Самый красивый закат

Знаком ли Вам такая вещь, которую я называю «душевный запор»? Когда человек понимает, что он поступает неправильно, но не может отказаться от мысли того, что иначе никак. Когда Майки покидал товарищей, он был глубоко уверен и неуверен в своих действиях. Осознание того, что он всех бросает сильно засело в его голове, но он уже не мог поступиться своими планами, не мог объясниться перед собой о том, что это неправильно и просто не мог отказаться от этой идеи. Просто не мог. Такое часто бывает с травмированными людьми, всё ещё сохранивших здравый ум. Как будто в голове стоит любого рода преграла на пути к правильному решению, ты можешь его увидеть, но переступить преграду — никак. По этим причинам Майки далось очень сложно вернуться обратно. Убеждение, что он всем вредит жило рядом с правильным, и по-соседски постукивало его по плечу, однако насмехаясь и тешась своим превосходством. Ко всему этому ещё он перед всеми фактически объявил, что он не вернётся, даже сказал, что побьёт того, кто будет его искать. Помогло ему лишь то, что он искренне хотел быть со своими друзьями и со своей девушкой, если Сору можно так назвать. Без этой искренней тяги, он бы явно не вернулся, даже не встречался бы с Такемичи. По пути в аптеку за индикатором и к дому Соры, его буквально ломило изнутри от внутренних противоречий и нерешительности. Но он понимал несколько вещей: во-первых он очень хотел быть рядом со всеми. Во-вторых, Такемичи явно знает что делает. И в-третьих. Он всё-таки вернулся и отругал Майки. Как старший брат. Старшего брата нужно слушать. Это полтора дня Соры прошли в унынии и бездействии. Взяв выходные, девушка решила пройтись по магазинам и что-нибудь изменить в своём новом доме: для уюта. Чем бы она ни занималась, мысли всё равно возвращались к Майки. Временами её охватывало неистовое отчаяние, с чем они никак не боролась, а просто лёжа смотрела в потолок. Бездействие ей начало противить и она всё же решилась пройтись куда-нибудь, например на то самое любимое место Баджи или к склону у моря, так популярное среди гопников. Но выйти девушка не успела: раздался звонок. — Опять он без приглашения, хоть бы предупредил. Она была готова шуточно накричать на Чифую, как только откроется дверь, но в ней таилась надежда, что это всё же не он. Чтобы сконфузить главного подозреваемого, Сора тихо подошла к двери и резко её открыла, после чего её охватил лёгкий ступор. — Могу войти? — Да, входи… Шокирующее удивление заставило девушку немного потупить и молча выжидать, однако всё произошло довольно быстро. Пройдя пару шагов внутрь дома, Майки обернулся к Соре и начал двигаться на неё, одновременно произнося свою исповедь: — Прости, я подлец, я не должен был так поступать, я понимаю, как это выглядит, — тут он уже начал нервно ходить из стороны в сторону, что было слишком странно, ведь обычно он предельно холоден и спокоен, — но я… Для меня не проблема, конечно, твои прошлые отношения, ты не была моей тратой времени, как я говорил, я просто не хотел, чтобы у тебя это повторилось, либо произошло что-то похуже, понимаешь, я, — он говорил это быстро, по какой-то причине, думал, что у него слишком мало времени, — я непостоянный человек, для меня опасно состоять в бандах, я сам это понимаю, но мне кажется я не могу без них, точнее казалось. — Он остановился первый раз в задумчивости. — Теперь я понимаю, что если мог бросить друзей, то смогу бросить и всё это, помогать тебе в ресторане, даже просто официантом, зато с тобой и с ними, прости меня, прости… Командир разрыдался. Не от чувства вины, а от безвыходности, потому что он до сих пор сам искренне не верил, что правильно, а что нет. Сейчас Сора воспринимала его как маленького ребёнка, как своего маленького ребёнка и от этого у неё внутри ещё сильнее вспыхнули чувства. Она подошла к нему и взяла за ручку, опустив взгляд в пол, как она всегда любила делать. Ей хотелось сказать ему какую-то мудрость, чтобы облегчить страдания, которую она упорно пыталась выдумать, но выдумала лишь следующее: — Главное что теперь ты, кажется, понял, как следует жить. А если будут трудности у тебя всегда есть такие хорошие друзья и…я… — Ты правда не злишься? — На тебя невозможно злиться. Девушка сказала это как-то грустно, отведя взгляд в сторону, но командир ловко перехватил её подбородок и взял в заложники её губы. Этот поцелуй был так нежен, как губы Мона Лизы на полотне юного художника. Иной романтик и правда сравнил бы его с произведением искусства. Обстановка разрядилась и Майки, шмыгнув начал, начал уж слишком сильно улыбаться, даже сопротивляться не мог. — Что… — Таккк. ничего, — прозвучало этой задумчиво и задорно, — всё хорошо. Радуюсь вот. Пойду может к Кен-чику заеду, отпустишь? — С чего бы мне тебя не пускать, я же не мама… — Ты жена, — снова эта самоуверенная наглая ухмылка. — Кольца нет, детей нет, имущество моё, — задорную шутку Соры Майки не дал закончить. — Кстати… Может проверим. На всякий случай. Командир вручил девушке тест на беременность… Удивлению не было предела… — Эм ну… Ладно… Тебя ждать или мне самой? — Ждать, я недолго. — Жду… Майки уже выходил из двери. — Пока… Сплетни, сплетни, сплетни. Первым делом, КОНЕЧНО, нужно было позвонить Чифую рассказать об этом. ТЕСТЕ. — Я ВООБЩЕ НЕ ПОНЯЛА ЭТО ЧЁ, с какого перепугу? — ОН ВЕРНУЛСЯ??? — ДА, С ТЕСТОМ НА БЕРЕМЕННОСТЬ! — Это я уже понял. Ну что ж. Он вернулся и это главное, а насчёт теста: просто решил перестраховаться. Бывает. Как это часто бывает, если девушка чего-то сильно хочет, то по свершению желания, она отвергает саму возможность его свершения. Так было и с Сорой, поэтому они общались около получаса о возможности беременности и семьи с Майки. Конечно, она уже много раз представляла их семейную жизнь. Маленькие Манджиро носятся по двору с собакой, Майки приходит с работы вечером и они в обнимку наблюдают за шалостями своих детишек. Нежно сплетая пальцы рук, в каждом своём движении демонстрируя своим детям из бесконечную любовь. Но всё это было до того близко' и до того желанно, что девушка упорно уговаривала друга, что этого быть не может. — Хорошо, что ты передумал. Ты думал неправильно. — Я знаю Кен-чин. Спасибо. Прости меня, я сглупил. — Я не сержусь на тебя, — Доракен был до мурашек спокоен и, как всегда, говорил что-то успокаивающее и воодушевляющее. — Эмма бы вряд ли пережила твой уход. Навести её тоже. — Я думал застану вас вдвоём. — Ей не до меня сейчас. Она и твой дедушка на эти пару дней как-то уединились. Наверное их сильно потрясло это всё. — И всё равно. Я вернулся и проблемы вернутся. Я уйду, а проблемы придут. К вам. Я … — откровенничать давалось сложно, — Мне сложно жить с этим осознанием. Если бы меня не было изначально, тогда бы всё может было бы лучше. — Ты забываешься, Майки. Всё бы осталось эквивалентно, просто события были бы другими. Довольно, это всё напускное. Тебе стоит немного подумать и побыть в любви. Тогда ты всё поймёшь и примешь. Каждого из нас может также нечаянно сбить грузовик, как Кисаки, и никто в этом не будет виноват. Иногда всё же стоит плыть по течению… — У тебя всё хорошо? Доракен выдохнул сигаретный дым. — Да, Майк. Всё хорошо. От него исходил такой грустный настрой, что было даже очень эстетично. — Просто задумался. Быстро наведав родственников, Манджиро направился к ней. Непонятно каким образом, обычные разговоры с близкими вселили в него такие искренне светлые эмоции. Видимо, простая человеческая вера в ближнего, способна заставить этого ближнего свернуть горы. К ней, к ней, к ней. Первый раз в жизни его так разрывало от счастья, будто он прямо сейчас раздробится до мельчайших атомов и развеется по ветру, сольётся с энергией атмосферы, космоса и вечности. Такие чувства характерны для людей очень эмоциональных, кем командир не являлся, но все переговоры и все восстановленные связи пробудили в нём такое желание жить, что от него, одновременно хотелось и умереть. Но всё-таки это было прекрасно. И это всё Она. Если бы не Она, не было смысла в этом всём, жизнь была бы приторно-тягучей и невкусной, ужасной! Но Она изменила всё. Добираясь до её дома, он представлял, как его будет в скором времени будить не любимая Сора, а мелкий хулиган с его фамилией и отчеством, пока жена готовит завтрак на всю семью. В этот день был очень красивый закат, и, проезжая мимо своего любимого склона, он, буквально расчленяемый жадностью к жизни, жадностью к прекрасному, абсолютным счастьем и надеждой, не мог не обратить внимание на красочный пейзаж морского заката.