***
Джюс думал до самого вечера. И склонялся к тому, что стоит отправить тысячу марранов в поход, а остальных оставить в городе. Вдруг жевуны или рудокопы позарятся на город или пойдут его отвоёвывать по наущению изгнанных жителей. Пожалуй, так и стоит сделать. А чтобы марраны точно оставили свои уютные дома и сытую жизнь, мы их немного подтолкнём… Огненный Бог собрал марранов и в свете заходящего за горизонт алого солнца вышел к ним. — Мои милые, дорогие марраны, — говорил Джюс хрипло. Охрип он, в основном, от страха — а ну как бросятся на него с кулаками? Но рядом стоял верный Торм с дубинкой, и это немного обнадёживало. — Горе! Горе постигло нас! Пятьдесят смельчаков, что властвовали пустым городом в восточной части страны, убиты! Крааг дёрнулся, чтобы подойти к Джюсу и спросить, что он мелет, но невидимая сила удержала первосвященника за локоть и шикнула на него. — Убиты все они, даже ловкий Бойс не устоял, хотя и свалил с ног десяток их солдат. Но им этого было мало! — Урфин добавил в голос надрыва. — Они надругались над их телами, разрубив на части и скормив свинь… Окончание предложения потонуло в негодующем рёве толпы. — Как я и сказал, — раздался над самым ухом Краага голос. — Гнев направлен вовне и так подогрет! Меня начинает беспокоить личность Джюса… — Отомстим! — надрывались марраны. — Разорвём! Кровь за кровь! — Сейчас же выступим! — воскликнул Торм. — Начинайте подготовку, — кивнул Урфин ему. — Выступим с рассветом и покажем наглецам, где их место! Марраны не слышали этих переговоров. Специфика их народа была такова: все друг другу были роднёй. То, что для жителя любой другой страны было, как говорят за горами, «седьмой водой на киселе», для любого маррана было самыми крепкими семейными узами. Толкая с горы этот камень, Джюс не представлял, какого масштаба лавина будет им вызвана. По словам Джюса, погибло и поругано целых пятьдесят человек. Каждый имел братьев или сестёр. У сестёр были мужья, у которых были свои братья и сёстры, и также у братьев были жёны, у которых были свои братья и сёстры… Сложные переплетения браков и семейных связей отозвались сейчас таким образом, что среди полутора тысяч воинов не нашлось ни одного, кому не приходился бы какой-нибудь погибший родственником. И все эти племянники троюродной тётки прабабки двоюродного тестя пошли бы в атаку сейчас же, но половина из них, та, что давно не принимала отвара из орехов нух-нух, по прибытии домой заснула на половине подготовки к походу, а вторая никак не могла собрать первую и привести в боеспособный вид. Джюс, увидев, что его заявление дало такой эффект, что любые последующие реплики смысла не имели и услышаны не были, вернулся во дворец и приказал войти в Тронный Зал Торму и Краагу. — Вот и всё, мои верные марраны, — проговорил Джюс, когда Торм закрыл дверь и встал рядом с Краагом в паре шагов от Урфина. — Завтра с рассветом мы пойдём в атаку. Я от вас прошу одного — не забывайте, на чьей вы стороне, за кого и за что вы идёте в бой. Враг силён, и мы должны быть безжалостны. — Я не оставлю камня на камне от их жилищ, — пообещал мрачно Торм. — Я сделаю всё, что должен, — Крааг поклонился. — Спасибо вам, — Джюс улыбнулся. — Мне кажется, только вы по-настоящему верите в своего бога. Идите, мои марраны, и отдохните этой ночью хорошенько. Нам понадобится много сил. Торм и Крааг шагали по скудно освещённым коридорам дворца к своим комнатам. Оба жили там, где некогда размещалась прислуга, потому у них было время немного поговорить в пути. — Торм, я бы не был так категоричен в суждениях… — начал Крааг. Он не сомневался в том, что всё закончится хорошо, но что случится между текущим моментом времени и «закончится», боялся представить. — Настолько я знаю, вестник поражения говорил о том, что их взяли в плен. Возможно, Великий Бог ошибся… — Кто его знает, — фыркнул Торм. — Он в последнее время здорово сдал в своём могуществе. Но это уже не объяснишь нашей молодёжи. К тому же от этих равнинных негодяев этого можно было ожидать. Помнишь ту битву в деревушке с фиолетовой тряпкой на крыше? Они дрались как настоящие воины, и, не будь нас больше в несколько раз, неизвестно, кто бы победил. Мы пойдём и проверим, что к чему. Если трусишь — останься здесь. — Я не хочу лишней крови, — ответил Крааг. — Её и так пролилось достаточно. — Можешь не волноваться, за неё спросят не с тебя, а с нашего огненного господина, — отрезал Торм. — Доброй ночи.***
Оставшись в одиночестве, Джюс раскрыл окно, чтобы свежий ночной воздух наполнял зал, и тяжело привалился к столу, за которым когда-то работал Страшила, а теперь исполнявшему роль чайного столика. Урфин брезгливо поворошил пальцем печенье и вздохнул. — Приятного аппетита, — пожелал ему Доктор. Столяр отпрыгнул за стол, оборачиваясь лицом к трону. Доктор сидел там, фривольно развалившись и забросив ногу на ногу. Он был видимым, судя по тени от светильников — достаточно плотным и, кажется, вполне живым. Урфин открыл рот. Закрыл. Опять открыл. Слова оттуда почему-то не вылетали. Наконец, ещё пару раз подвигав челюсть туда-сюда, Джюс наконец смог вымолвить короткое: — Ты…? — Я, — кивнул Доктор. — Видишь ли, Джюс, я ошибся. Ошибся, когда отложил твой разгром. Ошибся, когда не освободил Керни в первые же дни вашей стоянки. Ошибся, позволив вам навести мост до конца. Но, кажется, ошибки всё равно не повлияли на итог вычисления. Как считаешь? — Как… ты сюда попал? — спросил Джюс. Считать он, похоже, не собирался. — Ну, у волшебников свои методы, — улыбнулся Доктор. — У настоящих, я имею ввиду. У тебя из методов только ложь. Ты лгал марранам в начале своего пути, солгал сегодня. У тебя, на самом деле, был шанс сделать так, как я тебе предлагал. Увёл бы их домой в горы, был бы для них настоящим правителем и богом, получил бы почёт и уважение… — Я и так уважаем и почитаем, — ответил Джюс, медленно выходя из-за стола. Он нашёл на нём вилку и был готов пустить её в дело, если представится случай. Он был уверен, что волшебник пришёл забрать его жизнь. На меньшее он сам бы не согласился, будь он на месте Доктора. — О, особенно своими приближёнными, — хмыкнул Доктор. — Краагом, который завёл дружбу с Балуолем и научился пользоваться спичками, и Тормом, который не стал наказывать дерзкого пращника, едва не убившего тебя пару дней назад… Джюс застыл. Не может быть… — Врёшь! — рявкнул он. — Ничуть, — таймлорд покачал ногой. — Всё кончено, Урфин. Теперь, после твоих слов, армию не удержать. Они придут в Фиолетовую Страну. И будет резня. Гудвин не будет никого щадить, поверь. Он, скорее всего, уже переместился в Фиолетовый Дворец… — Этот мошенник? — фыркнул Джюс. — Не думаю. — То, что он торчал в подвале, как ящик с кабачками, было лишь частью нашего плана, — пояснил Доктор. Он блефовал — Гудвин пока что, действительно, торчал в подвале. Но уже сегодня Доктор собирался его оттуда вытащить. — Следующая его часть — возвращение города. Стоит твоей армии выйти за пределы страны — и мы займём каждый дом, каждую улицу. Дуболомы в своём полном составе присягнули на верность мне и готовы по первому же приказу войти в границы города. Можешь представить, что они сделают со своим главным врагом? — Зачем ты мне это всё рассказываешь? — спросил Джюс, перехватывая вилку поудобнее. — Затем, что я всегда выступал за свободу выбора для каждого живого существа, — Доктор встал с трона и сделал шаг к Урфину. — У тебя сейчас есть выбор — отправиться с марранами и встретить смерть в бою, с народом, который ты когда-то называл своим, или же остаться здесь и получить роковой удар дубинкой по голове или вилами в живот. Я не гарантирую твою сохранность при входе в город его жителей. — Это просто игры, Доктор, — ответил Джюс резко. — Ты не можешь утверждать того, что случится. — Есть третий путь, — продолжал таймлорд. — Сбежать, укрыться где-нибудь. Правда, я даже не знаю, где, тебя вся страна ненавидит. Да и две соседние тоже не очень любят. До Розовой Страны ты вряд ли дойдёшь живым, а в Жёлтой Стране Виллина былого разгула тебе не позволит и, возможно, выдаст тебя Гудвину при его возвращении на трон. Высокая политика, знаешь ли… У тебя есть три пути. Выбери правильный. Доктор приподнял шляпу, чуть кланяясь, и надавил на рубин в тиаре. Судя по расширившимся глазам Джюса — артефакт сработал. Он сделал здесь всё, что мог.***
Утром войска вышли в поход. Город покинули все марраны. Даже Крааг, в соответствии с планом Доктора, покинул границы Изумрудного Города. Джюс провожал их, стоя на балконе и опираясь на широкие малахитовые перила. Марраны уходили, и с ними, похоже, уходили надежды Урфина на долгое и славное правление. Когда колонна воинов скрылась за горизонтом, мужчина вернулся в тронный зал, осмотрелся. Потом прошёл в свои покои, позаглядывал в шкафы. Пришёл к выводу, что там нет ничего интересного. И, поправив измятый воротник когда-то алого кафтана, пошёл к выходу из дворца. Как сказал Доктор, у него была свобода выбора. И он выбрал свободу. Урфин шёл по опустевшему городу, шарахаясь от теней. На этих улицах всегда было весело и шумно, ну, или по крайней мере — грустно и не так пусто. А сейчас город был призрачно-пустым. Ворота Джюс позорно пробежал. Он по-настоящему боялся, что в темноте каменного свода притаился убийца с кинжалом или дубинкой. Но всё прошло благополучно, и Урфин смог выйти в парк, а потом, по качающемуся наплавному мосту, перебрался на другой берег. И пошёл к ближайшему лесу, надеясь отсидеться там до темноты и проверить, лгал ему Доктор или нет.***
Сонную тишину камеры нарушили ровно в полночь. Гудвин, сидевший, по своему обыкновению, возле самой двери, не спал и ждал, вслушиваясь в ночную тишь. По случаю мрачных новостей марраны-стражники ушли готовиться к походу. Убитые приходились им семиюродными братьями, потому охрана пленников даже не помыслила о том, чтобы остаться на посту. Когда надёжные часы в башне дворца начали отбивать полуночный бой, в дверь едва слышно постучали. Причём стук очень напоминал мотив «Падает, падает Лондонский мост». — Что это? — насторожился Страшила, вечно бодрствующий и в свете последних событий совершенно неспособный расслабиться. — Ничего, — отмахнулся Гудвин. — Скучно стало, вот и постукиваю. Он лгал. Это был Доктор. Волшебство было крайне простым и заключалось в хорошо смазанных петлях и запоре. Мужчина опустошил кухню в поисках подходящего масла и извёл на смазывание двери полбутылки, но добился совершенно бесшумного движения запора и петель. Теперь, когда остальные пленники проснутся, Гудвин скажет волшебные слова, с максимальным пафосом толкнёт дверь ногой — и та распахнётся как по волшебству. Ведь нужно поддержать имидж Великого и Ужасного, позволившего пленить себя? Доктору это почти ничего не стоило — а Гудвин в глазах трёх своих подданных и гражданина сопредельной державы вернёт если не всё былое могущество, то хотя бы немного волшебной силы. Когда все необходимые манипуляции были проведены, Доктор повторил свой стук и отправился на крышу, где его дожидалась Кагги-Карр. Им нужно было скоординировать действия дуболомов на случай, если в городе кто-нибудь останется. Утро началось как обычно — обитатели погреба проснулись, повздыхали о незавидной доле военнопленных и захотели есть. Но еду не несли. — Похоже, в честь бунта в Фиолетовой стране нас решили заморить голодом, — пробурчал Гиор. — Эй, вы, там, спите, что ли? — крикнул Фарамант. — Ну всё, хватит, — Гудвин встал на ноги, выпрямился, потянулся. — Надоело. Поиграли и будет. Пошли. Он подошёл к двери, провёл рукой, словно рисуя пентаграмму, и проговорил: — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica. А потом аккуратно коснулся одним пальцем железной ручки и потянул на себя. И дверь послушно поддалась, совершенно бесшумно открываясь. — Вы всё это время могли открыть дверь? — ахнул Керни, присаживаясь на носилках с оглушающим скрипом. — Я бы открыл, убежал — а нетранспортабельный пленник оказался бы в лапах Джюса, — ответил Гудвин важно. — Я, может, не похож на нежное безе, но и так подставлять друга не буду. А теперь пошли! И первым вышагнул из камеры. Дворец был пуст. Практически девственно пуст. Пятеро недавних пленников шли по пустым коридорам. Фарамант и Дин Гиор на свой страх и риск решили выбраться в город и посмотреть, не осталось ли где-нибудь небольшого отряда обороны. А вот Гудвин направлялся в свой любимый тронный зал, в котором, согласно догадкам Доктора, находился сейчас Джюс. За волшебником шагали Страшила, готовый пожертвовать второй деревянной кистью, но хорошо набить лицо столяру, и Железный Керни, своими тяжёлыми шагами железных ног сотрясающий своды дворца и ментальное спокойствие гипотетических охранников Джюса. Каково же было удивление, когда троица вошла в абсолютно пустой зал! — Куда он делся? — мрачно поинтересовался Керни, медленно сжимая и разжимая железные пальцы. — Понятия не имею, — Гудвин подошёл к паре мест в зале, приложил ухо к стенам, послушал. Голосоводы должны были передать даже дыхание, даже шорох одежды, если только Урфин нашёл бы потайную комнатку и забрался туда. Волшебник подошёл к трону, отыскал дверцу и проверил хитрый запор. Запор был на месте. Стоит допустить, что внутри никого нет… Но не проверять. — Напоследок, видимо, решил нас порадовать уборкой, — Страшила принялся подбирать с пола рассыпанные печенья, цукаты и помадки. — Кажется, уходил он в большой спешке… — Может, он ещё недалеко ушёл, — Гудвин вышел на балкон и поглядел вниз: — Нет, не вижу… А, вон Гиор и Фарамант… Эй! — он постарался привлечь внимание пары товарищей. После пары окликов они обратили внимание на своего правителя, поглядели вверх… И почему-то захохотали, указывая выше Гудвина, на крышу дворца. — Смотрите! — кричал Фарамант, переводя взгляд с Гудвина на крышу и обратно, разбрасывая солнечные зайчики единственным уцелевшим стеклом в очках. — Ай да волшебник! — Дин Гиор указал на крышу пальцем, потом помахал крыше рукой, а потом на всякий случай дёрнул себя за бороду, чтобы убедиться, что это не сон. — Что там происходит? — Гудвин прильнул к перилам, взглянул вверх, но не смог увидеть происходящего. В поле его зрения попадали только край крыши и верхушка острого шпиля. А потом вдруг на шпиле появился флаг. Изумрудно-зелёное полотнище медленно ползло вверх, потом замерло, и свежий утренний ветер расправил шёлковые складки. — Слава Изумрудному Городу! — крикнул Доктор с крыши.