Safe and Sound

Ллойд был довольно спокойным ребёнком. Никогда не хамил, не кричал, да, бывало, он мог капризничать, но для детей его возраста это вполне себе нормальное поведение. В остальном же, Ллойд был примерным ребёнком. Порой Гармадон пытается вспомнить себя в его годы, и с нескрываемым удивлением осознаёт, насколько они разные. Сам брюнет любил разыгрывать своих родителей, постоянно находил на свою пятую точку приключения, от которых у него самого сейчас волосы дыбом встают. Он был активным. Возможно, даже чересчур. Его сын же, в основном, читал какие-нибудь книжки и проводил время вместе с ним. Порой было забавно наблюдать, как мальчик старается повторять его движения или замудрённые слова, которые были пока что слишком сложны для детского понимания. Также Гармадон замечал, что ребёнок пытается выбирать одежду, чем-то схожую с его собственной. Хоть это и льстило мужчине, и в душе он был несказанно рад и горд, но Гармадон постоянно пытался донести до Ллойда мысль, что он не должен стараться полностью походить на него. Ибо быть похожим на него — клеймо на всю оставшуюся жизнь. Ллойд был слишком светлым и добрым для этого мира. Чего только стоит его желание помогать другим. Если он видел подбитую птицу или какое-нибудь раненое животное, мальчик каждый раз горел желанием помочь бедному созданию. Гармадону приходилось только следовать за своим сыном, помогая тому с нелёгкой работой «Айболита». Иногда брюнету казалось, что благодаря Ллойду он выучил каждую животинку, каждую птичку в их окрестностях. И мужчина не жаловался. Именно поэтому он мог понять, что для Ллойда ещё ничего не потеряно. Что мальчик может стать тем, кем не смог стать он. Человеком.

***

— Ай! Резкий грохот разбудил Гармадона, вырывая из пучин беспокойного сна. Недовольно промычав что-то в подушку, он поднял голову, прислушиваясь к звукам, дабы понять, что заставило его проснуться. Где-то спустя десять секунд из глубин дома послышались тихие всхлипы маленького ребёнка. Гармадон, разумом находясь пока далеко от реальности, только через полминуты понял, кому принадлежали эти всхлипы. — Ллойд! — мужчина быстро вскочил с постели и на всех порах помчался к своему ребёнку. Вбежав на кухню, брюнету представилась картина, от которой его сердце сжалось: его мальчик стоял весь в слезах перед разбитым чайником, из которого выливалась какая-то жидкость с плавающими в ней травами — видимо, это был один из чаёв Ву, а сам Ллойд дрожал от испуга, придерживая правую руку. Мастер Разрушения подбежал к малышу, обеспокоенно рассматривая того с ног до головы. — Сынок, что здесь произошло? Блондин понурил голову, всхлипывая ещё громче. Гармадон, понимая что ситуация начинает накаляться, обнял своего сына в надежде успокоить его. — П-прост-ти… — дрожащим голосом проговорил Ллойд. Монтгомери легко погладил мальчика по голове, тем временем смотря на осколки чайника и образовавшуюся лужу. Видимо, Ллойд просто не удержал предмет и тот разбился о кафельный пол комнаты. Но тогда встаёт другой вопрос: зачем его сыну понадобился чайник? Обычно он пьёт уже приготовленную воду в отдельной бутылке, дабы мальчик не подходил к горячему чайнику слишком близко лишний раз. Тогда что же произошло сегодня? Почувствовав, что мальчик перестал дрожать, как осиновый лист, Гармадон разомкнул объятья и посмотрел прямо в лицо своего сына. — Ллойд, сынок, скажи мне: что здесь произошло? Зачем ты взял чайник дяди Ву? — Я… *шмыг* хотел принести тебе чай… — слабым голосом проговорил блондин. Теперь настала очередь мастера удивляться. — Что? — удивление в своем голосе Гармадон на этот раз скрыть не смог. — Дядя Ву недавно пил чай, а потом куда-то ушёл. Потом я вспомнил, как он говорил о том, что тебе нравится пить чай после сна, и я решил сам его тебе принести! — начал Ллойд. — Я взял чайник, но он был очень горячим и я его не удержал, а потом… он упал… — мальчик перевёл взгляд своих зелёных глаз на останки чайника. — Прости… Теперь у Гармадона и вовсе дар речи пропал. Он прекрасно знал о такой «особенности» своего сына — делать ему какие-то сюрпризы или подарки. Одни только открытки на его день рождения чего стоят — Гармадон бы в жизни не смог сотворить чего-то подобного. Да, там не было огромного текста с поздравлениями, да, почерк Ллойда был корявым и порой непонятным. Но брюнет знал, с каким усердием его мальчик выводил каждую букву, каждую закорючку. И оттого на отравленной ядом душе с каждым разом, всё больше и больше расплывалось нежное и трепетное чувство. А то, что произошло сегодня… Гармадон невольно улыбнулся. Хоть сейчас на кухне полнейший бардак, а Ву, скорее всего, даст брюнету по голове посохом за свой любимый чайник, мужчина был… счастлив. — Хей, карапуз, посмотри на меня, — мальчик робко посмотрел на своего отца, видимо, думая, что его сейчас начнут ругать. — Ллойд, послушай. Я прекрасно понимаю, что ты хотел сделать всё самым наилучшим образом, но ты не представляешь себе, как я сейчас растроган твоим поступком. Не каждый мальчик решится на подобное. — Гармадон чуть усмехнулся. — Честно, порой кажется, что ты заботишься обо мне больше, чем я о тебе. — Но ты ведь столько делаешь для меня! Играешь, обнимаешь, спасаешь меня от монстров, что иногда снятся мне. Ты — самый лучший папочка и я, как твой сын, должен тоже о тебе заботиться! — в конце вся грусть Ллойда исчезла без следа, а сам мальчик гордо ткнул большим пальцем себе в грудную клетку, вскинув голову вверх. — Но, мальчик мой, — оборвал его мастер, — ты не должен всё делать сам. Особенно то, что тебе пока не под силу. Лучше подожди того, кто сможет справиться с поставленной задачей. Ты пока ещё слишком маленький чтобы суметь удержать то, что ты не можешь. Для меня самое важное, чтобы ты был в целости и сохранности. — Я понимаю… Значит, мне нельзя брать то, что я не могу удержать? — Да, — кивнул мужчина, — и те вещи, которыми ты не умеешь пользоваться. А если хочешь научиться, то лучше найти того, кто сможет тебя научить или что-нибудь, что сможет тебе объяснить работу этой штуки, — проговорил Гармадон, стараясь как можно легче и понятнее разъяснить свою мысль ребёнку. Честно, с более подросшими детьми было куда легче. Но, Гармадон не жаловался. Всё же он — отец и именно он должен научить своего сына жизни. — Кажется, я всё понял! — воскликнул малыш, радостно взмахнув руками. — Вот и отлично, — выдохнул мужчина. — А теперь, — мастер взглянул за спину мальчика, — думаю, нам стоит убрать всё это, пока дядя Ву не пришёл. Мы ведь не хотим, чтобы он увидел это всё, верно? — Не увидел «что»? — неожиданный голос у входа заставил отца и сына немного вздрогнуть и, словно в замедленной съемке, повернуть голову к его источнику. У порога стоял Ву, с кучей пакетов в руках и с посохом на спине. Именно последнюю вещь старший сейчас хотел видеть меньше всёго. — Привет, братец, — пытаясь как можно незаметней скрыть осколки, сказал Гармадон. — Как дела? — Гармадон, что ты там прячешь? — «Вот чёрт, заметил». Да ничего не прячу, верно, Ллойд? — блондин согласно кивал головой. — Вот видишь? — Хм… — младший подошёл ближе и заметил кусок разбитого чайника. Мужчина тут же переменился в лице. Брюнет, увидев резкую смену настроения у своего брата, понял, что пора им с Ллойдом отсюда линять. — Гармадон… Это что, мой любимый чайник?! Гармадон?! Ллойд?! Но этих двоих уж и след простыл.