***
— Сакура-сан! — этот восторженный голос, что был слышен в любом уголке Конохи, Неджи узнал бы из тысячи. В очередной раз проверив местность на наличие опасности и не заметив ничего подозрительного, парень позволил себе обернуться и окинуть взглядом деревню, вид на которую открывался с вышки. — Я могу помочь! — Рок Ли всегда был словоохотлив и энергичен в те моменты, когда на горизонте появлялся образ розоволосой куноичи. Харуно, на чьих узких плечах сейчас покоился медицинский халат, тащила в руках огромные стопки бумаг, которые, судя по всему, являлись больничными документами. Парнишка в смешливом зелёном костюме закрутился вокруг Сакуры, тут же сбивая её с ног своей излишней активностью. — Прекрати доставать людей! — послышался до жути знакомый голос, от которого по коже по неизвестной причине пробежались мурашки. Парень присмотрелся внимательнее, замечая темноволосую, что быстрым шагом приблизилась к виновнику лишнего шума. — Извини, Сакура, ты торопишься? — заботливо поинтересовалась девушка у Харуно, чьё выражение лица выглядело слегка растерянно, когда Рок Ли с восхищённым видом предлагал отнести девушку до больницы на руках. — Нет-нет, я не спешу, — на лице Сакуры появилась смущённая улыбка, когда парень напротив решительно протянул ей руки, отчаянно желая помочь с тяжестью. Тен-Тен в ответ устало уронила лицо в ладонь, наверняка чувствуя неловкость. — Можешь положиться на меня, Сакура-сан, — Ли всегда улыбался широко и открыто, но от Неджи никогда не ускользал тот факт, как ярко светятся его глаза при разговорах с Харуно. Все вокруг знали, что тот неравнодушен к красавице из седьмой команды ровно также, как и знали о её любви к последнему Учихе. Но Року это никогда не мешало проявлять инициативу в общении с ней, поддерживать при любой возможности и выражать свои чувства открыто и искренне, несмотря ни на что. И пусть девушка в ответ чаще отказывалась и уходила, парень никогда не прекращал попыток завоевать сердце возлюбленной. Наверняка и сейчас она лишь отрицательно мотнёт головой и поспешит прочь, судя по всему, не желая дарить ему ложных надежд, но Сакура вдруг взглянула на стопку бумаг, перевела взгляд на его восхищённое выражение и задумалась. — Если тебе несложно… — протянула Харуно, после чего уронила все документы в перебинтованные руки, а от их веса слегка согнулся даже мастер тайдзюцу, но вида, конечно же, не подал. — Конечно, Сакура-сан, — проговорил он непривычно тише и сдавленнее от тяжести, отчего девушка лишь тихо хихикнула, скромно прикрыв рот ладонью, и направилась в сторону поликлиники. Неджи даже невольно улыбнулся. — А Вам уже говорили, что Вы сегодня необычайно красивая? — продолжил свои восторженные речи Рок Ли и побежал следом. Взгляд белёсых глаз упал на девушку, что с огорчённый видом поплелась за парой. Её руки вдруг сложились под грудью, а голова с забавной причёской с тоской опустилась вниз, и Хьюге показалось, что она чувствует себя чересчур неуютно в их компании: те шли бок о бок, с улыбками переговариваясь и болтая о своём, пока она не решалась вставить и слова. Интересно, хочет ли она, чтобы кто-нибудь заботился о ней также, как Ли заботится о Сакуре? Неджи оглянулся вокруг себя, чувствуя лишь пробирающую до костей пустоту и холодное одиночество. Будь он сейчас там, внизу, чувствовал бы он себя иначе? Наверное, да. Рядом с ней всегда было спокойнее и теплее. — Спасибо, Ли, я ценю твою помощь, — послышался нежный голос Сакуры, и парень даже замущался, отчего округлые щёки покрылись розоватым пунцем. А Тен-Тен вдруг взглянула на них с короткой улыбкой, отводя взгляд карих глаз в сторону и наверняка думая о своём. Казалось, что он нужен там. Должен стоять рядом с ней и заботливо положить ладонь на хрупкое плечо, а после улыбнуться самым уголком губ, так, чтобы видела только она. Казалось, что ей от этого стало бы лучше. А, быть может, ему её просто не хватало.***
Остриё куная вонзилось в одну из трещин камня, и печать, что была крепко привязана в оружию, плавно начала сгорать и дымиться. Шикамару слышал безумные крики о мести, тысячи оскорблений и мольбы Джашину, что доносились из ямы, но не обращал на них никакого внимания. Лишь безмолвно ждал, пока пламя охватит своими игривыми язычками качающуюся на слабом ветру бумажку, а после раздастся оглушительный взрыв, и смешивающиеся между собой огненные цвета отразятся в его непроглядно чёрных зрачках. Показалось, что с его груди свалилась груда камней, что не давала сделать и вдох. Он в последний раз прикрыл глаза, мысленно прощаясь с сенсеем, чью широкую и тёплую ладонь, он готов поклясться, ощущал на своём плече во время битвы. А после опустился на одно колено, примечая серебристый блеск на земле, и дотянулся до него испачканной в крови и грязи ладонью. Потёр большим пальцем бок зажигалки, выудил из кармана ещё одну сигарету и, не раздумывая ни секунды, зажал фильтр зубами и поднял взгляд к небу, всматриваясь в облака, что плавно перемещались над зубчатым кружевом, созданным кронами деревьев. Выдохнул едкий дым, что вдруг перестал жечь горло, и наконец ощутил в душе вселенских размеров облегчение. Оглянувшись по сторонам, он неспешно, спотыкаясь от усталости, направился к полю боя, откуда доносился запах гари. А после меж высоких стволов он увидел знакомые очертания фигур, и промёрзлая пустота, что заполняла всё его сознание, вдруг начала раздаваться по всему телу приятным теплом, покалывая в подушечках дрожащих пальцев. Шаг стал шире, он ускорился, приближаясь к ним стремительнее. Чоджи пытался отдышаться, сжимая и разжимая крупные ладони, и озадаченно рассматривал мёртвое тело противника, что покоилось в глубокой яме. Рядом, взволнованно обхватив узкие плечи руками, стояла Ино. Она смотрела в сторону Наруто, над которым корпела Сакура, используя медицинские техники, но тот был вполне здоров: глупо улыбался, пусть и жмурился от боли — всё такой же безрассудный герой. И множество мыслей о неизбежно потерянном вдруг сменились одной-единственной, что заставила уголки его сухих губ дрогнуть, но приподняться. Они справились. — Шикамару! — воскликнул Акимичи, с радостно приподнятыми бровями взглянув на друга. Яманака обернулась следом, и её руки обессиленно упали вниз в облегчении. Шикамару успел лишь закусить губу, пытаясь сдержать внезапно нахлынувший на него поток эмоций и не позволить новым слезам покатиться вниз по впалым, измазанным в грязи щекам. — Ты как? — единственное, что успел спросить Чоджи прежде, чем Нара подошёл достаточно близко, чтобы так неожиданно крепко обхватить их плечи своими руками. Он не привык проявлять свои чувства подобным образом. Ему лишь показалось, что за последние несколько дней их скопилось чересчур много в его душе, настолько, что те внезапно вылились за края его принципов. Его пальцы крепко сжали красную ткань свитера своего большого друга, а свободная рука со всей нежностью и трепетом обхватила девичьи плечи. Чоджи в ответ вдруг шмыгнул носом, хлопая товарища по спине и наверняка жмурясь. Ино уткнулась носом в карманы на его жилете, рукой обвивая родное плечо и позволяя слезам впитаться в тёмно-зелёную ткань. Он с жадностью вдыхал с детства знакомую смесь запахов: поджаренное мясо со специями смешалось с ароматом её любимых цветочных духов, а сигаретный дым, который обычно напоминал о сенсее, теперь веял от него самого. Его глаза были закрыты, но он знал, что тонкая девичья рука попыталась обвить торс Акимичи, а широкая ладонь легла на талию Яманака. Хотелось сказать слова благодарности, в очередной раз извиниться, пообещать, что теперь они всегда будут неразлучны. Но действия порой говорили гораздо больше слов. — Как вы заставили Шикамару обняться?! — послышался возмущённый крик Узумаки, и поле боя, что всё ещё пахло кровью, вдруг разразилось облегчённым смехом.***
С её бледного лица, что ещё помнило вчерашние слёзы, почему-то не сходила глупая улыбка. Она шагала совсем рядом с ним, порой поглядывая на внезапно посветлевшее лицо и замечая кривую улыбку на сухих губах. Впервые за последние несколько дней слышала его ровный тон голоса, что не хрипел или дрожал, заставляя мурашки толпами бегать по всему телу, а почти смеялся, говоря с Чоджи о глупостях и бессмыслице, вроде предложения перекусить в их излюбленной забегаловке. И наконец вновь смогла почувствовать, что счастлива. Не потому, что рядом был он. Потому, что они были вместе. Втроём. Пока Шикамару был на миссии, казалось, ей не хватало именно его. Ленивых взглядов, сонных зевков, философских разговоров обо всём на свете и ни о чём одновременно. Но сейчас к ней пришло осознание, что всё это было бы бессмысленно, не жуй рядом Чоджи, уплетая один за другим куски мяса. Нерушимая связь тонкой нитью сплела сердца их троих, из поколения в поколение передавая самый ценный подарок — дружбу, что крепче скал с лицами Хокаге. Конечно, Яманака могла бы припомнить ему в своей привычной манере, что тот провёл один из своих последних вечеров в компании загадочной незнакомки, и расспросить его обо всём, наблюдая за краснеющими щеками и бегающими туда-сюда глазами, но не хотела. Ведь теперь и сама чувствовала, как смущение накрывает с головой, сбивая с ног и заставляя сердце отчаянно ударяться о рёбра чаще привычного, а глаза — лихорадочно блестеть от одного лишь пронзительного взгляда узких зрачков или клыкастой ухмылки. Расскажи ей кто-нибудь неделю назад, что Инузука способен быть настолько заботливым и понимающим, она бы громко рассмеялась и в жизни не поверила. Но одно лишь его присутствие заставило чувствовать себя лучше. Успокоило судорожную дрожь в плечах, согрело все внутренности от пробирающего до костей холода, позволило сделать спокойный выдох и прикрыть глаза, утыкаясь носом в его плечо на прощание. Взамен он попросил только одного: обещания, что она вернётся. Его слова поддержки были откровенно неумелыми, но настолько искренними, что она уже тогда тихо посмеивалась сквозь слёзы. Его руки оказались ужасно тёплыми и нежными, смахивая слёзы в её глаз лёгкими жестами. Его взволнованное выражение лица пусть и казалось шуткой, но вселяло надежду, что кому-то в этом мире всё же не всё равно. Тёмные брови, сложенные домиком, поджатые в раздумьях губы, сощуренные в напряжении глаза — даже сейчас, шагая после ужасающей битвы, она не удержалась от короткой усмешки. Сам факт того, как отвратительно она относилась к нему до этого, заставлял чувствовать себя виноватой. Но насколько же до дрожи в коленях было приятно осознавать, что тот забыл обо всех обидах и ссорах и остался рядом с ней, изо всех сил пытаясь вызвать на её лице улыбку. В тот вечер она осознала, насколько же ошибалась. И насколько же оказывается приятно трепать густую шёрстку за пятнистым ухом, утопая в глубине чёрных щенячьих глаз. Они ещё не подошли к вратам деревни, а громкий собачий лай уже заставил встрепенуться и вглядеться вдаль: Акамару со всех ног торопился к ним, пока его хозяин шёл позади, неловко почёсывая затылок со скромной улыбкой. Её товарищи лишь с непониманием на лицах обернулись, увидев, как Яманака упала на колени, протягивая руки к псу, что бесцеремонно прижался к ней, грязными лапами пачкая одежду и мокрым носом исследуя бледное лицо, пока девушка заливалась тихим, но до безумия счастливым смехом.***
Такие громкие, властные и уверенные шаги в резиденции Казекаге могли принадлежать только одному человеку: гордой куноичи, чей капитанский взгляд сверкающих изумрудом глаз подчинял себе всех шиноби в округе. Рядом всегда суетились другие члены АНБУ, охраняя каждый кабинет и сопровождая грозную Темари, что на ходу стискивала осточертевшие капюшон и маску, бесцеремонно распахивая дверь, табличка на которой гласила «не беспокоить». — Я занят, — выпалил монотонно Казекаге, не отрываясь серьёзным взглядом от бумаг. — Даже не встретишь сестру? — с возмущением в тоне спросила девушка, без раздумий садясь напротив Гаары, что тут же поднял голову, нахмуренно оглядывая вошедшую с головы до ног. — Темари? — он сразу отложил бумаги в сторону, рассматривая её ничуть не радостно. Руки девушки привычно были сложены на груди, выражение лица сосредоточено, а ноги вальяжно скрещены. — Почему ты вернулась позже остальных? — парень не хотел тянуть время, поэтому упрямо ждал объяснений, уперев локти в стол и сплетя пальцы под подбородком. Темари редко отводила взгляд в сторону во время разговоров с братьями, но сейчас, не удержавшись, всё же откинулась на спинку стула и опустила глаза в пол. Врать не хотелось, рассказывать правду — тоже. Ситуация впервые показалась ей безвыходной. — Темари? — напомнил о своём вопросе Гаара, и она громко вздохнула, ощущая, как чувство вины перед ним начинает пробегаться по коже неприятной дрожью. — Это личное, — отрезала, явно не желая обсуждать произошедшее. Парень в ответ устало вздохнул с осознанием, что признание от её вряд ли услышит, и ему придётся выяснить всё самому. — Ты, капитан АНБУ, — уточнил Гаара, напоминая о её статусе и заставляя девушку сконфуженно пошевелить плечами, — отправила своих подчинённых в деревню, а сама в одиночку отправилась в Коноху, — его голос как всегда был спокойным и размеренным, невольно вызывая в её груди бушующую волну агрессии. — Мы не беспомощны, — возразила, стараясь не срываться на крик, — и все вернулись целыми, — старалась убедить саму себя, что не чувствует вины за произошедшее, но Гаара словно не слушал, продолжая разъяснять ситуацию со стороны. — А после показала своё лицо одному из шиноби Скрытого листа, вдобавок позволив ему обратиться к тебе по имени, — ей пришлось нервно сглотнуть ком в горле, мешающий сказать и слово. Сначала хотелось разобраться, какой паршивец посмел проследить за ней, а после доложить обо всём Казекаге, но чувство вины тут же подавило это желание. Он оставался спокойным, хотя в его выражении проскальзывали раздражение и волнение: обрамлённые чёрным глаза были слегка прищурены, а тонкие губы поджаты. — И я даже не говорю о том, что ты отдала ему секретные документы Суны, — Гаара пытался вглядеться в побледневшее лицо в надежде найти ответы, но Темари смотрела виновато и не отворачивалась, словно даже не хотела искать оправданий. — Я не хочу осуждать тебя, — он помотал головой в стороны, желая показать, что он всё ещё её брат. Тот, кто готов поддержать её, несмотря ни на что. — Только хочу понять, почему… — она не дала ему продолжить, с вызовом взглянув на него и даже сжав кулаки. — Потому что я устала! — воскликнула Темари даже чересчур громко, вызвав на его лице удивление. — Устала прятаться под маской, скрываться от всех, выполнять идиотские приказы, — её голос вдруг сменился на сдавленный шёпот, и он заметил, как в уголках глаз сверкнули слёзы. — Думаешь, все правда верят в песчаную принцессу, что не выходит за стены уже два года? — её губы кривились, а брови хмурились до морщинок на лбу, пока Гаара безмолвно слушал. — Думаешь, мне нравится выполнять всю грязную работу и прятаться в тени, пока остальные деревни нуждаются в помощи? — солёные ручьи предательски покатились по щекам, но она сжимала пальцами собственный стул, даже не пытаясь смахнуть их. — Думаешь, я способна оставаться ко всему безразличной и не замечать чужого горя? — резко ухватилась за ткань плаща на груди, словно пытаясь успокоить сердце, что от волнения ударялось о рёбра всё чаще. — Темари, я… — Гаара попытался обратиться к ней, но та не слушала, пока эмоции переполняли душу, вырываясь из горла тихим голосом. — Да, я предала деревню, ослушалась приказа, раскрыла свою личность, — она закусила нижнюю губу, ведь признавать собственные ошибки всегда непросто, — но я не жалею, — вдруг подняла на него серьёзный взгляд, замечая в его выражении волнение. — Потому что я не только шиноби, — её пальцы потянулись к завязкам на плаще, что резко опал с девичьих плеч, открывая вид на привычное тёмное кимоно с красными лентами, — я хочу остаться человеком и сражаться за мир, не скрывая лица, — её ладони резко хлопнули по столу Казекаге, и Темари невозмутимо поднялась с места, в последний раз заглядывая в задумчивое лицо брата, разворачиваясь и с грохотом хлопая дверью кабинета, совсем забыв о плаще, что остался бесхозно валяться на спинке стула.