Глава Змеиного клана

      Ян Цун павлином прошествовал в комнату и глянул на меня этак свысока, как на нечто недостойное его взора, но почему-то обращающее на себя внимание. Ты смотри, откуда что взялось! И этот помощник его, Мэн Шу, раболепно нарезает вокруг него круги — ни дать ни взять, шакал Табаки! Да господин лекарь «звёздочку поймал», кажется?! С чего бы это? Почувствовал себя всемогущим под крышей местного преступного авторитета? Ну, это, в принципе, недолго исправить!       Он не поздоровался — хамло деревенское! — определённо, и мне не стоит. Жаль, что я не успел просмотреть договор Чэн Ши и обсудить с ним нашу линию поведения (почувствуй себя адвокатом!), значит, будем импровизировать. И лучшая защита, конечно же, нападение!       — Чэн Ши сообщил о вашем возмутительном решении отстранить его от моего дальнейшего лечения. И это решение мне абсолютно непонятно! Более того, оно неприемлемо!       Ян Цун, казалось, не обратил на моё высказывание не малейшего внимания. Он демонстративно обернулся к помощнику и спросил:       — Бумаги все готовы?       — О борделе он также сообщил.       — Они при тебе?       Мы говорили каждый о своём, меряясь собственной значимостью. Но если для Ян Цуна это было всерьёз, то для меня всё-таки часть игры, не мной затеянной.       Лекарь, не глядя, выставил руку, ожидая, когда Мэн Шу положит в неё соответствующий свиток, который он торжественно доставал из рукава, но тут я внезапно рявкнул: «Дай сюда!» Бедняга от неожиданности дёрнулся, документ выпал и в силу своей естественной формы покатился по полу. Чэн Ши, молодец, клювом не щёлкал, и тут же подхватил его, с поклоном подав мне, возлежащему на кровати. Ну надо же, как всё чудно получилось, даже не ожидал! Саечка за испуг, Мэн Шу!       — Ну-с, посмотрим-посмотрим, что тут у нас накалякано! — мне сейчас только очков на носу не хватало для пущей важности, когда я, насупив брови, развернул свиток.       Ничего особого там, между прочим, не было, всё просто и чётко, никаких дописок и сносок мелким шрифтом, просто пара неприятных пунктов. Всё это я бегло просмотрел по диагонали, но продолжал тянуть время, исподлобья наблюдая за нервничающими посетителями, у которых всё вдруг пошло не по плану. Моё внимание привлекал Мэн Шу: парень вёл себя странновато, как по мне, — был полностью зависим от мнения своего начальника и, кажется, от него самого. С первого взгляда бросалось в глаза его подражание поведению наставника, его манере речи, цветам и покрою одежды, даже внешности! Удивительно, почему он ещё не щеголял бородкой — видимо, в силу возраста росла плохо. Кроме отсутствия этой детали, парню не повезло и с формой носа — если Ян Цун со своими заурядными, но тонкими чертами мог ещё как-то претендовать на некий аристократизм, то юному Мэн Шу с его носом «картошкой» подобное не светило от слова «совсем». Но вот если не присматриваться так тщательно, то… хм…       — Так, я смотрю, тело кредита моим клиентом уже выплачено в полном объёме. Где остальные расчёты? На каком основании вы требуете дальнейшей оплаты возможных процентов и пени, не предоставив никаких доказательств их существования?       Все трое завороженно уставились на меня, как на ожившую трёхлапую жабу с денежкой во рту — Чэн Ши с восхищением, а те двое с суеверным ужасом. Ещё бы! Слова-то я произносил знакомые и по-китайски, а вот во что-то понятное они не складывались — о, да! — меня способен был сейчас понять лишь мой современник из прошлой жизни, а такового здесь не наблюдалось. Значит, ошеломить получилось, но это ненадолго, потом Ян Цун сообразит, что мы с ним в абсолютно равных положениях, а если у него есть все те расчёты и расписки, о которых уже упоминалось, то мы с Чэн Ши попадали в проигрышную ситуацию. Конечно, и там выкрутимся, но зачем давать загонять себя в угол, чтобы больно укусить? Кусать надо, когда у тебя преимущество, хотя бы моральное.       — Мальчик действительно выплатил почти всю сумму, но он довольно часто брал взаймы те или иные лекарства для собственных нужд, да и так, по мелочи кое-что накопилось. В результате получился долг, который он должен был уплатить по достижении шестнадцати лет. Шестнадцать ему исполнилось весной, но своих денег я так и не получил. А раз он не способен заплатить, путь отрабатывает. Не может отработать как лекарь, пускай отрабатывает по-другому.       — Это он-то не способен отработать как лекарь? Вот не соглашусь, как лекарь он весьма многообещающ, это отметил даже личный целитель уважаемого Главы Цзинь, он же своим высочайшим распоряжением и приставил его ко мне. Вы хотите оспорить мнение столь важного лица?       — Что ж, тут вы правы, пускай тогда до отъезда ухаживает за вами, на это я могу пойти. Но долг-то никуда не денется, ему всё равно придётся отработать или заплатить!       — Не понимаю, использовать отличного лекаря как шлюху!.. Это не делает чести вашему уму, прямо скажем. А кстати, этот парень, что всё время за вами ходит, он кто? Ваш секретарь?       — Нет, он тоже лекарь и мой личный помощник.       — Лекарь? Вот как! И сколько пациентов в день он обслуживает? Не трудитесь вспоминать, отвечу за вас: ни одного, я наводил справки. Всех пациентов пользуете либо вы сами, либо Чэн Ши. Так кто более бесполезен как лекарь? Неужели он свой долг уже выплатил?       — Я не беру с Мэн Шу денег за обучение!       — О, конечно! Как можно брать деньги с собственного сына?!       Судя по резко побледневшему лицом Ян Цуну, я попал не в бровь, а в глаз. А ведь хотел просто подразнить, отыграться за слухи про свою персону!       — М-м-м, грехи молодости? Понимаю! А вот сам сынуля, кажется, не в курсе!.. Как тебя там, Мэн Шу, да? Ты же сирота, не так ли? С бабушкой вырос? И она, поди, ничего про папку не говорила, молчала, как рыба? И что, ты даже не удивился, почему столь занятой и уважаемый господин, как лекарь Ян Цун, согласился с мнением предприимчивой старушки, что ты будешь ему отличным помощником? Боги, как всё запущено!.. Думаю, мы договорились, господин лекарь, — я не спрашивал, а утверждал.       Ян Цун бросил злобный взгляд на Чэн Ши и кивнул. Отлично! Может, случится чудо, и он и про мои мифические долги не спросит?.. Спросил. Чуда не случилось.       Мэн Шу по требованию Ян Цуна вытащил из рукава ещё один свиток, и этот уже был по мою душу. Держал он его крепко, аж до побелевших пальцев — наверное, думал, что этот я тоже попытаюсь каким-нибудь хитрым образом отнять. Очень надо! Сам отдаст.       — Поговорим о другом. Молодой господин, возможно, ещё не знает, что его лечение оказалось весьма трудоёмким и затратным, — начал хитрожопый лекарь свою песню о главном. — И раз он так заботится о невыплаченном долге молодого лекаря Чэн Ши, то, конечно же, сочтёт нужным побыстрее оплатить своё лечение и использованные при этом медикаменты, и я вычту эту часть из его обязательства. Вот смета, прошу ознакомиться! Надеюсь, молодой господин располагает требуемыми средствами?       Я пробежал глазами поданный свиток (сказал же, сам отдаст!) и офигел: вот это аппетиты у провинциального лекаря! Он на мои деньги в столицу собрался переезжать, что ли?       — А губа у вас не треснет, уважаемый?       — В каком смысле? При чём здесь моя губа?       — Говорю, не много ли хотите?       — Всё закономерно: раны сложные, лекарства нерядовые, так что вам не стоит оспаривать эту сумму. То, что некоторые цены завышены — да, увы, это так, но данные снадобья требовались срочно, а за срочность пришлось хорошо доплатить.       — Зря вы думаете, что не смогу это оспорить, зря! Начнём с того, что к моему лечению лично вы не имеете ни малейшего отношения. Осознавая тяжесть своего состояния, я прекрасно понимаю, что вашего уровня лекарского искусства не хватило бы ни на одно из имеющихся у меня ранений — да, меня просветили о характере этих ран, а также о том, кто и как над ними трудился. Целитель клана Цзинь без преуменьшения спас мне жизнь, но, думаю, его и без меня отблагодарили деньгами, тем более, он действовал по личному распоряжению Главы своего клана. Так что не стоит вам, без сомнения, хорошему лекарю, претендовать на чужие лавры. Этот пункт вычёркиваем!       Сейчас бы не помешала кисточка с тушью, но доставать письменный набор из мешочка было долго, существовал реальный шанс упустить инициативу. Пришлось использовать ноготь, чтобы зачеркнуть этот пункт (половина суммы, между прочим!). Ой, а у меня по желанию когти выдвигаются, оказывается! Хера себе, сюрпризик! Редкая генетика королевского клана Шэ, что ли? Но теперь в свитке на месте неприемлемого пункта зияет дыра продолговатой формы. Эффектно!       — Смотрим дальше: послеоперационный уход. Тоже, кстати, не ваше! Время от времени я таки приходил в сознание, и каждый раз видел у своей постели только одного человека — Чэн Ши. Он, насколько мне известно, и отвары для меня готовит. До сих пор! Так что за уход буду должен лично ему, можете вычесть эту сумму, как и собирались, из его обязательства. Вычёркиваем… Третий пункт: последующая диагностика. Очень спорный момент! Вот ответьте, зачем вы её проводили? В чём был смысл? Чтобы вашему… помощнику было что записывать? Не вы назначали мне курс лечения и восстановления, не вам и проверять, так-то! Прибуду в резиденцию клана Цзинь, целитель всё и проверит. Тем более, что он назначил ответственным за моё дальнейшее состояние не вас, а всё того же Чэн Ши. Вы не давали после своей диагностики ни одного нового назначения, рекомендации — всё было давным-давно расписано на отдельном свитке, так что извините! Кроме того, вчерашняя ваша диагностика была ещё более странной, вы зачем-то вертели меня во всех плоскостях. Мне, мягко говоря, не понравилось. Больше вы не подойдёте ко мне ближе, чем на шаг. Надеюсь, вы меня услышали.       Я выразительно постучал ногтем по списку.       — Остались лекарства, травы — жаль, не указали, какие именно. Ладно, этот пункт оспаривать не стану, пусть это останется на вашей совести. И что мы имеем в итоге? Не больше четверти той суммы, которая тут заявлена. Скажите, на что вы рассчитывали? На мою дырявую память? На мой юный возраст? Конечно, я подросток, потерявший память, но не дурак! Тем более, я заклинатель, причём клановый — у нас другое воспитание.       Ян Цун был в бешенстве, но старался держать лицо вплоть до того момента, как к нему вернулся много раз продырявленный список его хотелок. Видимо, для него это стало последней каплей.       — Я отменяю своё решение по поводу тебя, Чэн Ши! Ты или сегодня же выплачиваешь всю сумму своего долга, или я продаю его Ван Пинтину!       Чэн Ши сровнялся цветом лица с моим нелюбимым халатом и сжал руки в кулаки. Надо было срочно вмешиваться.       — О-ля-ля, господин лекарь, оказывается, хозяин своего слова: хочет — даёт, хочет — забирает! Что же, тогда и я отказываюсь от оплаты ваших явно завышенных требований! Всё честно — нет уговора, нет денег!       Лицо лекаря приняло торжествующе-хищное выражение. Он этого и добивался?       — Тогда уважаемому Ван Пинтину я продам оба долга. И обоих должников! Никто никогда не усомнится в моей правде, мальчишка! Сегодня же вы оба переедете в другие комнаты в соседнем крыле!       — Ох, Ян Цун, борода многогрешная, — вздохнул я, доставая из своего цянькуня дядюшкино письмецо. — Гляди сюда: узнаёшь печать?.. Внезапно, да?.. И ты уже примерно представляешь, что здесь написано, правда? По выражению твоего лица вижу, что так оно и есть. Ты прав! Вот сейчас ты прав! В своём письме Глава Цзинь подробно написал и про моё лечение, и про деньги, которые заплатил за дальнейшее комфортное пребывание здесь. Тебе — лично в руки, хозяину гостиницы — через уважаемого господина Цзинь Гуанъяо. И та и другая сумма здесь указаны. Так что твои требования ничтожны! А теперь давай подумаем, что будет, когда я опишу Главе Цзинь этот наш небольшой междусобойчик. Не сомневайся, опишу как надо, и ты пожалеешь, что это не тебя мертвецы на горе Луань Цзан разодрали! Попытка присвоения денежных средств путём мошенничества, совершённая группой лиц по предварительному сговору. М, как вкусно звучит! А Цзинь Гуаншань о-о-очень не любит, когда ему лезут в карман и пытаются обмануть. Как думаешь, насколько быстро здесь окажется небольшой отряд угрюмых мужчин, жаждущих подробных пояснений?.. Ну как, есть ещё ко мне претензии? Нет? Прекрасно, оформим это письменно, как положено. Давай, сади своего мальчика за стол, пусть пишет.       На Ян Цуна в этот момент было страшно смотреть, так его всего перекосило, но делать нечего, документ был скоренько состряпан, а у Мэн Шу оказался вполне себе неплохой почерк — секретарша, однако!       — Чудненько! А теперь поговорим о Чэн Ши и его мифических долгах. То, что они именно мифические, знаем и ты, и я, и Чэн Ши, и даже Мэн Шу, уверен, догадывается. Но документ есть документ, тут ты, опять же, прав. И вот ведь какая незадача! — мне этот человечек нужен. А поскольку нам с тобой к компромиссу прийти не удалось, то поступим следующим образом…       Я вынул из-под надёжной подушки кожаный кошелёчек и, не торопясь, развязал верёвочку, стягивающую его горловину. Именно не торопясь, создавая интригу: наживка всё равно уже была проглочена, теперь только нужно вовремя подсечь, и готово! — но три пары глаз и так не отрываясь следили за моими медлительными движениями. Несколько монет покинули мешочек, погрелись в моей ладошке и выстроились на столике золотой башенкой. Красиво! Верёвочка опять туго затянула узкую горловину кошелька, я деланно-нерешительно помял его в руке, потом потряс, давая лакомому содержимому призывно позвякать, и широким жестом перебросил его прямо в руки Ян Цуну.       — Здесь даже немногим больше того, что Чэн Ши тебе должен, но будем считать это залогом того, что ты не станешь больше дёргаться в его сторону. Поскольку деньги приняты, сделка считается заключённой. Оформим всё это документально — и разойдёмся красиво!       — Но…       — Не разочаровывай меня, лекарь. Ты и так упал в моих глазах ниже некуда, не пробивай дно! Иначе рискуешь остаться и без денег, и без головы. Выбор за тобой.       Ян Цун всё-таки внял голосу разума, и мы состряпали «вольную» для моего лекарчонка, теперь уж точно моего со всеми потрохами. Демонстративно пересчитав уплаченные деньги и с неудовольствием отметив, что их действительно больше требуемого (и чего артачится?), бывший наставник Чэн Ши, махнув рукой своему помощнику, направился к двери.       — Стоять! — резко бросил я, заставив их остановиться. — А вы ничего не забыли, уважаемый? И не надо мне тут изображать непонимание! Вам же уже было сказано, не стоит меня держать за дурака! Я память потерял, а не мозги!       Этот мудак не поставил печати ни на одном из документов, а без них это просто бумажки, филькина грамота. Мы могли бы ими просто подтереться, и Чэн Ши бы я точно лишился. Причём это всплыло бы в самый неподходящий момент!       Как же его корёжило, когда он ставил-таки оттиски своей личной печати на свитках! Чэн Ши, умница, подсунул и свой собственный экземпляр договора, поэтому у нас теперь всё было официально, и никто ничего бы не смог предъявить нам при всём желании.       — На этом мы с вами распрощаемся, надеюсь, навсегда. И да, меня зовут Шэ Шанши. Всего хорошего!       Какое там! Ян Цун вымелся из комнаты с видом оскорблённой добродетели, не сказав ни слова — опять хамло деревенское! А вот Мэн Шу удивил: в дверях он обернулся и отвесил поклон, лёгкий, на бегу, но всё-таки! Может, парень ещё не совсем потерян для общества?       После их феерического ухода резко накатила какая-то слабость и лёгкая апатия — только сейчас я понял, насколько был напряжён всё это время, а теперь, когда большое дело было сделано, с плеч скатилась гора размером не меньше, чем Луань Дзан.       Мы с Чэн Ши сидели в тишине и таращились друг на друга.       — Это всё? — нерешительно подал он наконец-то голос. — Правда всё?       — Мы выиграли бой, но не войну, — я вынужден был разочаровать его. — Ян Цун остался недовольным, и он будет по-мелкому гадить, на большее подобный человек не способен. А вот его друг Ван Пинтин… Этот да, этот способен на многое, такие, как он, на полпути никогда не останавливаются, всегда доводят начатое до конца. Он тоже не получил желаемое, а значит, с его стороны можно ожидать всего, чего угодно. Ты сам ему, в принципе, не требуешься, только как способ влияния. А на счёт меня у него какие-то свои планы.       Чэн Ши действительно вряд ли нужен был этому Ван Пинтину, тут он скорее помогал Ян Цуну таким уродским способом. То, что мальчик очень быстро отдаст свой долг, если прекратит заниматься благотворительностью, было ясно, как белый день, а лекарю во что бы то ни стало надо удержать его под своим началом. Желательно, в полном и безоговорочном подчинении. И с борделем вариант был просто блестящим — наставник как никто другой знал натуру своего подопечного, каким испытанием станет для него пребывание в шкуре продажной шлюхи, и каким благодарным он будет тому, кто его избавит от этой участи. Несомненно, мальчик подпишет любой договор, сто раз невыгодный для себя, на любых условиях желая вырваться из того постыдного места. А если сломается… То так даже лучше — покорная кукла всё равно останется лекарем с задатками целителя. Ну и так далее и тому подобное.       — А вы не боитесь? — спросил объект моих тяжких дум.       — А у меня есть выбор?       Мы снова окунулись в относительную тишину комнаты. Чэн Ши заёрзал.       — Спрашивай, — вздохнул я.       — Молодой господин…       — Неправильно.       — Господин Шэ?       — Опять неправильно! Для тебя я теперь Шэ Хей.       — А Ян Цуну вы назвали другое имя.       — Шэ Хей — это моё домашнее имя, знать его он не имеет права. Официально я Шэ Шанши, Наследник Шэ.       — Наследник? Вы — Наследник?       — Будущий Глава. Я разве не говорил? В любом случае, до признания меня Главой ещё четыре года, дожить бы!.. Так что ты спросить хотел?       — Попросить… Не знаю, согласитесь ли вы…       — Да не тяни уже! Терпеть не могу, когда вокруг да около ходят!       — В общем, Бан Ма просила за своего сына. Не могли бы вы что-то сделать, чтобы убрать то проклятье?       — И кто такая эта Бан Ма?       — Повариха здешняя, гостиничная, в смысле. Это её сын — проклятый воришка.       — О как! Но он же справедливо наказан!       — Так-то оно, конечно, справедливо, но мне не его жалко, а Бан Ма.       — А она, наоборот, достойная женщина?       — Да, она хорошая, мне не раз помогала.       — Правда? Хм… Давай сначала сходим посмотрим на твою Бан Ма, и я решу, что делать, ладно?       — Ой, обед же!       — Вот там и пообедаем!       — На кухне? Вы?       — И что в этом такого?       — Ну, заклинатель, Наследник…       — Да брось ты! Наследник… Уже жалею, что сказал! Так, запрещаю упоминать о моём статусе кому бы то ни было, это секрет! Всё понял?       — Понял…       — Сейчас подберу себе одежду, и пойдём.       Чэн Ши покачал головой.       — Перебинтуем вашу грудь, слишком тонкая кожа на шраме.       С этим он справился в два счёта, и я с тайным трепетом и чистым удовольствием принялся шерстить свой неведомый гардероб. Женская часть моей сложносоставной души пищала от удовольствия, и даже мужская часть её прекрасно понимала: красота ткани, изящество покроя и качество отделки мелких деталей создавали нечто нетривиальное, присущее только моим костюмам. Для сегодняшнего первого официального выхода «в люди» в итоге было выбрано тонкое, почти прозрачное белое ханьфу в качестве нижних одежд, плотное черное в качестве основного элемента, а сверху изумрудно-зелёное нечто, более всего похожее на не слишком тёплое креативное пальто, распахивающееся в районе пояса, расшитое стилизованными зелёными же хризантемами. Штаны и сапоги я оставил вчерашние, ибо те старые мои сапоги, что нынче днём нашёл Чэн Ши, были мне несколько маловаты (это уже начало изменений?). Дополняли образ, конечно же, широкий пояс и наручи.       Чэн Ши с заметным интересом наблюдал за моим сражением с непослушными волосами, при собирании их в высокий хвост постоянно выпадала какая-нибудь особо вредная прядь, но слава богам, помогать не рвался, только хмыкал, когда я начинал ругаться. Видимо, со стороны это выглядело довольно забавно, однако мои космы уже начали меня доставать, и вообще, если бы не зачарованная лента, которой завязывал всё это безобразие, было бы совсем невмоготу.       Наконец, я справился, взял свой вещмешочек, Хаокан, ссыпал монеты в новый кошелёк и вдруг вспомнил о том, что собирался подарить Чэн Ши цянькунь взамен его котомки. Тот сначала отказывался, но глаза горели, так что пришлось просто бесцеремонно сунуть подарок ему за пазуху. В ходе шуточной борьбы настроение моё заметно улучшилось, и вниз я сходил, мурлыча по нос песенку «Бони-М»:       — Ma Ma Ma Ma — Ma Baker — she taught her four sons        Ma Ma Ma Ma — Ma Baker — to handle their guns…       Ну что поделаешь — имя поварихи натолкнуло!.. Чен Ши мучительно вслушивался, но закономерно ничего понять не мог.       Бан Ма оказалась женщиной довольно внушительной: высокого роста, с широкой костью, с несколько оплывшей фигурой и некрасивым длинным лицом. Жёлтые крепкие зубы с неправильным прикусом ещё больше уродовали её, но вот глаза… Глаза компенсировали всё: большие, тёмные, с какой-то нежной голубоватой поволокой, опушенные густыми ресницами, они мгновенно оттягивали на себя всё внимание. Смотрела на меня она явно насторожено, не зная, чего ожидать от заклинателя — обидчика её сына.       — Этот заклинатель из клана Шэ приветствует почтенную Бан Ма, — сказал я, слегка поклонившись и не теряя достоинства.       Женщина весьма удивилась, что молодой и богатый заклинатель выказывает ей, простой поварихе, почтение. И да, ей было очень приятно. Взгляд её чуть смягчился, прежняя явная настороженность отступила, тело расслабилось. Вот и хорошо: с поварами нужно дружить всегда и везде, мне это было известно ещё из опыта прошлой жизни.       Сломав первый лёд недоверия, мы довольно быстро разговорились, она поплакалась про своего непутёвого сыночка, умоляя сделать хоть что-то, чтобы облегчить его страдания. И хоть у меня не было ни капли сожаления о постигшей его участи, этой женщине действительно хотелось пойти навстречу. Особенно после хорошей тарелки супа с лапшой и кусочками свинины.       Сытые и довольные, мы с Чэн Ши не спеша вышли на улицу.       — Что вы решили, молодой господин?       — Опять ты за своё! Шэ Хей я, Шэ Хей!.. Гляну на твоего воришку. Не обещаю, что сниму проклятье — и не смотри на меня так! — я же пока не могу пользоваться своим ядром! Да и не факт вообще, что это снять можно. В общем, посмотрим, не стоит загадывать… Это что ещё такое?       Мы как раз проходили мимо места, где я ночью лазил по чужой верёвке, потому и обратил внимание на пятно, густо присыпанное свежими опилками. Помнится, так делают, когда убирают кровь с дороги (заодно и маскируют) — опилки отлично впитывают… всё впитывают.       — А, это! Представляете, рано утром люди нашли здесь человека, явно упавшего с крыши. Он сильно пострадал, было несколько переломов. Соседи меня позвали, чтобы я ему помог, да не успели — дочка нашего кузнеца опознала в нём того, кто пару недель назад её изнасиловал. Пришёл отец… ну и всё, больше мне там делать было нечего.       — Мило, — что ещё сказать?       М-да, это я удачно верёвочку попортил! Прямо торжество справедливости и закон кармического воздаяния!       Архитектура Илина была насквозь типична для таких небольших городков и абсолютно непримечательна. Рядом с моей гостиницей располагалось ещё несколько достаточно высоких и относительно богатых зданий, но в основном дома были одноэтажными и… как бы это получше выразиться… разномастными, что ли: рядом с убогими серыми хижинами стояли и вполне себе симпатичные домики, запустение неравномерно разбавлялось ухоженностью — такое себе пёстрое лоскутное одеяло. Улицы, по которым мы проходили (видимо, главные), были оккупированы торговцами всех мастей, они наперебой зазывали проходящих мимо людей хоть одним глазком глянуть на их товар и обещали хорошую скидку на ту или иную залежалость. Появление в поле их зрения какого-нибудь заклинателя тут же вызывало некое напряжение и энтузиазм одновременно. На меня косились, но нахождение рядом Чэн Ши заметно успокаивало их и прибавляло несколько очков к более положительному восприятию, а богатая одежда внушала должное уважение и надежду на платёжеспособность. Меч в моей руке, правда, их настораживал, а явная хромота удивляла, но в силу своего возраста я казался им достаточно безобидным.       — Молодой госпо… ой! Шэ Хей, — быстро поправился Чэн Ши, получив тычок локтем в рёбра, — а откуда вы столько про Мэн Шу знаете? — видимо, этот вопрос уже давно мучал моего спутника, да и меня, признаться, тоже.       — Угадал?.. Что, не веришь? Мне вот тоже не верится. Просто всплыла информация по ходу разговора, а откуда — и сам не пойму. Может, до того, как мы на гору попёрлись, какое-то время обитали здесь? Зачем только нужно было про этого Мэн Шу узнавать, не понятно. Возможно, я в это время и с Главой Цзинь умудрился встретиться, и он не просто так спускался с горы именно в том месте — кто его знает? Не помню вообще ничего! Даже как сюда добирались! Как собирались — да, а потом как будто стёрто всё. Надеюсь, потом вспомню.       Обманывать Чэн Ши нужды не было — оно действительно как-то само собой на языке очутилось, и оп! — пожалуйте правду-матку и счастливое воссоединение отца с сыном. На самом деле мне было всё равно, как они теперь будут взаимодействовать, но Мэн Шу, похоже, уже своего не упустит. Бог в помощь, детка! Любой из богов.       — Даже я не догадывался, — покачал головой Чэн Ши.       — Да ну их, не забивай голову, тебя теперь это не касается. Как удачно у тебя договор с собой оказался — ты его всегда с собой носишь?       — Нет, когда к пациентам днём ходил, домой заскочил и забрал, хотел вам показать, посоветоваться.       — Ну и молодец, чаще свою интуицию слушай.       Чэн Ши согласно закивал и поднял счастливую мордашку к затянутому сизой дымкой облаков небу, слегка окрашенному розовым — солнце уже вовсю намекало на вечер.       — Чэн Ши, скажи, а у вас есть хороший кожевенных дел мастер?       — О да, Безногий Юань держит лавку тут неподалёку. А вам зачем?       — А мехами он занимается? Или только кожей?       — И мехами тоже, если заказывают. Так зачем?       — Веди к нему, а там видно будет, стоит ли оно того.       Безногий Юань действительно оказался безногим: чуть ниже колен нижние конечности отсутствовали, явно отхваченные чем-то рубяще-режущим — мечом ли, топором, — но мужик всё равно при этом выглядел сильным и суровым, с таким шутки не пошутишь. Когда он услышал про суть заказа — два больших одеяла из тёплого меха — то даже бровью не шевельнул от удивления. В отличие от Чэн Ши, хе-хе!       — Молодой господин собирается в дальнюю дорогу и намерен ночевать под открытым небом? Не буду говорить, разумно ли это в такое время, у каждого свои резоны. К какому числу вам нужен заказ?       — Ко вчерашнему, желательно.       — Понятно. Но это всё равно займет не меньше двух дней, и это при том, если у меня найдётся достаточно материала! Какой мех предпочитаете, кстати?       — Потеплее и помягче, естественно. За деньгами дело не станет.       — Хм, если так, тогда я могу сегодня же кое-куда наведаться и приступить к работе. Но сейчас не сезон, вряд ли даже зайчик толковый найдется, предупреждаю.       — Я вас понял, но нужда гонит.       — Понятно. Чэн Ши, ты, вижу, нас покидаешь? Может, и правильно: нет здесь для тебя простора, не дадут. А так, глядишь, молодой господин пристроит в правильное место. Пристроит ведь? — в голосе мужика послышалась лёгкая угроза.       — Не волнуйтесь, своих не бросаю, а мы уже с ним тесно повязаны, он мне нужнее, чем я ему на самом деле.       Безногий Юань жутко улыбнулся полубеззубым ртом, выказывая своё одобрение и расположение, и тогда я задал вопрос, не мог бы он сварганить мне что-то вроде кобуры на спине для моего меча, уж очень мне не нравился излюбленный способ большинства заклинателей таскать меч в руках. Он хмыкнул, пожевал щёку, потом вдруг схватил нож и с горящими глазами стал что-то быстро чертить остриём на поверхности стола.       — Как вам такое? — спросил он, закончив чертёж.       Я вгляделся в тёмную поверхность и уже своим ножом внёс исправления.       — Не получится! — покачал головой мастер. — Вам тогда длины рук не хватит меч вытащить!       — Получится! Я не солдат, я заклинатель — мой меч сам мне в руку прыгнет, когда надо будет, а так свобода манёвра.       — Хм… Ну разве что. Уверены?       — Уверены. И чтоб на вырост!       — Ну это само собой!       — И времени у нас совсем нет, за Чэн Ши тут прямо война идёт, лучше отсюда убраться поскорее и подальше. Вот задаток, хватит? — почти всё содержимое кошелёчка перекочевало на многострадальный стол.       — А то! Может, ещё и останется.       — Если останется — это будет плата за срочность, не хватит — доплачу, — за хорошие вещи денег было не жаль, а, судя по образцам, мужик своё дело знал.       — Теперь бы ещё перчатки!       Мастер покачал головой.       — На вашу ручку готовых не будет, а сшить не успею.       — Жаль. Ну ничего, потерплю. Может, в большом городе найдём что-то подходящее.       Я вышел из лавки, пропитанной запахами кож и ещё чем-то не опознаваемым, а Чен Ши задержался, давая какие-то медицинские советы, так что вслушиваться смысла не было. Ну вот, вопросы с экипировкой в дорогу, можно сказать, решили, остался провиант (тут, думаю, следует поэксплуатировать Бан Ма) и транспорт (лошади), но это уже не сегодня точно.       Дальше Чэн Ши повёл меня через малозаметный проулок в более спокойную часть поселения. Улочка, на которую мы вышли, была более бедной и совсем уж извилистой за счёт природного рельефа. Дом, к которому мы шли, стоял углом к другому такому же, образуя при этом своеобразный «пятачок» с небольшим пригорком на нём. Подойдя ближе, стало понятно, что этот пригорок — большой камень, поросший мхом и лишайником, из-под него пробивался бойкий ручеёк, через несколько шагов исчезающий в другой трещине, а рядом с ним рос — я не поверил своим глазам — самый настоящий олеандр! Да ну на фиг! Как? Всеблагие боги, объясните мне, как такое теплолюбивое растение, ассоциирующееся у меня с Крымом и Турцией, могло расти здесь, в Илине? Ещё и цвести при этом — на кусте с длинными ланцетовидными листьями кое-где яркими пятнами выделялись карминно-розовые цветы. Ничего не понимаю!       Дом с воришкой-страдальцем был мгновенно забыт, я нарезал круги вокруг чудо-куста, а Чэн Ши с недоумением таращился на меня.       — Откуда здесь это? — пришлось-таки спросить у него.       — Куст, что ли? Соседкин сын откуда-то привёз, а что? Мы даже не знаем, как он называется!       — У нас его называют тяджутао, и расти он должен много южнее!       Вспомнилось, как в Змеиной Долине мы с пацанами набрели на ручей, по берегам которого густо росли высоченные кусты этого самого тяджутао, усыпанные розовыми душистыми цветами, и как нам потом влетело, чтобы не вздумали ещё там лазить. Кустик оказался ядовитым, его время от времени вырубали, чтобы не разрастался дальше, а то он даже мимо текущую воду умудрялся приводить в негодность. И ядовито в нём буквально всё от корней до цветков. Но красив, паршивец! Хотя, если осторожно с ним обращаться, вполне можно разводить как декоративное растение, что в далёком будущем и делали в более-менее тёплых регионах. Помню, когда мы с подругой на первом курсе института снимали квартиру у одной бабки, у неё рос в кадке этот самый олеандр с исторической родины, и мы его таскали с балкона в комнату, когда холодно стало, и обратно, когда потеплело. Она даже расщедрилась и дала на прощание отростки, но как-то ни один не прижился.       А тут на тебе — растёт в Илине и не тужит!       — Надеюсь, водичку из этого ручейка никто не пьёт?       — Да нет конечно, её даже собаки стороной обходят: она пахнет.       О как! Я присел на корточки и, зачерпнув ладонями подозрительную водичку, понюхал. А ведь и правда, пахнет! Слабый-слабый запах серы, без сомнения, отвадит от ручья любое здравомыслящее животное, даже человека. Снова опустив в ручей руки, победно усмехнулся: вода в ручье была не только пахучая, но и тёплая — вот и разгадка! Из каких же глубоких недр ты пришла, родимая? И как же непроста на поверку гора Луань Цзан!       На обратном пути я твёрдо решил основательно проредить ядовитый кустик (запас карман не тянет), а пока иду изображать ангела милосердия и Мать Терезу.