***
Белоснежка стояла на балконе будущей детской и задумчиво смотрела на лесные холмы, нежно поглаживая заметно округлившийся живот. Легкий ветер позвякивал изящными хрустальными единорогами над кроваткой их будущего малыша. Они с мужем сами повесили их. Уже скоро должна была родиться их дочь, будущая Спасительница, надежда всего мира, но королева только и думала о том, что не увидит, как та вырастет, не будет играть с ней, не увидит первых шагов и не услышит первых слов. Ничего этого никогда не будет. Девушка вновь заплакала, не в силах сдерживать слезы. Она не позволяла себе подобной слабости с начала войны с Реджиной; тогда от нее требовались стойкость и мужество будущего лидера. Теперь же она опять почувствовала себя маленькой девочкой, только недавно потерявшей мать. Только вот та боль со временем притупилась и напоминала о себе лишь редким грустными вздохами и тоской по утраченной заботе и нежности, а эта боль была в разы острее и ощутимее. Хотелось послать все к черту и сбежать на самый край света, лишь бы подальше от мачехи, войны и страха за будущее своей семьи, но долг перед народом прочно приковал ее к месту. Сейчас от их с Принцем ребенка зависит все, что им дорого. — Все грустишь? — спросил Прекрасный, тихо подходя к жене и обнимая ту. — Мне страшно, милый, — прошептала она. — Страшно за нас, за малыша. Что с ним будет там, в другом мире? Реджина сказала, что уничтожит наше счастье… Вдруг мы окажемся разлучены и даже не вспомним друг друга при встрече? А малыш, вдруг он окажется у плохих людей? Мы можем состариться, так ничего и не вспомнив. Принц сильнее прижал любимую к груди и погладил по голове как маленькую. Какой бы храброй она не хотела казаться, супруг понимал, что та все равно была нежной и ранимой девушкой. — Пока что не думай об этом. Время еще есть, мы что-нибудь придумаем… — И крестная, как назло, не слышит. Она может что-то знать, ведь должен же быть способ избежать Заклятья, верно? — Конечно, он есть, — улыбнулся ей Принц, — просто нужно искать дальше. Мужчина и сам не был уверен, есть ли этот способ, но очень хотел в это верить. А еще он не мог сказать Снежке, что месяцы поисков и расспросов прошли впустую — казалось, что никто, так или иначе связанный с магией, либо не слышал о столь сильном заклинании, либо открещивался от подобных мыслей в страхе за свою жизнь. Иногда он с содроганием вспоминал отчаянную мольбу королевы найти Темного и ее готовность заключить с ним сделку. Это был риск, на который Прекрасный пойдет лишь в крайнем случае, а до тех пор он продолжит поиски. — Ты выглядишь уставшей, — сказал он, глядя Белоснежке в глаза. Та и правда выглядела подавленной из-за участившихся кошмаров и бессонницы. — Может, сегодня не пойдешь на совет? — Нет, решительно ответила та и тут же по-детски вытерла слезы рукавом платья. — Все же я королева, я должна быть там. Принц лишь обеспокоенно кивнул и, не удержавшись, поцеловал супругу.Глава 8
23 апреля 2022 г. в 11:20
Клара сидела возле консоли Тардис и изредка дергала себя за волосы в попытке не заснуть. Смириться со смертью Белль оказалось сложнее, чем ей того хотелось бы. Раньше учительница думала, что пройдет месяц-два и все они разойдутся по своим делам в надежде никогда больше не пересекаться; Вселенная достаточно большая для четверых человек. Но, прожив бок о бок с принцессой, Освальд поняла, что успела привязаться к ней и, будь они в иной ситуации, ни за что бы не отпустила. Можно ли назвать их подругами? С натяжкой, но да. Они не делились самым сокровенным, как это обычно делают старые друзья и не плакались друг другу в плечо из-за неудач на личном фронте, но Белль умела слушать и слышать, всегда была очень милой, тактичной и чрезмерно любознательной, а об их с Доктором невероятных приключениях готова была слушать хоть всю ночь, и пускай она почти ничего не понимала, но всегда была рада услышать новую, пусть иногда и безумную историю.
А еще она горела путешествиями, подвигами и сражениями на мечах. Она хотела быть героем, хотела помогать людям, и при мысли о том, что такой светлый человек теперь сейчас лежит на глубине шести футов под землей Кларе вновь хотелось расплакаться. Лишь мысль о вероятном неодобрении со стороны Белль не позволяла этого; она бы не хотела, чтобы ее оплакивали.
Ну и еще Доктор не любил чужих истерик, а сейчас он был куда ворчливей обычного и вряд ли бы оценил очередной водопад непрошенных слез.
— Как думаешь, она сильно мучилась? — сиплым голосом спросила Освальд, теребя в руках нежно-голубую ленту для волос, взятую на память из спальни Белль.
— Чудик сказал, что из нее буквально изгоняли бесов, как ты думаешь? — бросил в ответ мужчина.
С чего Доктор взял, что она не думала? Почему решил, что хочет думать? Почему именно сейчас ему захотелось состроить обиженного ребенка и сделать вид, что ничего страшного не произошло? Он видел такое, что даже врагу не пожелаешь, так почему же сейчас ведет себя так отвратительно?
Одинокая слезинка все же упала на книгу, которая лежала на коленях Клары.
Когда Таймлорд вернулся после довольно долгого разговора с Румпельштильцхеном, его было не узнать. Девушка готова была поклясться, что по ворчливости он смог переплюнуть любого шотландца. Большим и взъерошенным филином он закружил вокруг консоли. В ответ на переключенные рычаги Тардис довольно загудела, отчего Освальд пришла в восторг — это был верный знак, что уже через пару часов они покинут это ужасное место, потом высадят нежелательных пассажиров где-то на Земле и благополучно отправятся и дальше бороздить космос.
А потом Доктор рассказал про Белль и внутри будто что-то ухнуло камнем вниз.
Клара не ночевала в отведенной ей комнате, предпочитая королевским хоромам уже ставшую родной спальню в Тардис, так что со сбором вещей проблем не возникло, но учительнице не хотелось улетать просто так, с одними лишь воспоминаниями. Раньше они с Таймлордом нигде не задерживались дольше недели и не успевали проникнуться к кому-то теплыми чувствами, но в этот раз все было иначе. Девушки вместе пили чай, рассказывали о своих мирах, чистили котлы, отмывали лестницы и терпели двух не всегда приятных в общении и очень странных мужчин — после такого одних лишь воспоминаний Кларе было мало. Хотелось иметь что-то еще, какую-то мелочь вроде тех парных кулонов, что обычно дарят друг другу лучшие подруги, поэтому Освальд все же набралась смелости и втихаря, опасаясь встречи с Темным, забрала с собой ленту для волос и любимую книгу Белль про отважного рыцаря и его возлюбленную. Уже на выходе она заметила, как из-под кровати странно торчало что-то коричневое, на поверку оказавшееся большой книгой с золотым тиснением и названием «Однажды в сказке». Учительница прижала к груди и ее, короткими перебежками вернулась на корабль и не понимала, зачем забрала книгу с пустыми страницами.
— Скоро придет этот сумасшедший? — спросила девушка, убирая с лица непослушную прядь.
— Как только соберет весь нужный хлам. Он без своих волшебных игрушек как инвалид без костыля, жалкий и беспомощный.
— Раньше ты так о нем не говорил…
— Просто раньше он не давал мне повода.
Клара хмыкнула и слегка улыбнулась. Ему было не все равно.
Доктор чувствовал, как ненависть к колдуну усиливалась с каждой секундой — насколько нужно быть эгоистичным и трусливым созданием, чтобы выгнать девушку ночью из замка просто потому, что бедная имела неосторожность влюбиться в тебя по уши и хотела сделать твою жизнь лучше?
За последние несколько часов галифреец жалел о сделанном чаще, чем за последние несколько десятилетий. Он и раньше творил много чего опасного, ставя на кон не только свою жизнь, но и жизни окружающих, но все же каждый раз в самый последний момент приходило озарение и день был спасен. Что пошло не так в этот раз? Черт, да все — будто въевшееся под кожу упрямство, чужой и непонятный мир, магия… Румпельштильцхен, которого он почему-то продолжал жалеть… Таймлорд даже не думал оправдывать действия последнего, но и не мог отрицать, что понимал его боль. Сколько раз ему самому приходилось делать то же самое в попытке защитить дорогих ему людей? Неприлично много, но еще чаще он игнорировал чужие желания и просьбы.
Куда летим дальше? — Ну, лично мне нужно на Галифрей лететь, а там чужих не любят.
Хочешь остаться на Земле? — Да пожалуйста, прямо тут, возле мусорных баков, а дальше на своих двоих справляйся.
Клянешься мне в любви? — Хорошо, милая, но будь готова рискнуть ради меня жизнью.
Не нравится такой расклад? — Ну, так я и не обещал тебе отдых на пляже, так что терпи.
И что самое страшное, с каждой новой регенерацией проще не становилось, особенно в начале, будто учишься заново ходить, только в итоге все равно топчешься на одном месте. Вот и сейчас он видел как всем непросто, но продолжал отгораживаться стеной и делать вид, что так и должно быть.
Он пытался урезонить Темного, пока тот в гневе бил посохом стеклянные дверцы шкафа с любимыми вещами и швырял чайный сервиз в стену, но на чашке со сколом его рука почему-то дрогнула. Доктор видел, что маг всегда пил чай именно из этой побитой чашки и думал, почему тот не починит или не заменит ее, но, увидев истерику человека, мир которого только что разбился об его же эгоизм как тот бело-голубой чайник об стену, оба сердца пропустили удар.
Что Таймлорд, что маг либо совершенно не умели расставлять приоритеты, либо делали это из рук вон плохо — обещают быть рядом, но в последний момент выбирают самих себя. Поэтому Доктор всегда куда-то бежал, а Румпель во всех смыслах закрылся от мира; один искупал свои ошибки, второй предпочел отшельничество в попытке не наломать еще больших дров.
Когда Темный вошел в Тардис, предварительно аккуратно постучав в дверь, корабль недовольно заучал, но впустил своего тюремщика. Румпельштильцхен выглядел крайне плохо — нечесаные патлы выглядели еще более взъерошенными, походка была неестественно деревянной, а взгляд янтарных глаз потух. За спиной у него болтался небольшой мешок, в котором позвякивали пузырьки с зельями и артефакты, а на поясе висел изогнутый клинок. Он смерил консольную совершенно безразличным взглядом, будто подобное было для него обычным делом.
— Тоже используешь заклинание расширения пространства? — усмехнулся он.
Делает вид, что все в порядке, что ему наплевать, подумала Клара. Лжец, как и Доктор.
— Нужно еще кое-что сделать прежде чем мы уйдем.
От такой наглости Освальд подскочила, уронив вещи Белль на пол, а Доктор жалел, что галифрейцы не умеют испепелять взглядом.
— А больше ты ничего не хочешь? — злобно прошипел он. — Знаешь, что? К черту договор, к черту тебя, к черту все. Выметайся из моей Тардис, мы улетаем. Неизвестно, что ты еще натворишь.
Румпельштильцхен внезапно сбросил мешок на пол консольной, в один прыжок, точно хищник, подскочил к мужчине и, вцепившись ему в горло когтистой лапой, прорычал:
— Однажды я уже предупреждал тебя, старик. Подписал договор — выполняй.
Выяснение отношений с упрямым пленником было последним, чего хотел Темный. Последние несколько дней и без этого были слишком тяжелыми даже для него, слишком много душевных потрясений он испытал за столь короткий срок. А ведь времени у него оставалось все меньше…
Каждый день он наблюдал за четой Прекрасных через хрустальный шар и проверял, как протекала беременность Белоснежки. При виде счастливой пары, ожидающей первенца, он против воли начинал улыбаться, но потом замечал в их глазах страх и отчаяние, и понимал, что своими руками разрушил целую семью. Не то, чтобы такого не было раньше, но тут речь шла о необходимости ради Бея. Фактически он обменял счастье одного ребенка на — возможно даже нежеланное — счастье другого. Но времени жалеть Прекрасных не было. План был близок к завершению, слишком много было поставлено на кон, Темный просто не мог отступить, как вдруг этот упрямый Доктор решил вмешаться.
— Ты сделаешь то, что я скажу, — он продолжал сжимать когтистые пальцы на шее Таймлорда, — иначе все трое сгинем с остальным Зачарованным Лесом. Вряд ли тебе по душе идея стать вневременным заложником без каких-либо воспоминаний о прошлой жизни.
Хотелось свернуть шею этому выскочке, темная магия бурлила в венах раскаленной лавой, а гнев застилал глаза, но этот смертный был слишком ценен для плана.
Почувствовав, как железная хватка колдуна ослабла, Доктор оттолкнул его и отошел, будто хотел спрятаться, за консоль и нервно потер шею. Теперь точно будут синяки.
— А если не сделаю?
— Оба умрете, — Румпель снова стал вести себя по-детски, теребя край кожаного плаща и мерзко хихикая. — Кстати, это будет быстро, но очень больно, так что не советую искушать судьбу.
Клара, все это время с ужасом наблюдавшая за происходящим, поперхнулась воздухом от подобных слов.
— Это сумасшествие, — только и смогла выдавить она.
— Раньше надо было думать, дорогуша, — язвительно взвизгнул Темный.
— Ты не оставил нам выбора!
— Как и вы мне, вмешавшись в ход событий.
— Мы ничего не знали!
— Весьма слабое оправдание, золотко.
— Ты ничего не говорил про смерть, — вмешался Доктор.
— Это не я не сказал, а вы не удосужились спросить, так что моя совесть чиста.
Все трое понимали, что эта ссора ни к чему не приведет и принимать решение нужно срочно — Таймлорд устал топтаться на одном месте, Темный предвкушал поиски сына, а Освальд просто хотела вернуться домой, упасть на родную кровать и забыть об этом приключении как о страшном сне.
— Ты ведь не шутишь, — сказал Доктор. — Про смерть. Ты ведь не шутил сейчас, верно?
Маг обиженно фыркнул, сдувая упавшую на глаза прядь.
— Я никогда не шучу со сделками.
У них с самого начала не было выбора. Глупый Доктор, о чем он только думал?
— Ладно, я соглашусь на все, лишь бы тебя не видеть.
— Отлично, — Румпель мерзко хихикнул и по-детски захлопал в ладони, — сейчас кое-что проверю и расскажу суть дела.
Он отошел к перилам консольной и, вцепившись в них мертвой хваткой, встал безжизненной статуей. Казалось, что он даже не дышал. Ни один мускул не дрогнул на чешуйчатом лице. Он словно был там, но и в то же время в совершенно другом месте, будто разрывался, а взгляд был устремлен куда-то в стену. Путешественники слышали об этом от Белль, но никогда не видели вживую — Румпельштильцхен заглядывал в будущее.
Воспользовавшись заминкой, Клара подошла к галифрейцу и взмолилась:
— Мы не обязаны потакать этому сумасшедшему, Доктор, давай просто уйдем отсюда.
Тот тяжело вздохнул. Видно, что каждое решение помочь Румпелю давалось ему с огромным трудом.
— Да я бы с радостью, но в чем-то он прав. Мы подписали договор, там стоят наши имена, а зная его, невыполнение условий может серьезно нам аукнуться. Я совершенно ничего не знаю о магии или его способностях, но кое-что узнал о предметах, которые он собирал. Там на редкость смертоносная коллекция — одной блестящей побрякушки может хватить на убийство вооруженного отряда, а у него их целый арсенал. Представь, что будет с нами, если он решит взять с нас по договору.
Клара издалека видела, как Темный ведет дела, и слушала все те же рассказы Белль. Особенно ей запомнилась одна про местного Робина Гуда и его попытку украсть из замка волшебную палочку. И пускай Освальд не видела пытки своими глазами, девушка обладала достаточно развитым воображением, чтобы в малейших подробностях представить искалеченное тело, измазанные в крови орудия и безумие в янтарных глазах мучителя.
— Боже, во что мы только ввязались?
— Ты только сейчас поняла это? — не удержался Доктор.
Маг резко дернулся всем телом и потер ладонью глаза, будто гоня прочь остатки сна. По его лицу было видно, что прорицание не приносило ему ни удовольствия, ни удобств; весь его вид был какой-то уставший и побитый.
— Надеюсь, вы закончили сплетничать, дорогуши, потому что я проверил линии вероятности и у меня для вас две новости, хорошая и плохая. С какой начать? Хотя, неважно, — Румпель не дал собеседникам времени даже осмыслить вопрос, — я сам отвечу. Хорошая — убивать никого мы не будем, плохая — вам все равно не понравится мой план. Вот, что нам придется сделать…