* * *
— Что читаешь, господин Пак? — Ченлэ с удовольствием наблюдает за тем, как Джисон кривит лицо. Он успевает заметить, что ему не нравится такая формальность, и, разумеется, не может не воспользоваться этим хоть раз. — Пособие о том, как правильно убить человека, чтобы тебя не вычислили. Что же ещё читают наркобароны? — Ты другой. Наверняка это какой-нибудь детектив. Ну или сказка для малышей, — он пускает смешок, присаживаясь рядом. — Ты такой предсказуемый, Пак Джисон. Но читать сказки, мне кажется, тебе бы подошло больше. — Не волнуйся, они в наличии. Специально для тебя приобрёл, чтобы на ночь читать, — Джисон подмигивает ему, удивляясь, когда Ченлэ в ответ просто коротко усмехается, а не готов убить взглядом и не лезет с кулаками. Неужели привык? Ченлэ бесцеремонно ложится, забрасывая ноги на колени Джисона. Это настолько предсказуемо, что побуждает его слегка улыбнуться. — Кстати, твой кот жрать хочет, весь день трётся об меня, хотя я даже не знаю, где корм. Ну и хозяин из тебя, покорми его, а то он заебал ко мне лезть, — лепечет Ченлэ осипшим голосом. Явно сонный и заснёт прямо так. В который раз. — Оникс ходит за тобой, чтобы ты поиграл с ним, а не для того, чтобы ты жаловался мне, — вяло отвечает Джисон, наблюдая, как кот проходит в комнату и запрыгивает к ним на диван. — Чёрт, знаешь, это всё походит на семейную жизнь. Вот я пришёл с работы весь уставший, а ты сразу начинаешь капать мне на нервы. И во время наших разборок приходит кот, а затем мы начинаем все вместе смотреть сериал. Потом ты уснёшь у меня на коленях и я укрою тебя одеялом. Потом… — Не продолжай, — Ченлэ демонстративно кривит лицо и закрывает уши двумя подушками. — Свои влажные фантазии оставь при себе. — Эй, я ещё не перешёл к части, где мы занимаемся сексом… — Джисон слабо толкает его, получая в ответ удар ногой в ребро. — Какой же ты строптивый! Ты знаешь, в клишированных фильмах таких в итоге плохие парни и добиваются. — Это ты на себя намекаешь? — Ченлэ усмехается и приподнимается на локтях, чтобы посмотреть на эту самодовольную рожу. — Тоже мне, плэйбой нашёлся. — За мной в старшей школе всегда толпа девчонок гонялась. У меня в крови заложено соблазнять подобных тебе. — Не сомневаюсь, — Ченлэ закатывает глаза и откидывает голову на подушку, принимая максимально умиротворённый вид. Всем своим видом показывает, что его это раздражает. Джисон лишь хмыкает, ведь в глазах видит привычное любопытство. Ченлэ уже пытался разузнать хоть что-то о его личной жизни, и даже если он понял, что всё тщетно, его любопытная натура по-прежнему никогда не унималась. Дай повод, и он сразу начнет лезть в чужие дела. Джисона это даже немного забавляет. Он считает это милым, хоть и раздражается каждый раз. Джисон понимает, что несправедливо по отношению к Ченлэ скрывать абсолютно всё, когда о нём он знает вплоть до того, какую музыку слушает, хоть он ни разу сам этим не интересовался и никогда не спрашивал об увлечениях напрямую, всё сделали лишь догадки и длинный язык Ченлэ. Нет нужды придерживаться конфиденциальности и скрывать криминальную жизнь, к тому же Джисон знает, что Ченлэ ничего не сможет сделать с данной информацией, разве что наконец-то утолить своё любопытство. Джисон продолжает упорно отстаивать свои границы. Дело совсем не в том, что он хочет приучить Ченлэ перестать лезть в чужую жизнь, и даже не в том, что вопрос, касающийся личной жизни, под запретом даже для самого. Конечно, необязательно рассказывать обо всём, можно ведь обойтись и поверхностной информацией, но Джисон не хочет, чтобы Ченлэ запомнил о нём что-то кроме того, что когда-то он его похитил для сделки. Джисону должно быть всё равно, каким Ченлэ уйдёт отсюда и что будет думать о нём после. Станет ли вспоминать, рассказывать своим друзьям, будет ли ненавидеть или даже привяжется. Его это не касается, в конце концов, то, что они сейчас вместе — лишь временное событие. Как только всё образуется, они больше не увидятся, и Джисон уверен, что в дальнейшем они постараются об этом не вспоминать и сделать вид, как будто бы ничего нет. Как будто бы Пак Джисон никогда не похищал Чжона Ченлэ, а тот не задавал глупых вопросов каждый день и не ел всё сладкое в доме. Как будто бы не он сделал вмятину в стене, когда бросил доску от шахмат в порыве злости. Как будто бы не из-за Ченлэ на заднем дворе появилась баскетбольная площадка. Джисон десять раз успевает пожалеть об этом решении. Его особо не интересует баскетбол, и с кем играть, когда Ченлэ уйдёт? Само существование этой грёбаной площадки будет навеивать воспоминания об этом заносчивом парне. Придётся снести. Ченлэ ведь даже не успел настоять на том, чтобы площадка появилась, а Джисон уже согласился. Это именно он имеет власть над парнем и способен оказывать влияние, но в этот раз они поменялись ролями. Джисон на миг чувствует себя ребёнком, который хочет угодить родителям. Джисону должно быть всё равно на Ченлэ, но что-то не даёт ему покоя. Это что-то противное, не дающее никогда сосредоточиться, противными щупальцами окольцовывает сердце каждый раз, когда он пытается понять, в чём дело. Он смотрит на умиротворённого Ченлэ, который, вероятно, уже уснул. Теперь Джисон понимает, что это за чувство. Жалость. Ох, Ченлэ бы его убил за это. Но Джисон убил бы его первый за то, что тот вызывает гамму непонятных чувств, которые так некстати.* * *
— Принцесса, у меня для тебя задание. — Я не один из твоих рабов, — неуверенно произносит Ченлэ, но с едва заметной заинтересованностью. И как обычно пренебрежительным тоном. Надо же показывать свой характер до последнего. Джисон усмехается. — Не рабы, а обычные работники. Хочу записать видео, где ты, весь побитый, молишь, чтобы папочка скорее освободил тебя, бедненького и несчастного, и избавил от страданий. Как думаешь, его родительский инстинкт резко проявится? — с насмешкой спрашивает Джисон, хотя ответ и так знает. — Ты ведь несерьёзно? — он неверящим взглядом смотрит на Джисона и, не увидев даже намека на шутку, резко подрывается со своего места. — Блять, ты серьёзно собираешься меня избивать ради ебланского видео, которое даже может не сработать? — Ченлэ повышает голос и, заметив странный взгляд Джисона на себе, складывает руки на груди и говорит уже более спокойным голосом: — Короче, я-то реально думал, что ты поадекватнее меня будешь. Не сломай мне только ничего, окей? «Я был слишком эмоциональным? Почему он так странно смотрит на меня?» — Ченлэ на секунду становится стыдно за свою реакцию, но он быстро отбрасывает эти дурные мысли, ведь появилось резкое желание оправдаться за своё поведение, что совсем не в его стиле. Ченлэ никогда даже не думал о том, чтобы объяснять своё поведение, какое бы отвратительное оно ни было и в независимости от того, как оно повлияет на других. Он знает совершенно точно, как люди относятся к его резким выпадам. Это всех либо злило, либо обижало, но чаще всего — вызывало отвращение вперемешку с пренебрежением. Никому не хочется контактировать с истеричкой, так ведь? Ченлэ это слышал каждый день. И каждый день убеждал себя в том, что его это нисколько не огорчает. Ченлэ не пытался оправдываться даже перед Марком. И не хочется. Он понимает, что никакие объяснения и извинения не смогут восстановить то, что он так старательно разрушал годами. За каждодневные нервотрёпки и чужие искренние слёзы, которые Марк научился так старательно прятать за маской безразличия к происходящему и мог высказаться в очередной раз только общим друзьям, Ченлэ себя не простит. А Марк бы, конечно, сделал это сразу без раздумий, ведь ждёт чужого возвращения беспрерывно и всё ещё на что-то надеется. Ченлэ бы так не смог. Ему было стыдно только перед Марком. Стыдиться чего-то даже на толику секунду из-за Пака Джисона не входит в его планы саморазрушения. Джисон вообще никак не входит в его планы. — Ты серьёзно раздумываешь сейчас над этим? — Ченлэ вздрагивает, когда слышит уже привычный бархатистый голос. Чёрт. Задумывается и даже не замечает. — Побереги мои нервные клетки, принцесса, я не собираюсь применять насилие. Всё же я действительно поадекватней тебя буду. — Рабов своих попросишь? — Ты реально дурак. Просто нарисую на твоём лице кучу синяков. Я же художник несчастный, забыл? — весело произносит Джисон и, подмигнув, направляется в давно забытый отдел библиотеки. Ченлэ озадаченно следует за ним попятам вплоть до момента, когда тот раскладывает все баночки с красками на столе. Они оба молчат. Джисон не может терпеть никакой шум при любой работе, где нужно сосредоточиться, чтобы в лишний раз не напортачить и не переделывать. А Ченлэ не может придумать никакой оскорбительной шутки, когда Пак Джисон находится в пару сантиметрах от него. Когда он смущается и не знает, как скрыть постепенно краснеющие уши. Ченлэ неосознанно задерживает дыхание во время всего процесса. Иногда Джисон отходит, старается держаться чуть подальше, но даже для него так вести себя было странно — с каких пор в тягость смотреть прямо в глаза, находясь друг от друга в пару сантиметров? Ченлэ смотрит томно, даже не осознавая, что засматривается в чужие глаза. Он вспоминает, как Джисон выглядел при их первой встрече. Зелёные линзы, кожаная куртка и массивные ботинки — образ того самого плейбоя, а не наркодилера с трёхлетним стажем. Сейчас же он одет в обычную серую футболку и джинсы, выглядит, как обычный парень, и Ченлэ бы ни за что не сказал, что вот этот человек похитил его для шантажа. Джисон мелко вздрагивает ровно в тот момент, когда касается чужих губ и ловит любопытный взгляд карих глаз. Ченлэ облизывает губы и задевает палец, и именно секундное волнение парня заставляет его хитро улыбнуться. — Неужели я смог поставить в неловкое положение самого Пака Джисона? — голос так и пропитан гордостью за содеянное. — Даже не сомневаюсь, что сделал это в первый и последний раз. — Не забывай, что я буду играть до конца, а ты, — Джисон тыкает указательным пальцем ему в грудь. Ченлэ недовольно щурится, — проиграешь ровно в тот момент, когда я полезу целоваться. — А если я отвечу на поцелуй? Джисон улыбается, явно довольный таким вопросом. — А ты ответь и узнай, что будет. — Теперь я понимаю, почему девчонки за тобой бегали. — Как жаль, что ты не в их числе, — мягко усмехается Джисон, задумываясь о чём-то. Ченлэ представляет его в роли старшеклассника, за которым он бы бегал и выпрашивал номер телефона, чтобы хоть раз сходить на свидание и его пробивает на смех. Ченлэ бы ни за что так не унижался. — Не в моём стиле. Я бы подождал, когда бы ты сам заговорил со мной. — А ты, как настоящая принцесса, ждёшь своего принца на белом коне? — Возможно. Как жаль, что этот принц — не ты, — Ченлэ делает грустное лицо, но надолго его не хватает — через пару секунд уже смеётся во весь голос. — Не сбрасывай меня со счетов. Они замолкают. Пока Джисон заново начинает мазать бутафорскую кровь на губы после первой неудачной попытки, Ченлэ засматривается на него самого и думает над тем, что было бы, если бы они действительно учились в одной школе. Он сразу делает вывод, что ненависть в этих взаимоотношениях была бы только с его стороны. Ченлэ его, конечно, возненавидел сразу же, когда узнал бы, что Джисон такой популярный и лучше его во всем. А Джисон бы явно, как и сейчас, просто посмеивался над ним и относился с толикой любопытства, которое отражалось бы только в проницательных, но редких взглядах. Но говоря начистоту — ему хватает и одного энергетического вампира по имени Донсу. А потом у Ченлэ мимолётно мелькает мысль о том, что было бы, если бы Ченлэ, как другие девушки, помешанные на факбоях, бегал бы за Джисоном. Об этом думать унизительно даже в мыслях. — Мне осталось только подкорректировать всё. Ченлэ старается держаться, чтобы не дёрнуться и не чихнуть, ведь понимает, что в таком случае придётся начать сначала. У Джисона тёплые руки, которые осторожно держат лицо, серьёзный взгляд и слабая улыбка на устах. А у Ченлэ только внутренняя дрожь и желание быстрее закончить. — Любуйся собой, принцесса, — Джисон передаёт зеркальце и, как только Ченлэ берёт его в руки, охает от неожиданности. — Это очень… реалистично, — неловко говорит парень, рассматривая свои синяки под глазами и мелкие царапины по всему лицу. — Нравится? — Конечно! Офигенная работа, — восклицает Ченлэ, а потом резко меняет свой тон на грубый. — Блять, в смысле, красиво, конечно, но всё равно полный отстой. Мне не нравится чувствовать себя жертвой. Пускай и не по-настоящему. — Я рад, что тебе понравилось, — усмехается Джисон. А Ченлэ и не нравится. Он восхищён.* * *
Ченлэ мысленно настраивается на пятиминутный позор. Он не сомневается в своих навыках, но на них ещё никто не лицезрел. Он даже Марку не говорил о том, куда хочет поступать, что уж говорить про то, что какое-то время Ченлэ активно ходил на курсы по актёрскому мастерству и тренировался самостоятельно дома. Был момент, когда ему захотелось об этом рассказать другу, чтобы тот похвалил его и дал мотивацию учиться дальше, но Ченлэ понимал, что тогда надежда Марка на возвращения их прежней дружбы только подкрепится. Ченлэ не хотел его разочаровывать. И вот сейчас перед ним стоит Джисон, и непонятно, что хочется больше: послать его куда подальше и перестать этим заниматься; или показать, что он хоть что-то умеет и очень даже хорошо. Ченлэ с удовольствием совмещает два варианта. — Тебе нужно настроиться? Или я просто тебя смущаю? — отшучивается Джисон, на что Ченлэ просто закатывает глаза. Хотя, на самом деле, присутствие парня его действительно напрягает и не даёт сосредоточиться. — Короче. Ты просто включаешь камеру и отворачиваешься. Не смей открывать глаза, понятно? Иначе мы так никогда не снимем. — Как тебе угодно, принцесса. Ченлэ впервые чувствует себя на съёмках. Ни одно занятие, ни одна репетиция, ни одно закрытое выступление не даёт ему таких же ощущений, как сейчас. Он всё так же нервничает перед камерой, не показывая своего напряжения, но только сейчас актёрское мастерство Ченлэ использует на максимум. Джисон должен рассмотреть в нём что-то особенное, перестать видеть в нём только маленького ребёнка, который устраивает истерики. Джисону должно понравиться, иначе Ченлэ будет считать себя никем. У Ченлэ даже получается заплакать. Это всегда единственное, что он никогда не может делать намеренно. Ему настолько хочется, чтобы Джисон восхитился им в данный момент, что сделал невозможное для себя. Руки дрожат от нервозности, что даёт ещё большей реалистичности. Ченлэ умоляет на камеру забрать его, захлёбываясь в слезах, хоть ему противно от себя из-за такого унижения перед отцом. Никто не заслуживает его слёз. Даже фальшивых. — Достаточно, — мрачно говорит Джисон и переводит свой обескураженный взгляд на Ченлэ. — Я настолько удивлён результатом, что даже не могу описать, насколько это было прекрасно. — Ты что, всё-таки смотрел на меня? — хмурится Ченлэ, скрещивая руки на груди. — Прости, — стыдливо отвечает Джисон. — Я не сдержался. Да и ты так был увлечён игрой, что даже не заметил. — А ты смеялся надо мной, когда я сказал, что хочу быть актёром. — Я был неправ. Надеюсь, ты будешь известным актёром. Честное слово, буду смотреть каждый фильм с твоим участием, даже если ты играешь обычного уборщика, — улыбается Джисон, но Ченлэ не становится легче от его слов. Джисон признаёт его способности, как он и хочет. Но Ченлэ понимает, что не сможет стать актёром. Не верится в это вообще. Впрочем, дело даже не в этом. Неизвестно, сколько он здесь проторчит еще, купится ли отец на это видео, как отреагируют друзья на возвращение, что будет между ним Джиён. Всё не будет, как раньше — Ченлэ в этом уверен. Может быть, сам Джисон губит его актёрскую карьеру. — Мне жаль, Ченлэ, — неожиданно говорит Джисон. И снова он читает Ченлэ без проблем, понимая, о чём он думает. Он вздыхает. — Мне тоже, Джисон.