Глава Змеиного клана

      Собирались мы довольно долго — пока Чэн Ши своими медицинскими методами убедился, что я вполне дееспособен и могу передвигаться на своих двоих без лишних опор, пока привели в порядок мою буйную шевелюру (вдвоём!), пока подобрали приличествующие случаю клановые одёжки (чёрный низ, зелёный верх — наоборот пока не рискнул), чуть запал не прошёл.       — Знаете, когда я был на кухне, — вдруг проговорил Чэн Ши задумчиво, — видел очень интересную вещь: заклинатели-барьерщики сидели в зале и обедали, а к ним подсел Ян Цун. Они долго беседовали, я успел отвар до ума довести, и когда возвращался, застал как раз конец их разговора. Не знаю, о чём они говорили до этого, а под конец точно о вас. Дословно не скажу, но он уверял, что вы не стоите их внимания, у вас повреждено золотое ядро, так что сами вы никаких барьеров поставить не смогли бы, это сработал какой-то артефакт, не иначе. Двое после этого откланялись и уехали.       — Вот сволочь! — искренне изумился я такой дерзости. — Это, конечно, плоховато, но зато точно все лишние отсеялись. Сколько их там осталось? И кто?       — Четверо: Ланьлин Цзинь, Цинхэ Нэ, Гусу Лань и один бродячий заклинатель, — а мой лекарчонок, оказывается, неплохо разбирается в клановых одёжках!       — Хм, собственно… Те, кто надо: Великие кланы и один независимый, лучше и не придумаешь! — можно было выдохнуть.       — Значит, он нам на самом деле не так уж и навредил? — с надеждой в голосе спросил Чэн Ши.       — По большому счёту, нет. Ну, подмочил мне репутацию сильного и могучего юного гения, но это несущественно.       Кстати, он подкинул мне блестящую идею: артефакт — это самое то, чтобы объяснить такой замечательный во всех смыслах барьер там, где его быть не должно. Значит, основа легенды уже есть, а остальное додумаю, исходя из задаваемых вопросов. Выкручусь, уж что-что, а врать с честными глазами умели не только мои ученики из прошлой жизни.       — А ещё я видел у нашей двери хозяина гостиницы, — добавил информации парень, — он пытался услышать, что у нас там происходит. Потом поморщился и ушёл — наверное, ничего не получилось. Меня он не заметил, я успел спрятаться на лестнице.       — Забавно! Что-то ещё? — всё интереснее и интереснее!       — У него была забинтована рука, и на повязке проступали пятна крови, - сообщил Чэн Ши.       — Ну вот и ладушки, попалась пташка!       Значит, я не ошибся в своих предположениях, и моим ночным визитёром был именно Ван Пинтин. Неудивительно так-то, он сразу имел ко мне какой-то нездоровый интерес, но всё же предположить, что он таки решится на подобное деяние, было трудно. Не укладывался в голове сей факт, хоть стреляй! Правда, в обеих своих жизнях мне не доводилось иметь дела ни с одним педофилом, поэтому это и оставалось из разряда страшилок для непослушных мальчиков. К тому же, совсем уж педофилом он по факту и не являлся — в сферу его интересов, по сведениям Чэн Ши, входили вполне себе взрослые парни и девушки. Скорее, я для него был какой-то изюминкой, той самой экзотикой, на которую Ван Пинтин оказался особо падок.       — Слушай, а ты не боялся после всего этого один ходить на кухню и куда там ещё? — даже тревожно стало за него.       — Ну, на самом деле я почти и не выходил из комнаты, всё доставляли слуги, а еду лично Бан Ма приносила, — пожал Чэн Ши плечами. — Она, между прочим, сегодня отметила, что Ян Цуна давненько не было, и вот заявился.       Задумчиво натягивая свои любимые сапожки, я зацепился взглядом за другие — те самые, что были украдены калечным сынком Бан Ма, а потом благополучно возвращены. Но моё тело уже начало перестраиваться согласно параметрам новоприбывшей души, и теперь в них стало некомфортно. А сапожки были добротными и красивыми, и разбрасываться такими вещами мне казалось неправильным. Куда бы их пристроить всем на радость? О, идея!       — Чэн Ши, зацепи мои старые сапоги, отдашь Бан Ма, пусть их её соплюха донашивает. Они мне уже впритык, а ей надолго хватит.       — Хорошо, — кивнул он, а потом хмыкнул: — Для неё же и крали. Вот ведь какой поворот!       — Да уж, ирония судьбы.       Я планировал сначала навестить Бан Ма, а потом уже искать в общем зале заклинателей-барьерщиков, если они ещё там. Нет — расспрошу слуг, в какую сторону заклинатели двинулись, но не думаю, что они ушли бы далеко от гостиницы. Предполагалось, что дел у них и без меня предостаточно, и только будущий разговор держал их до сих пор в Илине. Ну, и здоровое любопытство, конечно: человека, который способен бросить вызов их умениям, следовало знать в лицо, артефакт там был или не артефакт. Так что, скорее всего, они околачивались или на рынке, или у себя в комнатах, и найти их не представляло никакого труда. Да и то, не самому же мне их искать? Не солидно! Просто пошлю, если что, гостиничного слугу.       Однако моим таким простым и незатейливым планам не суждено было исполниться. Мы с Чэн Ши прошли уже большую часть пути и спустились на первый этаж, когда сначала услышали голос моего ночного визитёра, а потом и увидели его самого. Моя интуиция меня и в этот раз не обманула: по лестнице, недовольно морща нос, спускался сам хозяин сего многофункционального заведения. Один. И на кого он там наорал по ходу дела, осталось неизвестным. Но это, в принципе, было и не важно, главное, не про нас речь. Взгляд мой испуганной белкой заметался по коридору, ища укрытие — очень уж не хотелось попадаться на глаза сему нехорошему человеку: я не в форме, Чэн Ши вообще не боец, тылы заклинателями из других кланов не прикрыты — куда соваться? Счастье, что мы уже успели завернуть за угол, и таким образом он нас видеть не мог, а мы его — да. Вот только он пребывал в движении, а значит, через секунду-две его угол обзора поменяется, и тогда… Нет, не хочу «и тогда»!       Видимо, боги вняли моим дерзким хотелкам-нехотелкам, и я увидел недалеко от нас какую-то нишу, прикрытую шторкой из точно такой же ткани, какой были оббиты и сами стены этого коридора. Что это такое и для чего нужно, гадать времени не было. Схватив впавшего в ступор Чэн Ши за рукав, я втиснул нас обоих в эту загадочную выемку. Оказалось, что она довольно удобна для таких пряток, в ней спокойно помещаются два человека, да еще и место остаётся. Помнится, в средневековых европейских замках тоже такие были для тайных соглядатаев или воинов в засаде, кажется. Ими ещё охотно наёмные убийцы пользовались. А потом туда ставили пустые латы для интерьерности. Интересно, тот, кто строил эту гостиницу в провинциальном Илине, на что вообще рассчитывал? Тоже на всякие тайные делишки? Или это что-то другое, более мирное? Чудны дела твои, неизвестный китаец!       Как бы то ни было, но устроились мы, можно даже сказать, с комфортом.       — Ты чего там застыл в коридоре, как столб? — шепотом, но с эмоциями вопросил я отмершего Чэн Ши.       — Я голос узнал! Это он был тогда ночью! Ван Пинтин! — выпучил глаза парень.       — Да знаю уже, сам вспомнил. Хотя твоё свидетельство лишним не будет.       А потом мы услышали шаги и резко заткнулись. Шагов было много и с разных сторон: кто-то компанией прошёл мимо, но двое, приближавшиеся с противоположных концов коридора, как по заказу, остановились совсем рядом с нашим ненадёжным (хотя, кто знает?) укрытием, не дойдя до него буквально пары-тройки метров.       — Ян Цун! Ну, наконец-то! — возопил голос Ван Пинтина. — Где ты вечно пропадаешь, когда так нужен?! Я что, бегать за тобой должен? Моего посланника ты образно послал, в чём дело?       — Я на выезде был в соседней деревне, — недовольно-склочно ответил тот. — Сложный случай, возни много, а тут этот торопит! Раньше бы на такой заказ Чэн Ши отрядил, как раз для него работёнка, так вот нету у меня теперь Чэн Ши!       — А этот твой… сынуля? — хмыкнул первый собеседник ехидно.       — Ему до Чэн Ши как посудомойке до императора, — недовольство второго усилилось. — Я же говорю: сложный случай.       — Да-а-а, подгадил тебе мой мальчик, знатно подгадил! — коротко хохотнул Ван Пинтин.       — Этот твой мальчик!.. Нет, это не мальчик, это чудовище какое-то в невинном детском обличии! — раздражение в голосе Ян Цуна возросло до предела. — Слишком умный для его возраста. Зачем он тебе такой?       — Нормальный он, много ты детей клановых аристократов знаешь? То-то же! Да, умный, да, начитанный. Талантливый. А зачем он мне… Так ты только посмотри на него: это же какое-то произведение искусства, а не живое существо! Ожившее божество! Куда там тем Нефритам из Гусу, он их точно переплюнет, уж поверь мне, я в этом толк знаю. И будет у меня свой Нефрит… Как можно упустить такую цацу?!       — Та ещё цаца… Слишком с ним много возни будет. И, как по мне, оно того не стоит. Проблемный он, очень проблемный. Вот увидишь, хлебнёшь ты с ним ещё горя! Тем более, когда в нём так заинтересован Глава Цзинь. Может, ну его? Другого найдёшь. Что их, мало по стране бегает? На любой вкус — выбирай любого! А от этого одни неприятности!       — Он должен быть моим, и только моим! Хочу его! Увезу отсюда куда-нибудь в дальнее поместье, никто не найдёт. А как только он потеряет невинность, Главе Цзинь он станет не нужен, увидишь.       — Ты правда думаешь, что он тоже повёлся на его смазливую мордашку? Он же не увлекался никогда мальчиками!       — Вряд ли мой мальчик привлёк Цзинь Гуаншаня в этом плане, слишком уж он неравнодушен именно к женскому полу, а про мальчиков в его постели даже я не слышал. Скорее, он интересует Главу как будущий сильный заклинатель, и если он узнает, что мальчишка никогда таковым уже не станет, то тут же о нём забудет.       — А зачем ему сильный заклинатель из этого… недомерка? У него что, недостаточно своих?       — Уверен, что этот мальчик приходится Цзинь Гуаншаню очередным внебрачным сыном, причём явно более удачным, чем другие, — видимо, мамаша точно была не простой служанкой. Законного наследника у него сейчас нет, и то, что он признал Цзинь Гуанъяо сыном — не в счёт, это не более, чем политический шаг, герой войны и всё такое. А вот этот запросто может им стать. Ты только посмотри: внешность, сила, манеры, ум, речь — готовый Наследник! Я бы на месте Главы Цзинь вцепился в него мёртвой хваткой, так что он всё правильно делает. И это не всем пришлось по душе, так что у меня не только личный интерес — на него заказ. На нейтрализацию любыми доступными средствами.       — Значит, вот оно как! Опять политика...       — А как же! Она везде и всегда. Конечно, ещё власть, деньги и похоть, и нужно уметь всё это сочетать в правильных пропорциях… Так что нет, даже не думай — этого мальчика я точно не упущу, хватило того, что я в своё время упустил Вэй Усяня. Ах, какой был экземпляр! Ты же не видел его до того, как он стал Старейшиной? О, он не зря считался четвёртым в рейтинге благородных господ, но я бы поставил его на первое место — Цзинь мне никогда не нравился, а Нефриты слишком пресны и холодны. Этот же был настоящим живым огнём, ходячим пороком — и при этом совершенно неискушённым в любовных утехах, вот как так может быть? А потом этот придурок Вэнь Чжао всё испортил. Нет, чтоб развлечься по-взрослому, идиот оттащил такую красоту на Могильные Холмы! Ну, а потом уже к нему соваться было бы не очень хорошей идеей.       — Но ты это сделал.       — Откуда знаешь?       — Просто предположил. А ты что, правда к Старейшине подкатывал? И ещё жив? Там же Призрачный Генерал за ним хвостом ходил!       — Я выгадал момент, когда он один был, пригласил к себе, угостил. Столько вина на него извёл, а тому хоть бы что, как в бездонную бочку льёт. И не пьяный ни капли, просто невероятно! Если бы я столько выпил, наверное, умер бы вообще. И только-только его разбирать начало, появился этот его Генерал. Так зыркнул на меня своими буркалами, я аж непонятно как на другом конце комнаты очутился. Как-то вдруг вспомнилось, что он, по сути, лютый мертвец, и если Старейшина потеряет над ним контроль, то всё, тут мне и конец. Поэтому только выдохнул облегчённо, когда они удалились, и больше не экспериментировал.       — Ох и любишь ты рисковать!       — Не без этого. Зато жизнь не пресная! — смех Ван Пинтина неприятно резанул нам по ушам — уж больно громким он показался после приглушённости общего диалога.       — Теперь понятно, почему тебя привлёк именно этот мальчишка — по нему же сразу видно, что всех, кто с ним свяжется, ждут проблемы.       — Да ладно, вполне милый малыш.       — Я правильно услышал, что той ночью ты так и не справился с этим «милым малышом»?       — Это так… Ты даже не представляешь, какой он на самом деле сильный, оказывается! Он мне такой отпор дал, что я аж опешил! Мы с ним боролись наравне, серьёзно. И гибкий такой, так и норовил вывернуться — не силой, так ловкостью, а то и одновременно. Даже ударил меня пару раз, весьма чувствительно, кстати. И выносливый, зараза, так и не сдался до самого конца; я его об стену хватил, а он после этого ещё и кувыркался, при этом такими словами меня крыл, будто босяк какой с улицы, а не благородный, где только набрался? У наёмников своих, что ли? Я ему говорю, что без толку кричать, талисманы кругом, а ему всё равно, и таки снял их, паршивец, а тут и твой Чэн Ши заявился, откуда ни возьмись! Если бы я знал, что он там за ширмой сидит, сначала бы его вырубил, а так срочно пришлось уходить порталом, чтоб не догадался никто. Какой же все-таки великолепный у меня экземпляр будет! Я же почти взял его!       — Ты ему два ребра сломал, синяк на пол-лица поставил и живот разорвал, между прочим.       — Доложили уже?.. Ну да, пришлось немножко ему тельце повредить. Но ничего, восстановится, заклинатель же. Приведёт ядро в порядок, и восстановится. А вот потом…       — Три дня без сознания — это ничего? Насколько я знаю, он едва не умер. Не думаю, что «милый малыш» это оценит. С «предварительными ласками» ты явно прогадал, и теперь однозначно для него стал врагом. Кто знает, что он там удумает в плане мести, я уже ничему не удивлюсь. Хорошо, если просто рванёт куда подальше, а, скорее всего, под крылышко к Главе Цзинь, так что…       — Так что мне нужно поторопиться, я понял. Нужно подождать, пока котик очнётся и снимет барьер.       — Котик?       — Ну он же тебе представился как Шэ Шанши. А до «горного льва» ему ещё очень и очень далеко при всех его талантах. Так что да, котик. Котёнок! М-м-м, и я уже придумал для него хвостик, и будет он его удерживать…       — Ой, давай только без этих подробностей! Ты этого котика поймай сначала... Котик! Придумал же!..       — Поймаю, обязательно поймаю. Некуда ему от меня деться, даже в Башне Кои достану. Впрочем, незачем так долго тянуть — как только падёт барьер, я его возьму. Обездвижу и возьму. И в этот раз никто мне не сможет помешать, даже он сам. Особенно он сам. Как же он меня тогда разозлил, ты б знал! Я вдруг подумал, сейчас или никогда, и раз он просто так в руки не даётся, уничтожу его золотое ядро к гуям.       — Ты что-о-о? Ты сжёг его ядро??? Совсем с ума сошёл???       — Да не смог я, успокойся! Чего разорался на весь коридор? Собирался, но не смог. Не получилось у меня, представляешь?! Только зря ему дыру в животе сделал. Руку словно что-то отбросило, как на барьер наткнулся — в точности такой же, как сейчас комнату мальчишки окружает. Поэтому я точно знаю, что там не артефакт сработал, а он сам защиту выставил, и поскольку кроме твоего Чэн Ши никому не доверяет, то только его пропускает. Разумно, весьма разумно. Но вот что это такое? Я с таким ещё никогда не сталкивался — какой бы сильный заклинатель ни был, его ядро всегда уязвимо для «техники сжигания». Такого просто не может быть! И Вэнь Чжулю не сталкивался, он бы сказал. Хотя… он упоминал, что у него не получилось уничтожить ядро Вэй Усяня, но почему — не сказал, некогда было, а потом и его самого не стало. Правда, мне кажется, он и сам ничего тогда не понял. А всё этот придурочный Чжао!.. Как думаешь, может это быть та же самая причина? Вдруг есть что-то, что может уберечь ядро от воздействия?.. Мальчика надо будет изучить как следует, чтобы исключить в дальнейшем таких неожиданностей… Видишь, как ни крути, он мне нужен.       — Моё мнение — держаться от него надо подальше, от этого странного мальчика. А ещё лучше — убить, чтобы не создавать себе проблем в будущем. На него же есть заказ? Вот и исполни! А тебе всё бы эксперименты какие-то да постельные игрища. С экспериментами… Этот, как ты говоришь, «котик» — вовсе не домашний любимец, а самый настоящий хищник, пусть ещё молодой, но хищник, и укусить может очень больно.       — О, кстати, об укусах: я же чего за тобой посылал — вот, посмотри!       Послышалось непонятное шуршание (бинт разматывал?), сопровождаемое еле слышимыми ругательствами сквозь зубы (наверное, бинт к ране присох), и удивлённое восклицание Ян Цуна — видимо, рану увидел.       — Это что такое? Где ты так умудрился?       — А это меня мой котёнок так порадовал. Я ему пытался рот зажать, он и цапнул.       — Не ври мне! Я что по-твоему, не смогу отличить след человеческих зубов от… от этого? Лучше правду скажи, не вали всё на мальчишку, ты же видишь, в каком состоянии рука!       — Да он это, он, клянусь! Так грызнул, что у меня аж в глазах потемнело! Я после этого и попытался его ядро сжечь.       — Котик, говоришь… Ну-ну! Этот котик своими маленькими детскими зубками тебя чуть половины руки не лишил. Подумай, что он сделает, если ты всё-таки своего добьёшься. Думаешь, горючими слезами зальётся о своих потерянных возможностях и загубленной жизни? Ставлю на то, что он первым делом перегрызёт тебе глотку, как только ты расслабишься и потеряешь бдительность, а потом уйдёт на Могильные Холмы постигать Тёмный путь. И года не пройдёт, как мы услышим о появлении нового Старейшины, только в обличии невинного ребёнка. И вот это будет настоящий монстр, похлеще прежнего!       — Тебе бы страшные истории на площадях рассказывать, а не лекарем быть. Ты лечить меня собираешься, пророк гуев?       — Прямо здесь, посреди коридора? Идём к тебе, и распорядись принести горячей воды, буду рану чистить. Она же гниёт! Он что, на тебя и проклятие наложить успел?..       Голоса удалялись, и очень скоро даже мне с моим чутким слухом уже ничего нельзя было разобрать. Чэн Ши рядом со мной громко выдохнул, и я понял, что тоже невольно сдерживал дыхание, сейчас же нестерпимо захотелось выйти на улицу и набрать полные лёгкие холодного свежего воздуха. Да вот ведь какая незадача: где взять этот самый холодный свежий воздух посреди Илина? Максимум, что получу вместо него — это промозглый осенний ветер, пропитанный запахами гари и деревенского быта. Нет уж, лучше воздержаться.       Я сполз спиной по стене и уселся прямо на пол, обхватив колени руками, рядом топтался Чэн Ши и обеспокоенно посматривал на меня. Хотелось отрешиться от всего окружающего и как следует обдумать услышанное — наговорили Ван Пинтин со своим друганом с три короба, как бы разгрести и не подавиться… Но — не время и не место!       — Вы что-то поняли из услышанного? — Чэн Ши хмурился и тоже обдумывал новые факты.       — Понял главное: времени у нас в обрез! Где там те заклинатели?.. Эх, хотелось с Бан Ма увидеться и попросить кое о чём, да не судьба! Ты заскочи к ней, пока я буду разговаривать, отдай сапоги и ужин закажи к нам в комнату. Лёгкий, но много.       И мы разошлись каждый своей дорогой: он — на кухню, а я — в большой зал. Народу там практически не наблюдалось (время было такое — не обед, не ужин, не ночь со спецобслуживанием), и четвёрка невесёлых заклинателей в разноцветных одеждах сразу же бросалась в глаза. Двое из них — Лань и бродячий — играли в го, Цзинь и Нэ с ленивым интересом следили за процессом и изредка комментировали ходы, однако создавалось ощущение, что всем четверым было отчаянно скучно, и они спрашивают себя, что вообще тут забыли.       Нэ представлял из себя внушительного мужчину лет сорока — сорока пяти на вид, в простых одеждах своего клана неброского цвета без каких-либо украшений, широкополая шляпа из соломы болталась за спиной. Лицо его было некрасивым, но мужественным, хорошо запоминающимся: толстые брови озабоченно хмурились, образуя на высоком лбу складки, широко расставленные глаза светились умом, однако залегшие под ними тёмные мешки и резко обозначенные скулы придавали его облику болезненности, а короткая борода и усы в сочетании с небрежно зачёсанными волосами — неопрятности, большие залысины на лбу грозили скоро превратиться в плешь на макушке (видимо, затем и шляпа!).       Полной противоположностью ему был Цзинь: довольно молодой мужчина с мягкими, почти женскими чертами приятного лица (типичный Цзинь!), чуть приподнятыми уголками хорошо очерченных губ и большими округлыми холодными глазами с невероятно цепким и внимательным взглядом опытного чекиста. Золотистые одежды с белым пионом так и кричали о богатстве и роскоши, но через плечо был предупреждающе перекинут плетёный хлыст, не оставляющий сомнений в серьёзности своего хозяина.       Лань выглядел весьма пожилым старичком (явно кто-то из старейшин клана) со множеством морщин на лице, впалыми щеками, глубоко посаженными глазами под кустистыми седыми бровями и бородой до середины груди. У стола рядом с его местом лежала бамбуковая трость, но, бьюсь об заклад, старому хрычу она вовсе была не нужна, зато создавала обманчивый образ слабости и беспомощности, а безупречно-белые одежды, расшитые клановым узором, нарочито подчёркивали хрупкость его фигуры.       Странствующий заклинатель же олицетворял собой довольство жизнью и своим положением, его грузная фигура была облачена в серое неприметное ханьфу, в одной руке он держал кувшин, к которому время от времени и прикладывался между ходами в игре, а в другой — круглый расписной веер. Высокий выпуклый лоб у него плавно переходил в лысину, по бокам которой забавными шишечками торчали убранные в гульки волосы, в одну из которых был воткнут кокетливый розовый цветочек, в котором я с удивлением опознал давешний олеандр. Глаза мужчины были узенькие, прикрытые сильно нависающими веками, однако в уголках притаилось множество мелких мимических морщинок, что выдавало в нём любителя повеселиться, внушительный нос поражал своей величественностью и неординарностью, не свойственной типичным китайцам. На немолодом лице было много кудлатой растительности: пушистые дугообразные брови руки так и чесались хоть немного подстричь, борода и усы, чуть тронутые сединой, воинственно топорщились. Больше всего он мне напоминал вышедшего в отставку Карабаса Барабаса с обрезанной коварным Буратино бородой, почивающего на мешках с золотом и думать не думающего о каких-либо кукольных театрах и ключиках из драгметалла, полностью пересмотревшего свои взгляды на жизнь и готового встретить старость в неге и довольстве.       Он-то меня первым и заметил, оторвавшись от игры и разглядывая с доброжелательным любопытством, так что волей-неволей пришлось отлепиться от стены, о которую я опирался плечом, пока рассматривал пёструю компанию, и подойти к столу. Стоило только отвесить положенный по этикету поклон, как Нэ пробасил в мою сторону, даже не дав мне рта раскрыть, не то что нормально представиться:       — Тебе чего? Что-то хотел, малец?       Малец, значит, да? Ну ла-а-адно…       — Хм, а мне передали, что это как раз господа заклинатели от меня что-то хотели, нет? Позвольте всё же представиться: Шэ Шанши, Наследник Шэ собственной персоной. Итак, господа, я вас внимательно слушаю.       Заклинатели переглянулись между собой, и когда старик Лань подтверждающе кивнул (ну да, он же меня осматривал, так что с лёгкостью опознал), брови Нэ поползли вверх как жирные гусеницы, а Цзинь впился в меня цепким взглядом, будто крюком за ребро подцепил; сам Лань тоже как-то неоднозначно щурился в мою сторону, и только бродячий заклинатель никак не изменился ни в лице, ни в позе, всё так же продолжая фонтанировать доброжелательностью и любопытством.       И всё же приличествующие ситуации и положению словесные расшаркивания были произнесены, и мы наконец-то перешли к делу. Как и предполагалось, говорить от лица всей почтенной компании вызвался Цзинь, Цзинь Линьу, если уж быть точнее, и я постарался хорошенько вбить себе в память это имя — таких людей лучше запомнить как следует, чтобы обходить потом десятой дорогой.       — Наследник Шэ, покорнейше просим простить этих недостойных, но мы просто никак не ожидали увидеть вас здесь, да ещё и в такой хорошей форме после того, как почтенный старейшина (угадал!) Лань Сышу озвучил свои прогнозы по поводу скорости вашего выздоровления. Как мы поняли, рана была невероятно сложной, также имели место сопутствующие повреждения, пусть и менее значительные, однако тоже весьма неприятные, особенно если учесть состояние вашего золотого ядра, о котором мне сообщил перед отъездом уважаемый целитель Цзинь Тяньмин, что имел честь лечить вас после осады Могильных Холмов. Не хотите ли присесть? Вам, должно быть, всё ещё тяжело так долго стоять. Вы оказали нам огромную честь, явившись сюда самолично, как только пришли в сознание.       Это что, все Цзини так умеют? Это же кошмар какой-то, расплетать их словесные кружева! И, главное, языком треплет, а взглядом так и препарирует! Жуть какая! На что я подписываюсь?!.       — Нет, господа, несмотря на мою слабость и нездоровье, предпочту всё-таки постоять немного — мой личный лекарь обмотал моё тело столь туго и многослойно, что я едва ли смогу сейчас сесть, а потом и встать, не потеряв при этом лица, совершая неподобающие телодвижения.       Нэ и Лань задумчиво-понимающе кивнули — видимо, хорошо себе представляли, о чём речь.       — Думаю, сэкономлю нам массу времени, если сам расскажу то, что вас так интересует, не дожидаясь вопросов. Мой лекарь Чэн Ши поделился со мной новостями и рассказал, кто и по какому поводу мной интересуется, хотя, должно быть, вы будете сильно разочарованы — защиту ставил не я, сработал защитный артефакт, который успел активировать перед потерей сознания. Сразу говорю, артефакт клановый, даже, можно сказать, внутрисемейный, выполнен мастером, который давным-давно истлел в своей могиле, поэтому познакомиться с ним нет никакой возможности, технологии изготовления подобных вещиц если и имеются в клане, то всё равно вам никто о них не расскажет, я тоже. Тем более, я.       — Как он выглядит хотя бы, можете сказать? — поинтересовался бродячий.       — Как выглядит? Как фигурка из камня в виде кобры, обвивающей знак «инь-ян»; размером небольшой, примерно с мою ладонь. Ещё вопросы?       — Нам показалось, или защита действительно состоит из тёмной энергии? — прищурился Лань.       — Лишь частично: знак «инь-ян» там не для красоты всё-таки.       — Но это невозможно! — Нэ.       — Почему? — искренне удивился я.       — Не существует таких техник, чтобы успешно могли совмещать обе энергии!       — При всём моём уважении, если вы о них не знаете, это ещё ни о чём не говорит! Мой клан очень древний и испокон веков использует обе энергии в равной степени, уважаемый старейшина Лань Сышу не даст соврать, в Облачных Глубинах ещё есть люди, чтящие настоящую историю, которая не исковеркана в угоду политике кланов, не так ли? Или я ошибаюсь? Нам на уроках говорили, что представители Ордена Лань достойны уважения, кроме всего прочего, именно и из-за этой своей приверженности к почитанию традиций.       Старый хрен поджал губы, но вынужден был кивнуть, так как все в одночасье уставились на него, ожидая ответа, а врать он не мог из-за внутренних своих убеждений или же из-за моих предыдущих слов о чести его клана. Как бы то ни было, но мои собеседники вновь воззрились на меня с интересом, слегка подугасшим было после моего отрицания в участии постановки защитного барьера комнаты.       — И как долго продлится действие вашей защиты? — спросил Цзинь.       — Честно говоря, не знаю, не имел ранее возможности проверить его в деле, а сложные артефакторские расчёты мне пока не по плечу — надо ведь учитывать площадь комнаты, объём и состав местного воздуха (на высокогорье, например, он более разрежен, а это тоже влияет на плотность барьера), да много чего ещё, вплоть до того, сколько раз в него «постучались», попытались пробить силой или сколько раз через него прошёл Чэн Ши. Но по моим субъективным ощущениям, он слегка ослаб, хотя благополучно продержится ещё дня два без дальнейшей подпитки.       — Великолепная и полезная вещь! Почему же вы активировали его только после нападения? — Цзинь не отставал (это что, допрос?!).       — А раньше предпосылок не было. Я считал, ошибочно, как оказалось, что в своём номере нахожусь в полной безопасности. Мне и в голову не могло прийти, что на меня могут здесь напасть, да ещё и с подобными… намерениями!       Мужики сочувственно закивали, прицокивая языками в знак осуждения подобных поползновений, и я решил ковать железо, не отходя от кассы.       — В связи с этим, господа, у меня к вам есть огромная просьба, вы единственные в этом городе, на чью помощь я могу уповать в данном деле, не сочтите за наглость.       — Мы все во внимании, — тут же оживился бродячий заклинатель, Ба Ай, кажется. — Нам будет за честь оказать помощь тому, кто в ней нуждается! — ответил он за всех, ничуть не сомневаясь, что его поддержат (попробовали бы они теперь отказаться!).       Сзади тихо подошёл Чэн Ши, сторожко поглядывая на четвёрку заклинателей, и я с облегчением опёрся на его плечо — устал всё-таки.       — Вам бы прилечь уже, — осуждающе проговорил он. — А то так мы тут застрянем надолго с вашей неуёмной жаждой деятельности и тягой к приключениям!       — Скоро, погоди немного, осталось самое главное, иначе спать всю оставшуюся жизнь будем в полглаза.       Он вздохнул обречённо, но спорить не стал — понимал, что я прав и знаю, что делаю.       — Господа, прошу вас о помощи в поимке того, кто напал на меня той ночью. Дело в том, что лица своего он не скрывал, и я прекрасно разглядел его. А ещё голос! Такое тяжело забыть, так что с опознанием преступника проблем не будет.       — Это хорошо, — согласился Нэ, — но прежде, чем опознавать, нужно его сначала найти и поймать!       — За тем, чтобы найти, проблем не станет, а вот поймать для меня задача из области невозможного: он — заклинатель, предположительно, довольно сильный, и не мне с моим повреждённым ядром с ним тягаться. Вас же четверо, вместе вы точно с ним справитесь, а если ему удастся невозможное, и он сбежит, то ваши свидетельства на суде будут очень весомыми.       — Создаётся впечатление, что вы прекрасно знаете, о ком идёт речь, — предположил Цзинь.       — Вы правы, знаю. Спускаясь сюда, я увидел этого человека на лестнице и даже услышал его голос — он распекал кого-то из слуг. Преступник — Ван Пинтин, хозяин гостиницы, в которой мы с вами сейчас находимся.       Заклинатели потрясённо переглянулись между собой, никто из них явно не ожидал ничего подобного.       — Молодой господин Шэ, вы же понимаете, что это очень серьёзные обвинения? — осторожно начал Цзинь. — Без доказательств к человеку такого ранга соваться не стоит, он легко может сказать, что это ложь и провокация с целью очернить его репутацию. Какое обвинение вы собираетесь озвучить?       — Попытка изнасилования несовершеннолетнего наследника клана с нанесением травм различной тяжести с причинением тяжкого вреда здоровью, как-то так.       — Действительно очень значимые обвинения, за это ему грозит смертная казнь, вы отдаёте себе в этом отчёт?       — Естественно! Я Наследник клана, и приучен отвечать за каждое своё слово. Значит ли это, что в помощи мне отказано?       — Нет, что вы! — скривился Цзинь. — Но вы тоже должны понять, он просто посмеётся и скажет, что мальчику показалось, последствия ранения, так сказать. Нужны доказательства.       — У меня есть свидетель! Чэн Ши был в комнате, когда всё это произошло, он спал за ширмой, и наша возня и крики разбудили его. Он появился как раз в тот момент, когда нападавший нанёс мне тот самый удар в живот.       — Полагаю, вы и есть тот самый лекарь Чэн Ши? — обратился чекист Цзинь к моей надежде и опоре. — Подтверждаете ли вы сказанное Наследником Шэ? — быстренько со знанием дела взял он допрос в свои опытные руки.       Конечно же, Чэн Ши подтвердил и рассказал, как так получилось, что он очутился в эпицентре происходящего.       — Хорошо. Вы видели нападавшего? Разглядели его лицо? Особые приметы?       — Видел только со спины, прежде чем он сбежал порталом, но ругань его отчётливо слышал, и голос показался мне знакомым, сегодня же на лестнице я снова его услышал, а потом увидел и его обладателя, когда Ван Пинтин спустился вниз. Это был он, без всяких сомнений.       — И вы готовы подтвердить это под клятву?       — Конечно! Как же иначе?       — Ладно, — вздохнул Цзинь, — это уже хоть что-то. Но всё равно мало! Вот если бы кто-то видел его входящим ночью в вашу комнату!..       — У него есть служанка, девица из «весеннего дома», — задумчиво сказал я, — она дважды приносила мне чай с подмешанным снотворным и курильницу с каким-то странным запахом, которую пришлось сразу же выбросить в окно. Она говорила, что делает это по приказу Ван Пинтина, и мои «хочу — не хочу» ее не интересуют. Вот только я более чем уверен, что она ни за что это не подтвердит.       — Всё равно надо будет поговорить с этой девицей, а вдруг?.. Где она обитает? — тут же подорвался с места белопионный чекист.       Пришлось сознаться в своём полном неведении относительно этой служанки, и я всё больше начинал нервничать: время утекало, как вода сквозь пальцы, а тут ещё и дополнительные трудности всплывали.       — Её зовут Сян Ляо, во всяком случае, здесь она известна под этим именем, — подал голос Чэн Ши, — но это всё, что мне о ней известно, кроме того, что она действительно любимица Ван Пинтина, содержателя того самого «весеннего дома».       — Он ещё и «весенний дом» содержит? Какой многогранный человек, однако! — хмыкнул Ба Ай.       — Эту Сян Ляо нужно непременно разыскать! Она может знать много полезного! — Цзинь уже был на низком старте, что аж никак меня не устраивало.       — Вот потом и разыщите, — неожиданно вмешался старейшина Лань. — Или вам срочно в «весенний дом» понадобилось?       Парень смутился, но настаивал на своём:       — Она же свидетель! Ценный! Без её показаний у нас вряд ли что получится!       — Эх, молодость! — хмыкнул Лань в бороду. — Всё бы вам куда-то бежать, спешить, и быстрее всего в сторону ближайшего «весеннего дома»!.. Я, между прочим, тоже в некотором роде свидетель! Меня допросить не желаете?       — О! Вы что-то видели?.. Не может такого быть, вы же одновременно с нами прибыли!       — Я же говорю, молодой человек, «в некотором роде свидетель», чем вы слушаете? Эта ваша торопливость!.. По просьбе юного лекаря мне случилось осматривать Наследника Шэ, для этого пришлось стать вплотную к барьеру, а ему переложить своего пациента на матрас и подтащить поближе. И скажу вам без обиняков, я за то, чтобы переквалифицировать обвинение на «попытку убийства», ибо то, что мальчик выжил, является чудом, а лекарь достоин наивысших наград и уважения. Вам учиться надо, Чэн Ши, верно? Вы далеко пойдёте!.. Так вот, основная и самая опасная рана, конечно же, была на животе, я видел её уже в зашитом виде, но она впечатляла! Поверьте, мне довелось дважды бывать на войне в качестве целителя и повидать всякое, поэтому в тяжёлых ранениях я разбираюсь, как никто другой, через меня прошли сотни, и не каждый из них выжил. Тот, кто подобным образом мог ранить беззащитного ребёнка, способен на любое зверство — просто представьте, что вам когтями разорвали нутро и взорвали там новогодний фейерверк! Представили? Отлично! А мальчик при этом оставался в сознании, ещё как-то умудрился выдать лекарю лекарства из своего цянькуня и активировал защитный артефакт. Вы бы так смогли?       От рассказа старика даже мне стало несколько жутковато, хотя я являлся прямым участником данной страшилки, а уж на остальных он произвёл неизгладимое впечатление, и на нас с моим лекарчонком поглядывали с нескрываемым уважением.       — Всё так и было? — напряжённо спросил Цзинь, и Чэн Ши, тяжело вздохнув, кивнул. — Будьте любезны, продолжайте, уважаемый старейшина Лань Сышу, это ведь ещё не всё, о чём вы собирались нам поведать?       — Не всё. Как я уже сказал, это была самая большая и опасная рана, кроме неё было ещё много всего: сломаны два ребра, большая гематома на спине — полагаю, от удара о стену, ещё одна гематома на лице (уточняю: на половину лица) с рассечением на щеке предположительно от кольца, разбитые губы. Очевидно, что мальчик отчаянно сопротивлялся нападавшему, раз получил подобные травмы. Кроме того, на запястьях были синяки, свидетельствующие о том, что жертву пытались удерживать за руки, и отчётливые следы пальцев на шее — следы удушения, как вы прекрасно понимаете. Ну, и в заключение, могу однозначно подтвердить попытку изнасилования — ко всему прочему, имелись также весьма характерные синяки на бёдрах и тазовой области. Простите, Наследник Шэ, что пришлось озвучить такие подробности, но это нужно для дела.       — Понимаю, — буркнул я (снова захотелось под контрастный душ, а потом свернуться комочком, завернувшись во что-то тёплое и мягкое с головой).       — Подтверждаю, — кивнул Чэн Ши. — А ещё, когда менял окровавленную постель, обнаружил небольшой кусочек… не знаю, что это! Кусочек окровавленной плоти, но моему пациенту это не принадлежит, — и он вытащил из-за пазухи какую-то небольшую баночку, в которой лежало что-то совсем неаппетитное.       Старейшина Лань и Цзинь Линьу тут же ухватили это в свои загребущие ручонки и бесцеремонно вывалили прямо на белоснежную салфетку, лежащую на столе. Любо-дорого было смотреть на игру «Что? Где? Когда?» в древнекитайском исполнении, но я догадался первым и, нехорошо улыбаясь, оттащил своего мультизадачного Чэн Ши в сторону с просьбой принести одну из булочек, которые постоянно печёт Бан Ма, чем вызвал шок и всеобщее заклинательское недоумение.       — Господа заклинатели, у меня есть ещё одно доказательство, и оно неоспоримо. Когда нападавший зажал мне рот рукой, пришлось укусить его. Сильно укусить. Очень. Результат моего укуса вы сейчас пытаетесь идентифицировать. Сегодня мы с Чэн Ши видели Ван Пинтина с перебинтованной рукой, а в данную минуту его осматривает лекарь Ян Цун, являющийся по совместительству его давним знакомцем. Предлагаю прямо сейчас подняться в комнаты хозяина этого заведения и попросить его показать повреждение. Гарантирую, на ладони вы обнаружите след от моих зубов, а, чтобы не возникало никаких вопросов по поводу, мой ли это укус, оставлю «контрольный кусь» на этой булочке. У меня довольно редкая форма прикуса, свойственная только моему клану, так что со сличением результатов проблем возникнуть не должно.       Уникальный отпечаток зубов на тесте весьма порадовал и заинтересовал общественность, были зверски покусаны несколько ни в чём не повинных булочек, и в итоге признано, что таки да, прикус мой отличается от стандартного и легко распознаётся.       Успели мы с благородной компанией вовремя — Ян Цун как раз закончил промывать-вычищать ладонь своего пациента, так что даже требовать предъявить повреждение заинтересованным лицам не понадобилось. Эти двое застыли как восковые фигуры в полном офигении от нашего стремительного визита и дерзких обвинений; бинты, горшочки-флакончики с лечебными снадобьями, тазик с неприглядного вида водой и гора окровавленных тряпок занимали всё пространство стола и небольшой тумбочки. Экспертиза и сличение вырванного куска не понадобились, слишком явно всё говорило, даже кричало о правоте моей версии. Лекарю всё-таки позволили нанести лечебную мазь и завязать руку, но, как по мне, это без толку — там шить надо, просто так такое повреждение даже у заклинателя не заживёт, я мог гордится собой и своим оружием пассивной защиты. Поначалу, свежезабинтованный и воспрявший духом от облегчения в области раны, Ван Пинтин воспринял обвинения в свой адрес с возмущением, потом с издёвкой и смехом, прошёлся нелицеприятными высказываниями в адрес скромно стоящего в сторонке Чэн Ши, заставив его покраснеть до корней волос, и меня, ударенного головой и, видимо, на этой почве галлюцинирующего, обладающего слишком ярким и нездоровым воображением и вообще обделённого мозгом ребёнка, которого нужно было чаще пороть моим родителям, чтобы не возводил напраслину на честных людей. А рана… ах, рана! Это уважаемого хозяина гостиницы какое-то непонятное животное укусило, когда он на днях наведался в своё имение, да-да, именно животное! И никаких мальчиков, что вы!.. Потом настойчивость заклинателей, а особенно Цзинь Линьу, Ван Пинтина стала заметно напрягать и раздражать, и тон разговора (допроса) плавно перетёк в недружелюбный.       Всё это время я старался не отсвечивать и стратегически скрывался за большими спинами взрослых, Чэн Ши прикрывал сбоку, так что когда настал мой звёздный час, и суровые обвинители явили меня, коварно ухмыляющегося, Ван Пинтин совсем слетел с катушек. Он злобно рыкнул, цветасто выругался, пнул ногой тазик с грязной водой, а потом швырнул в нас какой-то порошкообразной фигнёй, отчего мы тут же закашлялись и рванули из комнаты наружу организованной толпой. Мигнула вспышка активизировавшегося портала, и виновник торжества нас стремительно покинул, оставив нам на растерзание своего лекаря.       Нэ Люцзы (о! даже имя вспомнил!) выругался не хуже давешнего беглеца, а я второй раз за сегодня стёк по стенке — ноги не держали: устал, перенервничал, частично потерпел поражение. Хотелось рвать и метать, но сил ни на что уже не было, а в голове крутилась фраза: «Это фиаско, братан!»