Rocket King

Вечер. За окном уже давно было темно и Эксл сидел за столом в спальне, записывая в блокнот разные интересные строчки и выражения, которые приходили в его голову. Позже, он использовал их в песнях, и старался записать на бумагу каждую замысловатую фразу, которая у него появлялась. Но его размышления прервал хлопок входной двери. Роуз положил ручку на стол и встал, глядя на зашедшего в комнату Кобейна, который, не успев даже поздороваться с Экслом, устало рухнул на кровать, тяжело вздохнув. — Эй, привет. Чего такой кислый? Эксл взвалился на кровать рядом с Куртом, приобняв его со спины. — Я чувствую, будто меня морально изнасиловали! — Опять задавали неудобные вопросы? — Ещë бы! После того, как мы выступили с песней на этой грëбанной премии, на меня полилось море вопросов сам знаешь какого содержания. «А это правда, что вы общаетесь с Роузом? А это правда, что у вас есть девушка? А как еë зовут?» и ещë миллион подобной херни, и ведь не отвертишься! Пришлось конечно ответить что-то вроде «Есть, но не ваше это дело». На самом деле, я ненавижу скрывать свои отношения, и такое враньë делает меня несчастным, но ведь и правду то не расскажешь! Поэтому честно, я чувствую себя отвратно и вымотано. Извини. Роуз сочувственно смотрел на Кобейна, который повернулся лицом к нему, но опустил взгляд и вздыхал. Эксл и сам ненавидел навязчивые вопросы настолько личного характера, хоть и общался с прессой куда охотнее Курта, а зная нелюбовь Кобейна к журналистам впринципе, он правда мог ему посочувствовать. СМИ распускали много грязных слухов про Курта, и он конечно видел и слышал всë, что о нëм говорят, и порой это было до слëз обидно. И ведь многие из этих слухов рождались даже не на основе чего-либо, а просто так, чтобы привлечь внимание и выставить Курта полнейшим идиотом. И да, это бесспорно его ранило. Такова была его тонкая душа и натура. Защитник слабых, выступающий за права женщин и выступающий в платьях Курт был тем ещë угнетëнным злыми людьми человеком, предпочитавший не думать об этом слишком долго, чтобы совсем не погрузиться в депрессию. Роуз же относился к слухам о себе, как, по его же словам «ненужному и тупому пиздабольству», воспринимая их, как данное и неотъемлемую часть публичности. Хотя порой, это было довольно надоедливо и обидно, да так, что ему хотелось лично затряхнуть каждого, кто в это верит. Капризный и гордый Эксл чаще всего плевал на мнение людей, но если его разозлить, то он может сильно обидится, при этом ещë и хорошенько отпинав того, кто посмел вякнуть про него какую-то чушь. Он часто сравнивал себя с розой: красивый, но недоступный, мягкий, но колючий, а познать его добрую душу могли лишь те, кто смог завоевать его доверие. Да, ему было в большинстве своëм плевать на других, но ради тех, кого он по-настоящему любит, Экс был готов порвать на себе последнюю рубаху, что неоднократно доказывал своими благородными поступками для своих близких товарищей и бывших девушек. Поэтому, если кто-то обижал Курта, он был готов расшибиться в лепëшку. Но не мог, потому что таким образом все обо всëм узнают, поэтому порой он чувствовал себя паршиво из-за того, что не мог покрыть трëхэтажным матом тех, кто нелестно отзывался о Кобейне. Вместо этого, он либо поддакивал, либо молчал. И это давалось ему безумно тяжело. — Не извиняйся, я прекрасно знаю твоë отношение к этому и то, насколько сильно некоторые люди хотят выставить тебя дураком. Ненавижу, когда меня или моих близких людей пытаются унизить. Эх, вот мог бы я тебя защитить, давно бы это уже сделал. Может, тебе что-нибудь принести? А может, тебе поможет немного секса? — Пожалуй, нет. Не сегодня. А хочу я… Да ничего не хочу. Разве что горячий чай и почитать. Мы с Кортни каждый вечер читали друг другу вслух. Может, почитаем вместе тоже? — А что ты хочешь почитать? Курт задумался лишь на пару секунд. — «Парфюмер», конечно же. Эксл недовольно цокнул. — Ты читал его миллион раз! Тебе хоть что-то ещë нравится? — Нравится. Лори Уайлдер, Лев Толстой… — Это тот, который написал четыре тома любовной эпопеи про половину тогдашней знати? — Этого я не читал, мне «Детство» нравится, там тоже про знатную семью. Я даже в некоторых моментах узнавал самого себя, мне очень понравилось. — Может почитаем что-то менее грузное, а? — А что ты предлагаешь? Сказки? — А почему нет? Просто, интересно и без невероятных сюжетных поворотов, чем тебе не идеальное вечернее чтиво? — Я хочу что-то поинтереснее. Ну там, «Заводной апельсин», «Голый завтрак»… — Ууууу, господи, давай что-то попроще. Я люблю сложную литературу, она интересная, но пожалуйста, не сейчас. — И что ты предлагаешь читать? Ну, мы вот с Кортни обычно читали религиозные книги. — О неееет, нет нет нет, честно, я не перевариваю этого, ты уж прости. Ты сам знаешь, что мои родители — настоящие религиозные фанатики, которые пичкали меня этим всë детство. Я не осуждаю верующих, но сам я, как ты знаешь, атеист и из-за того, что религия сыграла в моей жизни скорее отрицательную роль, мне сложно всë это воспринимать. Не осуждаю тебя ни в коем случае, просто лично мне тяжело. — Я понимаю, всë в порядке. Я не скажу, что я прям очень верующий, скорее, агностик. Хотя честно, те книги порой были довольно интересными. Может, про медицину? — Ещë лучше. Курт, я не собираюсь тебе читать про это. Тем более, учитывая твою особую любовь к процессу родов и оплодотворения, я даже вникать в это не хочу. — А что плохого? Это же так интересно, разрыв девственной плевы и… — Господи, фу, Курт! Меня сейчас стошнит, умоляю, не надо! — Что естественно, то не безобразно, правильно? Да и разве это не интересно? — Не спорю но, блин, как-то это не совсем для меня, ты уж извини. Ладно всë, давай уже твоего «Парфюмера», раз ты так хочешь. Эксл встал с кровати и подошëл к полке с книгами, взяв оттуда уже довольно потрëпанную, но очень любимую Кобейном книжку. — Тебе принести чай? — Я тут подумал… Лучше клубничное молоко. — А ты пока укройся одеялком и подержи свою книжку. Роуз пихнул книгу в руки Кобейна и ушëл за упаковкой молока, заодно выпив стакан воды. Когда он вернулся, то Курт уже лежал в пижаме под одеялом, ожидая Роуза. Он отдал книжку Эксу, а тот протянул Курту молоко. — Только попробуй мне пролить на кровать, Курт. — Да я аккуратно… Ой, Экс, может ты сделаешь мне массаж? У меня спина болит. Роуз вздохнул. — И молока ему принеси, и почитай, и массаж сделай. Что ещë тебе сделать? — Ну Эксл, не вредничай. — Просто у меня не десять рук! Как я буду читать и одновременно массировать твою больную спину? — Просто открываешь книгу, кладëшь еë и читаешь, а руками массажик. Кобейн уже поставил коробочку молока на тумбу и начал расстëгивать рубашку пижамы. — Ну вы посмотрите, я ещë не согласился, а он уже готовится. — Ну пожалуйста, она правда очень болит. — Да я понимаю. Ладно уж, сегодня ты заслужил хороший отдых. Ложись, так и быть. Курт снял с себя рубашку и лëг на живот, а Роуз открыл первые странички книги. На самом деле, сам он еë никогда не читал, так что он надеялся, что будет интересно. Параллельно этому, он начал массировать спину Кобейна. То, что она часто болела, было неудивительно — у Курта был сколиоз, которого он очень стеснялся и старательно прятал. И от этого, его спина частенько болела, а Эксл иногда делал ему массаж, чтобы было легче. Конечно, это не излечит его от болезни, но хотя бы ему становится лучше. Так как Курт впринципе довольно болезный и помимо сколиоза он может легко подхватить простуду или чего похуже от открытой форточки, а так же до сих пор страдает проблемами с желудком, то в их доме лекарств и таблеток обычно больше, чем еды в холодильнике. В аптечке было всë, от спреев до горла до прогревающих пластырей и таблеток от боли в животе. Но увы, исправить здоровье Кобейна было довольно сложно, поэтому приходилось переодически закармливать его таблетками и следить за каждой его болячкой. Нередко бывали случаи, когда у Кобейна начинало болеть что-то посреди ночи, и Экслу мало того, что приходилось вставать с кровати и искать нужные таблетки и воду, так ещë и порой он должен был гладить Курта по больному месту, лишь бы он наконец заснул. И хорошо, если засыпает он быстро, ведь бывало и так, что он ворочался по два часа, так и не заснув. Но Роуз пытался всë это понять, ведь в конце концов, он его любил, а значит был готов и позаботиться. Эксл читал Курту книжку, параллельно делая массаж, пока тот внимательно, будто в первый раз, слушал его чтение, закрыв глаза и кайфуя. Ему нравилось, когда о нëм заботились. Он любил быть нужным и любимым, а для Эксла он именно такой. Они оба до сих пор гадали, как они смогли сблизиться так стремительно и случайно, долго не понимая своих собственных чувств насчëт друг друга, но как же они были счастливы вместе прямо сейчас, понимая, что наконец нашли того самого, с кем можно провести остаток жизни, и оба они были твëрдо в этом уверены, даже несмотря на все проблемы в лице публичности и страха быть раскрытыми. Такова была цена их странной и крепкой любви, которую они не намерены были терять.