Another life / Другая жизнь

      Все проходит гораздо легче, чем он думал.              На самом деле Галф ожидал, что Мью будет переть на него танком всякий раз, когда они остаются наедине. Поэтому был морально (и, наверное, физически) готов отражать эти наступления.       Как там говорят? “Готов? — Всегда готов!”              Так вот: он всегда готов к тому, что нужно отбиваться, бежать или прятаться — выбор зависит от ситуации. Психологи считают реакцию “бей или беги” нормальной при возникновении угрозы, поэтому Галф давно взял ее на вооружение.              И он прекрасно знает признаки того, что адреналин поступает в кровь              значительно учащается сердцебиение       повышается давление       учащается дыхание       повышается потоотделение              И все это он фиксирует у себя, ну, кроме давления — с тонометром в кармане пока еще не ходит, когда рядом находится Суппасит.              Потому что биение своего сердца он слышит, кажется, даже в ушах.       Губы пересыхают очень быстро, поэтому постоянно хочется их облизывать, смачивая слюной и невольно привлекая чужой голодный взгляд.       А влажные от волнения ладони уже привык прятать за спину и тайно вытирать об одежду — только бы не выдать себя.              Мью это точно видит, точно замечает, но словно дразнится: приближается и тут же отступает, оставляя Галфа барахтаться рыбой на берегу, которая беспомощно хватает ртом воздух. Потому что ну вот что тот творит, а?!              Подходит по какому-то вопросу и словно случайно касается: ладони ли, плеча ли, волос ли. Так, будто неосознанно, задумавшись о чем-то, а потом совершенно спокойно отстраняется ровно в тот момент, когда Галф уже готов начать отбиваться.       Оставляя его в растерянности, смущении и в каком-то раздражении даже. То ли потому что опасение не оправдалось, то ли потому что он хотел, чтобы…              Так, что там еще по стрессу и опасности у нас?              Сознание сужается, концентрируясь на источнике опасности, что позволяет частично или полностью игнорировать не относящиеся к нему сигналы: посторонние звуки, движения на периферии зрения и тому подобное.              О да, все именно так!       Сейчас, когда Суппасит в первый раз выступает в баре со своей новой группой, с которой тот неожиданно быстро “сыгрался”, Галф не может оторвать от него взгляд, не видит и не слышит больше ничего.              Наверное, дело в прожекторе, что старательно освещает нового солиста, которого сегодня впервые представили публике. Да, точно, только поэтому он жадно ловит каждый звук гитары и каждую ноту мягкого голоса.       У Мью тенор? Баритон? Потому что все-таки проскакивают низкие нотки, от которых как-то странно все сжимается внизу живота…              Галф не разбирается в музыкальной терминологии, он сам не поет — только если не хочет позлить кого-то из соседей. Но у него вроде как есть слух по заверению его учительницы музыки, поэтому он жадно ловит каждую ноту, которая что-то щекочет в глубине его грудной клетки.              Словно его давно мертвое сердце отзывается на эти звуки.              Галф до последнего не хотел приходить сегодня на выступление, потому что знал, что будет именно так: он среди толпы визжащих от восторга фанатов, которые готовы тут же в зале отдаться этому красивому вокалисту с самой яркой улыбкой, выйти за него замуж и родить ему детей — и все это “не отходя от кассы”. А он… Он просто не хочет быть одним из них, выпрашивать крохи внимания или, что еще хуже, добиваться их.              Но Майлд обиженно дулся на него несколько дней, да и Мью тоже ходил какой-то странно грустный, когда Галф объявил, что не сможет прийти. А двойную атаку он выдержать не в состоянии, именно поэтому сидит сейчас с коктейлем “за счет заведения как другу музыканта” и цедит через соломинку сладко-пряную жидкость — на вкус совсем как кожа Суппасита…       Ой.              Поэтому уж лучше он будет вслушиваться в слова песни, которую, как оказалось, сочинил сам Мью.              Если однажды я исчезну, ты же сможешь жить дальше, правда?       Я уже отдал тебе все, что у меня было:       Любовь, которую я ни к кому не испытывал.       Но потом ты мне сказал просто не тратить время на тебя,       И сегодня в твоём сердце не осталось места для меня.              Просто стакан скользкий от конденсата — именно поэтому выскальзывает из дрожащих пальцев. А не потому что сейчас Мью словами песни рассказывает их странную историю.              Потому что Галф продолжает повторять и повторять, что он не стоит любви, что он не верит в то, что эти чувства искренни. И просит не тратить на него время…       Потому что Мью тоже говорил, что уйдет, если он этого хочет, если он не примет его чувства…              Нет, это просто совпадение!       Это просто красивые стихи, положенные на музыку.              Путь от возлюбленного до того, кто не хочет моей любви.       Что же, это не сложно,       и тебе не приходится ранить чьи-то чувства.       Не нужно быть жестоким и произносить такие обидные слова,       что я не могу больше слушать.       Просто щёлкни пальцами, и я исчезну…              Но почему тогда Суппасит так пристально и серьезно смотрит… на него? Нет, это просто взгляд в толпу — ничего более. Парень просто держит контакт со зрителями — это такая практика у музыкантов.       Правда же?       Правда?              Но на этот вопрос нет ответа — по крайней мере в этих черных глазах точно, чей обладатель допевает последние строки, не отводя взгляда и заставляя Галфа практически дрожать от странного напряжения.              Зал взрывается овациями после последней песни — они и правда очень тепло принимают Мью. А это хорошо, потому что у того теперь будет более-менее стабильная подработка, которая позволит иметь деньги на жизнь и… съехать от Галфа, потому что он теперь больше не нужен.       Ни для выполнения договора, ни как костыль на время трудностей.              Поэтому эта песня — это своеобразное прощание, но очень красивое, стоит отметить. И как бы грустно ему ни было по этому поводу, Галф не может промолчать об этом — творческому человеку ведь крайне важна поддержка, она фактически кормит его вдохновение. Поэтому минут через 15 после окончания концерта пытается найти Мью, чтобы сказать тому об этом, но не успевает.              Потому что его опережает другой поклонник новой звезды.       Который весьма фривольно положил руку на плечо Суппасита, а потом как будто случайно оступился, чтобы красиво упасть в его объятия.              Блять.       Он не хочет этого видеть, поэтому тут же разворачивается и почти бежит по коридору на выход из бара.       А испуганное “Галф” ему точно показалось…              Как хорошо, что сейчас сезон дождей: небесная вода смоет соль его разочарований и надежд, надежно скроет под своей пеленой — и как будто не плачет он над своей глупостью, что позволила ему в очередной раз надеяться, что в этот раз он по какой-то странной причине не является прикрытием или заменой.              — Галф!              Теперь он слышит свое имя ясно и четко даже под струями дождя, да и его запястье чувствует мощных захват, из-за которого он вынужден повернуться, но лучше бы он этого не делал, потому что не в силах вынести этого умоляющего взгляда.              — Галф, ты все неправильно понял!              — А что тут непонятного? Ты нашел работу и омегу — поздравляю, жизнь налаживается.              — Это просто брат хозяина бара, послать прямо я его не мог, а намеков он не понимает, — Мью все еще не отпускает его руку и даже пытается успокаивающе поглаживать.              — Ага, а потом ты так случайно потрогал его за все места, когда он на тебя случайно упал, — Галф ни на йоту не верит этому щенячьему выражению лица.              — Да, случайно! Потому что когда на тебя кто-то заваливается, ты на рефлексах пытаешься его удержать!              — Ну тогда держи свое счастье дальше и не упускай, а мне пора домой, завтра рано вставать.              Ничего ему не надо вставать, но лучше уж соврать, чем смотреть в эти умоляющие поверить глаза.              — Уходи! — Галф вырывает свою руку из захвата. — Ты же говорил, что уйдешь, когда я тебя попрошу. Так вот: уходи!              Мью смотрит на него, словно не верит своим ушам, а потом делает шаг назад.       И еще один.       А потом разворачивается и возвращается в бар, не оглядываясь, словно и не было между ними сейчас этой надрывной сцены.              А Галф обхватывает себя руками и уже, не сдерживаясь, рыдает, потому что вновь оказался слабым, глупым и доверчивым. И потому что вновь поверил в то, что он сам может быть кому-то интересен.              Он идет и шатается, совсем не видит дороги, да и не важно — куда. Важно, что снова один, но ему не привыкать. Он — как капля в океане, такая же мелкая и незначительная, но он даже рад раствориться в стихии, потому что тогда развеется и его боль…              Что-то тяжелое и теплое ложится на его плечи, а дождь перестает заливать лицо. Это заставляет его повернуть голову и на мгновение перестать дышать, потому что такого решительного и сурового Мью Галф еще никогда не видел: с зонтиком и пледом в руках, который тот уже накинул ему на плечи, сжатые добела губы, нахмуренные брови и какое-то напряжение в каждой мышце.              — Я же сказал тебе уйти! — Он пытается вырваться, но рука, что лежит поверх укрывающего его плечи пледа, не дает ему и двинуться.              — Сказал, но я не слушал.              — Но ты же обещал… — Галф почему-то растерялся.              — Я соврал, потому что я не отпущу тебя после того, как подобрался к тебе так близко — я же себе этого никогда не прощу. Поэтому можешь бить меня, ругать, гнать ссаными тряпками — я все равно буду рядом, с тобой. Веришь ты в это или нет.              — А как же “просто щёлкни пальцами, и я исчезну”? — Шепчет, потому что силы сопротивляться резко кончились.              — И отдать тебя кому-то другому? Не дождутся! — Мью становится перед ним, еще крепче прижимает его к себе и как-то обреченно выдыхает, потираясь кончиком носа о влажные волосы на виске. — Поехали уже домой, я жутко устал сегодня…              Домой…       Это слово для него звучит как-то странно и непривычно, как и объятия человека, в которого он почему-то отчаянно вцепился обеими руками.              Словно пытается удержаться за него в этом океане, а его почему-то не отталкивают, а наоборот удерживают.       Словно он на самом деле кому-то нужен.              Словно он на самом деле нужен Мью.