***
После того, как Гермиона убежала, в кабинете воцарилась тишина, и впервые за этот вечер Флёр увидела на лице своего жениха лёгкое раскаяние. Мрачно кивнув самой себе, она воодушевилась, увидев, наконец, что он начинает понимать свои действия и то, как они повлияли на всех вокруг него. Но на самом деле, как Флёр предполагала, это было неотъемлемой частью характера Гарри. Он был крайне щедр, любил и яростно защищал всех, кого считал своим другом — вдвойне Гермиону и её — что было его главной мотивацией его сегодняшнего поступка. Но он был также упрям до невозможности и был склонен верить, как метко, но слишком неуклюже выразился Сириус, что каждая возникающая проблема требует его личного внимания. И, пожалуй, самое тревожное, что Гарри не думал подвергать себя опасности. Но этот фатализм, оттолкнувший Гермиону, был относительно новой гранью его характера — по крайней мере, Флёр никогда раньше не замечала её. Флёр видела, как он превратился из несколько сердитого и угрюмого молодого человека в более счастливого и удовлетворённого. Возможно, фатализм был и раньше, хотя она так не думала. Возможно, это и неудивительно, учитывая то, с чем ему пришлось жить последние месяцы — и особенно последние несколько недели, — но это не делало его менее тревожным. Тишину нарушил директор, и, хотя его слова и манеры были суровыми, выражение его лица было добрым и понимающим: — Гарри, мы все понимаем, что это было трудно для тебя, и мисс Уизли, конечно, — сказал он, взглянув и улыбнувшись Джинни. — Никто не сомневается в твоей искренности, и уж точно никто не может сомневаться в твоей храбрости и твоём желании увидеть, как Волан-Де-Морт будет повержен. Однако бывают случаи, когда твоё суждение действительно ставится под сомнение. Мисс Уизли, несомненно, сама проявила недальновидность, когда настояла на том, чтобы сопровождать тебя в твоей миссии, но ты был зачинщиком всего этого дела. Ты должен взять на себя ответственность за это. — Да, сэр, — ответил Гарри. — Я и не думал поступать по-другому. — То, что ты так считаешь, это уже по крайней мере хорошо. — Дамблдор кивнул. — Теперь, я считаю, с эмоциями, которые вырвались на волю сегодня вечером, обширная дискуссия по этому вопросу может быть только контрпродуктивной. Однако есть несколько вещей, которые я хотел бы прояснить, прежде чем мы отправим вас обоих в свои кровати на остаток ночи. Хотя казалось, что Гарри хочет, чтобы эта ночь наконец закончилась, он храбро кивнул. — Первый вопрос, который я хочу задать, касается Нагайна. Теперь, когда она мертва, мы должны убедиться — была ли она крестражем? — Да, сэр, — без колебаний ответил Гарри. — Откуда ты знаешь? — спросил Сириус. — Кроме того факта, что из её трупа поднялась неясная фигура и прокричала проклятие, когда не смогла найти другого носителя? В кабинете обменялись взглядами, но Рон высказал то, что думают все присутствующие: — Чёрт возьми, Гарри. Гарри кивнул, но больше ничего не сказал. — Думаю, тогда это достаточно ясно, — сказал Сириус, кивая Дамблдору. — Очевидно, это хорошо, что змея мертва, — вмешался в разговор Дамблдор. — Однако у меня есть к тебе ещё несколько вопросов. Во-первых, ты уверен, что вы остались незамеченными силами Волан-Де-Морта? — Да, сэр, — ответил Гарри. — Большая часть драки с Нагайной произошла в небольшой лощине — я почти уверен, что она скрыла большую часть огня заклинаний от поместья. Кроме того, никто так и не вышел на осмотр окрестностей. — Очень хорошо. Кроме того, каковы шансы, что Волан-Де-Морт обнаружит смерть своего фамильяра? Флёр не упустила взгляд, которым обменялись Гарри и Джинни, и была почти уверена, что никто другой тоже. Не больше, чем они пропустили румянец, появившийся на щеках Гарри. — Я бы сказал, что это практически гарантировано, сэр, — наконец ответил он. — То есть? — спросил Сириус. — Подробнее. — Ну… — начал Гарри, хотя ему явно не хотелось рассказывать им, что он сделал. — Мы… м-м-м… возможно… э-э… насадили тело на… э-э… на… столб перед поместьем, которое Волан-Де-Морт использует в качестве своей базы. — Последние слова Гарри резко выпалил, и более чем одна бровь поднялась в ответ. — Возможно? — протянул Жан-Себастьян, когда Сириус усмехнулся. — Должен признать, — сказал мародёр, посмеиваясь и качая головой, — ты достаточно изобретателен, Гарри. Я почти уверен, что твой папа громко рассмеялся бы над шуткой, которую ты только что разыграл с Волан-Де-Мортом. Ну или он посмеялся бы позже, после того, как он и твоя мать содрали бы с тебя шкуру за то, что ты вот так сорвался с места. Доверься Сириусу, и он сменит гнев на милость и превратит действия Гарри в шутку, хотя Флёр вынуждена была признать, что его слова ослабили напряжение в кабинете. То, что сделал Гарри, было по-прежнему безрассудным и безответственным, но Флёр должна была признать, что смерть Нагайны, безусловно, была желанным событием. По крайней мере, он прошел через это живым. Она, конечно, не могла сомневаться в его решимости или находчивости. Все остальные соображения меркли по сравнению с фактом его благополучного возвращения, хотя она все еще злилась на него за то, через что он их заставил пройти. — Возвращаясь к теме, — вмешался Дамблдор, хотя и не выглядел рассерженным из-за того, что его перебили, — Гарри, возможно, это было очень опрометчиво, хотя, я полагаю, мы должны предположить, что Тёмный Лорд обнаружил бы труп рано или поздно. — Возможно, — сказала министр, свирепо глядя на Гарри. — Но я могу заверить вас, что сегодняшнее приключение мистера Поттера почти наверняка приведёт к новой волне нападений. — Так и будет. И я не сомневаюсь, учитывая твою реакцию на сильные эмоции Волан-Де-Морта, что ему будет неприятно, когда он обнаружит змею. Гарри побледнел, но напряжённо кивнул. — Меня тоже посетила эта мысль, сэр. Но нет ничего, с чем бы я не сталкивался раньше. — Я думаю, ты недооцениваешь, насколько он будет в ярости, — ответил Дамблдор, но не стал заострять на этом внимание. — Тогда ещё одна вещь, и мы все можем разойтись по своим спальням. — Он пристально посмотрел на Гарри. — Мисс Грейнджер была действительно права, когда сказала, что придумала возможный способ избавить вас обоих от осколков души. Она рассказала мне о своей идее, и я верю, что это возможно. Однако, поскольку ночь становится всё длиннее, все устали и всё ещё переутомлены, я считаю, что нам следует обсудить это, когда у всех будет возможность отдохнуть и восстановить душевное равновесие после сегодняшнего ночного волнения. Все согласны? Общий ропот свидетельствовал о согласии группы, и они начали расходиться: министр, Уизли и Делакуры — к камину, а все остальные начали расходиться по своим покоям. Конечно, Сириусу нужно было вставить слово, прежде чем Гарри разрешили уйти: — Вы двое сможете найти дорогу обратно в башню Гриффиндора, или мне самому нужно проводить вас туда? Гарри слабо улыбнулся. — Поверь мне, Сириус, сегодня у меня нет сил на новые приключения. — Хорошо, — ответил мародёр. — Мне бы не хотелось, чтобы ты заблудился по дороге обратно в свою постель. — И не думай, что только потому, что мы отложили обсуждение на сегодня, твоя выходка не будет иметь последствий. — Я и не пытался. Кивнув, Сириус вышел из комнаты, оставив Гарри в компании Флёр и детей Уизли, которые последовали за ним и спустились по лестнице в коридор. Они начали уходить из кабинета, и несколько мгновений группа молчала, прежде чем заговорил Рон: — Гарри, послушай, мне жаль, что я сказал о Джинни. Я знаю, что ты никогда не подвергнешь её опасности. — Всё в порядке, — ответил Гарри, выглядя усталым и подавленным. — Ты прав. Я должен был заставить её вернуться. — Я не давала тебе выбора, и ты это знаешь, — сказала Джинни с оттенком раздражения в голосе. — Полагаю, нет, — ответил Гарри. — Знаешь, мне всё равно пора к этому привыкнуть. Флёр и Гермиона пришли в Министерство, хотя должны были остаться здесь, так что то, что ты сделала то же самое, не должно было быть большим сюрпризом. — Замолчав на мгновение, Гарри нахмурился. — Как ты вообще узнала, что я замышлял? Джинни пожала плечами. — Зная тебя и видя твоё душевное состояние, я пристально следила за тобой. Я не знала, что ты замышляешь, но когда Флёр ушла за Гермионой ты выглядел так, будто Рождество наступило раньше, так что я подумала, что ты что-то замыслил. Ты был так полон решимости уйти и убедиться, что ни с кем не столкнешься, что вёл себя достаточно небрежно и не убедился, что за тобой не следят. — Но я смотрел, не следует ли кто-нибудь за мной до самого вестибюля. — Да, — согласилась Джинни с самодовольной улыбкой, — но ты специально не высматривал кого-то, находящегося под иллюзионными чарами. Знаешь, догонялки с тобой был похож на детскую забаву. Гарри воздержался от ответа, просто покачав головой и удивляясь собственной целеустремлённости. — Знаешь, — сказал один из близнецов непринуждённым тоном, — ты, Гермиона и Ронни выкинули несколько сумасшедших трюков с тех пор, как пришли сюда, но этот однозначно должен взять первое место. — Не могу поспорить с этим. — И ты должен взять нас с собой, — сказал другой близнец с ухмылкой. — Мы начинаем чувствовать себя обделёнными. — Я буду иметь это в виду, — с иронией в голосе ответил Гарри. — В следующий раз, когда у меня появится идея для сумасшедшей миссии, в которой я не уверен, что выживу, я обязательно дам вам знать, ребята. — Мерлин упаси, — вмешалась Флёр, сытая по горло их подшучиванием. — Я очень надеюсь, что ты усвоил урок. Гарри не ответил; он только покачал головой и продолжил идти. Мгновением позже она услышала, как он пробормотал: — Думаю, Гермиона очень на меня сердится. Флёр закатила глаза, устремив на него взгляд, который кричал: «Ты думаешь? » Взгляды, которые он получил от Уизли, были ещё более красноречивыми, чем тот, которым одарила его Флёр. — Вы, ребята, идите вперёд, — сказала она, хватая Гарри за руку и останавливая его. — Думаю, я хотела бы поговорить здесь с сэром Змееубийцей. — Упс, похоже, она злится на тебя, Гарри, — хмыкнул один из близнецов. — Лучше надейся, что она не поджарит тебя на месте, — поддержал другой. — Она почти такая же страшная волшебница, как наша Гермиона. — Я слышал, что она может бросаться огненными шарами. — Хватит, вы, двое, — отрезала Флёр. — Отвалите уже! Близнецы ухмыльнулись и ушли, волоча за собой своего младшего брата и сестру. Но по мере того, как они удалялись, их шутки продолжали эхом разноситься по коридорам. — Знаешь, дорогой брат, Гарри — особый случай, но, думаю, меня устроит одна девушка. — Две — это, пожалуй, перебор, — согласился другой близнец. — Я надеюсь, что Гарри выйдет из этого невредимым, даже если он заслуживает того, чтобы с него содрали кожу заживо… Флёр закатила глаза и сосредоточила своё внимание на Гарри, игнорируя удаляющихся Уизли. Гарри выглядел так, как будто он предпочёл бы что угодно, но не очередной разговор, в котором он справедливо ожидал новых упоминаний о своём приключенческом вечере. Но Флёр не собиралась снова осуждать его за то, что он сделал этой ночью — он достаточно услышал от Дамблдора и других, и она была уверена, что Гарри знает, что все они думают. Это, конечно, связано с темой её разговора, но Флёр хотела большего, убедиться, что он понимает её чувства, а также чувства Гермионы. — Гарри, я хочу, чтобы ты знал, что мы с Гермионой очень расстроены из-за тебя, — начала она без предисловий. — Мы обе знаем, что эта история с крестражами тяжела для тебя, но ты, кажется, не понимаешь, что и нам тоже тяжело. Будто в этот момент он хотел исчезнуть, Гарри кивнул, но не поднял глаз, вместо этого продолжая изучать пол. — Желать, чтобы Волан-Де-Морт был повержен, — очень благородная цель, — продолжала Флёр, — но ты, кажется, не подумал, как мы отреагируем, если ты отправишься на импульсивную самоубийственную миссию и не вернёшься. Нам было бы ещё тяжелее, если бы ты ушёл сам, никому не сказав, и был убит. Ты хоть представляешь, что бы мы чувствовали, если бы ты исчез, а потом мы узнали — не дай Мерлин, от самого Волан-Де-Морта — что ты умер? Вот почему мы с Гермионой так злы. — Но ты всё ещё здесь, а Гермиона сбежала, — ответил Гарри, и хотя это могло быть вызвано поздним часом или усталостью, его тон был угрюмым. — Даже не начинай, Гарри Джеймс Поттер, — упрекнула его Флёр. — Я также на два года старше Гермионы, у меня за плечами два года роста и зрелости, и когда я увидела, как она расстроена, я поняла, что должна сдержать свой гнев и убедиться, что ты понимаешь, насколько мы обе злимся. Поверь мне — я была готова последовать за ней в тот момент, когда она ушла. Гарри кивнул, и Флёр подумала, что в его поведении она увидела долю поражения. Хорошо, мрачно подумала она про себя, возможно, в следующий раз он подумает дважды. — Но знаешь, что самое худшее? — спросила она, впервые позволив проявиться части гнева, который она подавляла. — Хуже всего то, что ты сдался. С этим сложнее всего справиться. Вздрогнув, Гарри посмотрел на неё, и искра прежнего негодования отразилась на его лице. — Я не сдался! — парировал он в ответ. — Я же говорил тебе — я сделаю всё, чтобы ты и Гермиона смогли жить в мире, где Волан-Де-Морта больше нет. — И вот тут-то ты всё ещё не понимаешь, о чём мы говорим! — ответила Флёр, повысив голос. — Конечно, бы не отказался от победы над Волан-Де-Мортом — я полностью уверена в том, что даже если на это уйдёт тысяча лет, и всё, что у тебя будет, — это твои голые руки, ты будешь сражаться с Волан-Де-Мортом до последнего вздоха. Я не сомневаюсь в этом. То, от чего ты отказался, — это твоё собственное будущее. Я признаю, что ситуация с крестражем была очень сложной и казалась безнадёжной, но ты никогда не пытался найти выход, даже когда Римус, Дамблдор, и особенно Гермиона, девушка, которую ты, как утверждаешь, любишь, целыми днями искали ответ, иногда в ущерб своим другим обязанностям и даже пренебрегая едой и сном. Ты отказался от нас! Ты отказался от своего будущего со мной. Ты отказался от своего будущего с Гермионой. — Я просто… — начал Гарри, но остановился и устало провёл рукой по лицу. Он больше не пытался защищаться, и, по правде говоря, ему нечего было возразить. Казалось, он понял это сейчас. — Я хочу, чтобы ты знал, что и Гермиона, и я очень тебя любим, — продолжила Флёр, смягчая голос и придвигаясь к нему достаточно близко, чтобы положить руку на плечо. — Но мы не можем так жить. Помнишь, как раз перед тем, как мы узнали о крестражах, ты уверял меня, что любишь меня и что и меня, и Гермиону ты любишь одинаково? Гарри кивнул, хотя по-прежнему не смотрел на неё. — Знаешь ли ты, что я серьёзно подумывала попросить отца расторгнуть брачный контракт? Подняв голову, Гарри недоверчиво посмотрел на неё. Наконец-то Флёр удалось заставить его взглянуть на неё. — Я боялась, что всегда буду второй, и не хотела так жить. Теперь я знаю, — продолжала она, когда он попытался перебить, — что ты никогда бы этого не допустил, и я благодарна за это. Но ты делаешь это снова и снова. И на этот раз ты ставишь себя впереди нас обеих. Мы с Гермионой не можем жить с человеком, который желает умереть. И если ты будешь продолжать в том же духе, ты лишишься нас обеих. Мы не хотим жить без тебя, и мы хотим, чтобы ты боролся за нас также агрессивно, как ты сражаешься с Волан-Де-Мортом. Ты говоришь, что сделаешь всё, в том числе пожертвуешь своей жизнью, для нас. Ты должен понимать, что мы также сделаем всё для тебя. — И самое главное, — тихо заключила она, — мы хотим, чтобы ты жил для нас, настолько, насколько ты готов умереть за нас. Мы хотим, чтобы ты боролся за свою жизнь, а не отдавал её без нужды. Когда Флёр закончила, она наблюдала за реакцией Гарри, и то, что она увидела, вселило в неё некоторую надежду. Слова, которые она сказала ему, были тяжёлыми — вероятно, ему было также тяжело слышать, как и ей говорить, если судить по дорожкам слёз, бегущим по его щекам. Но это нужно было сказать. Несмотря на то, что Гарри был щедрым и добрым, он также был самым эгоистичным человеком, которого она когда-либо встречала. Его сегодняшний поступок был верхом эгоизма. Позволив Гарри немного подумать обо всём, Флёр шагнула вперёд и коснулась губами его щеки. — Я собираюсь найти Гермиону и попытаться поговорить с ней. Я хочу, чтобы ты подумал о том, что я сказала. Тогда мы сможем поговорить завтра. Получив от Гарри кивок, Флёр ушла, оставив его в холле. По правде говоря, она чувствовала, что ни она, ни Гермиона не будут спать много сегодня ночью — вспышка злости Гермионы была впечатляющей, и она знала, что будет трудно успокоить гриффиндорку. Более того, события ночи потрясли её, и Флёр знала, что ей и младшей девушке придётся о многом поговорить, прежде чем они найдут хоть какой-то покой. Помня об этом, она удалилась, заметив, что Гарри не сделал ни малейшего шага, чтобы последовать за ней. Флёр надеялась, что вечером он вернётся в свою спальню, но она решила, что лучше оставить это на его усмотрение.***
Несмотря на то, что Гарри Поттер был совершенно измотан, неудивительно, что он очень мало спал этой ночью. Он постоял в холле, думая о том, что сказала Флёр, прежде чем устало дошёл до в гостиной Гриффиндора, и после того, как его впустила сонная толстая дама, направился в спальню и рухнул в постель, успев лишь заранее снять с себя одежду. Гарри ещё полтора часа пытался уснуть, но в итоге он отказался от своих попыток и направился в душ, намереваясь смыть со своего тела грязь, оставшуюся после убийства змеи. Через двадцать минут он снова начал чувствовать себя почти человеком и надеялся, что кровь Нагайны наконец-то смыта с него. Затем, не желая уходить, Гарри увеличил температуру воды настолько, насколько мог, а затем прислонился к стене душа, позволяя воде стекать по его телу, пока он обдумывал события вечера. Если честно, то сейчас Гарри чувствовал себя совсем крохотным и ничтожным. Гнев, который держал его в своей хватке с тех пор, как он узнал о природе крестражей, улетучился, оставив после себя усталость и сердечную тоску, от которых, как он чувствовал, он никогда не сможет по-настоящему освободиться. Горечь от того, какое направление вновь приняла его жизнь, и безнадежность от ощущения, что жизнь, которой он отчаянно желал, скоро прервётся, теперь улетучились, и это было не из-за новостей о возможном решении. На самом деле это было связано с сложившимся у него впечатлением о том, что убийство змеи чрезвычайно важно и что с ней просто необходимо справиться самому. Гарри всё ещё понимал все причины, которые он использовал, чтобы оправдать свои действия в собственном сознании, но это понимание не позволяло ему избежать одного простого факта — Флёр была права во всём, что она ему говорила. И снова Гарри заставил себя честно оценить свои действия. Он преследовал Нагайну по поистине эгоистичным причинам, не последними из них были жалость к себе и злость на свою судьбу. Ни разу он по-настоящему не обдумывал позицию или чувства Флёр и Гермионы, и его действия ясно подтверждали эту правду. И теперь Гарри чувствовал себя законченным хамом. И нельзя было отрицать, что Гарри действительно любил обеих девушек. На самом деле, он любил их обеих до безумия, и это, по крайней мере отчасти, подпитывало его действия. Но теперь Гарри знал, что ошибся. Флёр совершенно права — он ни на мгновение не задумывался над тем, как именно всё это повлияло на обеих девушек, настолько он был погружён в свои чувства, в то, как он был разочарован и как он был зол. Это был довольно неудачный способ показать, что он чувствует к ним двоим, он, что утверждал, что любит их обоих больше всего на свете. На протяжении всего времени, проведённого в душе, до того момента, когда он, наконец, вышел и вытерся полотенцем, до того момента, когда он спустился в общую гостиную, чтобы угрюмо сесть на диван перед огнём, мысли Гарри ни разу не покидали тему того, как он вёл себя в последние дни. К тому времени, когда он заснул на диване, он пришёл к чёткому выводу: он должен извиниться перед обеими девушками. И более того, он должен был принести им искренние извинения, за которыми последовало бы изменение в поведении. Ибо он знал, что если продолжит думать только о себе, то в конце концов потеряет их обеих. И это была гораздо худшая судьба, чем смерть, чтобы обеспечить поражение Волан-Де-Морта, или отдача своего тела Тёмному Лорду. Ожидаемая чужая злость дал о себе знать ещё до того, как Гарри удалось поспать хотя бы два часа, и в результате боль была намного сильнее, чем он когда-либо прежде чувствовал. Его крик разбудил большую часть гриффиндорской башни, и сокурсники, пускай большинство из них понятия не имели о его проблеме или его связи с Тёмным Лордом, по крайней мере, были рядом с ним достаточно долго, чтобы понять, что такая ужасная боль в его шраме не предвещала ничего хорошего. К счастью, в данном случае боль, вызванная вторжением в его разум, в сочетании с истощением и умственным напряжением заставила Гарри очень быстро потерять сознание. Последнее, что он увидел, были лица двух самых дорогих ему девушек, когда они с паникой в голосах звали его по имени. По крайней мере, они всё ещё любили его, несмотря на его глупость, подумал он, растворяясь в пустоте.***
Что-то явно не сходилось. Пока Сириус обдумывал события прошедшего вечера и объяснения Гарри после его возвращения, он был убеждён, что Гарри где-то солгал. Или, точнее, он что-то упустил из рассказа. О, Сириус прекрасно осознавал тот факт, что, несмотря на то, каким возмутительно импульсивным и небрежным к собственной безопасности мог быть Гарри, и как упрямо и своевольно он часто вёл себя, он не был лжецом. Если бы он солгал о чём-то или что-то упустил, он бы сделал это из чувства, что нужно кого-то защитить. Вопрос, однако, кого. Это не могла быть Джинни — в конце концов, она была по уши втянута в его приключение — и не кто-то из его друзей, поскольку ни один из них не участвовал в его замысле. Большая часть объяснений имела смысл, даже, с определённой точки зрения, Сириус признал, что настойчивость Гарри в том, что змею не мог убить кто попало, оправдана. Тот факт, что он был по существу прав в том, что смерть змеи превратит того, кто её убьёт, в крестраж, не оправдывал того, что сделал Гарри, но Сириус действительно понял его мысли, хотя и осуждал его поступок. Всё остальное в рассказе, казалось, имело смысл, и на самом деле нечего было скрывать. Чем больше он думал об этом, тем больше его интересовал рассказ Гарри о том, как он попал в логово Волан-Де-Морта. Сириус был уверен, что Гарри мог легко узнать, когда змея должна была выйти наружу, — он видел Тёмного Лорда во сне и в видениях достаточно, так что эта часть объяснения определённо правдоподобна. Но с помощью связи понять, где спрятался Волан-Де-Морт? Вот с этим у Сириуса были трудности. Он никогда не слышал, чтобы Гарри предполагал, что он может определить какое-либо направление или расстояние между собой и Волан-Де-Мортом, и это объяснение пришло совершенно неожиданно. Когда он подумал о том, как рассказал Гарри… Глаза Сириуса расширились от этой мысли. На самом деле Гарри так и не объяснился. Когда Дамблдор спросил, как ему удалось добраться до места обитания Тёмного Лорда, Гарри достал свою «Молнию» и упомянул свою связь с Волан-Де-Мортом. Однако он никогда прямо не заявлял, что использовал эти инструменты, чтобы найти его и отправиться на нужное место. Он подразумевал это, но не говорил об этом. Но этого самого по себе было недостаточно, чтобы Сириус и правда считал Гарри виновным. Но того факта, что он отправился в такое приключение в одиночку, взяв с собой только Джинни Уизли, было достаточно, чтобы вызвать у него подозрения. Но тогда появлялась ещё одна проблема с этой историей. Джинни сама пригласила себя на их маленькую прогулку и не оставила Гарри выбора. Если Гарри действительно намеревался бросить её, разве он не мог просто сесть на свою «Молнию» и удрать оттуда? Что она могла ему сделать? Наверняка его не беспокоила возможность того, что его поймают на выходе из замка, поскольку он должен был знать, что такой шанс есть — и очень высокий, учитывая жалкие попытки, которые он предпринял, чтобы замести следы. Единственный способ, который Сириус смог придумать, что Джинни могла заставить Гарри позволить ей остаться, если бы они уже за пределами базы Волан-Де-Морта, а она отказалась вернуться в Хогвартс. Но вряд ли это возможно, если бы они полетели на метле. И кроме того, теперь, когда он подумал об этом, Сириус был уверен, что Джинни говорила о том, как она «ушла и отказалась возвращаться». Это наводило на мысль, что они обсуждали это только в пункте назначения, и подразумевало какой-то другой способ перемещения. Если да, то как он туда попал и как ей удалось прокрасться без его ведома? Гарри был слишком молод, чтобы аппарировать, и в любом случае не знал, как это сделать, а камин также исключался по понятным причинам. Оставался портключ, и Сириус был относительно уверен, что у Гарри не было ни способностей, ни знаний, как сделать портключ. Так что, если бы он использовал портключ, то кто-то другой должен сделать его за него. Мог ли Гарри убедить кого-нибудь сделать для него портключ? И если так, то откуда они могли знать, куда направить портключ, чтобы переместить его? Даже Гарри не мог точно знать, где находится база Волан-Де-Морта, пока не прибыл туда. И не было никого, кто мог бы сказать ему… Внезапно лицо Сириуса потемнело при мысли, что действительно есть кто-то, кто точно знает, где Тёмный Лорд устроил своё жилище. Кто-то, кто презирал Гарри и всё, за что он боролся, и ничуть не сожалел бы, если бы Гарри был убит Нагайной. Почему этот человек сообщил Гарри местонахождение Тёмного Лорда, Сириус не был уверен — тот факт, что Гарри вообще подошёл к нему, ошеломил мародёра, — но обстоятельства подходили. И он не мог придумать другого объяснения тому, как Гарри мог попасть в логово Волан-Де-Морта. И чем больше он думал об этом, тем больше ему казалось, что ответ Гарри просто не имеет смысла. Если бы он просто направился по какой-то тропе к логову Волан-Де-Морта с помощью своей «Молнии», даже учитывая скорость метлы, это заняло бы гораздо больше времени. Сириус не был уверен, где именно скрывается Волан-Де-Морт, но он был уверен, что «Молнии» потребовалось бы как минимум несколько часов, чтобы добраться туда, что опровергало заявления Гарри о том, что он какое-то время искал змею. Нет, Сириус был уверен, что наткнулся на правду, и ему совсем не нравился её подтекст. Также было ясно, что он не мог допустить, чтобы его суждение оказалось лживым — в тот самый момент в замке находился кое-кто ещё, кого нужно было призвать к ответу за свои действия. Таким образом, рано утром следующего дня, после того как Сириуса вызвали к крёстнику в больничном крыле — вероятно, к лучшему, что Гарри потерял сознание, поскольку Сириус был уверен, что потеря сознания пойдёт ему на пользу после предыдущей ночи — он отправился на поиски человека, которого ненавидел больше всех в этом мире, пообещав себе, что тот заплатит, если то, что подозревает Сириус, окажется правдой. Он нашёл его в кабинете зелий. Совсем как тогда, когда Сириус столкнулся со Снейпом сразу после праздников, он хлопнул дверью и вошёл внутрь, его взгляд сразу же упал на профессора Зелий. Он решительно направился к мужчине, стараясь не думать, как убьёт его, оценивая маленькую летучую мышь. Хотя Снейп никак не отреагировал на его появление, Сириусу показалось, что он был не то чтобы удивлён внезапным вторжением. — Мне кажется, мы уже разыгрывали эту маленькую драму раньше, Блэк, — протянул Снейп, когда Сириус подошёл к его столу. — Чем я обязан твоему вниманию, что ты чуть не вышиб дверь в мой кабинет во второй раз за этот семестр? — Простой вопрос, Снейп, — выдавил Сириус. — Ты или нет сообщил Гарри местоположение и выдал средство передвижения, чтобы сразиться с любимицей змеёй Волан-Де-Морта прошлой ночью? В комнате повисла многозначительная тишина, когда Снейп ровно встретился с ним взглядом. Сириусу пришлось отдать этому ублюдку должное — он был крепким орешком. С другой стороны, Сириус предположил, что он привык таким быть, учитывая, как долго дурачил Волан-Де-Морта. Это знание почти заставило Сириуса зауважать этого человека. Крайне неохотно. — Почему ты думаешь, что я сделал бы это? — наконец спросил Снейп. Сириус одарил его едкой усмешкой, которая, кстати, очень походила на выражение, которое он часто видел на лице Снейпа. — Давай посчитаем причины вместе? На самом деле, я думаю, что действительно важна только одна — то, что ты ненавидишь Гарри и всё, что с ним связано. Сойдёт для начала? — Недостаточно хорошо, — ответил Снейп. — Я не скрывал своей ненависти к маленькому сопляку. Но я действительно хочу, чтобы Тёмный Лорд был побеждён, независимо от любых других соображений. Если Поттер такой, как ты говоришь, то отправить его на съедение змее было бы нецелесообразно, верно? — И ты веришь в эти пророчества? — Сириус усмехнулся. — Я думал, что ты считаешь его лишённым каких-либо искупительных качеств и неспособным исполнить пророчество. — Кажется, вы с Дамблдором верите в него. — То, во что я верю и во что верит Дамблдор, полностью отличается от того, что происходит в этой болезненной пропасти, которую ты называешь разумом. — Сириус посмотрел на Снейпа, позволяя всей своей неприязни и презрению к этому человеку проявиться на его лице. — А теперь я спрошу тебя ещё раз — ты дал Гарри возможность добраться до убежища Волан-Де-Морта? Снейп сделал паузу на мгновение, а когда снова заговорил, его тон был непринуждённым — или настолько непринуждённым, насколько он когда-либо слышал от этого человека: — Кажется, ты ошибаешься. Я не назвал ему место, потому что ненавижу его. Я сделал это, потому что аргументы Поттера были убедительны, и потому что я думал, что у него есть шанс на успех. Увидев прищур Сириуса, Снейп рассмеялся. — Не пытайся запугать меня, Блэк. Зря только стараешься. Я говорю тебе, потому что знал, что это не получится скрыть. Я сомневаюсь, что в Поттере есть хоть капля хитрости, и я знал, что кто-нибудь скоро поймёт. То, что это оказался ты… достаточно прискорбно. Честно говоря, я ожидал этого от директора. — Ты жирный, отвратительный, бесчеловечный ублюдок! — зарычал Сириус, обнажая палочку, его мысли метались от отвращения к этому жалкому подобию мужчины. — Без сомнения, если бы Гарри убил Нагайну и умер в процессе, ты бы от этого получил сильное удовольствие, не так ли? Снейп усмехнулся. — Если не принимать во внимание твой довольно грубый язык, такая мысль приходила мне в голову. К сожалению, я никогда не могу рассчитывать на то, что Поттер сделает хоть что-то правильно. К этому времени Сириус почти покраснел, а желание ударить Снейпа почти превратилось в физическую потребность. Бывший Пожиратель Смерти просто смотрел на него с понимающей улыбкой, приподняв уголки рта. Именно в этот момент Сириус чуть не потерял самообладание и не проклял этого гада. Но Снейп ещё не закончил насмехаться. — Да ладно, Блэк. Ты знаешь, как я отношусь к мальчику. Конечно, это не должно быть для тебя таким уж сюрпризом. — Твои чувства? — Сириус замолчал. — Нет. То, что ты на самом деле действуешь в соответствии с ними, меня в определённой степени удивляет. Разве ты не нарушаешь свою клятву, делая это? В ответ на его вопрос раздалось фырканье. — Мои клятвы гарантируют моё сотрудничество в работе над тем, чтобы Тёмный Лорд был побеждён, и что я не передам ему ложную информацию. В моём жизненном долге перед твоим высокомерным другом есть составляющая, которая гарантирует, что я должен присматривать за его отвратительным сыном. Однако я могу в определённой степени интерпретировать эти клятвы, и в этом случае необходимость победить Волан-Де-Морта позволила мне сообщить Поттеру местонахождение убежища, поскольку он достаточно ясно объяснил, что Нагайна должна быть мертва, чтобы Тёмный Лорд пал. Его аргумент, что он должен убрать её, был… убедительным. — А теперь, — сказал Снейп, вставая и кладя руки на стол, отражая позу Сириуса, — ты собираешься что-то с этим делать или мы просто продолжим обмениваться оскорблениями? — Я не знаю, как ты уживаешься с самим собой, — прохрипел Сириус. Он был в шаге от того, чтобы проклясть Снейпа, и только огромное усилие удержало его палочку, зажатую в его руке, опирающейся на стол, от того, от наведения прямо перед глазами Снейпа. Снейп издал невесёлый смешок. — Ты ничего не знаешь, — выплюнул он. — Я живу ради смерти Тёмного Лорда. Месть — это всё, что у меня осталось. — Почему тебя это вообще волнует? — Сириус усмехнулся. — Твой вид ненавидит её вид. Разве она не была для тебя просто ещё одним расходным материалом? — Ты ничего не знаешь! — повторил Снейп. — Она была лучшей подругой, которая у меня когда-либо была. — Единственной подругой. И даже им она не была после того, как ты назвал её грязнокровкой. — Незначительное событие. — Не в её случае. — Это не имеет значения, — пренебрежительно сказал Снейп. Но что-то во всей этой ситуации обеспокоило Сириуса. Он знал о том, что Снейп желал отомстить за смерть Лили, но, похоже, воспринимал это более лично, чем просто убийство его подруги Волан-Де-Мортом. Это и тот факт, что он намекал, что его публичное отречение от Лили и её происхождения было незначительным событием. Сириус был уверен, что оно было чем угодно, только не незначительным событием. И тут Сириус понял. Его внезапное понимание, должно быть, ясно отразилось на его лице, когда Снейп глухо рассмеялся. — Значит, ты, наконец, всё понял? — Это был ты, — ответил Сириус тихим и угрожающим голосом. — Дамблдор сказал, что Пожиратель Смерти подслушал часть пророчества и передал его Волан-Де-Морту. Ты рассказал Волан-Де-Морту пророчество, натравил его на Поттеров. Ты был тем, кто убил своего единственного друга. — Теперь ты понимаешь, почему я ненавижу себя. — Ненавидишь себя? — спросил Сириус. — Ты отдал её ему. Почему? — Я даже не знал, о ком идёт речь в пророчестве, — ответил Снейп. — Откуда я мог знать? — Но ты был бы счастлив, если бы Волан-Де-Морт убил Гарри и Джеймса, а Лили оставил в живых. — Я не отрицаю этого. Эти слова звенели у него в ушах, и Сириус на мгновение подумал, что жить с осознанием того, что он натворил, должно быть, было величайшим наказанием для Снейпа. Но он не мог позволить ему смириться. Поступить так означало бы предать Джеймса, Лили и сына, которому они дали жизнь. Его палочка взметнулась вверх, и из неё вырвалось проклятие почти так же быстро, как мысль. Однако Снейп был готов к нему, поскольку проклятие ударило по щиту, прежде чем он атаковал Сириуса в ответ. Отступив, чтобы дать себе немного места, Сириус уклонился от проклятий Снейпа и сразу же перешёл в наступление, отразив ещё несколько атак, от которых мастер зелий ловко уклонился. Через несколько минут стол, за которым сидел Снейп, был разбит в щепки, а пергаменты и ингредиенты для зелий были разбросаны по классу, который быстро становился зоной боевых действий. — Что всё это значит? — чей-то голос перекрыл шум. Сириус, однако, проигнорировал директора, продолжая давить на Снейпа, чувствуя, что тот берёт над ним верх. Он мрачно улыбнулся, продолжая свои атаки, отметив, что его впечатление о своей способности превзойти Снейпа оказалось верным. Мастеру Зелий становилось всё труднее отражать атаки Сириуса, а ответных проклятий становилось всё меньше, и их было легче избегать. Мгновение спустя Сириус взял вверх. Мощный парализатор пробил ослабленный щит Снейпа, которого мужчина едва избежал, оставив его открытым для контратаки. Обезоруживающее заклинание поразило Снейпа и выбило палочку из его руки. Сириус проигнорировал летящую палочку и шагнул вперёд, прижимая собственную палочку к шее Снейпа. — Готов ли ты предстать перед судом за свои грехи, Пожиратель Смерти? — прошипел Сириус. — Делай, что хочешь, — сказал Мастер Зелий, задыхаясь после короткой, но ожесточенной дуэли. — Ты не можешь сделать со мной ничего хуже того, с чем я жил все эти годы. И Сириус знал, что Снейп был прав. Хотя с момента инцидента прошло пятнадцать лет, Северуса всё ещё мучило осознание того, к чему привели его действия. Это было печальное существование, решил Сириус, и оно намного превосходит возможное наказание Снейпа. — Сириус, я думаю, тебе следует опустить палочку, — сказал Дамблдор позади него. — Это он, Альбус, — сказал Сириус, не сводя глаз со Снейпа. — Он ответственен за смерть Джеймса и Лили. Но я полагаю, вы уже знали об этом. Прошло немного времени, прежде чем Дамблдор ответил: — Я знал. — Дерьмо нунду! — прорычал Сириус. — Вы знали и позволили этому… этому… существу приблизиться к Гарри? — Он всегда был козырем в моём рукаве, Сириус, — ответил Дамблдор. — Я сказал тебе, что сделаю всё, чтобы Волан-Де-Морт был побеждён. И кроме того — его жизненный долг перед Джеймсом гарантировал, что он не сможет причинить вред самому Гарри. Это также заставило его защищать Гарри, насколько это было возможно. — Но это не помешало ему сделать жизнь Гарри невыносимой. Он услышал вздох Дамблдора. — Я сожалею об этом. Если бы Гарри сказал мне об этом раньше, я бы сделал всё, чтобы издевательства прекратились. Я должен был сделать больше, чтобы убедиться, что этого в прошлом. По крайней мере, я должен был видеть, что происходит. Полагаю, я был слишком сосредоточен на том, чтобы Волан-Де-Морт был окончательно побеждён. — Да, вы должны были лучше защитить Гарри. Но сейчас не время обсуждать это, хотя я предупреждаю, что этот разговор не закрыт. Игнорируя директора, Сириус уставился на Снейпа, его глаза почти просверлили дыру в его черепе. То, что Снейп контролировал свои эмоции, было очевидно, но ненависть к себе, о которой Сириус всегда знал, была видна каждому. Именно это больше, чем что-либо другое, убедило его в том, что Снейп отбывает наказание, гораздо более суровое, чем то что Сириус мог сделать с ним. Даже если Сириус убьёт его, смерть для такого, как Снейп, будет слишком лёгкой участью. Нет, заставить его жить своими поступками гораздо хуже, чем дать ему забвение в смерти, независимо от того, что ждало его за пределами этой жизни. — Я хочу, чтобы ты знал, Нюниус, что ты самый жалкий червяк, ползающий по этой земле, и мне хочется ничего больше, чем проводить тебя в следующую жизнь, чтобы встретиться с Лили и Джеймсом. Я уверен, что им есть, что тебе сказать. — Однако, — продолжил он, когда Снейп никак не отреагировал, — я благодарен тебе за то, что ты дал мне небольшое представление о твоей голове, какой бы извращённой и больной она ни была. Единственная причина, по которой ты ещё жив, заключается в том, что я считаю ещё большим наказанием заставлять тебя продолжать существовать со своими поступками. Я молюсь, чтобы они мучали тебя все жалкие годы твоей жизни, и чтобы, когда ты перейдёшь к своему следующему великому приключению, наказание только продолжалось. Если ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы выполнить свою часть сделки и победить Волан-Де-Морта, а затем, если ты уйдёшь в отставку, как только он умрёт, и никогда больше не будешь приближаться к Гарри, я подожду до того времени, когда ты умрёшь, Лили сможет позаботиться о твоём поведении. Я гарантирую, что это будет неприятно. — Я связан своей клятвой, — просто ответил Снейп. — И как только дело будет сделано, я буду счастлив быть настолько далеко от Поттера, насколько смогу. Сириус ещё несколько мгновений смотрел на него, прежде чем опустил палочку и кивнул. Он повернулся, чтобы уйти, прежде чем другая мысль поразила его. — Снейп? Когда тот повернулся к нему с ухмылкой, Сириус сжал кулак и изо всех сил ударил Снейпа в челюсть, отправив его в стену позади, заставив неловко растянуться. — За свои преступления ты ответишь перед Лили и Джеймсом, — прохрипел Сириус. — Это тебе от Гарри. Затем повернувшись, Сириус вышел из комнаты, не удостоив ни Дамблдора, ни Снейпа взглядом. Он согнул руку на ходу, отметив, что костяшки пальцев уже начали краснеть. Возможно, нужно было быстро навестить мадам Помфри. Но несмотря на дискомфорт, который он чувствовал в своей руке, он должен был признать, что Невилл и Рон были правы, когда рассказали ему о том, как запугали Малфоя в тот день, когда он напал на Гермиону. Определённо было что-то приятное в физическом насилии, в отличие от использования палочки.