тёмный Лорд. — Твоя роль в плане будет иметь важное значение. Ты должен быть готов. — Я уже предвкушаю свою месть, милорд, — отвечает Малфой, и Гарри почти видит фанатизм в чужих глазах. Если бы он не знал, что Малфой и не думал раскаиваться, этот разговор доказал бы это. Малфою не поздоровится, если Гарри снова встретится ему на пути! Ответ Волан-Де-Морта — очередная волна презрения, но странным образом смешанная с чувством удовольствия. Во всяком случае, мальчишка усердный. Подумав, Волан-Де-Морт решает, что он подождёт, чтобы увидеть, что произойдёт. Хотя Драко Малфой никогда не станет лидером, он может быть приемлем в качестве одного из головорезов низшего уровня. В конце концов, отродья Крэбба и Гойла всё ещё были полезны — возможно, Драко тоже принесёт пользу. Конечно, разница между ними в том, что Крэбб и Гойл слишком глупы, чтобы иметь какие-либо амбиции — единственный аспект слизеринцев, которым Малфой обладает в избытке. Но торопиться не стоило. Он будет смотреть и ждать, а потом поймёт, как действовать.***
Из этого небольшого шпионажа стало ясно, что с Малфоем что-то происходит. Волан-Де-Морт дал ему какое-то задание или вызов, вероятно, задание, которое позволит ему искупить свою вину в глазах Тёмного Лорда за то, что он не смог привести к нему Гермиону. Но Гарри знал, что Гермиона крайне умна и больше не попадётся на уловки Малфоя. Гарри не сомневался, что если этот придурок снова попытается что-нибудь с ней сделать, его превзойдёт почти любой в клубе. И если Гермиона относительно легко победила его в прошлом декабре, теперь она сможет сделать это с закрытыми глазами. Нет, в ходу были другие, более важные вещи, чем бредовые фантазии некоего напыщенного идиота. Поздно вечером в четверг Гарри стал свидетелем ещё одного видения Тёмного Лорда, которое было более интересным, но по-прежнему содержало мало информации.***
— Вы нашли его? Пожиратель Смерти, неизвестный Гарри, стоит перед Тёмным Лордом, чувствуя нервозность и тревогу. — Да, милорд, — его ответ звучит неуверенно. — И? — подсказывает Тёмный Лорд, у него явно терпение на исходе. Гарри снова понимает, что не может чувствовать мысли Волан-Де-Морта. Любопытно, решает он, но отбрасывает эти мысли на задворки сознания для последующего обдумывания. — Оно существует, как вы и сказали, милорд. — Пожиратель делает паузу, словно не зная, стоит ли продолжать, прежде чем в спешке произнести: — Но это очень опасно, милорд. Несколько раз на нас нападали, и мы чуть не проиграли… — Но вы нашли его, верно? — Тёмный Лорд упрямо давит на заикающегося человека. — Да, милорд, — подтверждает мужчина, видимо, чувствуя, что иначе, несомненно, он бы понёс суровое наказание. — И в каком оно состоянии? Можем ли мы использовать его? Мужчина сглатывает, и на мгновение Гарри задаётся вопросом, замнётся ли он снова и попытается рассказать Тёмному Лорду всё то, что говорил вначале. Однако он возвращает себе самообладание и напряжённо кивает Тёмному Лорду. — Проход у входа узок, как вы и сказали, милорд. Короткий путь в нём расширяется и ведёт дальше. — И вы прошли до конца? — спрашивает Волан-Де-Морт. — Нет, милорд. Район опасный, и мы решили, что будет лучше отступить и доложить вам. Тёмный Лорд долго смотрит на мужчину, и Гарри видит, как струйка пота стекает по его виску, по щеке и вниз по челюсти. Он неплохо скрывает свой страх, но выражение его лица и опасение в глубине его глаз говорят об уровне ужаса, который Волан-Де-Морт внушает своим подчиненным. — Очень хорошо, — наконец произносит Тёмный Лорд, хотя Гарри не может понять, действительно ли он был готов разозлиться или просто лениво запугивал своего несчастного последователя. — Вы возьмёте больше людей и пройдёте дальше по проходу до внутреннего входа. Мы должны убедиться, что нет никаких препятствий. — Как прикажете, милорд.***
Дискуссия между Тёмным Лордом и неназванным Пожирателем Смерти была, по мнению Гарри, гораздо более тревожной чем предыдущие видения. Драко был известной личностью, и Гарри не испытывал к его способностям какого-либо уважения. Волан-Де-Морт, однако, находился на совершенно другом уровне, и, похоже, у него что-то припрятано в рукаве. Что именно Гарри не мог определить, так как разговор прошёл расплывчато, и никаких подробностей не обсуждалось. Но Гарри точно ощутил, как его желудок сжался от напряжения. Что бы это ни было, это не звучало хорошо, хотя и казалось опасным для сил Тёмного Лорда. Некоторое время Гарри подумывал передать то, что он видел, Дамблдору, но рассудок быстро взял верх. Мало того, что Дамблдор рассердится на него и накажет за очередное неповиновение и открытие связи с Волан-Де-Мортом, но также возможно, что он, как следствие, станет более бдителен по отношению к Гарри. И из-за этого Гарри будет труднее ускользнуть, когда придёт время. Кроме того, подумал про себя он, твёрдо выбросив из головы мысль, которую обдумывал до этого, не похоже, что Дамблдор узнает, о чём говорил Волан-Де-Морт, больше, чем он. Обдумав эти мысли, Гарри решил оставить их и продолжить работу, пытаясь выяснить местонахождение Нагайны. В течение этого дня и следующего он часто мельком видел змею, лежащую в углу, иногда спящую, иногда наблюдающую за комнатой злобным взглядом. Она всегда была рядом с Тёмным Лордом и редко двигалась, хотя Волан-Де-Морт часто приближался к ней, чтобы поделиться радостью от исполнения особенно удачного плана или осыпать существо любовью. Такие моменты заставляли Гарри чувствовать себя почти физически плохо. Прорыв произошёл во второй половине дня в пятницу. Гарри сидел в классе, слушая лекцию профессора, когда рискнул быстро заглянуть в разум Волан-Де-Морта, установив связь, которая к тому времени стала почти второй натурой. Тёмный Лорд был один и думал — и снова Гарри заметил, что не может уловить его мысли, — когда он оглядел комнату, и Гарри смог увидеть угол, где Нагайна обычно устраивала своё гнездо. Оно было пустым. Его глаза распахнулись, и Гарри пришлось сдержаться, чтобы не вскинуть кулак от ликования. Змеи там не было! Это не обязательно что-то значит, пытался убедить он себя, пытаясь умерить волнение. Это правда, что он ни разу не видел Нагайну вне присутствия Волан-Де-Морта за всё время своего шпионажа, но могло быть множество причин, по которым змея сейчас была где-то в другом месте. В конце концов, слежка за этот день мало что дала, но из этого можно было сделать вывод. Если отсутствие змеи в присутствии Волан-Де-Морта — это всё, что ему нужно Гарри попытается найти её. Однако, если это возможно, он предпочёл бы получить подтверждение от самого Тёмного Лорда, что Нагайна вышла из убежища, на охоту или патруль. Тогда он был бы более уверен в своей способности перехватить змею и прикончить её, не беспокоясь о том, чтобы вернуться когда-нибудь в будущем, чтобы покончить со всем. Остаток дня Гарри чаще, чем раньше, открывал связь с Волан-Де-Мортом, пытаясь получить хоть какое-то подтверждение. И хотя он не уловил ничего интересного из взаимодействия Тёмного Лорда с его войсками, он также не получил от него никаких указаний на то, что змея вышла на охоту. Несколько раз, когда ему удавалось мельком увидеть угол Нагайну, змеи там видно не было, что обнадеживало, но не более того. К концу занятий Гарри начал набираться решимости пойти той ночью, независимо от того, нашёл он то, что искал, или нет. В итоге это оказалось ненужным.***
— Готовы ли мы к завтрашним атакам? — Да, милорд. Гарри чувствует удовлетворение с оттенком нетерпения, охватившее Волан-Де-Морта, когда он оглядывается на своего старшего лейтенанта. Беллатрикс, которую он видел лишь мельком за последние несколько дней, стоит перед Тёмным Лордом, её лицо как и обычно бесстрастно. Её глаза, однако, горят с такой тёмной силой, что заставляет Гарри дрожать. Он почти чувствует безумие, пылающее в тёмных глазах, которые с фанатичной силой устремлены на Волан-Де-Морта. Тёмный Лорд, однако, стойко игнорирует пристальный взгляд своей подчинённой. Возможно, он просто привык к её поведению, а может быть, он считает, что такое поведение — его заслуга. Какой бы ни была причина, Волан-Де-Морт сидит на своём троне, думая о том, как он доволен этой женщиной и как бы он хотел, чтобы больше его последователей были такими, как она. Сама мысль об этом заставляет Гарри подавить рвотный позыв — он не мог представить армию Беллатрикс Лестрейндж под командованием Волан-Де-Морта. — Хорошо, хорошо, — говорит Тёмный Лорд. — Заметили ли мы какие-либо изменения в реакции Министерства? — Нет, милорд, — отвечает сумасшедшая ведьма. — К тому времени, как авроры прибывают на место происшествия, наши силы уже уходят. — Она колеблется мгновение, прежде чем продолжить: — Мы не причиняем того ущерба, на который я надеялась. С потерей нашего «крота» в отделе портключей и их новой позицией передавать портключи любому, просящему, нашим силам стало гораздо труднее вершить правосудие, чем раньше. — Это неважно, — отвечает Волан-Де-Морт. — Страх и истерия, которые мы вызываем, стоят столько же, сколько убийство нескольких грязнокровок. Когда мы вырвем контроль у мадам Боунс, мы сможем предпринять более жёсткие меры. А пока запасись терпением. — Да, милорд, — отвечает Беллатриса. — Очень хорошо, ты свободна. С поклоном Беллатриса начинает выходить из комнаты. Когда она уже почти у двери, Волан-Де-Морт снова заговаривает: — Убедись, что охранник у двери знает, что Нагайна вышла на охоту. Нам бы не повторение ещё одного… досадного инцидента, как в прошлый раз. — Конечно, милорд, — с поклоном отвечает Беллатрикс, прежде чем выйти из комнаты.***
Гарри охватила волна ликования, хотя на этот раз он гораздо лучше контролировал свою реакцию. Вместо этого он заставил себя рационально рассмотреть ситуацию. Теперь, когда Нагайны не было дома — а она отсутствовала где-то около шести часов, — она, скорее всего, будет отсутствовать всю ночь, прежде чем вернётся в логово Волан-Де-Морта на следующее утро. И хотя Гарри мог улизнуть из спальни в мантии-невидимке, он понимал, что даже с мантией его обнаружат с большей вероятностью, чем если бы он ушёл после наступления темноты. Взглянув на окна гостиной Гриффиндора, Гарри заметил, что, похоже, приближается время ужина. Это означало, что, скорее всего, осталось за три часа до захода солнца, а сейчас полдевятого и стоит конец апреля. Окинув комнату взглядом, Гарри понял, что никто, похоже, не заметил его внезапного отвлечения или прилива восторга, который он испытал, узнав, что Нагайны нет там, где он хотел её видеть. Гермиона опустила голову, сосредоточившись на эссе по трансфигурации, а Флёр сидела на диване рядом с ним, поглощённая учебником по чарам. Другие их друзья были поблизости и были сосредоточены на своих делах. Для них стало чем-то вроде ритуала выполнение домашнего задания, данного на выходные, в пятницу вечером, чтобы освободить выходные от конкретных заданий, которые должны были быть выполнены в начале следующей недели. Это позволило им расслабиться на выходных и сосредоточиться на исправлении, которое Гермиона уже довольно сильно подталкивала. Молча, в пределах своего разума, Гарри начал планировать, что он будет делать, в то же время старательно делая вид, что он сосредоточился на своей домашней работе. На самом деле он работал над домашним заданием, но он также строил в уме списки того, как он собирается найти и в конечном итоге убить змею. Они продолжали в таком духе до ужина, когда друзья собрали свои книги и направились в Большой зал на ужин. Ужин прошёл как обычно, и вскоре друзья занялись делами типичного пятничного вечера. Гермиона, извинившись, ушла пораньше, сославшись на то, что ей нужно поискать кое-какие книги в библиотеке. Гарри попрощался с подругой с улыбкой и нежным поцелуем, лениво подумав, что Гермиона в последнее время проводит много времени в библиотеке — даже для неё! Тем не менее, он решил не думать об этом слишком много в тот вечер; отсутствие Гермионы очень хорошо повлияло на его собственные планы тем вечером, и Гарри спокойно принял подарок, который она ему преподнесла. Однако избавиться от компании Флёр оказалось гораздо труднее. Его невеста в тот вечер прилипла к нему, как клей, разговаривая тихим голосом, положив голову ему на плечо, обмениваясь короткими, но интимными поцелуями и вообще вела себя так, как и подобает влюблённой молодой женщине. Гарри был благодарен ей за любовь и поддержку, но в этот вечер он не мог не чувствовать небольшое раздражение, поскольку её действия только мешали его запланированному побегу. Он терпел это какое-то время, пытаясь придумать, как уйти от Флёр. Решение пришло намного позже тем вечером, когда возможность была предоставлена самой Флёр. Они уже некоторое время сидели в общей комнате, тихо разговаривая, когда Флёр вздохнула и выпрямилась. — Гермиона уже давно в библиотеке, — сказала она. — Приближается комендантский час. Я пойду приведу её обратно. Подавив вздох облегчения, Гарри вместо этого улыбнулся красивой девушке и наклонился для короткого поцелуя. — Хорошая идея. Думаю, пока тебя нет, я пойду прогуляюсь. Флёр посмотрела на него с некоторым беспокойством. — Как насчёт того, чтобы пойти со мной в библиотеку? Тогда мы все можем пойти прогуляться. — Думаю, я бы хотел побыть один, — сказал Гарри, пытаясь говорить непринуждённо. — Знаешь, мне просто нужно кое-что обдумать. Увидимся позже. — Гарри, — сказала Флёр, недолго глядя на него, — тебе не обязательно делать всё самому. Мы с Гермионой любим тебя. Мы хотим помочь. Улыбаясь, Гарри потянулся и провёл пальцами по шелково мягкой щеке. — Я знаю, Флёр. И я люблю вас обеих за это. Я просто хочу немного подумать обо всём наедине. Я поговорю с вами позже или завтра утром. Флёр бросила на него обеспокоенный взгляд (слегка окрашенный недоумением, как подметил Гарри), но больше ничего не сказала. Она просто наклонилась вперёд и чмокнула его в губы, прежде чем встать и выйти из гостиной. Со своей стороны, Гарри позаботился о том, чтобы он продолжал выглядеть непринуждённо. Он подождал несколько мгновений после того, как Флёр ушла, прежде чем потянулся и встал, направляясь к лестнице в спальню. Там он быстро добрался до спальни и переоделся в тёмную одежду, которая позволяла ему максимально свободно двигаться. Затем он взял карту и, сложив её, положил в карман, решив, что не хочет, чтобы другие использовали её, чтобы обнаружить, что он не в Хогвартсе. Затем Гарри взял свою палочку и осторожно положил в карман, а затем пошёл вниз по лестнице. Когда он снова добрался до общей гостиной, Гарри заметил, что в ней всё ещё было несколько человек, но было не так многолюдно, как могло бы быть поздно вечером, когда наступает комендантский час; большая часть факультета, вероятно, всё ещё находилась в других местах в замке. Комендантский час приближался, и скоро сюда придёт больше людей. Стараясь не торопиться, Гарри прошёл через комнату и вышел через портрет, приветствуя толстую даму на выходе. Затем он направился к входу в замок и прибыл туда через несколько минут. Возможно, со стороны Гарри было несколько дерзко пытаться покинуть замок через парадный вход, где его могли увидеть все. Плащ лежал в его сундуке в спальне — Гарри думал использовать его, чтобы быть уверенным, что его никто не увидит, и в конце концов просто оставил его там. В тот ранний вечер, когда студенты всё ещё бродили по коридорам, его шансы быть пойманным, даже когда он был под плащом, были выше, чем позже ночью. Если Гарри поймают под плащом, будут заданы вопросы. Если кто-то увидит его рядом с входом, Гарри мог просто заявить, что прогуливался по территории перед комендантским часом, и тот факт, что он оставил плащ в своей спальне, ещё больше подтверждает это утверждение. Кроме того, известно, что он иногда пользовался плащом, а нетипичное поведение сейчас была как раз кстати. Кроме того, Гарри рассчитывал на то, что большинство студентов будут в других местах в этот поздний час, и что его уход не будет замечен, так как в вестибюле не было портретов, которые могли бы сообщить о его уходе. Его чутьё оказалось верным, так как зал был пуст, когда Гарри быстро прошёл через него и вышел во двор. Оттуда он направился на территорию замка, но вместо того, чтобы повернуть к хижине Хагрида, как он делал это много раз во время своего пребывания в Хогвартсе, он вместо этого отвернулся и поспешил к границам, наложив на себя чары незаметности, как он ходил. Прошло всего мгновение, прежде чем Гарри зашёл достаточно далеко, чтобы быть уверенным, что ушёл из-под защиты. Затем он огляделся и, не заметив поблизости ничего интересного, вытащил пергамент с эссе, который дал ему Снейп. Размышляя о том, что кем бы ни был Снейп, у него хорошее чувство драматизма — «Месть» было идеальным паролем для того, что должно было случиться! — Гарри сделал глубокий вдох, чтобы подготовиться к предстоящему испытанию, и открыл глаза. — Месть! — сказал он тоном, в котором сквозил восторг от успешного развития плана. Когда уже знакомый рывок схватил его поперёк живота, Гарри одновременно почувствовал, как чья-то рука схватила его. Он попытался стряхнуть с себя кого бы то ни было, но было слишком поздно. Магическое поле портключа окутало его, и он исчез из окрестностей Хогвартса в вихре, который унёс его на встречу с другим крестражем. С собой он нёс непредусмотренного пассажира, личность которого не мог установить.***
У Гермионы дела в библиотеке шли не так хорошо, как ей хотелось бы. На самом деле, Гермионе пришлось признать, что прогресса в вопросе о том, как удалить крестраж, практически не было. Но она упорно продолжала: Гарри рассчитывал, что она найдёт решение его проблемы, и она решила, что не подведёт его. В этот момент, после более чем двух месяцев помощи Дамблдору в его поисках ответа на проблему с крестражем — хотя, по правде говоря, только на прошлой неделе она поняла правду об этой мерзости — человек поменьше мог бы сдаться. Просто, казалось, ничего найти нельзя; Общество, похоже, очень тщательно удалило все упоминания из мира. Или, по крайней мере, в Гермионовом уголке мира… Кроме книг, которые дал ей Дамблдор, крестражи нигде не упоминались, да и в тех томах их было очень мало. Но теперь, зная их истинную природу, она обратила своё внимание на эзотерические тексты по магическим теориям и природе души, надеясь, что в одном из них будет что-то, что вызовет некоторое озарение. Приветствовалось всё, любая крошка информации, поскольку она прекрасно понимала, что даже намёк на идею может пробудить силы, которые могут привести их к ответу, даже если первоначальная мысль была неверной. Но ничего найти не удалось, и Гермиона начала расстраиваться. И, конечно же, ей не помогало то, что она знала, что никому до нее не удавалось найти ответ на эту дилемму. Она знала, что Дамблдор тоже был занят поиском решения, но у него было много других обязанностей, и он не мог тратить столько времени на поиски. Нет, ей нужно было помочь ему, насколько это возможно, и она ни за что не позволит себе подвести Гарри. Она сделает всё, что потребуется. Десять минут спустя Гермиона в приступе досады швырнула книгу, которую искала, на стол и уронила голову на руки. Ничего не помогло! Ничего найти не удалось. Как ей разгадать эту загадку, Гермиона не могла себе представить. На несколько минут она позволила себе роскошь прослезиться, надеясь, что высвобождение эмоций позволит ей почувствовать себя лучше. — В чём дело, грязнокровка? — голос вырвал её из отчаяния. — Чувствуешь, как стены вокруг тебя сжимаются? Подняв глаза, Гермиона увидела говорящего, Теодора Нотта, наблюдавшего за ней со злобой, смешанной с отвращением и чем-то, что Гермиона не могла определить. Нотт вступил в роль, которую Малфой играл в Слизерине, и хотя Гермиона говорила, что он умеет раздражать, он не мог сравниться с самим Малфоем. По обеим сторонам от него стояли Пэнси Паркинсон и Миллисент Булстроуд — единственное, что ещё не изменилось. — Разве у тебя нет камня, под который тебе нужно заползти обратно? — пренебрежительно спросила Гермиона. — Теперь, когда Малфоя и его подпевал нет, под ним должно быть больше места. — Драко — чистокровный из древнего рода, — прорычала Пэнси, угрожающе шагнув вперёд. — Выскочка-грязнокровка вроде тебя не имеет права даже произносить его имя. — Тут я с тобой соглашусь, — возразила Гермиона. — Даже упоминание его имени вызывает у меня желание пойти прополоскать горло отбеливателем. Пэнси покраснела и потянулась за палочкой, но Нотт остановил её. — Драко прав, — рассеянно сказал он, покачав головой в сторону Паркинсон, — ты действительно слишком много болтаешь. Гермиона рассмеялась. — Как лестно, учитывая, что он всегда открывает эту зияющую пропасть на своём лице и извергает вещи, которые сам не может подтвердить. Нотт уставился на неё с презрением, которое буквально сочилось из него. Хотя, по правде говоря, подумала Гермиона, слизеринцы вроде Малфоя имели склонность к говорению гадостей. — Это из-за тебя мой отец мёртв, грязнокровка. Впервые с тех пор, как они подошли, Нотт выказал немного гнева в духе Малфоя, и Гермиона почувствовала намёк на опасение. Однако она мужественно ответила на его пренебрежительный взгляд, уверенная, что если они сделают что-то настолько глупое, как вытащат палочки в библиотеке, она сможет победить их, даже не учитывая их шансы. — Причина его смерти — действия твоего отца. Почитай газеты, Нотт, — твой отец совершил довольно отвратительные вещи на службе у твоего Лорда Придурка. — Когда Тёмный Лорд придёт к власти, ты по-другому запоёшь, — сказал Нотт. Его тон вернулся к разговорному, с которого он начал, а не к угрожающему, который всегда использовал Малфой. Про себя Гермиона подумала, не осталось ли у него пары карт в рукаве. — Надеюсь, тебе понравится твоё место. Если, конечно, Тёмный Лорд вообще позволит тебе жить. — Ты такой же помешанный, как и твой друг-идиот, — в разговор вмешался новый голос. Обернувшись, Гермиона заметила, что Флёр подошла к ним, пока она разговаривала со слизеринцами. Не то чтобы она почувствовала облегчение, поскольку знала, что эти слизеринцы не настолько глупы, чтобы попробовать что-то открытое в библиотеке. Тем не менее, поддержка дорогого друга была очень кстати, когда она сталкивалась с бандитскими и столь же отвратительными друзьями Малфоя. — Ах, существо, — произнёс Нотт с самодовольной улыбкой. — Я знал, что ты шатаешься недалеко от грязнокровки — низшие существа вроде вас, кажется, держатся вместе, не говоря уже о том, что все вы излучаете особенно отвратительный запах, который я почувствовал, как только вошёл в помещение. Однако я признаю, что ты, по крайней мере, немного приятнее для глаз, чем грязнокровка. — А у тебя вид прирождённого болвана, — отрезала Флёр. — Мы были бы признательны, если бы вы все убрались восвояси. И снова две девушки выглядели так, как будто они предпочли бы ещё больше обострить конфликт, но Нотт просто улыбнулся и, жестом приказав своим товарищам отступить, повернулся к Флёр, чтобы сказать последние слова на прощание: — Вы не всегда будете вместе. Когда-нибудь мы поймаем вас, пока вы будете одни. Мы загоним вас в угол, и вы заплатите за то, что вы сказали и что вы сделали. На вашем месте я бы оглядывался по сторонам, хотя вряд ли это вам поможет. Бросив последний многозначительный взгляд, он повернулся и увёл двух девушек прочь, предположительно, из библиотеки.***
Флёр смотрела, как трое слизеринцев уходят, осуждающе качая головой на их неизлечимую глупостью. Казалось, что мистер Нотт занял место Малфоя в качестве подставного хвастуна змеиного дома и, в соответствии с симметрией ситуации, привлёк двух девушек в качестве своих подпевал, какими были Крэбб и Гойл на службе у Малфоя. Если эти дети лучшее, что могло предложить британское чистокровное общество, Флёр ожидала, что они исчезнут до того, как следующему поколению удастся создать себе ещё менее впечатляющее будущее. Вздохнув, она повернулась к Гермионе. — Похоже, у нас появился новый противник из Слизерина. Но, несмотря на её беспечный комментарий, Гермиона казалась рассеянной, так как на её лице была напряжённая задумчивость вкупе с отсутствующим взглядом. Флёр нежно улыбнулась — Гермиона была затронута так же, как Флёр или Гарри, правдой о ситуации с крестражем, и это возвращение к её обычному поведению было действительно желанным. — Гермиона, — мягко произнесла она, пытаясь привлечь внимание другой девушки. — Приближается комендантский час. Нам нужно вернуться в гостиную. Вздрогнув, Гермиона взглянула на Флёр, прежде чем её взгляд расфокусировался, а между бровями появилась морщинка. — Минутку. То, что сказал Нотт… Гермиона несколько мгновений молчала, и Флёр смотрела на неё, волнующуюся из-за того, что было сказано, и гадавшая, что происходит. Она знала, что лучше скептически принимать слова слизеринцев, поэтому Флёр не понимала, что беспокоит Гермиону. — Могу ли я помочь…? — начала она, как её тут же прервали. Глаза Гермионы расширились и внезапно стали сосредоточенными, когда она вздрогнула и посмотрела на Флёр. — Думаю, я знаю, как помочь Гарри, — выпалила она. Затем, к удивлению и ужасу подруги, Гермиона встала и чуть не выбежала из библиотеки, неожиданно вызвав гнев мадам Пинс своей поспешностью. Сбитая с толку, Флёр последовала за Гермионой, когда та вышла из библиотеки, зовя её — на что Гермиона не обращала ни малейшего внимания. Мрачная Флёр последовала за ней, недоумевая, о чём она и что означала её последняя фраза. Дорога, по которой она шла, вела к башне Гриффиндора — Гермиона не знала, что Гарри в данный момент там не было. Вскоре она узнает, что его здесь нет, и тогда Флёр надеялась, что получит ответы.***
Перемещение с помощью портключа было относительно коротким, и в конце Гарри оказался довольно бесцеремонно выброшенным на клочок земли, окружённый холмистой местностью и чахлыми деревьями. Не обращая внимания на своё окружение, Гарри тут же откатился в сторону и мгновенно выхватил палочку, направленную на нежелательного нарушителя, который последовал за ним без разрешения. Сориентировавшись, он заметил, что другой человек тоже поднялся, и хотя он не угрожал и не размахивал палочкой, Гарри чувствовал, как другой смотрит на него пристально и даже немного властно. Именно в этот момент глаза Гарри расширились, когда он узнал копну рыжих волос и светло-карие глаза. — Джинни! — воскликнул он. А потом, конечно, удивление сменилось гневом. — Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь? — рявкнул Гарри, глядя на неё горящими от гнева глазами. — Я хотела спросить тебя о том же, — ответила Джинни ровным голосом и сфокусировала на нём взгляд. Покачав головой и не желая грубить девушке, которая, в конце концов, была ему как младшая сестра, Гарри схватил портключ в руку, а другую властно протянул Джинни. — Пошли. Я отведу тебя обратно в Хогвартс. У Джинни, однако, были другие планы. Она покачала головой и отвернулась от него. — Нет, Гарри. Пока ты не расскажешь мне, что происходит. — У нас нет времени, — отрезал Гарри. — Мне нужно вернуть тебя в Хогвартс, а потом заняться тем, ради чего я пришёл сюда. Пошли. — Я же говорила тебе, — тёрдо ответила Джинни, — я не уйду, пока не узнаю, что ты задумал. Раздражённый, Гарри воздел руки к небу. — Какая разница, что я делаю? Я делаю то, что должен, то есть избавляюсь от Реддла. Я не могу допустить, чтобы ты помешала мне, Джинни. Мне нужно сделать это одному. Глаза Джинни расширились, а морщинки вокруг рта, вкупе со сверлящим взглядом, свидетельствовали о её недовольстве. — Ты действительно думал о том, чтобы просто прийти и напасть на Волан-Де-Морта? — недоверчиво спросила она. Покачав головой, Гарри ответил коротким, отрывистым тоном: — Конечно, нет! Ты явно меня не знаешь — я достаточно умён и не стал бы действовать столь легкомысленно. — Возможно, умный, — ответила Джинни, — но я вижу, что время, проведённое с Флёр, не излечило тебя от твоей импульсивности. А теперь скажи мне, что ты делаешь. Я не уйду, пока ты не уйдёшь. С вызовом Гарри уставился на свою подругу, проклиная её упрямство и нежелание прислушиваться к голосу разума. Гарри на мгновение посмотрел на нее, подумав, что было бы проще просто взять её за руку и портключ и вернуться с ней в Хогвартс. Очевидно, Джинни поняла направление его мыслей, так как она демонстративно перебирала свою палочку, ожидая, пока он заговорит с видом нарочито преувеличенного нетерпения. Но даже при том, что Гарри знал, что если потребуется, он может обезоружить её на дуэли, если захочет, он не хотел поднимать палочку на подругу. Кроме того, теперь, когда Джинни последовала за ним и знала, куда его привёл портключ, Гарри знал, что она может выдать его планы другим, что сделает его вылазки невозможными, если он не сможет выполнить свою миссию этой ночью. Нужно было либо довериться ей и убедить согласиться с тем, что то, что он делает, было необходимо, либо наложить на неё Обливиэйт. А так как Гарри не имел ни малейшего представления о том, как накладывать на кого-то Обливиэйт, это был явно не вариант. Обстоятельства вынуждали рассказать ей, чего он надеялся достичь, и надеяться, что она оставит его в покое. Невесело посмеявшись, Гарри указал на палочку в её руках. — В этом нет необходимости, — сказал он, убирая свою собственную. — Я скажу тебе, почему я здесь, а затем я отведу тебя обратно в Хогвартс. Я должен быть тем, кто сделает это, Джинни. Ты поймёшь, когда я объясню. Хотя Джинни бросила на него испепеляющий взгляд, она убрала свою палочку и довольно чопорно села на пень неподалёку. Хотя было темно и местность была неровной, она выглядела как монарх, восседающий на своём троне, удостоивший просителя своим вниманием. Зрелище вызвало у Гарри раздражение, поскольку он подозревал, что именно этого она и хотела, без сомнения, чтобы создать впечатление, что она контролирует их последующую разговор по душам. Однако Гарри отказался попадаться на удочку. Вместо этого он начал рассеянно ходить взад-вперёд, не зная, как сообщить ей о своих планах. После нескольких мгновений бесполезной ходьбы и заламывания рук Гарри повернулся и подошёл к Джинни. — Джинни, теперь ты знаешь о крестражах, — начал он. Печальная улыбка встретила его первоначальное заявление. — Будучи одной из них, я мало думала о другом. Подозреваю, что ты в той же лодке. Подтверждающий кивок Гарри был кратким и нетерпеливым. — Тогда ты знаешь, что для того, чтобы победить Волан-Де-Морта, крестражи должны исчезнуть. — О, Гарри, — предупредила Джинни, — я понимаю, что вы с профессором Люпином объяснили, как работают крестражи. Но нельзя сказать, что его нельзя победить, если они не исчезнут первыми. Его можно убить так же, как и любого другого. — Хочешь ли ты рискнуть, чтобы выяснить это? — поддразнил Гарри в ответ. — Если он умрёт, любой из нас может быть покинуть своё тело без каких-либо усилий с его стороны. Единственная причина, по которой он ещё не сделал этого, заключается в том, что он не знает. — Почему ты думаешь, что он узнает сейчас? — Не знаю, — разочарованно ответил Гарри. — Я просто не хочу рисковать. — Так вот в чём дело? — спросила Джинни. — Ты здесь, чтобы убить Волан-Де-Морта и умереть самому? А что насчёт меня? Должна ли я совершить самоубийство, чтобы твой план сработал? Разочарованный тем, что Джинни не позволяет ему объясниться, Гарри подошёл к ней и опустился на одно колено на землю рядом с ней. Она посмотрела на него сверху вниз и слегка покраснела, а на лице Гарри появилась лёгкая улыбка. По сути, она была всё той же молодой девушкой, которая была влюблена в него ещё до того, как встретилась лично с ним, и Гарри был не прочь использовать это в своих целях. По крайней мере, не в этой ситуации. — Джинни, мне нечего сказать о твоей ситуации. Ты знаешь, каковы риски и последствия, и я уверен, что тебе придётся преодолевать их самостоятельно. Но ты кое-что забываешь. На её приподнятую бровь Гарри ответил одним словом, объясняя, что он здесь делает: — Нагайна. Глаза Джинни расширились, и она посмотрела на него с недоверием. — Ты здесь, чтобы убить Нагайну? Медленно кивнув, Гарри встал и сел рядом с ней на пенёк. — Да. Нагайна тоже крестраж, по крайней мере, мы так думаем. Я спросил об этом Снейпа, и он подтвердил всё, что мы знаем о крестражах-животных. Нагайна должна умереть, Джинни, — даже если мы с тобой пожертвуем собой, чтобы избавиться от Волан-Де-Морта, это ничего не даст, если змея всё ещё жива. Джинни повернулась, чтобы посмотреть Гарри в лицо. — В таком случае, я думаю, тебе нужна моя помощь. Ничто не могло подготовить Гарри к этим словам, и он в шоке уставился на неё. Лекция о том, какой он безрассудный; требование, чтобы он вернулся в Хогвартс; слезливая мольба, чтобы он не растрачивал жизнь зря; он ожидал этого. Но то, что она спокойно и без каких-либо эмоций заявила, что ему нужно было принять её присутствие в своей миссии, было настолько неожиданно, что Гарри не мог ответить несколько мгновений. И когда он заговорил, то, конечно, вернулся гнев. — Нет! — заявил он. — Точно нет! — Почему? — был спокойный ответ Джинни. — Она крестраж! — возразил Гарри. — Если кто-нибудь убьёт её, крестраж просто перейдёт к нему, создав ту же проблему. Если я убью её, то часть души исчезнет. — Возможно, это ускользнуло от твоего внимания, — протянула Джинни, хотя в её голосе были заметны нотки сарказма, — но я тоже крестраж! Разве это не делает меня ещё одним кандидатом на избавление от змеи? Гарри был застигнут врасплох, и хотя он хотел грубо ответить ей, но слова не подходили. Конечно, Гарри знал, что Джинни также могла безопасно убить змею — или настолько безопасно, насколько это вообще возможно, когда сталкиваешься с большим, ядовитым, злым существом, столь преданным Волан-Де-Морту, а Нагайна, несомненно, была такой. Гарри просто никогда раньше не приходило в голову, что Джинни находится в таком же положении, что и он, и может убить змею, поскольку он просто сосредоточился на необходимости сделать это самому. — Ты не знаешь, во что ввязываешься, — огрызнулся Гарри, пробуя зайти с другой стороны. — Разве мы уже не говорили об этом? — требовательно спросила Джинни, в её голосе сквозили недоверие и негодование. — Я сказала тебе, что понимаю, как крестраж влияет на животное-хозяина. Змея, вероятно, будет очень быстрой и опасной. Ты сумасшедший, если думаешь попытаться сразиться с ней в одиночку. — Я сражался с василиском один, — отрезал Гарри. Джинни закатила глаза. — О, так Фоукса там не было? — Конечно, он был! Но я убил змею! И я уверен, что Нагайна даже на долю не так опасна, как василиск. — Ты идиот! Если ты попытаешься найти эту змею, недооценив её, она убьёт тебя! С усилием Гарри проглотил досаду. Он не хотел спорить с Джинни. Но он не мог позволить ей разделить опасность этой экспедиции. По правде говоря, Гарри прекрасно знал об угрозе, которую представляла Нагайна, и никоим образом не недооценивал её. — Я не отношусь к Нагайне легкомысленно, — наконец сказал Гарри. — Джинни, я хочу, чтобы ты вернулась. Я не несу ответственности за горе твоих родителей. Внезапный румянец негодования отразился на лице Джинни, и она посмотрела на него с некоторым отвращением. — В своих эгоистичных размышлениях о собственном положении ты, кажется, кое-что забыл, — выпалила она с едва сдерживаемой яростью. — Я всё равно умру! Так что не рассказывай мне слезливую историю о том, как ты не хочешь, чтобы моя семья страдала. Они и так страдают! Вздох сорвался с губ Гарри, когда он посмотрел на неё с некоторым состраданием. Дело в том, что Джинни была права, хотя он и не задумывался над этим раньше. Но хотя он по-прежнему не соглашался с её оценкой и чувствовал, что её семья, несомненно, будет страдать ещё больше, если она будет убита Нагайной в этом забытом Мерлином месте, он не мог отказать ей в праве самой выбирать свою судьбу. В конце концов, он выбрал свою — мог ли он утверждать, что она тоже не может? — Я думаю, ты не всё учитываешь, — мягко ответил Гарри. — Я думаю, что твои родители были бы опустошены, если бы я позволил что-то случиться с тобой здесь. Но я не могу сказать, что ты не права. — Тебе нужна моя помощь, — ответила Джинни с оттенком стали в голосе. — Тогда ладно, — ответил Гарри, вставая на ноги. — В таком случае, я предлагаю нам перейти к делу.