***
Так вот, решила мама, значит, что ей на работу надо. Срочно. Прям бегом. А то в отделении бардак, Шейнман ей пациента какого-то сложного пообещал, а ещё должны какое-то очень классное оборудование привезти и без неё ну вот совсем никак. И, исходя из того, что мамы дома не будет и дедушка с нами сидеть не сможет, он же тоже работает, нам с креветкой няня нужна. Точнее, креветке. А я так, в довесок. Сюрпризом. Папа, конечно, бухтел, мол Шейнман сам справится (да, пап, мне он тоже не нравится — противный дядя), оборудование и какой-то Поляков примет, а бардак он и в Африке бардак и от того, что мама придёт на работу этот самый бардак меньше не станет. Но мама была непреклонна. К тому же, она собиралась какую-то диссертацию писать (слово-то какое страшное) и уже даже с дедушкой договорилась. А как это писать вот эту страшную штуку, не входя в операционную? Короче говоря, пришлось папе (ну и нам с креветкой негласно) смириться.***
И родители принялись искать нам няню. Первую маме как раз Шейнман этот самый и посоветовал. Сказал, что его дети от неё в восторге были. Тётка эта была такая же противная, как и он, Шейнман этот. И нам с папой сразу не понравилась. Правда, от нас с папой (особенно от меня) она тоже явно была не в восторге. И пианину какую-то затребовала. — У нас ребёнку четыре месяца! — закатил папа глаза. — Какое к чёрту пианино?! И вообще, я какать! — встал из-за стола переговоров. — Олег! — ой, мама люлей кому-то после ухода этой тётки противной отвесит… Просто она это голосом Нарочинской сказала. А она ж не Нарочинская, она Брагина. Но в общем, вариант няни с пианиной отпал — на меня у неё, как оказалось, аллергия, а против пианины мама была — её в детстве целый год мучали скрипкой, поэтому музыка — точно не то, чем она бы хотела, чтобы креветка занималась. Вторую няню я к креветке даже не подпустил — не понравилась она мне. Все самые вкусные конфеты (мамины любимые, между прочим) из вазочки съела и чуть папину любимую чашку не разбила. А ещё она недружелюбная — увидела меня и спросила «Что, ещё и за шавкой вашей блохастой присматривать?». А я не шавка! Я — собака-хирург! И мамин мальчик любимый! И ничего я не блохастый! Сама она блохастая! В общем, перегородил я ей проход в детскую, где креветка спала. Мама меня отогнать попыталась, но я упёрся и никуда не пошёл. Ещё и зарычал (а мама же знает, что я добрый и не рычу никогда ни на кого). — Кажется, вы не нравитесь нашей собаке, — сделала мама вполне логичный вывод из моего поведения. — Ну вот и сидели бы тогда сами с ребёнком дома, женщина, раз ваша собака чужих людей не воспринимает! Странные, ей-Богу! — няня закатила глаза и просто бегом покинула нашу квартиру. Няня номер три понравилась мне (и я ей тоже — она сказала, что я — замечательный мальчик) и маме с папой, но не понравилась креветке. Та наотрез отказалась идти к ней на ручки, цеплялась за маму и орала. Аж покраснела вся и стала похожа на помидорку. Нормальная же тётка, не знаю, чего это она вдруг… Правда, она вдруг резко перестала родителям нравиться — сказала, что креветку надо какому-то доктору показать, мол, такие реакции — это ненормально. Папа её в ответ тоже ненормальной обозвал и, пока мама Катьку успокаивала, за дверь выставил. — Может, всё-таки шейнмановскую няню обратно позовём? — спросил папа у мамы, когда они, уложив креветку спать, расположились на диване в гостиной. — Ты горишь желанием втиснуть сюда пианино, предварительно подняв его на десятый этаж? — фыркнула мама. — Да и на Батона у неё аллергия. Господи, я и в страшном сне не могла представить, что найти няню так трудно! Какой-то кошмар! Будем до победного искать, Брагин! Так что, не расслабляйся! — А я и не напрягаюсь, — усмехнулся папа и меня за ухом почесал. Чтобы я тоже не напрягался, видимо.***
Следующие несколько дней мама креветку с собой и папой на работу таскала. Было очень смешно наблюдать, как её спящую родители впихивали в сто одёжек (просто мама у нас паникёрша немножко), а потом триста раз проверяли, всё ли они с собой взяли — соску там, подгузники, бутылочку (что за слова такие непонятные?)… А меня они на работу с собой никогда не брали! Я только около был — внутрь меня не пускают почему-то. Поэтому я Катюхе даже немного завидовал — она ж в Склифе побывает! Однако как-то раз вернулись родители как обычно уставшими и почему-то какими-то раздражёнными, что ли. Креветка спокойно креветилась в своей креветочной переноске, а папа на маму ворчал: — Вот далось тебе на эту работу топать и Катьку с собой тащить! Ещё и Нинке из-за нас от Павловой влетело из-за того, что вечно в этой Москве что-то случается и в операционной я нужнее, чем собственному ребёнку! Всё, Марин, баста! Все вопросы исключительно по телефону решаешь, а документы Поляков подпишет, если что. Ну, у него же есть право подписи? — Есть. Олег, ты бы знал, какой бардак без меня в отделении был! В кабинете на столе у меня хаос — не понятно, где, что валяется и когда всё это кончится! Документы какие-то, выписки, снимки, карты… Впечатление, что всю непотребщину ко мне свалили, пользуясь тем, что меня нет! Оборудование дорогущее привезли — Лена его в подсобку затолкала, мол «пусть пока тут постоит», а им пользоваться надо! Но без меня они, конечно, ничего решить не могут! Ну и моё любимое, конечно: «Буду оперироваться только у Марины Владимировны! Мне её советовали, поэтому вот исключительно к ней хочу! Ну и что, что она в декрете? Полежу, подожду, у вас тут хорошо!» и «Да вы знаете, чей я родственник? Я такой скандал учиню, если меня Марина Владимировна не прооперирует завтра же!». Вот из-за такого скандального товарища я сегодня в операционной и торчала несколько часов, — оправдывалась мама, «распаковывая» креветку из ста её креветочных одёжек. — И вообще, — вдруг надулась, пихнув папу в бок. — Чего «вообще»? — не понял папа. — У меня сегодня первая операция после декрета была! — Ну и как? — усмехнулся папа. — Не забыла ещё, как скальпель выглядит? — Дурак, — обиженно буркнула мама, уходя в детскую с Катюхой на руках. Папа посмотрел на меня и пожал плечами, мол «чего это она?». А я бы на мамином месте тоже на папу обиделся. Первая операция! А он всё шутки шутит. Пришлось, в общем, маме опять с нами с креветкой дома сидеть. Правда, телефон у неё если и замолкал, то минут на десять-пятнадцать. А потом снова начинал разрываться. И мама постоянно цитировала Катюхе какого-то Чуковского (или Чаковского, или Чайковского — я не расслышал): — И такая дребедень целый день — то тюлень позвонит, то олень… Мам, ты же хирург, вроде… В больнице работаешь, а не в зоопарке… Откуда тебе тюлени с оленями звонят? И может, ты что-то путаешь? А то просто у нас папа чай Чайковским называет и мусор Мусоргским… Есть какая-то связь между этим всем?***
А ещё, когда мы гулять собрались как-то раз и даже уже из квартиры вышли (ну, точнее, мы с мамой вышли, а креветка у мамы на руках сидела — она ж ходить пока не умеет почему-то и её в тележке какой-то возят), нам навстречу соседка снизу выскочила и чуть в маму не врезалась. — У вас «Валидола» не найдётся? У меня мужу плохо! Мама тут же врача включила: — А вы уверены, что там «Валидолом» обойдётся? Какие симптомы? — Он из магазина пришёл с сумками, я услышала, что ключ в замке повернулся. А потом звук такой «бамс»! Я подхожу, открываю, а он лежит и стонет. Я хотела его поднять, но подумала, а вдруг там с позвоночником что-то… Но скорее всего, сердце. А «Валидол» как назло закончился. Поня-а-атно, кажется, прогулка отменяется. Расчехляйте креветку, снимайте поводок. — Да дался вам этот «Валидол»! — буркнула мама. — Не всё им лечится. — А вы что, врач, что ли? — недоверчиво посмотрела тётя на маму. — Врач, — мама снова открыла дверь в квартиру. — Хирург. — У нас лифт же не работает, — соседка едва ли не на пятки маме наступала, — вот, и он поднимался с сумками. А у него гипертония… — Так, Батош, — мама отстегнула от меня поводок, — за главного. Мы вернёмся скоро, — прихватила что-то из аптечки и ушла, унеся с собой и начавшую хныкать креветку. Но «скоро» как-то не особо получилось. И вернулись мама с креветкой уже тогда, когда домой пришёл папа (именно в тот момент, когда он ругал меня за то, что я сделал лужу в коридоре). Пап, ну я не виноват! Это всё эта тётка валидольная! Из-за неё меня мама не выгуляла! — Брагин, я нашла няню! — с таким видом, будто она только что провела суперуспешную операцию, сказала папе мама. — А я нашёл лужу! — буркнул папа, орудуя шваброй и на маму даже не глядя. — Слушай, может, мы ему, — кивнул в мою сторону, — тоже будем подгузники надевать? — ага, разогнался! Я вообще-то до последнего терпел! Просто мама надолго там застряла чего-то. — Чё за няня? — Прекрасная. Меня полностью устраивает. Соседка наша. Правда, муж у неё — алкоголик-гипертоник, но это уже совсем другая история. Гулять пойдём, Булка? — тут же спросила мама у меня, чтобы папа ничего не успел ей сказать. — Олег, ну что ты стоишь? Одевайся!