***
За соревнованиями время летело незаметно. Но и Сара, и Лестар помнили, что к их стране идут марраны. Поэтому на главную дорогу к столице выставили Великую Пушку — ту самую, что в своё время рассеяла ряды дуболомов. Обитая железными обручами и вновь поставленная на лафет, она размещалась почти на самом краю последнего оборонительного рва, а в пятидесяти метрах левее неё находилась та самая площадка, на которой вечером должен был состояться финал. По идее мастера была налажена небольшая птичья разведка. В тот момент, когда войско марранов пересечёт границу двух стран, маленькая галка должна во весь дух лететь к столице и сообщить Саре, что пора начинать матч. До тех же пор должна происходить борьба за третье место на пьедестале. Смит очень волновалась весь этот день, сидя на своём судейском кресле и поигрывая медным рупором. Она специально пригласила Фрегозу, чтобы девушка помогала ей следить за ситуацией вне поля через волшебный ящик, и периодически спрашивала у неё: «Идут? Уже близко?» — Идут, — ответила вдруг девушка, когда Смит в очередной раз спросила известный вопрос. — Перешли границу. Теперь пара часов — и будут здесь. — Что ж, — Смит сжала рупор в руках так, что костяшки пальцев побелели. — Будем надеяться, что Доктор не ошибся. Она приложила прибор к губам и крикнула: — До конца матча осталось пять минут! Затем — перерыв и финал! На финальный матч собрались абсолютно все, кто был рядом. Даже часовые, стоящие у пушки, оставили её без присмотра — в конце концов, когда на горизонте появится армия, это будет достаточно заметно, верно? Бились две самые сильные команды. Они были настолько сильны, что их общее количество забитых мечей было одинаковым и перевалило за сотню. Сейчас Витт обнулил все результаты всех матчей и кивнул Саре. Та, снова используя рупор, проговорила: — Сегодня решится судьба первого места. Встречаются: команда «Неудержимые», — после этого трибуны слева разразились радостными криками и аплодисментами, — и команда «Выше гор»! — Выше гор только мы! — завопили болельщики справа. — Право первой подачи определяется жеребьёвкой! — продолжала Сара. — Мастер Нартин, прошу вас! Нартин вышел на середину поля. Если раньше жеребьёвку проводил один из множества смышлёных подмастерьев, на финальном матче эту ответственную миссию доверили Мастеру-Председателю. Механизм был прост: одна ладонь Нартина была измазана углём, а ладони, сжатые в кулак, мастер держал за спиной. Капитаны команд выходили к Нартину и называли, какую ладонь они выбирают. Тот, кто выбирал измазанную — подавал первым. Что началось после того, как жеребьёвка определила подающего! Трибуны замерли, не издавая и звука. В оглушающей тишине здоровяк Бойс прошёл с мячом на свою позицию, встал в нужную стойку и, подбросив мяч, от души по нему ударил сильным кулаком. Мяч, издав звук похожий на звук взрыва ядерной бомбы, полетел над сеткой со скоростью баллистической ракеты «Земля-Воздух». Его лихо отбил другой марран, передал мяч мигуну под сеткой, тот отправил мяч на другую сторону поля, на которой, впрочем, снаряд не задержался. Сотни пар глаз следили за мячом. Вправо, влево. Туда, сюда. Какая подача! Какой блок! Опасный момент и… Блок! А вот ещё, и… Передача! Ещё чуть-чуть… Счёт медленно увеличивался с удивительным постоянством: если одна из команд забивала мяч, вторая через пять минут сравнивала счёт. К моменту появления марранов на горизонте счёт был 23:23. Сара, прищурившись, окинула тёмную полоску на горизонте взглядом. Выглядит как полный состав армии. — Друзья, боюсь, наш матч придётся закончить немного позже. Прошу дежурных мигунов пройти на свои позиции согласно плану, — проговорила она в рупор. — Подождёт эта глупая война! — крикнул мигун из команды «Неудержимые». — Кто хочет драться — пусть дерётся, а мы пока доиграем! — отозвался мигун из «Выше гор». — Кто хочет драться — пусть выходит на поле, мы ему покажем, кто тут мастер мяча! — рявкнул Бойс, и в ответ загомонили остальные игроки. Сара беспомощно окинула взглядом трибуны и поймала взгляд Лестара. Он сидел в секторе болельщиков «Выше гор», держа на руках сына. Было видно, что он готов идти в атаку и, возможно, даже умереть за свою семью и страну, но и досмотреть матч он бы очень хотел. — В таком случае, — проговорила Смит. — Подача! Марраны очень удивились, не встретив сопротивления. Неужели мигуны настолько беспечны? Их беспечность настораживала солдат ещё больше. На подходе к столице они ожидали массивных укреплений, тысячи тысяч воинов, даже, возможно, летящий с неба огонь… А обнаружили только ров, брошенную пушку и площадку, на которой происходило что-то невообразимое. — Подача! Аут! — комментировала Сара. — Сетка! Переход подачи! Горцы смотрели на матч как известное животное на новые ворота. Они не понимали, что происходит и как можно заниматься такими глупостями после убийства бравых воинов. А потом кто-то узнал часть игроков. Весть о том, что этот надутый курдюк перебрасывают никто иные, как почившие в муках марраны, разнеслась по войску быстрее лесного пожара. Марраны перелезали через ров, бежали к площадке, чтобы своими глазами увидеть своих родственников и друзей. А им махали с трибун другие почившие родственники и друзья. И мигуны, похоже, тоже не были очень огорчены их визитом. Пяти минут наблюдения хватило марранам чтобы понять: во-первых, мигуны никого не убивали и даже наоборот, настроены довольно дружелюбно, а во-вторых, на поле идёт какая-то ожесточённая схватка по непонятным правилам. Большего марранам не было нужно, чтобы отложить дубинки и пращи и сделаться ненадолго мирными болельщиками. Они, разумеется, ещё кое-что поняли, но пока что мысль не оформилась в конкретику и не проникла в сознания марранов глубоко. Помочь с этим могла Сара. Она передала рупор Витту, поднаторевшему в правилах, и кивнула: — Подмени меня. А сама бросилась к стоящим в стороне Торму и Краагу. Все были слишком заняты, чтобы заметить исчезновение Феи Спорта. Как, впрочем, и то, что за феей со всех ног бежит сегодняшний жеребьёвщик. — Князь Торм! Господин Крааг! — Сара остановилась возле пушки. Прямо напротив, по ту сторону рва, стояли два высокопоставленных маррана. — А мы вас ждали. Где ваш начальник? — От остался в городе, — ответил Крааг. — Значит, Доктор уже его захватил, — кивнула Смит. — Хорошо. — А что тут происходит? — уточнил Торм. — Спортивный матч, — ответил Нартин, подходя к Саре. — Как видите, там есть и ваши товарищи. — Нам сказали — их убили, — протянул Торм задумчиво. — А я вам скажу, что у меня лицо зелёное, — Сара наморщила нос. — Урфин вас обманывал и использовал. Но вам теперь не обязательно с ним водиться. Я бы даже настоятельно не рекомендовала это делать. — Но, получается… — Крааг почесал в затылке. — Все живы? — Совсем все живы, — кивнул Нартин. — Пойдёмте. Убедитесь сами и скажете своим воинам, что война смысла не имеет. Он протянул через ров руку. И Торм, отбросив в сторону дубинку, взялся за неё своей рукой. За время отсутствия Сары счёт вырос до 24:24. Теперь битва, фигурально выражаясь, шла не на жизнь, а насмерть. За проявленное насилие в рамках чемпионата с самого начала дисквалифицировали целые команды, потому марраны не собирались драться всерьёз, но выкрикивали кричалки и потрясали кулаками с самыми суровыми лицами. Игроки были максимально напряжены. Подачи и блоки следовали друг за другом, и в какой-то момент случилось так, что мяч взмыл над сеткой и сразу две команды решили, что могут отбить его. Два тяжёлых кулака с двух сторон ударили по мячу с максимальной силой, и мяч просто… лопнул. От резкого звука на миг стало тихо, и Сара быстро выхватила рупор у Витта, стараясь успеть вклиниться в эту тишину: — Похоже, сама судьба не хочет, чтобы в матче был победитель или проигравший. Как и в войне. Девушка указала рукой на Нартина и Торма, стоящих рядом на краю поля. До этого момента они совещались, но теперь, словно окликнутые, заозирались и повернулись к трибунам и стоящим рядом с ними солдатам: — Кхм, госпожа Фея права. Мы пришли к выводу, что Урфин Джюс лгал нам всё время своего правления. Но! — Торм, заметив, что его народ тянется к дубинкам с желанием наказать Урфина за обман, поспешил их усмирить: — Он уже поплатился за свой обман и сидит в темнице! — Как видите, любые разногласия решаемы, — добавил Нартин. — Пример тому — сегодняшний матч. Давайте оставим прошлое в прошлом, а споры будем решать не на поле боя, а на спортивной площадке. Марраны подавленно молчали, и только Бойс, немного опомнившийся, крикнул: — Спорту — да, а дракам — нет! На кулаках любой дурак драться умеет, а ты попробуй по правилам! С этим нельзя было не согласиться.***
Прогнозы Доктора оказались правдивы. Уже к обеду в город потянулись горожане посмелее и шеренги дуболомов. Деревянные работники потеряли былую свирепость, но послужить добру были готовы и потому послушно шагали двумя колоннами к городу, угрожающе поигрывая дрекольем. Джюс пересидел их движение на ветвях высокого дуба, надёжно укрывшись в густой листве. Но даже после того, как дуболомы прошли мимо, Урфин не слезал. Итак, он снова проиграл. И теперь ему некуда податься. Совсем некуда. Жизнь кончена. «У вас осталось самое главное — ваша жизнь», сказал когда-то Гуамоколатокинт. Урфин горько усмехнулся. Что его жизнь — лишь злая шутка. Шутка, от которой смешно всем, кроме самого Урфина. Джюс улёгся на ветку дерева животом и вздохнул. Что же ему, в самом деле, делать? Сдаться на милость Гудвина и его шайки? Нет уж, спасибо. Эти точно не будут снисходительны к Джюсу. Снисхождение мог бы проявить его вчерашний противник, волшебник Доктор. Он был слишком снисходителен достаточно долго, и это не раз выходило ему боком. Возможно, и сейчас Урфин может надеяться на снисхождение? Нет, это было другое. Как там сказал волшебник? «Свобода выбора». Теперь Урфин, пожалуй, был слишком свободен в своём выборе. И потому он не мог выбрать ничего. У него не было ни друзей, ни дома, ни занятия. Хотя, возможно, скромной долей столяра он как-нибудь прокормится. Инструменты… Инструменты у него остались на пепелище, в тайнике. Необходимый для начала работы набор ждал Джюса всё это время. Допустим… Допустим, это выглядит как план действий. Тогда Джюс дождётся темноты и пойдёт домой. Как когда-то, он пешком уходил через леса и поля, потом отважился выбраться на дорогу и подойти к деревне. Его встретили пустые дома с оборванными изумрудными занавесками, разломанные изгороди, разорённые огороды. Он шёл через неухоженные пашни и заброшенные сады, избегая встреч с оборванцами, ранее бывшими его подданными. К рассвету он пришёл в места, где жизнь была налажена получше. На одной из ферм Джюс с удивлением увидел Клема, таскающего в дом воду, и Айлиту, выпускающую на вольный выпас жирных гусей. Марран смеялся, и девушка смеялась вместе с ним. Похоже, беглый бунтарь нашёл своё счастье. Простое человеческое счастье на чужбине, после всех злодеяний, совершённых под его, Урфина, руководством. Джюс поспешил скрыться из поля зрения пары прежде, чем его заметили, и проспал до заката. Перекусил парой яблок и пошёл дальше, через брод на реке, в Голубую Страну. Он не боялся Саблезубого Леса, потому шёл спокойно и немного отрешённо, как автомат. Всё чаще ему попадались отстраиваемые хутора, делянки и выпасы, люди здесь были не такими оборванцами, жевуны и рудокопы работали вместе с жителями Изумрудной Страны, восстанавливая дома и деревни, и среди них Джюс мог узнать всё больше круглоголовых крепких марранов, некогда бывших его солдатами, а теперь дезертировавших из армии и живущих скромной долей фермера. Урфин, как загнанный зверь, прятался по кустам, и проходил через деревни только в тёмное время суток. И одной ночью он обнаружил на выходе из деревни, прямо посреди дороги, корзинку. Вокруг не было ни души. Похоже, её кто-то забыл. Джюс хотел обойти её, но слабый ветер донёс до него аромат выпечки, который источала корзинка, и столяр пропал. Пришёл в себя он с куском пирога с грибами во рту и ещё двумя — в руках. Джюс быстро проглотил еду, лежащую в корзинке краюху хлеба сунул за пазуху алого кафтана и, отодвинув корзинку с остатками снеди в сторону, пошагал прочь. Ему было сложно оставить позади ещё половину вкуснейшего грибного пирога, он с живостью представлял, как этим кусочкам плохо и одиноко в корзинке, но шагал дальше. Он и так украл еду у забывчивого жителя, не надо превращаться в окончательно опустившееся создание и доедать всё. Каково же было удивление Джюса, когда в следующей деревне история повторилась! На выходе из деревни его ждала корзинка с домашней колбасой, краюхой хлеба и парой сочных груш. Что-то сжалось и задрожало в груди столяра. Он понял, что это было для него. Горячие слёзы потекли по щекам мужчины, заливая аккуратную белую салфетку, накрывавшую корзинку. Эти люди, которых он искренне презирал и ненавидел, которых угнетал и завоёвывал, оставили ему еды. Джюс стоял над корзинкой на коленях и плакал. Он не мог даже подумать, что для него можно сделать что-то подобное. Сколько же доброты было в этом миролюбивом народе, в жителях Волшебной Страны! Мигуны простили Марранов, Жевуны приютили Рудокопов, а сейчас жестокий узурпатор плакал и грыз с заботой собранные с дерева спелые груши. Со слезами из организма Урфина словно выходило всё зло, что копилось годами в его сердце. Он вспоминал, как после его первого похода жевуны постепенно оттаяли и общались с ним, как с другом. И вот он отправил к ним войска! Так отплатил за доброту и великодушие! Доев груши, Джюс аккуратно переместил колбасу и хлеб за пазуху, чтобы позавтракать ими на следующий день, и пошёл дальше. Внутри у него что-то перевернулось. Словно кто-то невидимый повернул выключатель, и все пыльные чуланы души, о которых сам Урфин не имел ни малейшего понятия, оказались залиты светом. И мужчина с удивлением находил в этих чуланах то доброе воспоминание, то раскаяние, то вину… Ему оставалось пройти Каригу, деревню, в которой он сам когда-то родился и вырос. Затаившись на подступах к деревне, Урфин думал. Как бы сложилась его жизнь, если бы его мать не умерла при родах, а отца не задрал загулявший из леса Саблезубый Тигр? Выучился бы он столярному ремеслу? Вряд ли. Скорее всего, стал бы лесорубом, как отец, или примкнул бы к многочисленной родне мамы, отправившись в далёкую Розовую страну познавать ремесло выделки тканей или садоводческие науки. Возможно, дружил бы с занудой Премом Кокусом, который теперь является, фактически, правителем всей Голубой Страны. Пожалуй, Джюс бы даже мог жениться. Но кому он нужен такой? С наступлением темноты Урфин отбросил все эти мысли и пошёл дальше. Он обошёл деревню по одной из окраинных улиц, но также, как и прежде, там, где пешеходная утоптанная тропка превращалась в деревенскую улицу, его ждала корзинка. В ней было немного еды и… Костюм. Серый, явно позаимствованный у рудокопов. Этот подарок словно говорил: «Оставь в прошлом алый костюм и свою старую жизнь.» Джюс чуть нахмурился. Принять костюм или отказаться? Что выбрать? «У тебя сейчас есть выбор», прозвучал в голове Урфина голос Доктора. Это не было похоже на прошлые магические уловки или видения от орехов нух-нух. Всего лишь память услужливо предоставила Урфину один из ярких эпизодов его жизни. Джюс закрыл глаза, вздохнул и сбросил с себя алый кафтан. Он не забудет прошлое. Он сделает из него выводы. И вступит в новую жизнь. На пепелище Джюса ждал ещё один сюрприз. На покосившемся заборе сидел Гуамоколатокинт. У его лап, на земле, лежал задушенный заяц. Судя по лоснящейся от крови шерсти, заяц был пойман специально к прибытию Джюса. А под старой яблоней лежал тот, о ком Джюс успел подзабыть за прошедшие годы — медведь Топотун. С розовым платком на шее, вычесанной шерстью, он был отправлен сюда Стеллой неделю назад и преданно ждал возвращения хозяина. Урфин прошёл мимо филина, мимо медведя, оглядел то, что осталось от его прежнего дома. Головешки и куча золы были тем, что обязательно нужно оставить в прошлом. Дом зла. — Повелитель! — наконец грузный медведь поднялся и сделал шаг к Урфину: — Простите за моё отсутствие, я… — Всё в порядке, Топотун, я не злюсь, — Джюс прервал медведя. — И зови меня просто «Хозяин». Погружённый в себя, Урфин достал из тайника набор инструментов, проверил его. Всё было в порядке. Теперь перед ним действительно была полная свобода. Свобода жить так, как будет лучше. — Гуамоколатокинт, просыпайся, — Джюс постучал кулаком по забору. — Мы уходим. Топотун, подбери зайца. — Куда уходим? — медведь послушался. Филин, приоткрыв один глаз, лениво взмахнул крыльями и перелетел на спину медвежьего чучела. — Домой, — ответил Урфин, толкая калитку и делая шаг с участка, на котором оставалась прошлая жизнь.***
Когда война была официально закончена, можно было безопасно передвигаться по стране. Потому первым делом Гудвин пригласил в гости спутницу Доктора, с которой искренне хотел познакомиться. Официальное приглашение для неё было отправлено с Железным Мастером, который сразу же после полного возвращения города и страны её законному правителю отправился домой. Но Доктор всё же не удержался и в полдень рассказал Саре (очень при этом надеясь, что она смотрит телевизор), что её ждёт в ближайшее время. Сам таймлорд в мирное время занимался бытовыми мелочами, вроде восстановления симметрии вытоптанных клумб в парке у дворца, рыбалки с берега Изумрудного Острова или мелких подсказок в наведении нового моста. По глубокому убеждению Доктора рецидивов со стороны Джюса ждать не стоило, потому можно было построить не паромную переправу, а мост. Но Гудвин был настроен пессимистичнее, потому с помощью Страшилы проектировал разводной мост, который можно было бы за несколько секунд привести в полную негодность. — И всё-таки он разваливается, — заключил таймлорд, глядя в чертежи. — Он обязательно должен быть подъёмным? Может, он будет «отплывать» вниз по течению? — А как же зрелищность? — спросил Гудвин. Они с Доктором сидели на берегу острова, в паре сотен метров от моста. По случаю обеденного перерыва непосредственное присутствие на стройплощадке главного инженера не требовалось, а напилить досок для настила дуболомы могли и под присмотром Страшилы. Пугало, которому Доктор буквально вчера починил кисть, рьяно приступило к работе. Под руководством советника Гудвина работа спорилась ничуть не хуже, чем под руководством самого Великого и Ужасного. Гудвин не мог нарадоваться. — Зрелищность, дружище, нужна в двух случаях: когда ты отвлекаешь внимание от своих дел или когда наоборот, хочешь его максимально привлечь. Как-то раз я сражался с оккультным орденом в средневековой Италии, — Док разлёгся на траве, довольно улыбаясь. — И настоял на том, чтобы устроить пышный и зрелищный бал-маскарад в то время, когда я буду разбираться с самым главным сектантом. Жаль, тебя там не было, ты подружился бы с тамошним алхимиком. Прохвост отменный! — О, мы бы конкурировали и перегрызлись бы, — хмыкнул Гудвин. — Да и сомневаюсь я, что ты вернул бы меня назад после этого приключения. — Я не такой жадный, — ответил Доктор. — Но тебя не было семь лет! — продолжал волшебник. — А у нас много всего случилось, важного и нужного. Скажи честно, ты не контролируешь свои появления здесь? — Теперь — полностью контролирую, — Доктор поглядел на Гудвина. — Мы с Сарой прилетели умышленно и в гости. — А ты можешь мне пообещать, что вернёшь меня назад сразу после того, как мы победим очередной оккультный орден? — спросил Гудвин. Доктор молчал. — То-то и оно. Может, я и не самый лучший волшебник, но пока местные не подняли бунт — я останусь с ними. — Удивительно то, что мы прибыли как раз во время похода Джюса, — рассуждал вслух Доктор. — Как говорят на Земле, «тьфу-тьфу», но ведь это может не повториться… — И что ты предлагаешь? — Джеймс отложил чертежи и уставился на таймлорда. — Я оставлю вам небольшую тревожную кнопку, — улыбнулся мужчина. — Один мой друг, Бригадир, уже пару раз нажимал её, вызывая меня на помощь. И я прилетал. Думаю, вам эта кнопка тоже не помешает. — А ты можешь такую сделать? — спросил Гудвин. — Конечно, могу, — кивнул Доктор. — Но пообещай не нажимать её по пустякам. Только если угроза нависнет над страной. Или несколькими. — Договорились, — легко согласился Гудвин. — А теперь — дай сюда чертежи, у меня появилась ещё одна идея, — таймлорд сел, протягивая руку за чертежами, и вдруг застыл, глядя на другой берег. По другому берегу шёл десяток марранов, а с ними шагала девушка в простом комбинезоне и с фиолетовым платком на шее. — Что? — Гудвин проследил направление взгляда друга и также узрел странную компанию. — Позволь представить Сару Джейн Смит, — улыбнулся Доктор, не отводя взгляда от девушки. Та, похоже, тоже заметила его, потому что отбежала от своих попутчиков и замахала рукой Доктору, улыбаясь во все зубы. Таймлорд ответил ей такой же белозубой улыбкой и такими же энергичными движениями рукой.