***
Гермиона не знала, что должна чувствовать. Шок от невозможности найти Гарри где-либо в школе быстро сменился гневом при мысли о том, что он совершил такой безрассудный поступок, что исчез, заставив всех беспокоиться о нём. Но затем предположение, что он был захвачен силами Волан-Де-Морта, вызвало у неё желание закричать от боли. А потом выяснилось, что пропала и Джинни, и Гермиона не знала, что и думать о ситуации. Мысль, высказанная довольно бесчувственным Симусом Финниганом, о том, что Гарри нашёл себе другую девушку, с которой можно повеселиться, была быстро отвергнута как чепуха. Гарри не был таким, и Гермиона знала, что он думает о Джинни. Но если предположить, что они вместе, куда они делись? Мог ли Гарри быть с Джинни, и она была поймана, когда Гарри был пойман? Если так, то ужасы, которые Джинни, возможно, переживает уже сейчас, заставили Гермиону содрогнуться от отвращения. Если они ушли вместе, то почему так, и, к сожалению, у Гермионы на это не было ответов. Их связывала дружба и то, что они оба крестражи. Но Волан-Де-Морт никогда не показывал никаких признаков того, что он может использовать этот факт, чтобы заполучить Гарри. На самом деле, по общему мнению, казалось, что он даже не знал о том, что Гарри вообще был крестражем, не говоря уже о Джинни. Могли ли они быть как-то схвачены? Её размышления были прерваны появлением Делакуров и Уизли, за которыми следовали министр Боунс, директор Бруствер и ещё один человек, которого быстро представили как Гавейна Робардса, главного аврора. Делакуры, похоже, были обеспокоены, поскольку, возможно, они думали, что жених Флёр пропал глубокой ночью. А что касается Уизли, то Артур выглядел таким взволнованным, каким Гермиона никогда не видела этого весёлого мужчину, но миссис Уизли казалась такой же несчастной, как и в тот вечер, когда ей сообщили, что Джинни — крестраж. Поскольку она была женщиной, безумно любившей своих детей и переживавшей за них почти постоянно, Гермиона могла представить, что она чувствовала в этот момент. После короткого приветствия Жан-Себастьян очень быстро перешёл к делу: — Что происходит, профессор? Гарри и Джинни пропали? — Да, — подтвердил Дамблдор. Жан-Себастьян повернулся и посмотрел на Флёр, вопросительно приподняв бровь. — Он был со мной в гостиной незадолго до отбоя, — сказала Флёр, поняв его немой вопрос. — Я ушла к Гермионе, которая была в библиотеке, и когда мы вернулись, Гарри уже ушёл. — А он тебе что-нибудь сказал перед уходом? Флёр покачала головой. — Только что он собирался прогуляться, чтобы проветрить голову. Некоторые из наших сокурсников сказали, что видели, как он уходил вскоре после того, как я вышла из гостиной, но после этого никто его не видел. — Я опросил обереги, как только мне сообщили, — вмешался Дамблдор. — С тех пор я периодически опрашивал их с тем же результатом — мистер Поттер и мисс Уизли не в Хогвартсе. — А Джинни? — спросил Артур Уизли. — Когда вы заметили, что она пропала? — Близнецы поняли, что она не ищет Гарри вместе с нами, — заговорила Гермиона. — Очевидно, в последний раз её видели как раз перед исчезновением Гарри. Настроение в кабинете было мрачным, так как все взрослые обменялись взглядами друг с другом. — Значит, мы будем считать, что они вместе? — наконец спросил Жан-Себастьян. — У нас недостаточно информации, чтобы утверждать это наверняка, — сказал Дамблдор. — Но кажется разумным предположить, что они вместе. Было понятно — вероятно, всем в комнате, кто был в курсе их ситуации, — что у них особая связь, которая предполагала, что они сейчас вместе. Почему это произошло, Гермиона не была уверена — она не могла представить, что Гарри вообще уйдёт, не говоря уже о возможности того, что он вовлечёт Джинни в свои дела. — Можно ли считать, что его исчезновение как-то связано с Волан-Де-Мортом? — спросил директор Бруствер. — Не похоже на то, — ответил Дамблдор. — Я подозреваю, что мы бы сразу узнали, если бы Волан-Де-Морту удалось их захватить. Его внимание к Гарри и его эго потребовало бы немедленного объявления, хотя бы для того, чтобы позлорадствовать по поводу своей «победы». — Мог ли он отправиться за Волан-Де-Мортом? — спросила мадам Боунс. В комнате воцарилась тишина, пока присутствующие переваривали слова министра. Самыми поражёнными были, пожалуй, директор Бруствер и главный аврор — они также были единственными присутствующими, кто не знал о крестражах. — Он не может быть таким безрассудным, — наконец сказал Бруствер. — Я бы сказал то же самое, — со вздохом ответил Дамблдор. — Но, к сожалению, я не могу быть в этом уверен. Произошли… некоторые события, которые повлияли на душевное состояние Гарри. Я знаю, что в прошлом он был импульсивен, но я не думаю, что он настолько глуп, чтобы попытаться разыскать Волан-Де-Морта в одиночку. — И Джинни тоже замешана в это, — заговорила Гермиона. — Даже если Гарри решил сразиться с Волан-Де-Мортом, он ни за что не возьмёт с собой Джинни. — Тогда с чем же мы остаёмся? — тихо спросил Жан-Себастьян. — Учитывая двух пропавших студентов, нам нужно найти их как можно быстрее, — ответил Бруствер. Он повернулся к главному аврору и начал давать ему указания: — Соберите как можно больше дежурных и начните поиски мистера Поттера и мисс Уизли. Нам нужно обыскать Косой переулок, Хогсмид, Министерство и окрестности Хогвартса. — Он повернулся к директору. — Как вы думаете, он может быть где-то в Запретном лесу? — Я не думаю, что это вероятно, но всё возможно. — Он повернулся к Гермионе. — Вы не знаете, метла мистера Поттера всё ещё в его спальне? Гермиона нахмурилась. — Честно говоря, я не знаю, подумал ли кто-нибудь посмотреть. Мы подтвердили, что карта исчезла, но я не думаю, что мы проверяли, на месте ли ещё его метла или плащ. — Карта? — мягко спросил Дамблдор. — Я объясню позже, — сказал Сириус, жестом призывая директора хранить молчание. — А пока я пойду в башню Гриффиндора и посмотрю его спальню. Дамблдор кивнул, и Сириус в сопровождении Римуса вышел из кабинета. — Очень хорошо, — сказал Бруствер, снова поворачиваясь к главному аврору. — Давайте также обыщем Запретный лес на мётлах — я сомневаюсь, что мы найдём его, если он захочет спрятаться в лесу, так что лучше не подвергать наших авроров опасностям леса. — Хагрид может безопасно обыскать лес, — сказал Дамблдор. — Я прикажу ему тоже начать поиски. Планы были составлены, и много кто разошёлся по делам: авроры — чтобы выполнить свои обязанности, Дамблдор — чтобы связаться с Хагридом, а мадам Боунс вернулась в Министерство. Оставшиеся сидели в разных частях кабинета, тихо переговариваясь между собой. — Так что ты думаешь об этом, Гермиона? — тихо спросила Флёр. — Не знаю, что и думать, — ответила Гермиона. — Я не думаю, что Гарри стал бы втягивать Джинни во что-то, если бы он действительно решил пойти за Волан-Де-Мортом. — Я тоже. Но что, если он и правда потащил её за собой? — Если так, то я хорошенько вмажу ему, — прорычал Рон, сидя рядом с ними. — Друг или не друг, ему лучше не втягивать мою сестру во что-то опасное. Флёр и Гермиона обменялись насмешливыми взглядами — несмотря на то, что Рон часто выглядел так, будто Джинни его раздражала, он так яростно защищал свою сестру, как никто другой. Просто потребовалось время, чтобы его внутренний инстинкт заботы вырвался на волю. — И ты в какой-то момент заинтересовался мной? — спросила Гермиона, подняв брови. Рон осторожно повернулся к ней. — Да, и что с того? — Только то, что ты обычно вёл себя со мной так же, как с Джинни, — ответила Гермиона. — Я больше похожа на сестру, которая предостерегает других людей, чем на любовный интерес. Честно говоря, я всегда такой была. Рон посмотрел на неё задумчивым взглядом, и, хотя Гермиона знала, что было рискованно снова поднимать эту тему, эта мысль ни с того ни с сего поразила её, и она выпалила её без особых раздумий. Но Рон, казалось, думал об этом, и, судя по выражению его лица, он понял, что она сказала. На самом деле он никогда не поднимал эту тему, поэтому Гермиона не знала, тоскует ли он по ней до сих пор, но её слова, по крайней мере, дало ему дополнительную пищу для размышлений. — Я думаю, ты кое-что упускаешь, Ронни, — заявил один из близнецов, когда они подошли ближе, чтобы присоединиться к тихой беседе. — У Джинни есть собственное мнение, и она такая же упрямая, как и все, — добавил другой. — Если Гарри пошёл за Волан-Де-Мортом, я сомневаюсь, что он потащил бы за собой Джинни. — Более вероятно, что Джинни узнала об этом и настояла на том, чтобы он взял её с собой. — Знаете, а вы можете быть правы, — сказала Гермиона, немного подумав. — Но это всё равно не говорит нам, куда они ушли, — рассеянно подметил Рон. — Нет, но, надеюсь, авроры смогут их найти, — ответила Флёр. Через мгновение после того, как их разговор закончился, дверь открылась, и в кабинет вошла мрачная и задумчивая фигура профессора Снейпа. Было ясно, что компания была ему неприятна, так как он оглядел присутствующих лёгким прищуром и сжатой челюстью, но он явно тщательно контролировал свою реакцию, поскольку никаких других видимых признаков его отношения к компании видно не было. — Вы хотели меня видеть, директор? — спросил Снейп, игнорируя остальную часть комнаты. — Именно, Северус. Мистер Поттер пропал без вести. Вы слышали что-нибудь от Волан-Де-Морта, чтобы можно было предположить, что он был похищен? Взгляд мастера зелий заметался по комнате, но для разнообразия он не стал уничижительно отзываться о Гарри. Вместо этого он посмотрел на Дамблдора и спросил: — Когда он исчез? — Сегодня вечером, — ответил тот. — Я не получал сообщений от Тёмного Лорда уже несколько дней. Если он схватил Поттера, то я не сомневаюсь, что мы скоро об этом услышим, но он мне ничего не сообщил. В этот момент дверь за Снейпом открылась, и в комнату вошли Сириус и Римус, Сириус хмуро воспринял присутствие Снейпа. Однако он проигнорировал его и обратил внимание на директора. — Молнии Гарри в спальне нет. — Значит, он мог использовать ею, чтобы покинуть территорию, — произнёс Дамблдор, поглаживая свою бороду. — А это значит, что он может быть практически где угодно. — Именно так. — Если вам больше ничего не нужно, то я пойду, — вмешался Снейп, явно желая быть вдали от стольких людей, которые казались ему неприятными. — Очень хорошо, Северус, — ответил Дамблдор с усталой улыбкой. — Если ты что-нибудь услышишь, пожалуйста, немедленно сообщи мне. — Конечно, — сказал Снейп, прежде чем кивнуть и выскользнуть из кабинета, его мантия взметнулась в спешке. Гермиона проводила его взглядом, когда он уходил, слегка нахмурившись из-за его поведения. Было непохоже на профессора упускать возможность оскорбить Гарри, а известие о том, что Гарри пропал, было прекрасной возможностью для такого. И всё же Снейп лишь лаконично ответил на вопросы Дамблдора и очень хотел уйти, хотя последнее можно было объяснить тем, что он пренебрежительно относился почти ко всем, кто присутствовал в кабинете. Мог ли он что-то знать об исчезновении Гарри? Быстрый взгляд вокруг показал, что поведение профессора никого больше не беспокоило — Дамблдор вернулся к камину, Флёр тихо сидела рядом с ней, явно погружённая в свои мысли, а Уизли и Делакуры были заняты тихой, хотя и встревоженной беседой. МакГонагалл сидела рядом с Сириусом, который присоединился к ней после ухода Снейпа, хотя со стороны казалось, что их разговор был в основном односторонним — Сириус, казалось, уделял ей лишь немного своего внимания, поскольку он был сосредоточен на двери, через которую только что вышел мастер зелий, немного хмурясь. Гермионе стало интересно, заметил ли он то же самое в поведении Мастера Зелий. Тем не менее, даже если Снейп что-то знал, из этого не следует, что он каким-то образом стал причиной исчезновения Гарри. Возможно, он что-то услышал от Волан-Де-Морта, но ему было приказано ничего не говорить. Или, возможно, учитывая людей, дружелюбно относящихся к Гарри, он решил для разнообразия придержать язык. Гермионе хотелось надеяться, что второе было правдой, поскольку первое было более ужасным, чем она хотела представить. Хотя Гермиона не знала о характере клятв, данных Снейпом Дамблдору, она верила, что директор провёл их таким образом, что Снейп не сможет просто передать Гарри Волан-Де-Морту. Нет, исчезновение почти наверняка произошло по вине самого Гарри, а не какой-то внешней силы. Однако это не помешает ей присматривать за мастером зелий… Так началась ночь, которая была долгой и утомительной, поскольку новостей о Гарри было мало, хотя информации о поисках было много. По мере того, как вечер приближался к полуночи, а затем к утру, а новостей всё было, Гермиона начала всё больше и больше опасаться того, что случилось с её друзьями. Но хотя разговоры между обитателями кабинета директора продолжались и в течение всего вечера они обменивались теориями о том, что случилось с двумя пропавшими подростками, ничто, казалось, не приближало их к разгадке тайны. Единственным светлым моментом было то, что Волан-Де-Морт хранил молчание — от Тёмного Лорда не было никаких заявлений о том, что ему удалось заполучить Гарри, и Гермиона знала, что Дамблдор был прав насчёт того, какой была бы его реакция, если бы ему удалось совершить немыслимое. Хотя комендантский час давно прошёл — и Гермиона была благодарна за то, что сегодня вечером у неё не было запланированной ночи для обхода, — пятерым ученикам не было приказано вернуться в свои спальни. Намёки, конечно, были, но Дамблдор, похоже, понял их желание остаться до тех пор, пока не вернутся их друзья. Нельзя было отрицать, что по мере того, как ночь всё больше входила в свои права, все они становились всё более усталыми и вялыми, но всезнали, что не смогут уснуть, даже если им придётся вернуться в гостиную. Таким образом, они остались в кабинете, тихо разговаривая между собой, призывая Гарри и Джинни вернуться и положить конец их страданиям. Позже, когда в памяти Гермионы всплывал тот день, она могла очень чётко вспомнить две вещи, хотя остальное было мешаниной из усталости и чувств, колеблющихся между беспокойством, парализующим страхом и гневом при мысли о том, что Гарри мог сбежать, чтобы сделать что-то безрассудное. Первая вещь произошла вскоре после ухода Снейпа, когда Флёр потащила её к директору, настаивая на том, чтобы она раскрыла причину, по которой они вообще искали Гарри в тот вечер. — Сэр, Гермиона сказала мне, что знает, как можно уничтожить крестраж, — заявила Флёр, когда они подошли к директору. Она говорила тихо, отчасти из-за подавленной атмосферы в комнате, а отчасти, — Гермиона знала это чисто инстинктивно, — потому что не хотела обнадёживать остальных, если идея Гермионы окажется неосуществимой. Взгляд Дамблдора обратился на Гермиону, и он посмотрел на неё с некоторым любопытством. — Действительно? — Думаю, да, директор, — немного нервно ответила Гермиона. Когда её осенило, она подумала, что это идеальное решение дилеммы Гарри и Джинни, но теперь её терзали тревога и страх, не говоря уже о сомнениях. Что, если Дамблдор отвергнет её идею как невозможную? Как ей оправиться от разочарования? — Очень хорошо, мисс Грейнджер, — сказал директор. Он смотрел на неё с выражением такого сострадания, что Гермиона почувствовала, что он догадался о её внутренней борьбе и делает всё возможное, чтобы развеять её беспокойство. — Почему бы вам не рассказать мне, что вы обнаружили? — Я ничего не обнаружила, — призналась Гермиона. — Но я думаю, что могу придумать способ, как освободить Гарри от крестража. — Тогда, во что бы то ни стало, расскажите мне свою идею, моя дорогая. Так Гермиона и сделала. Она объяснила свою идею, в том числе причины, по которым она думала, что план сработает, и пока Гермиона объясняла, выражение лица Дамблдора сменилось с заинтригованного на задумчивое, а затем на одобрительное. Когда она закончила, директор посмотрел на неё, он был таким возбуждённым, каким она никогда не видела древнего волшебника. На самом деле казалось, что годы сошли с его лица, хотя он всё ещё оставался таким же морщинистым и добродушным человеком. — Такая простая идея, и в то же время такая глубокая — я удивляюсь, что никто никогда не додумался до неё раньше. Благодарю вас, мисс Грейнджер, — я полагаю, что вы, возможно, нашли способ вызволить своих друзей из этой непростой ситуации. — Думаете, это сработает? — спросила Гермиона с растущим волнением. — Я верю, что это возможно, — ответил директор с восторженной улыбкой. — Однако я хотел бы предупредить вас, что на практике это может быть намного сложнее, чем в теории. — Я понимаю. — Хорошо. А теперь я также хочу предостеречь вас пока держать это при себе. Мало того, что все сосредоточены на том, чтобы вернуть мистера Поттера и мисс Уизли целыми и невредимыми, но я также думаю, что сейчас не самое подходящее время, чтобы делать такое объявление. Пожалуйста, позвольте мне подумать над вашим предложением. Тогда мы сможем раскрыть вашу теорию в то время, когда напряжение спадёт. Сразу же согласившись с его критикой, ликующая Гермиона через несколько мгновений вернулась в своё кресло в компании Флёр, облегчённая от слов директора. Может быть, теперь они действительно смогут что-то сделать для Гарри и заставить его перестать хандрить. — Это было довольно удивительное рассуждение, Гермиона, — прошептала Флёр, когда они вернулись на свои места. Гермиона благодарно улыбнулась подруге. — Я очень на это надеюсь. Флёр повернулась и импульсивно обняла её. — Теперь я рада, что настояла на том, чтобы ты присоединилась к нам с Гарри. Я буду вечно благодарна, если твоя идея в конечном итоге спасёт его. Смутившись, Гермиона склонила голову, чтобы скрыть румянец. — Спасибо, Флёр, — прошептала она. — Конечно, от него должно остаться что-то, что можно спасти, как только он вернётся. Посмеиваясь, Флёр ответила: — Не стоит так торопить события. Его исчезновению всё ещё может быть разумное объяснение. — Прости, но ты точно знаешь Гарри? — Гермиона ответила с притворным удивлением. — Слова «разумное объяснение» не часто сочетаются с именем «Гарри Поттер». Сочувствующая гримаса Флёр должна была быть её единственным ответом, и они откинулись на кресла, ожидая дальнейших новостей. Гораздо позже тем же вечером, далеко за полночь, у Гермионы состоялся ещё один разговор, столь же трудный, сколь и необходимый, и даже в некотором роде очищающий. Поскольку ночь продолжалась, Гермиона наблюдала за остальными в комнате, пытаясь определить, как они справляются с отсутствием каких-либо новостей о Гарри. Её взгляд всё больше и больше возвращался к миссис Уизли, которая, хотя время от времени и разговаривала со своим мужем, Дамблдором и даже Аполлиной Делакур, — и, похоже, ей было гораздо комфортнее с вейлами, чем Гермионе казалось, что она когда-либо сможет с ними общаться — с течением ночи она всё больше уходила в себя и меньше взаимодействовала с другими. По правде говоря, Гермиона не знала, что она чувствует по отношению к миссис Уизли. Хотя она не была склонна осуждать других, Гермиона никогда не отмахивалась от недостатков Молли, хотя она также была достаточно честна, чтобы признать, что некоторые из этих недостатков можно даже считать достоинствами, если рассматривать их с другой точки зрения. Громовещатель Молли в прошлом году настолько отдалил их, что, хотя Гермиона никогда не была особенно близка с миссис Уизли, несмотря на то, что несколько раз она останавливалась в Норе, прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она на самом деле разговаривала с миссис Уизли, хотя у неё было возможность поговорить с ней и не раз. Укол от громовещателя и стыд, которые она чувствовала, рассеялись. В конце концов, это произошло более шести месяцев назад, и хотя Гермиона осознавала, что при определённых обстоятельствах могла затаить обиду (на ум сразу же пришёл Малфой), она не имела привычки поступать так. Таким образом, она действительно не чувствовала открытой неприязни по поводу случившегося, хотя и была немного разочарована тем, что женщина ни разу не извинилась за свои поспешные и неловкие действия. Теперь Молли казалась такой подавленной и несчастной, что Гермиона почувствовала, что больше не может позволить миссис Уизли и дальше вариться в своём унынии. Заметив, что Флёр тихо разговаривает со своими родителями и что мистер Уизли разговаривает со своими тремя сыновьями, в то время как остальная часть комнаты была занята своими делами, она встала и направилась к миссис Уизли, сидящей в незанятом кресле рядом с ней. — Здравствуйте, миссис Уизли, — рискнула заговорить Гермиона с нерешительной улыбкой. Миссис Уизли ответила на это с усталостью, которую невозможно было изобразить: — Как ты держишься, дорогая? — Я в порядке, — подтвердила Гермиона. — Это было тяжело для всех нас. — Так и есть, — мягко ответила миссис Уизли. Между ними воцарилась тишина, и хотя они дружелюбно разговаривали друг с другом, это не было комфортным молчанием, которое Гермиона часто делила с Гарри. Нет, это молчание, казалось, было вызвано запретом на любую тему любой глубины. И хотя в любое другое время Гермиона удовлетворилась бы попыткой вовлечь миссис Уизли в обсуждение других, более приземлённых тем, учитывая то, что происходило сейчас, было бы неправильным пытаться вести пустую болтовню. В отчаянии Гермиона наконец выпалила то, что, по её мнению, больше всего утешит женщину: — Не волнуйтесь, миссис Уизли, мы найдём Гарри и Джинни. И мы найдём способ избавиться от крестражей Волан-Де-Морта, — добавила она, помня о совете Дамблдора не раскрывать её возможное решение. — Я полностью верю в директора, — ответила миссис Уизли. — Гарри и Джинни не могли бы оказаться в лучших руках. Миссис Уизли сделала паузу и глубоко вздохнула, прежде чем посмотреть Гермионе в глаза. Её выражение лица было таким серьёзным, какой Гермиона никогда не видела в этой возбудимой женщине. — Гермиона, я хочу, чтобы ты знала, что я признаю тот факт, что я повела себя отвратительно, когда отправила тебе тот громовещатель в прошлом году. Я хочу извиниться перед тобой за это. Я была очень неправа, и мне очень жаль. Слёзы выступили в уголках глаз Гермионы, и она едва смогла пробормотать: — Спасибо — в ответ. — Не благодари меня, — ответила миссис Уизли. — Я бы предпочла, чтобы ты меня простила. Я никогда по-настоящему не верила в то, что говорила. Я была расстроена из-за Рона, и я уверена, ты знаешь, что я была расстроена из-за помолвки мисс Делакур с Гарри. Но это не оправдание. — Она судорожно вздохнула, но, казалось, заставила себя продолжать: — Я была неправа, независимо от того, что я чувствовала, и я сожалею. — О, миссис Уизли, конечно, я вас прощаю! — воскликнула Гермиона и позволила притянуть себя к груди пожилой женщины в материнских объятиях. Но в отличие от печально известных крепких и нуждающихся объятий миссис Уизли в прошлом, эти были нежными, приносящими столько же утешения, сколько и тянущими от неё. Когда они отстранились, Гермиона вытерла слезу со щеки, наблюдая, как миссис Уизли вытирает слезу со своей. Она хихикнула и заговорщически наклонилась. — Я не слишком горделива, чтобы признать, что я была полностью неправа. Наблюдать, как Гарри расцвёл в течение последних нескольких месяцев было истинным удовольствием, и очевидно, что это произошло благодаря тому влиянию, которое мисс Делакур оказала на него. Кажется, она оказывает на него очень хорошее влияние. Гермиона восхищённо улыбнулась, украдкой взглянув на свою ближайшую подругу. — Да, именно так. Она такой хороший человек, миссис Уизли. Я очень люблю Флёр — она мне как сестра, которой у меня никогда не было. — Я вижу это, моя дорогая. — Миссис Уизли усмехнулась и сделала вид, что тщательно изучает Гермиону. — Однако мне кажется, что мисс Делакур не единственная, кто хорошо относился к нему. Если я не сильно ошибаюсь в своём предположении, я бы сказала, что ты тоже очень увлечена нашим Гарри. Услышав заявления миссис Уизли и увидев приподнятую бровь, Гермиона покраснела и перевела взгляд на свои колени. — Да, миссис Уизли. Я рад сообщить, что, по-моему, он отвечает мне взаимностью. — Я уверена, что так оно и есть. Я всегда знала, что он чувствует к тебе, и я всегда думала, что если кто-то и сможет завладеть чувствами Гарри, то это будешь ты. Небольшое молчание снова повисло между ними, и Гермиона заподозрила, что Молли теперь думает о своих собственных желаниях относительно будущего Джинни с Гарри. Её предположение подтвердилось очень скоро, когда миссис Уизли снова заговорила: — Я уверена, ты также знаешь, что я возлагала большие надежды на Гарри и Джинни. Чувствуя, что женщина на самом деле не требует ответа, Гермиона просто ждала, пока она продолжит говорить. — Я не буду лгать тебе, Гермиона, — я всё равно был бы в восторге, если бы Гарри решил, что он хочет сделать Джинни одной из своих жён. Я не могу представить никого лучше, кто позаботился бы о моей дочери. Затем миссис Уизли повернулась и посмотрела Гермионе в глаза. — Но теперь я понимаю, что этого может никогда не произойти, и я принимаю это. Так что, если они сойдутся, я буду рада, но если нет, то я буду надеяться, что Джинни сможет найти кого-то, кто позаботится о ней, так, как заботился бы Гарри. Я знаю, что между тобой и мисс Делакур у Гарри всегда будет кто-то, кто будет поддерживать его и заботиться о нём. Я знаю, что ему станет лучше от этого. — Спасибо, миссис Уизли, — ответила Гермиона, снова расчувствовавшись. — Уверяю вас, мы позаботимся о нём. И Джинни найдёт своё собственное счастье — если она выйдет замуж за кого-то другого, он будет знать, что за ней присматривает Мальчик-Который-Выжил, не говоря уже о двух жёнах, которые очень рассердятся, если с ней когда-нибудь будут плохо обращаться! — Я уверена, что так и будет, — со смехом ответила миссис Уизли. После того, как их предыдущая вражда была устранена, Гермиона завела непринуждённую беседу с миссис Уизли, и они довольно долго тихо разговаривали в углу. Молли, казалось, чувствовала себя более непринуждённо и лучше справлялась с событиями вечера, чем раньше, и Гермиона была рада, что помогла ей. И более того, она была счастлива, что их отношения восстановились.***
На поле бушевала битва, и хотя Гарри и Джинни вложили всё, что у них было, казалось, что их сил недостаточно. Змея была неутомима, преследовала их по всему полю боя, не давая ни передышки, ни пощады. Она с начала битвы получила несколько мелких царапин и порезов благодаря заклинаниям, которыми её поразили Гарри и Джинни, но все они были поверхностными. До сих пор даже самому мощному из заклинаний Гарри удавалось нанести лишь малейший урон её шкуре. Казалось, ничто не могло проникнуть через чешуйки в мускулы и сухожилия, и из-за этого она ничуть не замедлилась, казалось, Нагайна только ускорилась от осознания того, устают, и устают быстро. Гарри знал, что если они не смогут найти способ причинить ей боль, и как можно скорее, они выдохнутся, и она прикончит их. На протяжении всей битвы Нагайна вела непрерывный монолог, обещая боль и страдания, а также возмездие хозяина на их головы за то, что они осмелились бросить ей вызов. Её насмешки окончательно разозлили Гарри до такой степени, что он смог нанести единственный удар, который, казалось, оглушил змею, хотя и не вывел из строя. Оглушающее проклятие, которое попало ей прямо в морду и отбросило назад, казалось, на мгновение дезориентировало Нагайну. Гарри попытался использовать своё преимущество, но змея быстро выпрямилась и ринулась в атаку, заставив Гарри ещё раз отступить, чтобы избежать её сокрушительного тела и ядовитых клыков. Через несколько мгновений после возобновления битвы стратегия Нагайны стала очевидной. После нескольких начальных атак змея быстро сосредоточилась на Джинни, нападая на неё всё больше и больше, очевидно, пытаясь вывести её из строя как можно быстрее, тем самым оставив Гарри один на один с ней. Через несколько мгновений после короткого затишья Гарри, надеясь обратить внимание Нагайны на себя, шагнул вперёд, его палочка начала беспрерывно выплёвывать заклинания — ударные, режущие проклятия и оглушающие проклятия, — пытаясь обездвижить змею. Рептилия просто увернулась от его заклятий, хотя они и нанесли пару скользящих ударов дальше по её огромному телу, и, сделав ложный выпад в сторону Гарри, развернулась и нанесла удар Джинни, которая приблизилась, чтобы атаковать змею. — Джинни, берегись! — закричал Гарри, когда змея ударила со скоростью мысли. Джинни, однако, видя опасность, отскочила в сторону, едва избежав разинутой пасти Нагайны. Однако через несколько секунд змея обрела контроль над своей инерцией и снова повернулась к ней. Поражённый внезапным озарением, Гарри бросился вперёд и закричал: — Агуаменти! — Струя воды вырвалась из его палочки и быстро пропитала землю вокруг рептилии, и, прервав поток воды, Гарри закричал: — Глациус! — направив палочку на воду, надеясь поймать змею в ту же ловушку, в которую он поймал Роджера Дэвиса. Со скоростью, превосходящей всё, что Гарри когда-либо видел, змея выскользнула из водной области, и ускользнула прежде, чем он успел приморозить её к земле, и бросилась на него с вызывающим блеском в жёлтых глазах. Гарри метнулся в сторону и снова откинул Нагайну обратно в кусты, но змея только собралась для новой атаки. — Гарри! — закричала Джинни, перекрывая звук выплёвывания огня заклинаний и шипение змеи. — Если мы не покончим с ней быстро, кто-нибудь обязательно заметит нас. Хотя он разделял беспокойство Джинни и признал её правоту мысленно, у него не было времени ответить, так как Нагайна появилась рядом с ним через мгновение. Сверкая гневно оголёнными клыками, змея бросилась в атаку, летя вперёд с ослепительной скоростью. Готовый к атаке, Гарри взмахнул палочкой, и между ним и змеёй возникла кирпичная стена, и он увернулся. Нагайна ударилась головой о стену, и та разлетелась вдребезги, а змея зашипела от боли, корчась на земле. Двигаясь на поражение, Гарри послал редукто, после чего закричал: — Сектумсемпра! — Уловив его атаку, змея увернулась от редукто, едва уклонившись от него, когда заклинание ударилось о землю, проделав в ней борозду и подняв в воздух огромную волну грязи и обломков. Но змея оказалась недостаточно быстрой, чтобы увернуться от тёмного режущего проклятия, так как один из ярких ударов пришёлся чуть выше кончика её хвоста, полностью отсекая его. Змея шипела от ярости и боли, корчась на земле, и за её хвостом тянулся кровавый след. — Я убью тебя, наглый мальчишка! — закричала змея. — Я буду полакомиться твоими внутренностями и вырву тебе глаза один за другим. А затем я убью девушку мучительно и медленно, наслаждаясь её предсмертными криками! Нагайна скользнула к нему с убийственным взглядом, не показывая при этом никаких признаков ранения, но когда Гарри попятился, змея внезапно ударила, её клыки сверкнули в тусклом свете луне, отражавшем яд, который капал с её клыков. Гарри снова отклонился в сторону, произнеся оглушающее заклинание, когда змея извернулась в воздухе, её тело изменило курс и ударило его в живот, когда она пролетала мимо. Какой бы большой и тяжёлой она ни была, сила её столкновения с ним ощущалась так, будто его ударил бладжер, и Гарри упал на землю, задыхаясь, когда ушибленные мышцы его бока протестовали против столь жёсткого удара. Через мгновение Нагайна оказалась рядом с ним, встала на дыбы и ударила его по лицу. Гарри просто смог увернуться от неё в сторону и поймать её руками прямо за головой, его палочка была выбита из его рук. Змея злобно ухмыльнулась ему, и её язык высунулся, когда она посмотрела на него, казалось, наслаждаясь своей победой. Она, очевидно, знала, что его руки не могли сравниться с мускулистой силой её массивного тела. — Пора умирать, мальчик, — торжествующе прошипела она, а затем снова отпрянула для смертельного удара. В этот момент с Гарри почти одновременно произошли две вещи. Он услышал крик ужаса Джинни и как она выкрикивала серию заклинаний, пытаясь избавиться от змеи, прежде чем она успела нанести удар. И в этот момент Гарри увидел проблеск, отголосок более ранней битвы со змеёй, когда он был намного младше. И со вспышкой озарения Гарри отпустил змеиную шею правой рукой и протянул её вперёд, желая, чтобы оружие, в котором он нуждался, появилось в его руке. Как только он почувствовал, что приветливая тяжесть начала сгущаться в его руке, Гарри нанёс удар, ударив сбоку, чтобы перехватить голову змеи, которая уже ударила вперёд. Меч Гриффиндора, сияющий во мраке, как будто в нём был встроен источник света, пронёсся мимо его поля зрения, врезавшись в шею змеи и пронзая её, как если бы она была не более, чем струйкой дыма. Кровь брызнула из тела змеи, когда голова отлетела, едва не задев его, ударилась о землю и остановилась в нескольких футах от Гарри. В то же мгновение из головы змеи вырвался громкий леденящий душу крик, а из тела поднялось неясное дымное облачко. В одно мгновение оно металось из стороны в сторону, сквозь Гарри и Джинни, отчаянно ища что-то, что могло бы его поддержать, а когда ничего не нашло, снова завопило от отчаяния, прежде чем рассеялось, как дым в ветреный день. На поляне воцарилась тишина, и Гарри без сил упал на землю, настолько усталый, насколько никогда в жизни себя не чувствовал. Вскоре пришло осознание реальности ситуации, и с отвращением он оттолкнул теперь уже безголовый труп и, повернувшись на бок, его сильно вырвало в кусты, где он лежал. Он чувствовал себя грязным, как будто кровь змеи покрывала его грязью, которую он никогда не сможет смыть. — Гарри? — раздался дрожащий голос, когда Гарри начал безрезультатно вытирать кровь с лица и одежды. — Я в порядке, — сумел ответить он. Джинни подошла к нему и, увидев его состояние, начала накладывать на него очищающие чары, убирая большую часть крови, но это не помогло убрать чувство, что он грязный, охватившее его с головы до ног. Тем не менее, он был благодарен за её помощь. С усилием Гарри поднялся и выбрался из лужи крови Нагайны и, пошатываясь, отошёл в сторону, где тяжело опустился на газон. Джинни протянула руку, подняла его палочку с земли и подошла к нему, нанося ещё очищающие чары. Когда она удовлетворилась проделанной работой, она тяжело плюхнулась рядом с ним, тяжело дыша, как будто только что пробежала марафон. Вместе они сидели, глядя на тело змеи, ничего не говоря друг другу. Облегчение от того, что он жив, несмотря на отчаяние из-за крестража, наполнило Гарри решимостью. В этот момент он понял, что несмотря ни на что, он будет бороться, чтобы остаться в живых, даже если он полон решимости увидеть, как Волан-Де-Морт будет побеждён раз и навсегда. — Что ж, это было неприятно, — наконец сказала Джинни, и у Гарри сложилось впечатление, что, хотя её комментарий можно было истолковать как слабую попытку пошутить, её слова говорили явно о другом, более глубоком. Им очень крупно повезло — Гарри чувствовал это так, словно это было написано жирным шрифтом у него на лбу. — Думаю, я бы предпочёл не делать этого снова, — ответил он. — Возможно, это первая умная вещь, которую ты сказал за весь вечер, — пробормотала Джинни. Гарри повернулся и нахально усмехнулся ей. — Но ты всё равно меня любишь. Закатив глаза, Джинни удовлетворилась тем, что показала ему язык. Несколько мгновений они лежали молча, пока их дыхание не успокоилось, и пытались вызвать в себе желание двигаться. Когда они сели, отвращение Гарри сменилось ликованием. Они сделали это! Змея мертва, а Волан-Де-Морту лишился ещё одного крестража! — Может, нам пора идти? — предложила Джинни. — Если кто-то что-то видел, он может оказаться здесь в любую минуту. — Я уверен, что всё в порядке, — ответил Гарри. — Они бы уже были здесь, если бы кто-нибудь что-нибудь увидел. — Тем не менее, я бы предпочла не задерживаться здесь. Это место начинает вызывать у меня мурашки, и змеиное тело, и умирающий осколок души не помогают. Кивнув, Гарри вскочил на ноги и потянулся, чтобы помочь Джинни подняться. Когда она встала, Гарри заключил её в крепкие объятия. — Спасибо, что настояла на том, чтобы остаться здесь, — пробормотал он ей в волосы. — Я не уверен, что смог бы справиться с ней сам. Гарри почти слышал, как закатываются её глаза. — Я воздержусь от того, чтобы сказать тебе, что я говорила об этом, — сказала Джинни в попытке сухо пошутить. Покачав головой, Гарри повернулся и осмотрел тело змеи, прежде чем его лицо расплылось в злой улыбке. — Подожди немного, — сказал он, направляясь к змее. — Мы ещё не совсем закончили здесь.***
Было уже почти утро, когда Волан-Де-Морта вызвали из тронного зала в переднюю часть поместья. Если бы Волан-Де-Морт был честен с самим собой, он бы предпочёл просто наказать Круцио вспотевшего и напуганного Пожирателя Смерти, который сообщил, что он нужен у входа в поместье, но что-то в поведении этого человека встревожило его. Похоже, что-то случилось, и что бы это ни было, его приспешники знали, что лучше не просить его, если это не было чем-то срочным, требующим его немедленного внимания. По правде говоря, вызов для Тёмного Лорда не был таким большим бременем. Он редко спал с тех пор, как вернулся в тело, но было ли это потому, что это созданное тело не нуждалось во сне, или потому, что его разум был слишком занят планами и уловками, которые ему не удавались, он не был уверен. Вскоре после своего возвращения Волан-Де-Морт решил, что не будет об этом беспокоиться — недосып давал ему больше времени для совершенствования своих планов и, похоже, не сильно на него влиял. Он подошёл ко входу в поместье и заметил почти осязаемое чувство страха, запечатлевшееся на лицах ожидавших его. Зрелище заставило нахмуриться — здесь явно что-то было не так. Если бы эти неуклюжие недоумки подвели его, Волан-Де-Морт наверняка преподал бы им наглядный урок, который никто не скоро забудет. — Что случилось? — спросил он, подходя к охраннику у большой двустворчатой двери, служившей главным входом в поместье. — Вон там, милорд, — пробормотал в ответ мужчина. — Вам лучше взглянуть. Выйдя за дверь, Волан-Де-Морт лениво заметил, что мутное сияние ложного рассвета только начинает уступать место свету солнца, приближающегося к горизонту. Он лениво отметил, что не покидал поместье — или даже тронный зал — с тех пор, как пытался поймать вейлских шлюх, с которыми Гарри Поттер связался почти две недели назад. Хотя руководить работой, задавая направление и планируя её, было хорошо, Тёмный Лорд решил, что ему действительно нужно больше работать. Большая часть его успеха в первой войне была связана со страхом, который порождал само его присутствие. Будет неправильно позволить волшебному миру забыть, что он был выдающимся волшебником в Британии. Именно тогда он заметил что-то во мраке — что-то, чего не было в последний раз, когда он выглядывал из поместья. Оно было высоким и неподвижным, хотя и с нечёткими выпуклостями через неравные промежутки по всей длине, так что при всё ещё недостаточном освещении невозможно было различить какие-либо дальнейшие детали. — Что это такое? — прорычал он на съёжившегося охранника. — Это… это… — пробормотал мужчина в явном ужасе. — Что это такое? — повторил Волан-Де-Морт, произнося каждое слово медленно и чётко. Охранник явно собрался и тяжело сглотнул, прежде чем выпалить: — Это змея, милорд. Не веря своим ушам, Волан-Де-Морт недоверчиво посмотрел на человека, прежде чем он повернулся на месте и с громким треском аппарировал прочь, вновь появившись лишь через мгновение рядом с объектом, который он заметил из дверного проёма. У Волан-Де-Морта перехватило дыхание, когда он увидел это зрелище. Нагайна, его прекрасная и верная фамильяр и вместилище частички его души, была мертва, насаженная на длинный кол. Её тело было проткнуто как минимум дважды по всей длине кола, что разрушило красоту её чешуи и яростную силу её жилистого тела. Но самое страшное то, что её голова была отрублена и насажена на верхушку столба, и она смотрела на него незрячими глазами, умоляя его жестоко отомстить её убийцам. На мгновение Волан-Де-Морт чуть не расплакался от горя, чего он не делал с тех пор, как был маленьким ребёнком, страдающим от того, что его дразнили в приюте. Затем пелена ярости, превосходящая всё, что он когда-либо прежде испытывал, залила его глаза, и он закричал от своей ярости и боли. Из его палочки и его пальцев исходили порывы ветра, удары молнии и струи огня, уничтожая окружающий ландшафт. И через него одна мысль снова и снова эхом отдавалась в пределах его разума: «Они заплатят за это!»