Another life / Другая жизнь

      — Не бойся, подойди поближе! Ну же!              Ага, не бойся — как же, когда у этой альпаки под прикрытием такие острые зубки… Но Галф все же верит Мью — тот как-никак должен знать своего питомца, поэтому подходит ближе к Чопперу и садится рядом на пол, протягивая руку к мягкой шерстке:              — Чоппер, Чоппер… Иди сюда, мальчик.              Но собака сидит, гордо отвернувшись, словно и не интересуется гостем, хотя явно горит желанием тщательно обнюхать, потому что его хвост так и елозит по холодной плитке пола. Они сейчас одни в доме, хотя еще достаточно рано, просто отец Мью еще вчера вечером уехал, а мама парня вместе с сестрой с утра укатили на шоппинг. Поэтому у них появился шанс прийти в себя после событий ночи и утра и побыть немного наедине.              Привыкнуть друг к другу.       И к новому статусу: друзья.              Но пес его друга не желает тесно общаться, потому что резко поворачивает голову и делает неожиданный, но совсем небольный кусь, на что Галф испуганно ойкает и отдергивает руку, прижимая ладонь к себе.              — Чоппер, ты что творишь! — Мью шутливо ругается на любимца, а потом тянется к Галфу. — Дай посмотрю!              — Все нормально: он просто чуть зубами прихватил — даже крови нет, — но все же протягивает руку.              Просто ему приятна такая забота.       Дружеская.       Когда Мью осматривает его ладонь без всяких задних мыслей. Просто проверяет, не надо ли обработать рану.              А потом кладет в руку заранее припасенное лакомство:              — Вот, попробуй вот так пообщаться. Чоппер, наверное, ревнует, поэтому так себя ведет.              — Ревнует? Но почему?              — Не знаю, — тот пожимает плечами. — Может чувствует в тебе угрозу его положению номер один в моем сердце, любимый?              Галф понимает, что Мью шутит, но его сердце не может не реагировать на подобные подколы, поэтому он отворачивается и дарит все внимание собаке, что уже вроде бы благосклонно принимает его после того, как угостился лакомством:              — Чоппер, хороший мальчик… — Он запускает ладонь в густую мягкую шерстку и изумленно охает. — Ох, он как маленький медвежонок: я думал, что мех более мягкий, а он такой…              — Упругий, — Мью с улыбкой подсказывает. — Да, есть такое. Моя маленькая собака-обнимака.              — Обнимака? — Галф прыскает от такого слова.              А Мью довольно кивает:              — Да, я просто обожаю носить его на руках и тискать. Ну как можно не любить это маленькое чудовище! — И в подтверждение своих слов берет Чоппера на руки, который совсем не сопротивляется такой вольности, и тут же утыкается лицом в шерстку и трется о нее, баюкая того, как ребенка. — Чоппи, малыш...              Галф официально кончился как личность в этот момент, потому что он многое может вынести и не дрогнуть: равнодушие и злость окружающих, жестокость близких, но не вот такую вот квинтэссенцию милоты.       Мью и его любимая собака, которую тот явно обожает до визга.              Но которую через несколько минут передает Галфу на руки:              — Вот, подержи немного — я пока умоюсь.              — Что такое? Ты испачкался? Но Чоппер вроде чистый, — он внимательно рассматривает это все еще счастливое, а потому удивительно красивое лицо, но не видит на нем никакой грязи.              — Нет, — Мью улыбается и морщится, потирая щеки, — просто у меня аллергия на шерсть, а я не могу удержаться, когда его тискаю. Вот кожа и зудит после такого. Я сейчас…              Парень встает и уходит, оставляя Галфа в растерянности и с Чоппером на руках, который тут же выворачивается из его рук и бухается рядом на пол: мол, человек, давай-ка ты почешешь мой живот.              Галф растерянно запускает руку в нежную область живота и чухает довольного пса.       То есть тот завел собаку несмотря на то, что у него аллергия?              Он помнит, как Мью рассказывал, как забирал его у заводчика, какой тот был маленький и больной — и от этого его сердце тоскливо сжимается, потому что он все еще не готов к тому факту, что под оболочкой легкомысленного повесы скрывается такой сентиментальный и чувствительный к проблемам других человек.       Человек, к которому все сложнее испытывать злость или неприязнь, столь старательно взращиваемые по отношению во всем посторонним.              А Галф же не железный… Он может долго и упорно врать всем вокруг, даже себе — это как раз самое сложное, когда понимаешь, что твое сердце и тело отзываются на него. Глупо спорить или отрицать, но так оно и есть. И он опять наступает на те же грабли: выбирает себе человека, с которым он никогда не будет рядом, потому что не достоин.       Они просто в разных лигах...              Как я могу любить опять?       Как я могу опять доверять снова?              Но тут возвращается Мью, зачесывает пальцами влажные после воды волосы назад, открывая высокий породистый лоб — и Галф понимает, что пропал. Но не потому, что тот божественно красив — не только поэтому.              А потому что в темных, почти черных глазах напротив — тепло и нежность.       Понятно, что не к нему — к Чопперу, но даже тех искр, что долетают до него, хватает, чтобы поддерживать тот огонек надежды, что с каждой минутой разгорается все сильнее в его сердце.       Надежды на то, что он тоже заслуживает такого отношения — даже несмотря на свою ущербность.              Ему хочется сказать что-то приятное, как-то выразить то невероятно теплое, что бурлит сейчас внутри, но не может сказать ни слова — только улыбается, робко и неуверенно, и передает Чоппера обратно его хозяину, хотя животное было совсем не против сидеть рядом с ним. На мгновение их руки встречаются, а Галф краснеет, хотя чему тут смущаться после того, что было сегодня утром…              — Галф, я…              Но договорить Мью не успевает, и Галф так и не узнает, что же такое тот хотел сказать, потому что их прерывает телефонный звонок. Он морщится, когда видит номер, потому что разговор с этим человеком для него в последнее время в тягость, так как нужно изображать того, кем он не является. Но не ответить Галф не может, поэтому с извиняющейся улыбкой встает с пола, на котором так удобно сидел с Чоппером и Мью:              — Прости, мне надо ответить.              Парень как-то настороженно на него смотрит, словно подозревает о чем-то, но кивает:              — Да, конечно — можешь пройти в соседнюю комнату — там никто тебе не помешает.              Галф так и поступает: аккуратно прикрывает за собой дверь и потом уже отвечает на звонок.              Снова одни и те же вопросы.       Как он себя чувствует.       Как учеба.       Как друзья, которых у него особо и нет.              Откровенничать он не хочет, как и рассказывать про ситуацию с Мью, потому что сам до сих пор в ней не разобрался — они так и не обсудили то, что случилось ночью и утром, а отвлеклись на нейтральные темы вроде погоды и Чоппера. Но и совсем не отвечать на вопросы не может.       Просто не может.              Наверное, его сухие и краткие ответы не очень хорошо звучат, но его собеседник словно не замечает этого и затем продолжает говорить о себе — словно Галфа это неимоверно интересует. Но он пытается поддерживать беседу угу-реакцией и смотрит на часы: уже 20 минут прошло, по его прикидкам еще 10-15 минут — и он свободен.              Но Мью нарушает его планы, когда заглядывает в комнату:              — Галф, прости, что отвлекаю, но кухарка спрашивает, что ты будешь на завтрак?              Он прикрывает рукой микрофон:              — Что угодно, я не привередлив. Только не сладкое.              — Хорошо.              И Галф снова обращает внимание на умолкнувшего собеседника.              — Галф, кто это был?              — Я… эээ… ночевал у друга, у нас совместный научный проект.              Да, назовем это так — у них вполне себе проект: одурачить семью Мью и помочь ему самому.              — Это твой… молодой человек?              — Что? Нет, конечно нет! Ты прости — мне надо уже бежать — потом поговорим.              — Да, конечно. Люблю тебя, Галф.              — И я тебя люблю, пи`Лэйн, — он невольно морщится, когда вынужден повторять эту фразу, потому что чувствует, что врет, но завершает звонок.              А потом вздрагивает от испуга, когда понимает, что Мью по какой-то причине опять вернулся в комнату — вероятно, снова что-то уточнить. И его глаза почему-то угрожающе сужаются, словно тот злится.              — Что-то случилось, Мью? — Галф осторожно уточняет и пытается вспомнить, что он такое натворил, что могло парня так разгневать.              — Ничего, я хотел спросить: чай или кофе.              — Чай, пожалуйста — я не пью кофе, — он с благодарностью кивает.              И старается не обращать внимание на то, что Мью рядом с ним идет на кухню мрачнее тучи.