Глава Змеиного клана

      … снотворное!       На удивление, после пробуждения я чувствовал себя не так плохо, как предполагал: глаза больше не пекло, исчезла всепоглощающая жажда, голова была чугунной, но обещала скоро исправиться. Тело, конечно, ломило, но что эта боль после вчерашней пытки электрошоком?! Да тьфу это, а не боль. Похожа на ту, которая образуется в теле после интенсивных занятий спортом на следующий день, когда до этого очень долго ничем, кроме продавливания дивана, не занимался.       Возле кровати в благопристойной позе сидел мрачный Чэн Ши и пялился куда-то в пространство перед собой. Это что, он уже по поводу моего состояния такой угрюмый?       — Доброе утро! — поприветствовал я его.       — Доброе, молодой господин! Наверное… Я вам ваше ханьфу принёс. Одно. Остальные привести в надлежащий вид не удалось, простите.       — Да ты-то тут причём? Собственно, даже и на одно не приходилось надеяться!       Потянувшись за принесённым халатом, я невольно скривился: это был мой самый нелюбимый, надо же! Нет, на ощупь вещь вполне приятная, но вот цвет! Светлый бело-зелёный оттенок мне абсолютно не шёл и делал лицо, и без того бледное и измождённое, ещё более нездоровым. В сочетании с другими цветами, обычно носимыми мной, он был вполне приемлем, удачно гармонируя, но не тогда, когда находился в непосредственной близости от лица. Но, может, так даже лучше в нынешней ситуации…       — Чего такой хмурый с утра пораньше?       «Пораньше» — это, конечно, было сильным преувеличением, но Чэн Ши на сей факт даже не отреагировал. Да что с ним такое?       — Чэн Ши? Что стряслось?       — Пойду принесу вам отвар и завтрак…       — Ну уж нет! — я схватил его за руку, он пару раз дёрнулся и сдался. — Рассказывай.       — Это моё личное.       — Личное должно оставаться дома, а раз ты это принёс сюда, на работу, значит, личное перестало быть таковым и стало нашим общим. Рассказывай, я тебе говорю!       — Да разве ж вам не всё равно? Какое клановому заклинателю может быть дело до какого-то лекаря из провинциального Илина? Вы скоро уедете и забудете!..       — Об этом мы ещё поговорим, но только когда ты прекратишь свою истерику. Говори, что там у тебя стряслось.       — Ну, вы сами хотели!.. — пожал плечами он и заговорил только через какое-то время. — Вы меня вчера рано отпустили, и я решил прийти к своей невесте пораньше. Взял у здешней поварихи гостиничной печенье, которое она так любит. Пришёл к ней, а она там… с заклинателем каким-то!.. Я знал её с самого детства, мы дружили, а потом решили пожениться, как только выплачу долг за учёбу. Думали даже в другое селение перебраться, где можно было бы спокойно работать без всяких конкурентов — таких здесь хватает. И вот!.. Она всегда была легкомысленной, но я не видел в этом проблемы — подумаешь, лёгкий весёлый характер! Это даже хорошо по контрасту со мной. А теперь думаю, а первый ли этот у неё? Вон их сколько всяких в Илине недавно побывало — красивых, сильных, богатых! И какой-то невзрачный лекарь без денег!       — Ты это прекрати! Деньги — дело наживное, а внешностью боги тебя не обидели. И не смей, не смей — слышишь? — думать по-другому! Золотое ядро у тебя есть, его можно развить, только впахивать придётся денно и нощно, но было бы желание! А если баба шлюха, то ну её чертям! Она тебя попросту недостойна.       — Ну её — к кому?       — К чертям. Это такая мелкая нечисть у северных народов. Что-то вроде гуя.       — Понятно.       — Понятно ему!.. Ты с ней говорил вообще?       — Нет, зачем? Там всё однозначно. Вы правильно сказали, зачем мне такая жена, которую и дома одну не оставишь. Живи потом с ней и думай, а чьи это дети мой рис едят? Просто это так грязно… и больно! Таким дураком себя чувствую!..       Классика жанра, однако: муж приходит домой пораньше, а жена с любовником. Вот только светлый мальчик Чэн Ши такого не заслужил. Хорошо хоть у него хватило ума её не прощать. Мужик! Уважаю! Я ободряюще положил ему руку на плечо.       — Не боись, прорвёмся! У тебя такая невеста будет — всем на зависть! Красавица, умница, скромница, из хорошего рода! Заклинательница! Или лучше — целительница? Да, непременно целительница! И будет она тебе помогать в работе и любить! Веришь мне? Верь, зря не говорю!       И в этот момент я действительно верил в свои слова, аж сам вдохновился, чего уж говорить о Чэн Ши! Он смотрел на меня такими честными и доверчивыми глазами, что обмануть его не представлялось возможным. Значит, придётся, кроме прочего, ему найти именно такую невесту, раз уж пообещал!       Парень робко улыбнулся и сказал:       — Знаете, молодой господин, даже если это просто слова, то вы всё равно сделали для меня намного больше, чем кто бы то ни было. Вы действительно необычный человек и наверняка в будущем выдающийся заклинатель!       Я поражённо уставился на него, уж больно неожиданно и многообещающе это прозвучало.       — И всё-таки я схожу за завтраком и лекарством! — добавил парень и с улыбкой отправился на кухню.       За время его отсутствия я сделал свои дела за ширмой и обнаружил, что в общем-то моё самочухало более-менее в порядке, и это было абсолютной неожиданностью. Откуда-то всплыло знание (наверное, из памяти Шэ Хея), что откат должен был быть много жёстче, предполагалось, что на отходняке от боли и глаз сомкнуть не смогу, а на деле просто чувствовалась некоторая слабость и лёгкая боль в мышцах. И благодарить, скорее всего, мне нужно именно снотворное в чае, вероломно подсунутое прошлым вечером непонятным хозяином гостиницы через свою служанку. Что вот ему надо было? Чего он хотел получить этим действием? Эх! — одни вопросы.       Чэн Ши не было довольно долго, и явился он ещё мрачнее, чем был до нашего с ним разговора. Ну что опять???       — Чэн Ши? Рассказывай, что случилось.       Оставив принесённые плошки на столе, он поднял на меня совершенно несчастный взгляд. Стало страшно. Честно.       — Ян Цуна внизу встретил. Он зайдёт позже с проверкой.       — И?       — Он был какой-то странный, смотрел на меня так свысока, я уже и забыл давно, что он так может. И довольный. Ехидничал!       — Главное говори! Что он тебе такое страшное сказал?       — Как вы поняли?.. В общем, он меня отстранил от ухода за вами. Велел отправляться после обеда к другим пациентам.       — К пациентам, конечно, сходишь, отвлечешься от меня, на простых людей глянешь, а то скоро забудешь, как они выглядят — всё заклинатели да заклинатели! Но от себя тебя не отпущу — ещё чего! Сказано же было этому твоему Ян Цуну, что лечить меня будешь только ты, и никак иначе. И да, после вчерашней диагностики я его к себе и близко не подпущу, так ему и передай.       — Он меня не послушает.       — Почему? У него есть на тебя рычаг влияния? Ну так на меня-то нет!       — У меня долг за обучение, и пока его не выплачу, он может делать со мной, что хочет, хоть перепродать кому-то другому.       — Охренеть! Неужели настолько всё плохо? И много тебе ещё?       Чэн Ши озвучил сумму. В принципе, это были не такие уж великие деньги, но ему их ещё нужно заработать! Вообще-то цена вопроса напрягла — если учесть, что он уже часть выплатил (большую часть), то откуда такая сумма вдруг образовалась? Ведь Ян Цун даже не целитель, всего лишь лекарь. Этот вопрос я и задал парню.       Кстати, мне стало понятно различие между лекарем и целителем. Лекарь — обычный человек, который лечит травами, отварами и прочими медикаментами, делает стандартные не очень тяжёлые операции. Короче, обычный себе врач, как у меня в прошлой жизни. Целитель же — элита от медицины, он лечит не только всем вышеперечисленным, но использует свою духовную энергию, делает сложнейшие хирургические операции, вплоть до нейро. Ну, как со мной. Так вот, Ян Цун — лекарь, а Чэн Ши может легко стать целителем. Но Ян Цун явно этого не хочет, придерживает, а втихую использует. И отпускать его точно не собирается. Даже если парень выплатит тот свой мифический долг, он придумает ещё что-нибудь, чем намертво повяжет.       — Когда я поступал к Ян Цуну в ученики, в семье вообще денег не было, чтобы оплатить обучение. Он взял меня в долг фактически. Мать отдала только козу.       — Козу? Надеюсь, не последнюю?       — Нет, у нас небольшое стадо было, так что не накладно.       — А это вообще как-то оформлено документально? Ну там, договор какой-то с указанной суммой?       — Да, договор имеется. Но в нём есть такие неудобные пункты, типа ущерба, за что можно ещё добавлять и добавлять!       — Плохо! Что ж ты так неосторожно?       — Это не я! Это за меня! Отец подписал, не глядя.       — М-да, не очень он тебя любит как-то!       — Так он мне не родной, с чего бы ему меня любить? Он взял маму уже со мной.       — О как! А настоящего отца ты не знаешь?       — Нет.       — У них общие с твоей матерью дети есть?       — У меня есть брат и сестра.       — Тогда всё понятно.       Конечно, понятно — сплавили пацана с глаз долой и довольны, небось! Но для меня так даже лучше.       — Знаешь, Чэн Ши, — сказал я, не спеша подойдя к окну и задумчиво глядя вдаль, — несмотря на то, что мне дали три недели на пребывание в Илине и даже оплатили их, я не собираюсь так долго здесь торчать. Неспокойно тут как-то, хочу побыстрее отсюда убраться. Понимаешь, что это значит? — судя по грустной мордаше, не понимал. — Мне всего двенадцать лет, я хорошо одет и привлекателен внешне, ранен и не могу пользоваться своим золотым ядром, у меня проблемы с памятью, а все мои сопровождающие погибли. Мне ОБЯЗАТЕЛЬНО нужен кто-то, кто будет меня сопровождать, лечить и помогать справляться с ежедневными делами. Теперь понимаешь? Мне нужен спутник, компаньон, друг, лекарь и немного слуга в одном лице. И если бы ты согласился…       — Да! Ой… — смутился парень от своей поспешности.       — Что, даже думать не будешь? Вот так вот прямо сразу и «да»?       — Возможно, это единственный шанс что-то изменить в своей жизни. Терять мне нечего, да и ждать некому. Мать только вздохнёт облегчённо, отец тем более. Братик и сестричка, наверное, расстроятся — мы хорошо ладим, но они маленькие, быстро забудут. Невеста была — теперь нет. Так что да, я готов идти с вами. Лекарь — профессия нужная, думаю, найду себе место в большом городе. Но как быть с долгом Ян Цуну?       — Ну, теперь это уже, можно сказать, мои проблемы. Обязательно что-нибудь придумаем, не переживай. Меня беспокоит вопрос, почему это всплыло именно сейчас? Ян Цун вообще часто тебе про долг напоминает? Как ты его выплачиваешь?       — Он просто вычитает из денег, которые получаю за свою работу от пациентов. Понимаю, что он в свою пользу считает, но выбора как такового у меня нет. А напоминать не напоминает, я отлично всё помню, и он это знает. Если делает какую-то накрутку, сообщает.       — И часто сообщает?       — Часто.       — Неужели ты совершаешь столько ошибок?       — Да нет, за них уже редко, это раньше было, когда только начал учение. Сейчас то за травку какую редкую, но позарез нужную для лечения, то ещё что-нибудь. Да и брат с сестрой ещё маленькие, болеют часто.       — Понятно, была бы шея, а хомут найдётся.       Мне даже интересно стало, как эта русская поговорка прозвучала по-китайски, но Чэн Ши согласно кивнул головой, значит, или общий смысл понял, или есть какой-то аналог. Но это всё фигня, не имеющая отношения к делу.       — И всё же, почему именно сейчас?       Чэн Ши только пожал плечами.       — Поешьте, молодой господин. Потом — отвар, и проверим ваши раны.       Я без разговоров потянулся к плошке с мясным бульоном, и вдруг замер, глядя на стол. События прошлого вечера и ночи калейдоскопом промелькнули перед глазами, и у меня вырвался выразительный хмык: на столике не было ни чайного набора, ни свитка.       — Кажется, уже знаю! И почему именно сегодня, и что дальше будет, — довольно сообщил я опешившему Чэн Ши, садясь в постели поудобнее и грея руки о тёплую посуду. — Кстати, распорядись, чтобы мне в комнату уже жаровню принесли — я дитя южное, мне холодно, ядро же не греет!       Через несколько минут в комнате уже над углями хлопотал гостиничный слуга, а «южное дитя» с удовольствием угощалось куриным бульоном с мелко покрошенным белым мясом. Чэн Ши не терпелось поскорее услышать мои догадки, и он чуть ли не пинками поторапливал медлительного мужика. Наконец, мы остались вдвоём, положенное лекарство было выпито и, хитро прищурив глаза, я спросил:       — Ничего не замечаешь? — он недоумевал, и тогда мне пришлось озвучить отгадку: — Письма нет.       — Ох! Всё-таки пропало?..       Он обшарил всю комнату, но закономерно ничего похожего не обнаружил.       — И правда нет! Неужели же наставник… Зачем? — мальчик был в шоке от такой подлости со стороны авторитетного взрослого человека.       — Ты же сам видел, как жадно он на него поглядывал! Так что мои расчёты оказались верными. Будем надеяться, что и дальнейшие оправдаются — твой дражайший наставник кажется мне весьма предсказуемым.       Чуть помолчав и дав ему переварить мои слова, продолжил:       — Таким образом, становится понятно и его сегодняшнее поведение: он увидел, что в письме ничего нет, кроме рекомендаций по приёму лекарств и прочего лечения, а значит, у него развязаны руки. Полагаю, он придёт сюда не ради диагностики — что со мной за один день такого кардинального случится? — а ради денежного разговора. По его предположениям, я понятия не имею, сколько стоит моё лечение, что оно полностью оплачено, как и проживание со всеми привилегиями. Он видел тебя, когда Глава Цзинь передавал деньги?       — Нет, я был за ширмой, мыл руки. Он мог подумать, что это тот целитель из клана там возится, раз сам Глава Цзинь здесь. Так что я их видел, а он меня — нет.       — Именно! Раз глупый мальчишка про деньги ничего не знает, в письме никакой информации нет, то и считаться с ним не стоит! Поэтому он и счёл возможным отстранить тебя от меня. Более того, он потребует оплатить счета, если я что-то понимаю в людях. Он думает, что на коне, а в итоге окажется под ним!       — А вам это ничем не грозит?       — Да боги с тобой! Он, похоже, думает, что нашёл или дойную корову, или будущего должника. Во всяком случае, попытается ободрать как липку.       — Как что?       — Как липку. Деревце такое, его кора хороша для плетения всяких штук типа корзин и прочего.       — О-о-о! Не знал. У нас из лозы плетут вроде…       — Не важно. А вот интересно, что было бы, не окажись у меня денег? Он ведь даже не знает, что перед ним вполне себе законный племянник Главы Цзинь, являющийся фигурой весьма значимой. Слухи-то вон какие ходят!.. Что-то мне не нравится ход моих мыслей… О, кстати! — и я рассказал парню о вчерашнем угощении от хозяина гостиницы, в котором оказалось снотворное, и о той, кто это зелье принёс.       Чэн Ши глядел на меня округлившимися глазами.       — Знаете, молодой господин, мне уже страшно за вас!       — Почему? И зови меня Шэ Хей, тебе теперь можно.       — Почему страшно? Да как сказать…       — Да как есть, так и говори! Это связано с личностью хозяина гостиницы? Расскажи мне о нём.       Чэн Ши помялся, повздыхал, потом умостился на скамеечку у стола и как-то задумчиво начал рассказывать:       — Он стал хозяином этой гостиницы не очень давно. Прежний хозяин, который получил эту гостиницу в наследство от своего отца и работал в ней всю свою жизнь, как-то неожиданно продал её, а сам спешно собрал вещи, взял семью и уехал неизвестно куда. Все удивились, но не особо — дело-то житейское, мало ли? Нового хозяина звали Ван Пинтин, и он был чужаком, да ещё и заклинателем. И вот это было как раз удивительно — не знаю, как в ваших краях, но у нас не принято, чтобы заклинатели занимались чем-то таким… неблагородным, что ли. Всякие профессии нужны и важны, конечно, но это для простых людей, не для господ заклинателей. Поначалу никаких перемен мы не заметили, а потом началось… Половина слуг была уволена, а работать стали совсем другие люди, чужаки. Вскоре одно крыло гостиницы и вовсе перестало быть гостиницей. Теперь это был «весенний дом», бордель. Там, где днём кормили завтраком, обедом и ужином, ночью распивали спиртное и вовсю веселились, время от времени поднимаясь в номера, которые стали личными комнатами продажных девиц. Пока Старейшина был в силе, такого здесь и помыслить не могли, но тучи над ним сгущались, мы все это очень хорошо чувствовали. Воздух аж звенел от напряжения! А потом пришли Кланы, — Чэн Ши снова тяжело вздохнул. — Наши девушки больше не рискуют ходить по улицам в одиночку, носить яркие одежды, украшения. Они прячут лица и стараются обходить любого заклинателя по широкой дуге. Некоторые семьи и вовсе перебрались в другие места, лишь бы быть подальше от всего этого веселья. Знаете, молодой господин, такого даже при Вэнях не было, честно. Они тоже иногда… веселились, но чтобы постоянно!.. Да и то, в самом Илине они не жили, у них были свои клановые деревни неподалёку, теперь там одно пепелище — они стояли пустыми после «Аннигиляции Солнца», а когда господа заклинатели шли осаждать нашу гору, всё сожгли, чтобы и воспоминаний о клане Вэнь больше не осталось. Здесь вдруг стало как-то неуютно жить.       — Понимаю, но мы всё-таки отклонились от темы вопроса.       Он опять вздохнул. Да что ж такое? Неужели такая неприятная тема? С чего бы вдруг?       — Сначала Ван Пинтин ничем особым и не выделялся — ну, перебрался чужак в Илин, ну и что, что заклинатель? Опять же, мало ли? Странно, что занялся таким нетипичным делом, как гостиница — ну, кто его знает, не клановый же, может, из такой же среды вышел. Но «весенний дом»!.. Тут-то уже и начали всерьёз им интересоваться, да поздно, он уже прочно здесь обосновался. И лишнего о себе узнавать не давал. Как оказалось, у него были и братья… Хотя почему были? Есть и сейчас — старший и младший, и они его во всём поддерживают. А ещё есть целая свора наёмников, время от времени пропадающих из виду и снова появляющихся, и тогда в борделе появляется новая постоялица. Говорили, что не всегда добровольно она там поселяется, и не всегда это была «она». Исчезали эти новые обитатели так же неожиданно, как и появлялись.       — Постой, но времени ведь всего ничего прошло!       — Это-то и страшнее всего! А дальше что будет?       — В общем, толком никто ничего об этом человеке не знает, правильно я понял? Тогда хотя бы скажи, как он выглядит.       — Выглядит он дорого и неброско, внешность имеет самую обычную — не красавец и не урод. Единственное что, взгляд у него крайне неприятный: изучающий, оценивающий, цепкий, тяжёлый. Глянет — и сразу понятно, что человек опасный.       Какая-то настойчивая мысль заскреблась внутри моего черепа, просясь на язык. Уж не тот ли это вопрос, о котором я постоянно забываю? Неужели это как-то связано с Ван Пинтином? И тут снова вспомнилось вчерашнее угощение.       — Скажи, а в каких отношениях твой наставник с этим хозяином гостиницы?       — Даже не знаю, что сказать… Конфликтов между ними не было, редкие чаи, до которых Ван Пинтин, поговаривают, большой охотник, вместе не распивали. Во всяком случае, я об этом не знаю. Но они точно знакомы, видел их беседующих несколько раз. А почему вы спрашиваете?       — Сдаётся мне, не так всё просто в этом деле, — Чэн Ши при этом выразительно фыркнул, давая понять, что про «просто» можно забыть. — И у наставника твоего тоже в этом какой-то интерес. И даже, может быть, совсем не тот, о котором мы с тобой думаем. Снотворное мне в чай добавил Ван Пинтин, а выгодополучатель почему-то Ян Цун — нелогично! И, получается, действуют они в связке!       Что же я забыл? Подозреваю, что-то очень важное! И связано это, кажется, с хозяином сего многофункционального заведения. Как вспомнить?       Выплыв из глубоких раздумий, я обратил внимание на лёгкое жжение, появившееся на тыльной стороне ладони, и с некоторым удивлением уставился на некий знак, который, по-видимому, сам же неосознанно и изобразил ногтем. И что бы это значило?       В размышлениях я воззрился в дальний угол комнаты, и вдруг, словно из тумана, стали всплывать упущенные воспоминания — и про давешний осмотр моего несчастного тельца, и про мужика, вечно стоящего в тени, и про его мерзкий взгляд, и даже про его прощальные телодвижения. Чёрт, да это же он какое-то заклятие наложил, чтобы о нём не вспомнил никто!       — Чэн Ши, я тут кое-что из памяти реанимировал, — и покрутил показательно поцарапанной рукой у него перед носом. — Ты помнишь, кто ещё присутствовал на этих диагностиках вместе с Ян Цуном?       — Ну да, его помощник, Мэн Шу.       — Это понятно, а кто ещё?       — Больше никого не было, только они двое.       — А вот и неправда! Был ещё один тип, в обоих случаях с ними приходил и в том дальнем углу стоял. Я всё хотел тебя о нём спросить — кто это, собственно, такой, и какого демона ему позволено здесь присутствовать? И, представляешь, всё время забывал об этом! Знаю, что хотел о чём-то спросить — и не помню, о чём! А во второе его посещение мне удалось увидеть, как он какой-то знак в воздухе изобразил. Подозреваю, чтобы нам тут о нём память отшибло!       — Я… Я ничего такого не помню!..       — Да понятно! Я и сам-то вспомнил об этом, только когда вот этот знак нарисовал! У него на руках было много украшений. И взгляд такой мерзкий, липкий.       — Украшения? У Ван Пинтина на руках всегда много колец!       — Ну вот и прояснилось хоть что-то. Но это «что-то» меня совсем не радует, знаешь ли!       Несколько минут мы посидели молча, осмысливая полученные выводы.       — Давайте всё-таки посмотрим на ваши швы и перебинтуемся, а то придёт Ян Цун, а ваш недостойный лекарь со своими прямыми обязанностями не справляется! — Чэн Ши собрал себя в кучку и включил профессионала.       Я хихикнул, удобно сел на кровати и развязал ханьфу, давая доступ к бинтам. Мне самому было интересно, как после бодрых ночных приключений и применения домашних мазей выглядят мои раны, особенно та, что на животе, с которой так и не справился в итоге.       Только бросив взгляд на первый же бинт, Чэн Ши понял, что эта перевязка не его рук дело, и справедливо встревожился. Пришлось его успокаивать и каяться в своей самодеятельности.       — Прости пожалуйста, но вчера во время вечерней медитации мне подумалось, что я не мог отправиться в дальнюю и опасную дорогу, не взяв с собой лекарств, и действительно нашёл целый мешочек с медикаментами. Далеко не всё мне удалось опознать, но кое-что, в частности, мазь от ран — да. Давай ты меня осмотришь и всё такое прочее, а потом мы посмотрим, что там у меня ещё есть, ты в этом лучше разбираешься.       У Чэн Ши глаза горели от предвкушения, но он отчаянно старался не торопиться, разматывая бинты. Рана на ноге откровенно порадовала: от неё остался только шрам, пусть пока грубый, тёмно-красный, но и он скоро рассосётся, стоит только золотому ядру заработать в полную силу.       — Вот это да! Это ваша мазь дала такой эффект? Превосходно, превосходно! Думаю, на ногу уже можно бинты не накладывать. Мази от шрамов у вас случайно нет? Всё равно — просто чудесно! Конечно, немного похромать ещё придётся, но если правильно разминать, то скоро даже следа от этой неприятности не останется!       С грудиной дела были чуть похуже, но тоже весьма неплохо — шрам был, но пока покрытый тоненькой животрепещущей кожицей.       — Чудо, просто чудо! — твердил Чэн Ши в медицинском экстазе. — На ночь нужно обязательно закрыть бинтами, а пока можно оставить «подышать», шрам свежий, но, возможно, завтра (посмотрим!) тоже откажемся от повязок.       А вот живот, увы, не порадовал — видимо, сказалось то, что рана так и осталась неочищенной до конца, она продолжала сочиться грязно-розовой сукровицей, хотя края всё-таки зарубцевались.       Чэн Ши тут же захлопотал вокруг нового проявления моих болячек, метнулся мухой на кухню и организовал какой-то дезинфицирующий отварчик. Он аккуратно и трепетно убирал ту мерзкую гадость, и, несмотря на то, что на это понадобилось довольно много времени, довёл процедуру до конца. Настало время для презентации моей мази от ран, действие которой так восхитило моего лекаря, и он предпочёл сам нанести её, с восторгом отмечая, как быстро она впитывается. Туго перебинтовав мне живот и прибрав всё лишнее, он в ожидании уселся возле кровати и требовательно уставился на меня. Ну да, ему же была обещана целая куча нового и неизведанного! Одна продемонстрированная мазь чего стоила!       Еле сдерживая хихиканье, я выкладывал баночки, горшочки, флакончики, и Чэн Ши, рассматривая и изучая их содержимое, пребывал в перманентном оргазме от их качества и возможностей. А узнав, что всё это богатство производит мой клан, он был готов продать душу, лишь бы и в дальнейшем иметь доступ к нему. Чего греха таить, такое признание достижений моей родины было весьма приятным и ласкало мою гордость, как хороший нефритовый массажёр. Невероятно впечатлила его та самая «заморозка», которая так помогла мне минувшей ночью, он провозгласил её прорывом в области анестезии (особенно, если учесть, что вся анестезия у них ограничивалась нажатием соответствующих акупунктурных точек или применением медицинских игл). В общем, мой новый подопечный был поражён и очарован окончательно и бесповоротно. Заодно разобрался (примерно) с остальными неведомыми медикаментами. А там же в другом мешочке у меня ещё и травы припасены! Но это на потом, нельзя столько сладкого сразу — непедагогично!       Из блаженного транса Чэн Ши пришлось возвращать насильно, но что поделаешь? Кайф не вечен!       — Шёл бы ты пока к тем пациентам, к которым тебя Ян Цун направил! Быстрее уйдёшь — быстрее вернёшься. Мы не знаем, когда твой дражайший наставник заявится, но мне бы очень хотелось, чтобы ты при этом присутствовал — так не придётся пересказывать потом наш с ним разговор, да и моральная поддержка с твоей стороны была бы совсем не лишней.       С такими аргументами Чэн Ши согласился и быстро умёлся со своей лекарской котомкой. М-да, не солидно как-то, надо будет ему цянькунь подарить!       Я же занялся благим делом сортировки подобранных на горе трофеев. Опасный меч, конечно же, трогать не стал, пускай спит, а цянькуни проверить стоило. У простых наёмников ничего особо интересного не нашлось: так, пожитки — запасная одежда, бинты, немного еды, немного денег. Да, денег у каждого было не так много, как хотелось бы (и им при жизни, наверное, тоже), но вместе получилась неплохая сумма, даже больше той, которую Чэн Ши задолжал Ян Цуну. Эти деньги я отложил в отдельный кошелёк — этакий небольшой кожаный мешочек, который местные, как я видел из окна, носили на поясе. Пожитки же тщательно рассортировал: новое оставил, а ношенное сложил отдельно — мало ли, для чего сгодится. На выброс собралось совсем немного (да, я Плюшкин, с прошлой жизни осталась привычка — полезная, между прочим!), и эта кучка отправилась ко вчерашним использованным бинтам.       Цянькунь моего главного обидчика оставался «на закуску» — предполагалось, что там могло обнаружиться масса интересного и полезного. А вот фиг вам! Ничего такого там не оказалось: такие же пожитки, как и у остальных, только побольше и побогаче, а также лекарства, запас чая, травы для отваров, пузырёк с какой-то неведомой хренью, ещё пара со змеиным ядом, несколько бутылок крепкого пойла, абсолютно чистый свиток с клановым знаком Змеиной Долины, писчие принадлежности, карта и увесистый мешочек денег. Мешок денег не мог не порадовать, такой суммы мне хватило бы на целый год безбедной жизни, а то и на два, при этом я жил бы, абсолютно ни в чём себе не отказывая. Стоило, однако, задуматься, а во сколько денег-золотых монет дорогой дядя Цзинь Икуай оценил мою бедовую головушку? И не заплатил ли он ещё за что-нибудь? Но никаких документов или подозрительных вещиц, указующих на подобное, обнаружить не удалось. Ну и ладно, не очень-то и хотелось! Карта, кстати, тоже весьма порадовала — довольно подробная, с кучей непонятных условных обозначений, зато все территории Великих кланов теперь были как на ладони. Найдя Илин и Башню Кои, я ногтем прочертил примерный маршрут, а также наметил парочку запасных, благо, места здесь обжитые, дорог много, и любую местность, которая могла бы мне чем-то не понравиться, было вполне реально обойти кружным путём. В общем и целом, я остался в плюсе, и это значительно повышало настроение. А также шансы выжить.       Рассортировав бонусы по соответствующим мешочкам, я прилёг отдохнуть, помедитировать и подумать. Следовало также проверить состояние своих ран «изнутри», а особенно золотое ядро, сейчас завёрнутое в тёмную энергию.       Ну что ж, раны и изнутри выглядели примерно так же, как и снаружи, и беспокойства абсолютно не вызывали. Золотое ядро тускло мерцало, заботливо спелёнатое тёмным живым туманом, он еле заметно двигался и пульсировал, время от времени становясь плотнее, а потом почти рассеиваясь. Мысленно махнув рукой, отогнал его подальше — нужно было посмотреть, в каком состоянии само ядро. Словно обрадовавшись моему вниманию, оно ярко засияло маленьким солнышком, и я увидел, как трещинка на нём прямо у меня на глазах затягивается, становясь еле заметной. Значит, ещё пара-тройка дней, и снова буду в строю! И поход на проклятую гору, получается, абсолютно никак на моё здоровье не повлиял — а вот это странно, но странно со знаком плюс. Снова собрав свою внутреннюю темноту, я заботливо укутал ею шарик света — пускай пока побережёт его ещё немного, мне так будет спокойнее.       Не знаю, сколько я так провалялся, медитируя на успокаивающую пульсацию золотого с чёрным, но из транса меня вывел своим появлением Чэн Ши. Он как-то тяжело и заполошно дышал (всю дорогу бежал, что ли?), а в глазах была откровенная паника.       — Я ваши сапоги нашёл! — заявил он, натянуто улыбаясь.       — Ну надо же! И где они были? — пришлось поддержать его, чтобы он мог успокоиться и отвлечься. — Уверен, что это мои?       — А то! У заклинателей сапоги совсем не такие, как у простых людей, а эти ещё и маленького размера!       Хм, точно мои: черные с зелёным кантом, с загнутыми к верху носами. Не, те, которые я носил ночью, лучше, даже на вид удобнее. И эти носы!..       — Знаете, к кому меня Ян Цун послал? Кроме двух других пациентов, к тому самому воришке, что ваш меч украсть пытался! Наставник так поиздеваться решил, что ли?       — Бывший наставник, Чэн Ши, бывший! И сапоги, стало быть, ты нашёл у того же воришки?       — Да! Представляете? — но тут возмущение его перешло в некую задумчивость. — А вот руки у него выглядят мерзко, никогда такого не видел. Гной прямо капает из-под кожи, и зараза распространилась уже выше, так скоро и до локтей дойдёт. Пальцы он потеряет точно. И боль, конечно! И вонь. Ему ещё повезло, что сейчас не лето, а то все мухи с округи точно слетелись бы.       — А зачем ты вообще к нему ходил? Что ты там сделать-то сможешь? Это же проклятие!       — Ну, Ян Цун послал — я и пошёл, почему не сходить? Посмотрел на ужасы тёмных заклинательских проклятий, — он опасливо покосился на Хаокан, возлежащий на своей подушечке. — Сапоги вот нашёл — всё польза!       — Ну это-то ты молодец, конечно! Так что у тебя опять там стряслось?       — Вы меня насквозь видите, что ли? Тоже какие-то заклинательские штучки?       — По тебе и без заклинательских штучек всё видно. Говори, какие у нас опять проблемы.       — Вы были правы, ох, как вы были правы!.. Внизу я встретил Ян Цуна, и он по-дружески беседовал с Ван Пинтином! Они что-то обсуждали, посмеивались и оба были невероятно довольными. А потом они увидели меня. Сначала Ян Цун спросил, где это я шлялся, а когда узнал, что по его же поручениям, странно хмыкнул и положил руку мне на плечо. Потом он поинтересовался, провёл ли вам диагностику и как ваше состояние. Когда узнал, что существенно улучшилось, почему-то переглянулся с Ван Пинтином и сказал, что зайдёт чуть позже всё проверить. Он спросил Ван Пинтина, пойдёт ли он сегодня с ним, но тот отказался, сославшись на занятость, и добавил, что всё, что нужно, уже видел. При этом он смотрел на меня так, что захотелось куда-нибудь срочно сбежать. И помыться! А потом Ян Цун заговорил про деньги, про мой долг — что я не только не выплачиваю, но всё время только увеличиваю его, толку от меня никакого нет, и, наверное, лучше будет его перепродать кому-нибудь, да вот хотя бы уважаемому хозяину гостиницы. Некоторые гости требуют особых развлечений, девушки их не устраивают, а он им никого предложить не может — непорядок! А я и лицом, и возрастом вполне подхожу… Он меня в «весенний дом» хочет продать!!!       Последнюю фразу Чэн Ши буквально выкрикнул, и, обхватив себя руками, скрючился в три погибели. Глаза его блестели, но слёз, слава богу, пока не было. Он раскачивался вперёд-назад и шептал, что не перенесёт такого позора. М-да, нужно срочно что-то придумать!       Я схватил его за руки и потянул на себя, заставив покинуть защитную позу, а потом обнял и крепко прижал к себе. Он, на удивление, не отстранился, а доверчиво уткнулся мне в плечо. «Отпусти себя, расслабься. Плачь!» — сказал я ему, и он и вправду всхлипнул. Скоро всхлипы переросли в полноценную истерику со слезами, но ему действительно полегчало. Терпеливо пережидая бурю эмоций, я легонько поглаживал его по спине, словно ребёнка, коим он, в принципе, и был, даром, что рано повзрослел. Вскоре Чэн Ши взял себя в руки, неловко отстранился и скрылся за ширмой приводить себя в нормальный вид.       — Простите этого недостойного, — поклонился он мне, снова представ пред мои изумрудны очи. — Я не должен был…       — Прощаю. А должен — не должен… Если накопилось — нужно выплеснуть, а то так можно себе серьёзно навредить. Тебе ли не знать — это же ты у нас лекарь! И не бойся, я тебя никому не отдам, тем более каким-то уродам на поругание! Для начала я хотел бы взглянуть на ваш с Ян Цуном договор.       Но увы, лёгок на помине, в дверях появился Ян Цун собственной персоной. Как обычно, его сопровождал помощник, а вот подозрительного мужика сегодня не наблюдалось. Паззл сошёлся. Что ж, игра началась!