* * *
— Джисон? — тихо спрашивает Ченлэ и, не найдя его даже в зале, вздыхает. Он всё осматривает, кроме одного места, и это значит, что Джисон в своей комнате, которую запретил посещать. Ченлэ туда заходил только один раз ночью, когда они спали на одной кровати и когда по глупой случайности сломался светильник. Джисон, кажется, тогда забыл про данный запрет, который сам же и ввёл, ну либо не хотел тогда спорить и просто наконец-то поспать, что более вероятно. Он неуверенно приоткрывает дверь в комнату Джисона и, заметив того на диване, заходит уже более расслабленно. Судя по тому, как тот только бросает быстрый взгляд на Ченлэ, его особо-то это не напрягает. Но по запаху перегара сразу становится понятно, в чём причина. А вот это уже странно. Ченлэ никогда не видел его пьяным. — И какой же повод? — хмыкает он и присаживается рядом, невзначай разглядывая чужой голый торс. Признаться честно, Джисон с расстёгнутой рубашкой смотрится уж слишком хорошо, о чём он и говорит. — Не думал завести профиль в Инстаграме, чтобы выкладывать полуобнажённые фотографии? Отвечаю, ты был бы очень популярным. — И зачем мне это? — Ну, может, девушку бы себе наконец-то нашёл, — пожимает плечами Ченлэ и съёживается, когда вместо привычного смешка получает раздражённый взгляд. — Не интересует. Да и какой адекватный человек будет вступать в отношения с наркодилером? — устало спрашивает Джисон, даже не задумываясь над очевидным ответом. — Ну я, и что такого? Это же круто, — зазорно говорит Ченлэ. — И со мной бы встречался? — Будь я девушкой, то конечно, — отшучивается он, хотя действительно на секунду задумывается над этим. И вывод делает сразу: это максимально несуразно. Они даже взаимодействовать друг с другом адекватно не могут и вечно ссорятся, об отношениях и речи быть не может. — А какая разница, какого я пола? — Ну уж извини, никогда не было желания отсосать парню, — Джисон первые секунды тупо смотрит на него, а затем хрипло смеётся. И именно тогда Ченлэ выдыхает, потому что больше не чувствует напряжения. — Так что заставило тебя взять в руки этот чудесный?.. Боже мой, да это же Wild Turkey! Охренеть, если бы я знал, что у тебя такое есть, то даже не дал бы тебе напиться, — восклицает Ченлэ и отнимает бутылку, смотря на неё с таким обожанием, что заставляет Джисона улыбнуться. Ченлэ много пил до того момента, как всё это не началось. И один, и со своей компанией и даже с абсолютно незнакомыми людьми. Не всегда он пил что-то «высшего» сорта, дорогое и редкое, чаще всего напротив — покупал несколько банок дешёвого пива и выкуривал сигареты. Когда было слишком много терзающих мыслей, то мог выкурить несколько пачек за день, и именно в такие моменты Ченлэ пил до беспамятства и вытворял не самые лицеприятные вещи: и спал с незнакомками в самых неподходящих местах, а потом просыпался утром на улице, и вступал в драку, а потом днями сидел в ментовке, и в чужие дома проникал, потому что на пьяную голову приключений хочется ещё больше, чем обычно. Алкоголь давал забыться и не думать о вещах, которые заставляли сомневаться в себе и приятно расслаблял. Ченлэ даже с Джемином один раз пил, что до сих пор не укладывается в голове. Это могло произойти с кем угодно, даже с самым противным бомжом на помойке, но только не с На Джемином, с которым у них негласная ненависть и вечное противостояние. Ченлэ даже в одной компании его терпеть не может, и как так вышло, что они пили вместе? Наутро Джемин сказал, что ничего такого не было, Ченлэ в очередной раз просто предлагал самые идиотские идеи, получая на них отказ. Но если говорить честно, то он сомневается, что на этом их посиделка закончилась. Уж слишком странно тогда смотрел на него Джемин. Недоговаривает он, это точно. Но узнать больше не получилось. Если Джемин не хочет о чём-то рассказывать, то его не заставить разговаривать на эту тему. Ченлэ кажется, что проще не знать, что же тогда было в тот день, чем потом жить дальше с осознанием, что он вытворил вещь, за которую ему действительно стыдно, хотя шанс такого очень низок. После всего того, что было сделано на пьяную голову, Ченлэ не думает, что выпить любимый бурбон с Джисоном — плохая идея. Если это Wild Turkey, то тут с кем угодно можно затусить, и даже для Джемина он может сделать исключение во второй раз. — Повода нет. Я просто устал. Джисон достаёт другую бутылку, понимая, что свой бурбон только что отдал в руки не самому доверенному человеку, ведь он уверен, что пьяный Ченлэ — довольно опасное явление, но не хочется сейчас думать об этом. — Я не удивлён. Ты столько сидишь за какими-то бумажками, хотя работа у тебя явно интереснее офисного планктона, — насмешливо говорит Ченлэ и по-дружески хлопает того по плечу. — Да ладно, тебе реально нужно отдохнуть, я уверен, что ты всегда в работе. Я научу тебя расслабляться. Ченлэ говорит это с большим энтузиазмом. Веселиться — вот что делает он лучше всего. А Джисон слишком серьёзный, ему явно не хватает человека в роли авантюриста, что будет заставлять в иной раз просто сходить в клуб или просто привносить хоть какие-то яркие краски в жизни, если учитывать, что Джисон только и делает, что работает, пускай работа совсем не обычная. Ченлэ, конечно, не сможет вытащить его на улицу и заставить вытворить что-то глупое, как настоящие подростки, из-за сложившихся обстоятельств, но выпить они всегда могут. Правильно пить, впрочем, он и сам не научился, но это неважно, главное, чтобы не было скучно. А скучно с Ченлэ никогда не бывает. — Из твоих уст это звучит страшно. — Комплимент, знаешь ли, — усмехается Ченлэ, вспоминая, как ему это уже когда-то говорил Донхёк, хотя с ним пить тоже не безопасно. Когда они пьют вместе — вот это действительно страшное событие. Теперь Ченлэ понимает, что значит ценить каждый момент в жизни. Всегда раздражает, когда говорят подобные вещи, почему он должен улыбаться, просто потому что сегодня хорошая погода? Кажется, это так глупо. Но сейчас, находясь так далеко от семьи и друзей, не зная, что ждет дальше и что будет, когда он вернётся, Ченлэ уверен — всё поменяется и не в лучшую сторону, то он оглядывается на свою жизнь и впервые понимает, что стоит прислушаться к словам Марка. Неужели. Это первый случай, когда Ченлэ соглашается с ним и не отрицает того факта, что неправ. Правда, ему лично он в этом никогда не признается. Вещи, что заставили его когда-то улыбнуться, сейчас ощущаются совершенно по-другому. По-особенному, так, будто это что-то сокровенное и тайное. Даже самые примитивные вечеринки с дешёвой алкашкой и отвратительными людьми, что за спиной оскорбляют как душе угодно и с которыми он не хочет больше видеться, вспоминаются не с агрессией, как обычно бывает. Весело было. Да сейчас что угодно можно вспомнить и посмотреть на это с положительной стороны, потому что хуже ситуации, в которой находится Ченлэ, просто не будет. Он с тоской осознаёт, что скучает по тому беззаботному времени, пускай всё было не так уж и радостно: тонна лицемерия, насмешек и вечное одиночество. Но уж лучше бы всё это сейчас испытать снова, чем торчать с незнакомцем в Мексике постоянно дома, не имея возможности выйти на улицу или хотя бы поговорить с другим человеком. Вот теперь точно надо выпить. — Ты колой разбавляешь бурбон? Да ладно, ты серьёзно? — Джисон смотрит на него и видит на лице искреннее удивление, из-за чего чувствует себя немного смущённым. — Ты, по всей видимости, тот ещё знаток алкоголя. — Мы не в детском саду. Если пить, то пить по-взрослому, — Ченлэ отнимает бутылку и откладывает в сторону под возмущённый вздох Джисона. — Мне нельзя сильно пьянеть, глупый. Да и боюсь сделать что-то глупое. — В этом и смысл, — коварно улыбается Ченлэ. — А что такого? Боишься, что завтра с похмелья не сможешь заполнять эти ненужные бумажки? — Боюсь, что просплю завтра важную встречу, — Джисон щёлкает его по носу, от чего тот жмурится и смотрит хмуро, но с заинтересованностью, ведь прежде ни на какие встречи он не ходил. — Да брось, Джисон, зная всю твою серьёзность, ты даже из комы проснёшься и не опоздаешь. Ченлэ умеет добиваться своего. В конечном итоге Джисон соглашается, зная заранее, что пожалеет, хотя понимает, что ничего страшного не произойдёт. Наутро проснётся с головной болью, но пара выпитых таблеток исправит это. К тому же Ченлэ от него сейчас не отстанет, а перечить сейчас нет никаких сил — настолько он устал, да и выпил уже пару стаканов. Джисон всего пару раз сильно напивался, и каждый раз это было в день рождение лучшего друга, но ему не очень нравился итог пьянок — последствия выпитого алкоголя давали о себе знать и далеко не с самой приятной стороны. Было бесспорно весело, но некоторые моменты забывались, а сам факт того, что он может вытворять идиотские вещи, будучи пьяным, немного напрягал, особенно в данной ситуации. Мало ли, что Джисон может сказать Ченлэ насчёт работы, хотя это ничего не поменяет, да и вероятность того, что он запомнит, очень мала. Ченлэ даже не поймёт, о чём речь, если будет трезвым. Джисон позволяет себе не думать о том, что правильно, к чему это приведёт и хочет просто отдохнуть. Сейчас можно себе это позволить, за один раз не может произойти что-то ужасное. С чутьём у него всегда хорошо. Но, видимо, оно не работает, если Джисон пьяный.* * *
— Ты серьёзно слушаешь эту попсу? Песня звучит просто отвратительно, — недовольно проговаривает Джисон и, еле перебирая пальцами, переключает музыку. Ченлэ вздрагивает от неожиданности, когда слышит рок-металл. Слишком громко. — Хороший выбор, господин Пак, — в знак одобрения он показывает два пальца вверх. Всё же тусить под тяжёлую музыку нравится больше, чем под английский поп. И, кажется, пить не умеет не только Ченлэ. Джисон становится просто невыносимым после двух выпитых бутылки. Что он только не делает: и заставляет бедного парня танцевать рядом с собой, и невыносимо громко орёт на ухо, когда тот пытается его игнорировать, но ни к чему хорошему это не приводит, и говорит больше колкостей, чем обычно. Серьёзно, Ченлэ что только не слышит в своё адрес этой ночью и в какой-то момент ловит себя на мысли, что зря он вообще предложил выпить вместе. Ченлэ не был бы собой, если бы оставил всё, как есть. Он наступает в ответ: кидается подушками, наваливается сверху, выводит глупыми фразами, даже заставляет принести ему шоколадные батончики из кухни. Он и подумать не мог, что даже здесь Джисон его переплюнет. Ченлэ знает, что крепкие напитки повышают сексуальное возбуждение, потому что ни раз испытывает это на себе, но ему даже в голову не лезла мысль о том, что это будет распространяться на Джисона. Он понимает, насколько всё плохо, в тот момент, когда ловит на себе затуманенный взгляд карих глаз, который не предвещает ничего хорошего. Ченлэ даже не противится и не готовится к отступлению, когда чувствует на своём бедре руку. Он слишком в ступоре, чтобы брезгливо убрать и наорать, отшутиться или слабо в шутку ударить. Не знает, как реагировать, и отключенный разум только ухудшает ситуацию. Голова сейчас пустая, а в ушах звенящая тишина, которая почти полностью заглушают громкую музыку на фоне. К сожалению и к счастью, у Джисона есть не одна бутылка бурбона. — Я слишком пьян, чтобы послать тебя сейчас, но ты чё, настолько ёбнутый, когда пьяный? — тихо спрашивает он и сглатывает. Когда Джисон так близко, даже дышать становится тяжело, но он надеется, это потому что душно, а не потому что Пак Джисон, мать его, такой горячий в расстёгнутой рубашке. — Если под этим ты имеешь в виду то, что я хочу лапать парней, то нет, — усмехается он, но глаз с Ченлэ не сводит и замечает чужую нервозность. — Но с тобой всё по-другому работает. Всегда. — Какой секс без смазки, идиот? Ты хочешь всё себе порвать? — недовольно отвечает Ченлэ, но Джисон не обращает внимания на грубый тон и, обнимая, утыкается носом в шею. Ченлэ вздрагивает, когда чувствует, как чужие пальцы нагло забираются под футболку и оглаживают рёбра. Контраст холодных пальцев и горячего дыхания сносит крышу ещё больше. — Ты реально думаешь, что будешь сверху? — Джисон слабо смеётся, а затем, пошатываясь, направляется к тумбочке рядом с кроватью. — У меня есть кокосовое масло. — Я не настолько пьяный, чтобы ты смог меня подмять, ясно? — он резко встаёт и хочет пойти за ним, но Джисон возвращается быстрее и смотрит слишком насмешливо сверху вниз, показывая, что по-другому и быть не может. Ченлэ бы согласился на самом деле, что все преимущества с его стороны, но слишком гордость давит. — Правда? Джисон толкает его обратно на диван и расстёгивает свою рубашку до конца. Ченлэ, смотря на это, не может отрицать того факта, что доминирующий Джисон сейчас выглядит слишком хорошо, чтобы и дальше отстаивать свою позицию, а возбуждение под действием алкоголя можно исправить только сексом. А кто откажется от секса с таким шикарным парнем, как Пак Джисон, у которого идеально подкачано тело (идеально для него — не слишком и не мало), крепкие руки и длинные пальцы? Только трезвый Ченлэ. — Может, и вру, — заворожённо говорит он, рассматривая тело без верхней одежды впервые. Даже в плане телосложения он в пролёте. Джисон явно ходит в тренажёрный зал, когда отсутствует дома. Но, если говорить честно, то Ченлэ всё равно нравится. Их разницу в росте и в телосложении он находит привлекательной. Но только сейчас, потому что пьяный. В реальности этот факт сильно удручает. — Не пожалеешь? — Это проблема завтрашнего меня, а пьяный я без тормозов, — отвечает и притягивает к себе за локти, чтобы Джисон сел рядом с ним. У Джисона руки крепкие, а пальцы изящные, как у пианиста. Пару раз хотелось спросить, не играл ли тот хоть когда-то на пианино, но Ченлэ кажется, что это уже слишком: Джисон и рисует великолепно, и в баскетбол играет, как профессионал, и в карты у него невозможно выиграть, и готовит, как шеф-повар. Если он ещё и петь умеет или играть на музыкальных инструментах, то придётся долго раздумывать над тем, что Джисон в этой жизни не умеет. Ченлэ смело может назвать его идеалом, даже несмотря на то, что Джисон его часто раздражает. По большей части как раз таки тем, что он лучший просто во всём. Завидует и восхищается одновременно. Весь этот спектр противоречивых чувств выливается в грубых укусах — Джисон тихо шипит и отстраняет от себя парня. — Если будешь и сейчас буянить, я тебя просто свяжу. Ченлэ начинает чувствовать себя взволнованно, когда забирается на колени Джисона неожиданно для самого себя. Он облизывает место укуса, а затем слабо прикусывает мочку ухо. Будто бы издевается. Чувствует тяжёлое дыхание, из-за чего пальцы слабо подрагивают, когда Ченлэ проводит ими по его шее, но он старается сделать вид, что эта ситуация вовсе не выбивает из колеи, а сердце сейчас не стучит настолько громко, будто бы он сейчас очень испытывает большой стресс, что вообще-то так и есть. — Я дам тебе меня трахнуть, так что на связывание у тебя уже нет права, — с усмешкой отвечает Ченлэ, а затем, облизывая губы, тихо дополняет: — Но, может быть, я позволю сделать тебе это в следующий раз. Джисон в ответ сжимает его талию, отмечая, насколько хорошо она смотрится в его руках. Он помогает парню снять с себя футболку и, недолго рассматривая тело под его смущённый взгляд, слабо прикасается пальцами к соскам. Джисон тяжело дышит, и он не знает, почему именно: из-за того, что так душно, из-за того, что он много выпил, или из-за того, что Ченлэ смотрится слишком красиво, когда сидит на его коленях. Он притягивает его ближе, шумно выдыхая, потому что чувствует чужой стояк. Ченлэ вздрагивает от резкого осознания, что у него встал. Встал на парня, на, мать его, Пака Джисона. Конечно, ради интереса он смотрел один раз гей-порно, но это было неинтересно и он остановил просмотр спустя пару минут. А тут всего ничего, но он уже возбудился. И ещё волнуется так глупо, будто бы он занимается сексом в первый раз. С парнем да, но алкоголь должен был избавить не только от остатков разума, но и от какого-либо стеснения, стыда и тревоги. С Джисоном тоже всё-по другому работает. Всегда. — А ты вообще девственник? — не выдерживает и спрашивает. Раньше он боялся это спросить по непонятным причинам, но идеальнее момента не будет. — С парнями у меня не было. Но всё бывает в первый раз, да? — насмешливо отвечает Джисон, понимая, что у них обоих нет опыта с парнями, а получать его пьяными не самая лучшая идея. — Иногда что-то лучше не пробовать, например, секс с сыном своего врага, — в таком же тоне отвечает ему Ченлэ и, увидев, что встал не только у него, стягивает спортивные штаны парня. Почему Джисон вообще так часто ходит по дому в спортивных вещах, считая их за домашнюю — вопрос, который мучает всё время пребывания здесь, но это не то, о чём хочется сейчас поболтать, поэтому он молчит об этом. Джисон, аккуратно подхватив его под бёдра, полностью перекладывает на диван и нависает сверху, думая о том, что красные щёки то ли от алкоголя, то ли от смущения делают Ченлэ ещё милее, чем обычно. Весь он сейчас — такой растерянный, смущённый и не до конца осознающий, что сейчас происходит (пускай Джисон и сам вовсе не контролирует ситуацию и не совсем понимает, что делает), и это возбуждает еще сильнее. А Ченлэ, смотря на Джисона, который, в отличие от него, не выглядит потерянным, не может перестать думать о том, что его властная черта характера сейчас ему нравится. Даже слишком. — Это будет не самая приятная часть, — в голосе чувствуется неловкость. Джисон стягивает с него последние элементы одежды, и Ченлэ чувствует себя окончательно поверженным, потому что полностью голый здесь только он. У Джисона пальцы действительно очень длинные, но это идеально не только для игры на пианино. Когда Ченлэ чувствует их в себе, то он испытывает очень смешанные чувства от этого факта, потому что привыкнуть к настолько длинным пальцам оказывается не так уж просто. — Блять, — он судорожно выдыхает и прикрывает глаза, и в этот момент кажется, что это всё не по-настоящему. Он совсем немного морщится и глубоко вздыхает. Ченлэ пытается не напрягаться, чтобы обоим было проще, но небольшая тревога никуда не уходит. Джисон целует скулы, нежно касаясь подбородка и смотрит томно. Это отвлекает от неприятных ощущений, и парень кивает, давая понять, что можно продолжать. Ченлэ старается не смотреть вниз, а только на Джисона. Сейчас он выглядит таким красивым: без верхней одежды, благодаря чему можно разглядеть все мускулы полностью, без своих излюбленных зелёных линз, и излишняя охриплость в голосе придаёт ему только большей сексуальности. Ченлэ почти теряется, когда ловит взгляд карих глаз на себе и победную ухмылку. И даже сейчас это его раздражает, но высказать своё недовольство он просто не может, да и не хочет в такой момент. — Как можно быть таким красивым и при этом так сильно бесить меня даже во время секса? — А что, ты уже влюбился? — Это за пределах реальности. — Думаешь? — Джисон улыбается, но мысленно соглашается с ним. Влюблённый Ченлэ — явление невозможное. — Уверен. Ченлэ тугой. И пускай так и должно быть, это приносит только неудобства: лишняя трата времени и волнение из-за того, что всё равно будет больно. Потому Джисон медленно разводит внутри него пальцы, входит на пару долгих секунд и выходит на всю длину, а потом повторяет всё заново и так раз за разом. Ченлэ никогда не чувствовал настолько сильного дискомфорта, а действие алкоголя и тут работает в обратную сторону — все ощущения кажутся острее, чем обычно. Пальцы у Джисона холодные, а после использования кокосового масла словно ледяные. Кожа же у Ченлэ горячая, а от этого контраста просто ведёт. Очень душно, и ему хочется надеяться, что не поднялась температура. Джисон понимает, что недостаточно, нужно добавить еще масла, и льёт остатки на пальцы, чувствуя приятный холодок. Думает о том, что истратил всё до последнего, а достать именно эту марку становится всё сложнее. Ченлэ чувствует себя странно оттого, что его растягивают не смазкой, а кокосовым маслом (хотя то, что его сейчас растягивает Джисон — пиздецки странно и неправильно). Оно вроде приятнее — запах такой едва различимый, можно сказать, почти детский, внешне выглядит тоже лучше. Ну вот оказывается и применить его можно не только для увлажнения кожи или защиты волос. — Надеюсь, этого достаточно, — Джисон сжимает губы в тонкую линию, неуверенный в этом, но это масло было последним, поэтому и выбора, как такового, нет. Джисон старается быть максимально осторожным, когда входит — последнее, что сейчас хочется, так это порвать Ченлэ из-за спешки, неумелых действий и еле контролируемого желания. Голова немного кружится, но он не придаёт этому значения и полностью сосредотачивается на парне перед ним, наблюдая за каждой переменой в лице: с первыми толчками Ченлэ от неприятных ощущений закусывает губу и прикрывает глаза, не зная, куда себя деть. Он раздвигает ноги сильнее и хватает Джисона за плечи для удобства. — Не смотри на меня так жалобно, это бесит, — Ченлэ кривится уже не от боли, а от раздражения, когда переводит взгляд на него. По выражению лица становится ясно, что безэмоционально стерпеть не получается, и Джисон это замечает. — Ну уж извини, что беспокоюсь за твоё здоровье сейчас, — усмехается, и Ченлэ только закатывает глаза. Он не хотел так себя вести. Не хотел показывать свою боль. Но даже если бы он держался очень хорошо и просто лежал без единой эмоции на лице, Джисон бы всё равно понял. Всегда понимал. Алкоголь отнял адекватное мышление, но отнять проницательность не сможет никогда. Джисон ведёт себя достаточно нежно и осторожно — грубый секс нравится ему больше, но в данном случае он не может себе это позволить, к тому же отсутствие опыта с парнями точно не прибавляет уверенности. Иногда сдерживать себя становится трудно, и он сжимает талию слишком сильно, думая о том, что небольшие синяки будут смотреться красиво и чувствует себя каким-то извращенцем. — Если ты будешь продолжать держаться за мою талию настолько сильно, я тебе всю спину поцарапаю, обещаю, — Ченлэ говорит это не совсем серьёзно и умалчивает о том, что ему это нравится, но нужно же хотя бы пару претензиями обменяться. — Не вижу минусов. Толчки становятся интенсивнее, и вместе с этим Ченлэ труднее сдерживать стоны. Унизительно сейчас будет срывать свой голос, ведь Джисон в очередной раз чувствует себя победителем (так, вообще-то, думает только Ченлэ) и смотрит с ехидством, хотя падать ниже уже было некуда — Джисон всё-таки его подминает под себя. Джисон обхватывает ладонью одну ягодицу и аккуратно отводит её в сторону, насколько может. Ченлэ прикусывает губу от этого — ощущения становятся ярче. Он обхватывает руками шею Джисона, притягивая ближе к себе, и взгляд переводит на губы. Мимолётное желание поцеловать заставляет почувствовать себя идиотом, потому что во время секса ему никогда не хотелось духовной близости, а именно её он видел в поцелуях. Это всегда казалось чем-то особенным и явно лишним, когда ты просто трахаешься с человеком. «Я больше не буду пить бурбон, блять», — вывод, к которому он приходит, хотя понимает, что даже секс с Джисоном не избавит его от любви к алкоголю. Ченлэ старается выровнять дыхание, но стоит Джисону ещё немного толкнуться и войти чуть глубже, и дышать становится вообще тяжело. Ченлэ чувствовал себя так же, когда пробегал по физкультуре марафон в несколько километров, только это намного хуже и он получил только шестьдесят баллов из ста, потому что немного сжульничал и сократил круг. Бегать он ненавидит, а вот заниматься сексом с полунезнакомцами и пить нравится очень даже. Джисон касается его члена под рваный вдох и начинает медленно проводить по всей длине вверх-вниз. Ловит обескураженный взгляд Ченлэ и улыбается. Задевает пальцем уздечку, чтобы почувствовать, как тот мелко дрожит от этого действия. Джисон не выходит из него, продолжает двигаться, медленно надрачивая. Хочется позлить даже в такой момент. — Помнишь, ты мне как-то сказал валить в монастырь с моими принципами? — Джисон улыбается. И это улыбка надменная, самая раздражающая среди всех, которые у него есть. — Извини, но в монастыре говорили, что делать минет не совсем правильно. — А просто трахаться, пошло шутить, заниматься продажей наркотиков и похищать людей с недавних пор нормализовали в монастыре? Или у вас в Мексике особый монастырь? — сбивчиво спрашивает Ченлэ, потому что Джисон не перестаёт двигаться в нём, и нормально мыслить становится ещё сложнее, особенно учитывая количество выпитого бурбона при этом. — Конечно. Сходим туда на свиданку? — Ни за что. — Жаль, — он наигранно разочарованно вздыхает. Джисон, под предлогом того, что его только что отшили, в отместку неприятно прикусывает кожу на шее, и Ченлэ хватает его за волосы, отодвигая от себя. Засосы, конечно, вещь красивая, но ему никогда не нравилось, когда их оставляли ему. А вот на других они смотрятся хорошо, и на Джисоне в том числе, особенно если учитывать, что тело парня ему приходится очень по душе сейчас. Ченлэ чувствует, что отключается, когда Джисон двигается ещё быстрее. Голова кружится, но он старается держаться. Упасть сейчас в обморок или вообще резко уснуть было бы, может, и забавно, но стыдно безумно. Джисон бы с этого смеялся и припоминал до последнего момента. Джисон выходит из него, понимая, что сейчас кончит. Но только не успевает отойти от Ченлэ, чтобы сделать это себе хотя бы в руку, и в итоге кончает ему на живот. — Чёрт, извини, — Джисон виновато чешет затылок и выглядит довольно комично, но Ченлэ вообще не смешно. Он кривится от отвращения. — Ты просто дьявол, я ведь не дойду до душа сейчас. — Мне слизать? — этот наигранный тон обожания выбивает из себя ещё больше, Ченлэ обескураженно смотрит на него и, осознав, что он сказал, просто отталкивает от себя. — Заткнись. Просто заткнись. Меня почему-то больше смущает, что ты не надел презерватив, — неожиданно говорит Ченлэ. Джисон забавно моргает и молчит пару секунд, сначала не поверив в услышанное, а потом заливисто смеётся. И это немного бесит. Немного, потому что это вроде не глупый вопрос, а смех у Джисона красивый. Может, поэтому он не бросает в ответ подушку или не спешит ударить. — А чё ты ржёшь, придурок? Вдруг ты заразный! — О таких вещах нужно заранее спрашивать. И напомню, что это ты на каждой вечеринке занимаешься сексом с незнакомцами, так что… — Отвянь. Они оба замолкают. Ченлэ вырубается почти сразу, так и не предприняв попытки пойти в душ, зная, что он скорее там уснет, но так и не помоется. Джисон же идёт спать на свою кровать, даже не выключив свет. В голове у обоих пусто. И, конечно, Джисон оказывается прав: встречу он просыпает.* * *
— Когда куда-то опаздываешь, необязательно при этом громить всю хату, — недовольно мямлит Ченлэ, когда просыпается от шума со стороны. Он прикрывает ухо подушкой в надежде, что это поможет вернуть сон, но вечное копошение и мат не способствуют этому однозначно. — Да бля, ты там чё, на свиданку с депутатом идёшь? К чему такая спешка и нервозность? — Я опаздываю на важную встречу, я же говорил тебе о ней вчера. — Я ничего не помню, — вяло отвечает Ченлэ, чувствуя себя слишком сонным, чтобы встать с дивана или хотя бы напрячься для того, чтобы вспомнить всё происходящее вчера. Но зато сразу становится ясно, что выпили они много. Вчера-то он говорил, что Джисон при любых обстоятельствах пойдёт на встречу и не опоздает. Алкоголь, похоже, никого не щадит. — Вообще ничего? — и смотрит странно. Ченлэ с трудом открывает глаза и приподнимается на локтях, чтобы посмотреть в ответ, и сразу чувствует — что-то не так. Было бы удивительно, если он бы не вытворил какую-нибудь идиотскую вещь, за которую должно быть стыдно. Это должно быть не из разряда катастрофы, но он видит, как Джисон волнуется, спрашивая это, и это очень напрягает. — Вообще ничего. А что, вчера что-то было? Джисон молчит с минуту, видимо, думая, как правильно ответить. Он выглядит очень неуверенно, когда отвечает: — Нет. Ченлэ не верит. Джисон всегда предстаёт перед ним, как холодный принц — и толики тревожности никогда не заметить. Ощущение, что это даже не образ, а он сам по жизни такой безразличный по отношению к большинству вещей. Он впервые наблюдает за тем, как эта маска трескает, хоть и совсем немного: Джисон старается вести себя ровно и даже тон голоса нисколько не меняется, но глаза выражают рассеянность. Значит, что-то вчера было, и это «что-то» сейчас волнует его. И он собирается высказать свои предположения, пока не видит на шее парня засосы, которых до этого не было. Сначала кажется, что это похмелье играет с ним злую шутку, но когда он привстаёт, чтобы убедиться в этом, то чувствует резкую боль в заднице. Именно в этот момент пазл складывается. Похмелье будто моментально проходит, а головная боль остаётся незамеченной, когда Ченлэ чуть ли не подбегает к Джисону и не хватает его за ворот рубашки, натыкаясь на обескураженный взгляд. — Блять, Джисон, это то, о чём я думаю? Скажи, что я просто словил белку, — просит он, надеясь, что ему всё-таки кажется. Но по виноватому взгляду он сразу понимает, что нет. — Ты всё правильно понял. Ченлэ отпускает его и в неверии делает несколько шагов назад. Джисон выглядит предельно серьёзным, и засосы не могут взяться из ниоткуда, как и боль в нижней части тела. Он не знает, радоваться ли тому, что он не помнит ничего после момента, как они начали пить. Потому что Джисон помнит. И это делает ситуацию в разы хуже. — Как это произошло? — Спонтанно, — неловко отвечает Джисон и прокручивает в голове момент, когда кладёт руку на его бедро, ведь с этого всё и начинается. — Потом поговорим, ладно? — Издеваешься?! Мне тут до вечера торчать, думая только о том, что вчера ты меня трахнул? — Ну ты можешь сказки Андерсена из библиотеки взять, необязательно думать только о вчерашнем сексе, — раздражённо отвечает Джисон. Он тяжело вздыхает, понимая, что они оба имеют право злиться на то, что произошло, но эмоционально что-то высказывать никогда не было в его стиле. — Мне правда не до этого, поговорим, когда приду. Ты мне только комнату от обиды не разгроми, принцесса. — Эта твоя конченная кликуха сейчас очень к месту, — Ченлэ бесится только сильнее, и Джисону кажется, что сейчас он полезет с кулаками или начнёт кидать в него любые предметы, поэтому спешит ретироваться. — Ты прав, — он приоткрывает дверь и, одарив Ченлэ улыбкой, дополняет: — Ну, не скучай, принцесса. И уходит. — Вот же сучара, — Ченлэ пинает диван от злости, но от этого не становится легче. Как даже в сильном алкогольном состоянии вышло так, что он переспал с Джисоном? Да, Ченлэ делал много удивительных и стыдных вещей, будучи пьяным, но такого масштаба пиздеца еще не было. Ченлэ никогда не задумывался о сексе с парнем, поэтому и вчера не должен был, так что пошло не так? Кто первый полез, кто был против изначально, и как так получилось, что Джисон смог подмять его под себя? Было так много вопросов и отсутствие терпения ждать на них ответы только прибавляло злости. — Сколько же я тогда выпил, раз мы потрахались? — тихо спрашивает у самого себя Ченлэ, хотя и так понимает, что всё равно ничего не вспомнит без помощи Джисона. Спать перехотелось совсем, поэтому он направляется в ванную комнату. Душ поможет хотя бы прийти в себя. Может, даже вспомнит что-то. У Ченлэ руки дрожат, когда он видит себя в зеркале: несколько засосов на шее и синяки на бедре, и от осознания того, что он всё-таки не словил белку и всё было взаправду, не становится легче вообще. Секс с парнем, может быть, и не такой уж плохой эксперимент, ведь девиз Ченлэ по жизни «Живём один раз», но не в том случае, когда снизу ты. Да, первый и последний раз, но то, насколько унизительно он себя чувствует просто от того, что Джисон его подчинил, можно понять по выражению лица, которое буквально выражает и непонимание, и агрессию, и тревожность. Ченлэ хочется просто разрушить весь дом или устроить самую настоящую истерику Джисону, но знает, что предъявлять парню что-то будет максимально глупо. «Какого хрена ты вчера меня трахнул?» — когда всё было по обоюдному согласию, звучит и вправду смешно. Ченлэ пытается вспомнить, как именно всё прошло, и понять, насколько неловко он должен себя чувствовать сейчас, но всё, что всплывает в памяти — это подколы в сторону Джисона и любимый Wild Turkey. Ни меньше, ни больше. И это так бурбон на него повлиял? Ведь даже не текила. — И как мне теперь ему в глаза смотреть то, блять? — отчаянно спрашивает Ченлэ и слабо бьётся головой о зеркало из-за всей сложившийся ситуации. Он до сих пор не может в это поверить. Ченлэ вяло идёт принимать душ, чтобы хоть немного расслабиться и смыть с себя неприятные ощущения. А ещё кто-то кончил и не удосужился вытереть, что ещё больше ухудшает ситуацию. И пускай Джисон тоже не мог отвечать за себя и явно был не в состоянии сделать это, всё равно это не делает его спокойным хотя бы на один процент. Ченлэ просто стыдно. Чувство, который он испытывает реже всего. Кажется, ему было стыдно всего два раза в этой жизни. И это второй. — А говорят, хороший секс не испортит дружбу, — насмешливо говорит Ченлэ, когда выходит из душа. — Видимо, он был не очень. Он также думает, что Wild Turkey теперь далеко не самый его любимый бурбон.